И хоть Люси знала, что жители обоих королевств были согласны с этим решением и только радовались предстоящему бракосочетанию, тревога, посеянная временами войны и разрухи, не желала покидать сердце королевы. Потому что она до сих пор не понимала, как враждовавший несколькими столетиями народ мог в одночасье прийти к миру и согласию. Потому что она боялась. До дрожи в груди, до подступавших к глазам слез, что ее необдуманное решение, ее любовь, безграничная и нерушимая, к прекрасному дракону станет причиной еще более ужасной войны. А это было единственным, что она по-настоящему боялась. Не смерти, не боли, не унижения. А лишь страдания своего народа.
Люси не знала, плакать ей или смеяться.
— И почему я был уверен, что застану тебя неспящей? — раздался насмешливый голос со стороны улицы.
Люси от неожиданности резко выпрямилась, чуть не вывалившись через подоконник, и, лишь увидев широкую улыбку Нацу, смогла расслабиться. Дракон взмахнул несколько раз величественными крыльями, опускаясь ногами на поверхность большого балкона, и все также улыбаясь, прошел в сторону Люси, присаживаясь напротив нее. Люси мягко улыбнулась, чувствуя теплое касание руки жениха. Такое простое и легкое проявление чувств заставляло приятное тепло разливаться у нее в груди, и, видя эти сияющие неподдельной чистотой глаза, как когда-то давно, при их первой встрече, Люси как никогда отчетливо поняла, что даже если бы на кону стоял весь мир, она бы ни за что не променяла на него возможность чувствовать на себе взгляд этих широко распахнутых серо-зеленых глаз.
— Я такая предсказуемая? — улыбнулась девушка.
— Возможно только для меня, — пожал плечами дракон. — Я слишком давно знаю вас, ваше величество.
Люси лукаво улыбнулась, положив руку на легкую рубашку короля, там, где спокойно и уверенно отбивало свой ритм два сердца.
— А ваше драконье величество знает, что не должно врываться в покои невесты перед свадьбой, ибо она чиста и невинна, и лишь первая брачная ночь даст вам возможность сорвать с нее покров этой чистоты?
Нацу накрыл ее руку своей.
— До меня дошли слухи, что невеста не так невинна, как все об этом думают, — проговорил он тем же тоном, что и она.
Люси наигранно-возмущенно нахмурилась, чуть пододвинувшись вперед. Их колени соприкоснулись, и королева могла почувствовать жаркое дыхание дракона на своей коже.
— Это все возмутительная клевета. Я уверена, что королева прикажет казнить любого, кто посмеет распускать подобную наглую ложь!
— О, я думаю, что королеве и правда придется наказать лжеца, — выдохнул Нацу, проведя кончиком пальцев по щеке девушки. — Потому что лжец, кажется, не собирается брать своих слов назад.
Люси прикрыла глаза, растворяясь в касаниях дракона. Ощущение его горячих прикосновений всегда выбивало почву из-под ног, и ей казалось, что она никогда не привыкнет к этому.
— Думаю, королева может подумать о пощаде, — прошептала Люси, склоняя голову вперед и касаясь лбом лба Нацу. Она чувствовала его пальцы на своей щеке, ладонь, трепетно сжимавшую ее ладонь у сердца, и жаркое дыхание, смешивавшееся с ее собственным. Нежно соприкоснувшись кончиком носа с ее, Нацу улыбнулся, приблизившись к губам королевы, и в нескольких миллиметрах от них, остановился. Люси разочарованно выдохнула, чувствуя легкое покалывание.
— И что же жалкий лжец должен сделать для того, чтобы вымолить прощение у оскорбленной королевы?
Люси подняла веки, встречаясь взглядом с сияющим лукавством взглядом дракона, и, закатив глаза, притянула его за края легкой рубахи к себе, наконец, накрывая губы долгожданным поцелуем. Она чувствовала его улыбку на своих губах, которая через секунду исчезла, уступив место нежным и трепетным касаниям. Люси уже не могла вспомнить, сколько была влюблена в этого несносного дракона, но, несмотря на время, каждый поцелуй был подобен первому.
— Что ж, королева подумала и пришла к выводу, что может даровать лжецу помилование, — выдохнула девушка, когда спустя несколько минут Нацу мягко отстранился, заправив светлую прядь волос ей за ухо.
Улыбка коснулась его губ.
— Лжец благодарен королеве и впредь обещает всегда вымаливать прощения подобным способом.
Люси запустила пальцы в волосы дракона, касаясь кончиками пальцев основания длинных рогов.
— Лжец трезво оценивает свои возможности, — улыбнулась королева, наградив жениха еще одним коротким поцелуем.
Нацу усмехнулся, отодвигаясь чуть назад и позволяя свежему ночному воздуху охладить разгоряченную кожу и разогнать жаркое дыхание между ними.
— Но вообще-то я прилетел не за этим, — широко улыбнулся король.
— Да? — удивилась девушка, обняв себя руками. Без близости дракона она вдруг поняла, что в комнате действительно было прохладно. — И зачем же?
— Как я уже говорил, я так и знал, что ты не будешь спать. Будешь терзать себя глупыми мыслями, сомнениями. А если?.. А вдруг?.. Брр, — дракон встал со своего места, пройдя на середину балкона. Серебристый свет луны окутал его облик, когда он вдруг вцепился руками в каменные перила, наклоняясь чуть вперед и напрягаясь каждым мускулом тела. Люси уже видела это, но каждый раз зрелище заставляло ее восторженно задерживать дыхание. Выглядывавшие из волос Нацу рога начали на глазах становиться больше; на руках и, хоть она этого не видела, на щеках обычно практически невидимые чешуи алыми пластинами покрыли тело короля; острые когти впились в каменную поверхность перил, оставляя несколько тонких царапин, и длинный чешуйчатый хвост появился из-за полов плаща дракона.
Наконец, Нацу расслабился, взмахнув хвостом, и обернулся в сторону девушки. Наполовину трансформировавшийся, прекрасный и смертоносный король драконов с янтарем в глазах и выступавшими чуть вперед клыками. Каждый раз Люси влюблялась все сильнее, хотя казалось, сильнее было невозможно.
Дракон улыбнулся, проведя когтистой рукой по волосам.
— И именно поэтому, Люси, у меня для тебя есть подарок.
Девушка встала на каменный пол балкона, даже не надев накидку и башмаки, медленно подошла к Нацу, обвивая его шею руками. Она доверяла Нацу и, когда он подхватил ее под колени, произнесла только:
— Надеюсь, подарок будет включать в себя крепкий сон.
Нацу улыбнулся, взмахнув крыльями.
— Помимо прочего, и его я тебе обеспечу.
Люси осталось только сильнее прижаться к пышущему жаром сильному телу, когда Нацу начал отрываться от земли, взмывая в ночное небо. Огромные мускулистые крылья разрезали воздух, и королева в который раз задумалась, что сколько бы раз она ни оказывалась высоко в небе в объятьях дракона, она никогда не смогла бы привыкнуть. Ни к чувству свободы, заполнявшему каждую клеточку тела, когда холодный ветер трепал волосы, ни к захватывавшему дух виду с высоты драконьего полета. Порой Люси казалось, что она шагала по воздуху, и хоть сильные руки Нацу крепко держали ее, всегда, хотя бы на одно мгновение, в ее голове появлялся нелогичный страх упасть. В такие моменты Нацу, будто чувствуя это, сжимал ее сильнее, вселяя своими прикосновениями уверенность и разгоняя беспричинные страхи.
Они пролетали над королевством, над узкими улочками и ничего не подозревающими горожанами. Они пролетали над Пылающим храмом с его высокими шпилями и величественными колоннами, в котором сегодня их назовут мужем и женой. Нацу не торопился, позволяя Люси насладиться полетом. Он обнимал ее крепко и бережно, иногда позволяя себе воспарить высоко в небеса туда, где пушистой синевой стелились облака, и Люси, широко улыбаясь, опускалась чуть вперед, касаясь их кончиками пальцев. Здесь, наверху, все тревоги отступали, и она могла на какое-то время позволить себе забыть о титуле и об ответственности за страну и вновь стать той беззаботной пятнадцатилетней девчонкой, которая влюбилась в лучшего друга.
Наконец, Нацу пошел на снижение, пролетев сквозь облака и устремившись вниз. Люси с улыбкой поняла, куда держал путь ее дракон. Под покровом ночи лес Светлячков представлял собой по-настоящему прекрасное зрелище, с сияющими бирюзовым сиянием кронами деревьев аксис и танцующими в ночном небосводе светлячками. И Люси вдруг почувствовала небывалую легкость. Нацу знал, что ей нужно было сейчас, как никто другой. Потому что в первую очередь он был ее лучшим другом.
— Вот мы и прибыли, ваше величество, — с улыбкой проговорил Нацу, коснувшись ногами влажной после дождя земли.
В груди Люси разлилось тепло, как только она увидела знакомую с детства дверь. Округлую, с искусным золотым узором и тонкими нитями овивающего его плюща. Это место было ее персональным необитаемым островом, в который она приходила всегда после того, как, будучи юной принцессой, набрела на это старое древо аксиса с дверью, манившей и зазывавшей. И именно тогда, когда она поддалась порыву и открыла ее, жизнь принцессы изменилась.
Нацу потянул дверь на себя и вошел в пещеру, не выпуская Люси из рук. Ему пришлось сложить крылья за спиной, чтобы он смог пролезть в небольшой проем, но годы практики не прошли даром. Как только они оказались внутри, Люси спрыгнула с рук дракона, тут же касаясь босыми ногами мягкой, точно утиные перья, травы. Пещера всегда оказывала на королеву магический эффект.
Как бы не менялся мир за этими стенами, это место всегда оставалось таким же, каким оно было, когда принцесса королевства Фиор впервые переступила его порог. Люси прошла к кромке озера, в котором отражались и луна, и солнце, и мириады звезд. На ее губах появилась счастливая улыбка, и она резко обернулась в сторону Нацу, который уже принял свой обычный облик.
— Так это есть твой сюрприз? — спросила девушка.
Нацу смущенно пожал плечами, двинувшись в сторону Люси.
— Да, — проговорил он. — Я подумал, что это поможет тебе расслабится. Как в старые добрые времена.
На самом берегу озера был расстелен клетчатый плед, на котором, маня ароматом и видом, в золотых блюдах были разложены яства обоих королевств. Тут была и говядина со специями с Драконьего ущелья, и огненные яблоки, которыми славилось Алое королевство. Здесь была и запеченная сладкая картошка, и ароматные мясные деликатесы, за которые когда-то Нацу так полюбил Фиор. Вокруг пледа танцевали свой танец светлячки, освещая это место лучше любого огня, и Нацу, подав Люси руку, усадил ее на плед, подарив широкую, свойственную только ему улыбку.
— Это потрясающе, Нацу, — выдохнула королева. Дракон улыбнулся, подав ей хрустальный бокал, наполненный драконьим вином.
— Я рад, что тебе понравилось. Я подумал, что если где ты и сможешь расслабиться и перестать себя накручивать, то только здесь.
Атмосфера пещеры действительно действовала успокаивающе, отгоняя от королевы тревожные мысли. Они пили вино, пробовали яства, которые приготовил дракон (говядина остыла, потому Нацу пришлось подогреть ее огненным дыханием). Люси смотрела за величественно плавающими в озере лебедями, слушала восторженный голос Нацу, который рассказывал ей о тренировке новобранцев в драконью стражу, и чувствовала небывалый покой. Здесь, в небольшой пещере „Светлячков“, где царили покой и благоденствие, Люси впервые за последние несколько недель почувствовала себя умиротворенной. И она даже не поняла, как ее голова коснулась сильного плеча Нацу, а сон своей мягкой рукой мягко закрыл ее веки. Она помнила лишь аромат мяса и фруктов, мерный плеск воды и огромные крылья, которые обвили ее жарким коконом.
***
„Война шла три столетия! Три столетия люди и драконы враждовали между собой, воевали и умирали на поле боя! Как можем мы, потомки наших дедов, плевать на их жертвы?! Как можем мы мириться с тем, что из-за какой-то прихоти влюбленных голубков, наши королевства станут едины? Люди и драконы никогда не смогут жить в согласии! Как можем мы ходить по улицам, зная, что всего год назад мы убивали друг друга? Как можем мы говорить о равенстве, о мире с врагами?! Королева и король слишком многое себе позволяют, и если они думают, что жалкая бумажка сможет когда-нибудь сплотить нас, они ошибаются!
И если их воля такова, значит, нам не нужны такие правители!“
Послание лидера подпольной революционной организации „Тартарос“. 778 г.
***
В королевстве Фиор и Алом королевстве с самого утра царила суматоха. По улицам столицы пестрили яркие ленты: красные — цвета драконов, и белые — цвета Фиора. Тысячи воздушных шаров и разноцветных фонариков взмывали ввысь, и в воздухе так и пахло приближающимся торжеством: выпечкой для королевской свадьбы, драконьим вином, элем и цветами, которые в десятках повозок везли в сторону Пылающего храма. С самого утра люди выходили на улицы с широкими улыбками и стоявшими в глазах слезами и поздравляли друг друга с наступившим миром.