Принятые III съездом РСДРП решения нацелили партию на осуществление буржуазно-демократической революции с перспективой ее перерастания в социалистическую. Важное значение имели разработанные съездом положения о гегемонии пролетариата в революции, его союзе с крестьянством, о революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства, о временном революционном правительстве, о вооруженном восстании. Съезд заменил мартовскую формулировку пункта 1 Устава партии на ленинскую, что способствовало повышению уровня организованности, боеспособности РСДРП, так необходимых в революционную эпоху.
Решения III съезда партии способствовали идейному и организационному укреплению партийных организаций, их численному росту, усилению влияния на массы. На местах с пониманием, отчасти даже с энтузиазмом воспринимались лозунги большевиков, предлагаемая ими тактика, поддерживались отчеты и выступления делегатов съезда, положения ленинской работы «Две тактики социал-демократии в демократической революции», в которой были подведены, разъяснены результаты работы съезда партии и опровергнута линия поведения меньшевиков.
После завершения съезда Н. А. Скрыпник на короткое время прибыл в Одессу, сделал отчет о своем участии в работе высшего партийного форума и сразу переехал в Петербург. Такова была воля Центрального комитета. Николай Алексеевич сначала работал секретарем партийного комитета Нарвского района, а вскоре стал и секретарем столичного комитета РСДРП. По поручению Центрального комитета в России вошел в состав технической группы, которая занималась налаживанием связей с рабочими, организацией боевых отрядов, их вооружением.
Наступал момент для практической реализации установок III съезда РСДРП. Скрыпник хорошо понимал, что важно не только агитировать за будущее вооруженное восстание, а заняться его организационно-технической подготовкой. По его инициативе в Петербурге создается Боевой комитет, члены которого назначались городским комитетом и утверждались ЦК партии. Боевой комитет поставил цель создать боевую организацию. Последняя, согласно представлениям Н. А. Скрыпника, должна была состоять из вооруженных боевых рабочих дружин, к которым бы присоединялись, по мере их вооружения, также и все члены заводских кружков с целью приведения всей организации в боевое состояние. Николай Алексеевич не только направлял эту работу, но и сам непосредственно реализовывал замысел. Он находил организаторов боевых дружин, устраивал склады для оружия, участвовал в поиске необходимых средств, в закупке оружия, в том числе и за рубежом, в изготовлении простых видов вооружения. Но наибольшую заботу Николай Алексеевич проявлял в деле поиска и обучения кадров, способных обеспечить решение военно-боевой работы. Эта задача оказалась самой сложной. Основываясь на решениях III съезда РСДРП, ленинских установках, адресованных инструкторам военного дела, Скрыпник разработал специальную программу занятий, которой предусматривалось овладение такими знаниями, как задачи социал-демократии по подготовке вооруженного восстания, прогнозы возможного развития российской революции, тактика и техника уличной борьбы и тому подобное[51].
В то же время Н. А. Скрыпник втянулся в активную дискуссию с меньшевиками, не разделявшими курса на военно-техническую подготовку восстания, считавшими невозможным вооружить сколько-нибудь значительную часть трудящихся, недооценивавшими качественной стороны подготовленных к практическим действиям боевых дружин. В статье «Задачи вооружения» Николай Алексеевич отмечал, что социал-демократия и не ставит перед собой задачу массового вооружения населения. «Массу мы вооружим во время восстания, – отмечал он, – когда наши боевые кружки во главе массы пойдут на всякие оружейные магазины и склады и захватят их. Просто глупо было бы задаваться тем, чтобы вооружить массу. Для массы мы возьмем оружие у правительства в его арсеналах…
“Где нельзя силой взять, там надо ухваткой!” – нам сказал дедушка Крылов. Если мы не можем составить достаточного числа или кадра вооруженных рабочих, мы возьмем качеством организации имеющихся кадров.
Прочная, дисциплинированная, представляющая единую силу и состоящая из преданных, беззаветных, осознающих свои задачи и умеющих постоянно ориентироваться в событиях рабочих, боевая организация – вот тот рычаг, с помощью которого мы перевернем отживший мир всероссийского произвола.
Не в том ее задача, чтобы “заменять” массу – прочь всякие бланкистские мечтания о “делании революции!” Нет. Наша социал-демократическая рабочая боевая организация может действовать в массе, с массой, во главе массы. Она может быть сильна именно тем духом огненной ненависти и беззаветного стремления, который нарастает в рабочем классе не по дням, а по часам и который поведет рабочие массы на улицу, на борьбу, на баррикады»[52].
Призывая к созданию боевых дружин, в качестве злободневных задач Н. А. Скрыпник предлагает рабочим: «Если хотите победить в приближающемся последнем бою… с царским произволом и насилием – организовывайтесь для этого. Без организации – вы бессильная толпа отдельных единиц. В организации – вы сила, которая сможет бороться и победить»[53].
Как ответственное лицо в подготовке к вооруженному восстанию, Скрыпник сделал специальный доклад Петербургскому комитету РСДРП и послал соответствующий отчет боевого комитета в ЦК РСДРП, Ленину. Следует отметить, что подходил Николай Алексеевич к оценке результатов проведенной работы очень критически, считал, что практические достижения здесь, с точки зрения важности поставленной цели, слишком незначительны. Поэтому он подчеркивал: «Жизнь требует от нас деятельной работы по подготовке вооруженного восстания. Чем дальше, тем больше выясняется грозный жизненный ультиматум:
Или социал-демократия разовьет широкую работу по подготовке восстания;
Или социал-демократия останется за бортом жизни в стремительном ходе революции.
Наш ответ может быть только один:
Ни от одной из огромных задач, возлагаемых на нее жизненными интересами пролетариата, социал-демократия не может отказаться и не откажется. Пропаганда и агитация, организация всех сил пролетариата в его борьбе, организация фактической силы рабочего класса для восстания – все эти грандиозные задачи должна социал-демократия наверстать и, напрягая все свои силы, выполнить»[54].
Николай Алексеевич вносил немало конкретных предложений, направленных на улучшение деятельности по военно-технической и организационной подготовке восстания, в частности по совершенствованию работы Боевого комитета, уточнению его структурного построения.
Ленин очень внимательно следил за подготовкой восстания в Петербурге, оперативно отреагировал на корреспонденцию Скрыпника. 16 октября он обратился к Боевому комитету с письмом. «Дорогие товарищи! – писал большевистский лидер. – Очень благодарен Вам за присылку 1) отчета Боевого комитета и 2) записки по вопросу об организации подготовки восстания + 3) схемы организации. Прочитав эти документы, я счел долгом прямо обратиться к Боевому комитету для товарищеского обмена мнений. Нечего и говорить, что о практической постановке дела я судить не берусь; что делается все возможное при тяжелых русских условиях, в этом не может быть сомнения»[55].
В то же время Ленин сумел сразу же уловить и довольно досадную тенденцию – увлечение руководства Боевого комитета формальной стороной дела, склонностью к канцелярщине, бумажной волоките. Поэтому он сразу же выразил по этому поводу естественное беспокойство: «В таком деле менее всего пригодны схемы, да споры и разговоры о функциях Боевого комитета и правах его. Тут нужна бешеная энергия и еще энергия. Я с ужасом, ей-богу с ужасом, вижу, что о бомбах говорят больше полгода и ни одной не сделали! А говорят ученейшие люди… Идите к молодежи, господа! вот одно единственное всеспасающее средство… Основывайте тотчас боевые дружины везде и всюду…»[56]
Стоит добавить, что далеко не все в Петербургском комитете РСДРП готовы были к рутинной работе по подготовке восстания. Идя навстречу митинговым настроениям, заполонившим массы, немало партийных работников увлеклись агитационной работой, участием в бесконечных митингах, собраниях, манифестациях. Другие направления деятельности отошли на второй план. У Н. А. Скрыпника на этой почве возникли определенные недоразумения и споры с коллегами по Петербургскому комитету РСДРП.
Именно в это время ЦК партии решил направить Николая Алексеевича в Рижскую организацию, по инициативе которой форсировалась подготовка к вооруженному захвату Усть-Двинской крепости. Так, накануне решающих событий, в октябре 1905 г. Скрыпник оставил столицу.
В то время эпицентром революционного взрыва мог стать и периферийный город. Это показали октябрьские забастовки, мощной волной прокатившиеся из конца в конец огромной страны.
В условиях кипения народного гнева, желая любой ценой сбить силу революционного натиска, царизм вынужден был пойти на уступку. 17 октября 1905 г. был провозглашен Манифест, согласно которому в стране вводились демократические свободы и планировался созыв Государственной думы, наделенной законодательными функциями. Многие готовы были квалифицировать вынужденный шаг царизма как огромную победу, как введение конституционного строя.
Но большевики несколько иначе восприняли причины и содержание царских «милостей», сразу же взялись за их разоблачение как шага, призванного лишь выиграть время и, собрав резервы, обрушиться на революционные силы. Большевики стремились использовать завоеванные позиции для дальнейшего давления на самодержавие. Радикальным же условием такого давления было вооружение трудящихся, уровень их готовности к восстанию. Недостаток опыта в этом деле, определенная переоценка имеющихся сил, настроения революционного нетерпения, случалось, приводили и к нежелательным последствиям. Так произошло и в Риге, где не подготовленные как следует, революционно настроенные артиллеристы Усть-Двинской крепости выступили преждевременно, не дождавшись организованного вооруженного восстания. Солдаты были разоружены, в городе начались массовые репрессии, в тюрьмы бросались все заподозренные в неблагонадежности, а также те, что попадали в руки охранки.
Как ни сложно было избежать в таких условиях ареста, Николай Скрыпник – в то время достаточно опытный конспиратор-подпольщик – смог-таки остаться на свободе. Некоторое время надежно укрывали товарищи. И когда судебные власти заочно вынесли смертный приговор (хотя и не установили настоящей фамилии), решил перебраться в другое место. Путь пролег в Ярославль.
Казалось, главная опасность уже позади. Удалось установить надежные контакты с местной организацией, с рабочими ряда предприятий, добыть достаточно высокого качества паспорт на имя крестьянина Магнуса. Но всего, пожалуй, никогда не предусмотришь. В доме, где Николай Алексеевич снял угол, среди проживающих там студентов-эсеров, оказался провокатор. Он сообщил полиции о подготовке к побегу из местного исправительного арестантского отделения нескольких политических заключенных.
Конец ознакомительного фрагмента.