На основании этих расчётов допустимой пропорцией дистиллята и морской воды является 1000:3, то есть на тонну дистиллята добавляется 3 литра морской воды. При этом, если принять дистиллят как абсолютно обессоленную воду, в результате смешивания получается питьевая вода с солесодержанием 105 мг/л. В лаборатории гигиены опреснённых вод такую воду оценивали как допустимую для питьевых нужд. Предстояло провести собственные эксперименты на животных.
Оценка качества питьевой воды, создаваемой на основе корабельного дистиллята, должна пройти её апробацию собственно потребителем. Четыре воды, используемые в эксперименте на животных, широко представлялись на закрытую дегустацию различным категориям военнослужащих: курсантам, проходившим обучение на кафедре, слушателям академических курсов и факультета усовершенствования, преподавателям. Нужно было водам под присвоенными им номерами дать оценку по запаху и вкусу. Другие органолептические показатели – прозрачность и цветность, всегда соответствовали гигиеническим требованиям. В этих дегустациях желательно было получить положительный отзыв о воде, которая приготовлена на основе дистиллята с добавлением морской. Исследования давали положительные результаты без ущерба для изобретенной воды.
На основе полученных данных к конференции молодых учёных академии были подготовлены тезисы в сборник. 1 Трудно вспомнить, почему я оказался в кабинете заместителя начальника академии по учебной и научной работе профессора генерал-лейтенанта медицинской службы Валентина Алексеевича Долинина. Можно себе представить с удивлением и восторгом, что человек такого высокого должностного уровня занимался экспертизой тезисов адъюнктов! Ко мне он ласково придрался (он был высокоинтеллигентным, добрым, говорил тихо и медленно) по поводу слов в названии тезисов – «модельных вод». Пришлось объяснить, как проводилось приготовление этих вод, это, видимо, устроило Валентина Алексеевича. А далее он стал рассказывать о своём детстве, проведенном в Таганроге, где он дружил, гонял голубей и бегал по улицам с Аркадием Гайдаром. От В.А. Долинина исходила душевная теплота и ненавязчивое покровительство над молодым учёным.
Исследование качества опытных вод, по мнению научного руководителя, поддержанное коллективом кафедры на моём заслушивании после года обучения в адъюнктуре получило положительную оценку. Было принято решение провести изучение и в натуральных условиях – на корабле. Решено было направить меня в командировку на надводный корабль, несущий боевую службу в Средиземном море. Началась подготовка к научной экспедиции. В программу исследований был включён и пункт по микробиологическому анализу корабельного дистиллята. Для его выполнения требовался термостат. На медицинском складе академии оказались «портативные» – ТК-37, объёмом с малый холодильник. Портативный он для установки в автомобильной технике, а транспортировка до Севастополя, откуда планировался выход в море, получение и погрузка на корабль, обратный его путь представляли значительную трудность, которые не испугали адъюнкта.
Фото 9. Перед экспедицией в Средиземное море подполковник медицинской службы Петров Ю.Н. и капитан медицинской службы Жолус Б.И. проверяют готовность лабораторного оборудования к транспортировке (1977).
Перевозка термостата, «зашитого» в деревянную обрешётку собственноручно, оказалась еще более многотрудной. Эту «штуку», как называли его помогавшие с погрузо-разгрузочными делами матросы, пришлось загружать сначала на теплоход «Кубань», идущий в Средиземное море со сменным экипажем дизельной подводной лодки, отдохнувшим в Севастополе (внутрипоходовый отдых), с «Кубани» перегружался на баркас уже в Средиземном море, а с баркаса – на большой противолодочный корабль Северного Флота «Адмирал Зозуля». На последнем этапе при перегрузке на корабль обрешётка была сломана, но термостат не утонул, а заработал, как полагается.
На «Кубани» мы расстались с подполковником медслужбы Петровым Юрием Николаевичем – старшим научным сотрудником кафедры ВМРГ, который в Средиземном море должен был пересесть на водоналивное судно. Тема НИР предполагала исследование всех сторон гигиены водоснабжения кораблей ВМФ питьевой водой в плавании.
Большой противолодочный корабль «Адмирал Зозуля» (проект 1134) – двухсотметровый красавец, названный американцами «поющий фрегат». Скорость хода по спецификации корабля – 40 миль в час (одна морская миля – 1856 м). На корабле имелось несколько цистерн запаса питьевой воды (более 100 тонн), которая доставлялась периодически водоналивным судном. Вода за валюту покупалась в иностранных портах: греческих Пирей и Ираклион, сирийских Латакия и Тартус.
Вода из цистерн анализировалась в динамике хранения. Если её химический состав не изменялся, то микробиология показала интересные данные. Кишечной палочки при анализах не находил, а вот с общим микробным числом (сапрофитная микрофлора) происходил синусоидальный процесс: рост и падение. В одном анализе количество бактерий, росших на МПА (мясопептонном агар-агаре), было огромным, а на следующий день эта вода была с ничтожным ростом. Такие результаты повторялись многократно. Все факторы, мешающие стерильности отбора проб и посева на чашку Петри, мной старательно исключались. Объяснение полученного факта мной давалось следующее: пока в воде есть питательная среда – белок, в том числе самих отмирающих бактерий, шёл их рост. Если же заканчивалась пища – рост прекращался. Однако выжившие микробы после появления белкового корма давали бурный рост. Эту гипотезу до сих пор вынашиваю без опровержения.
Анализ забортной воды Средиземного моря показывал большой рост всякой, включая кишечную палочку, микрофлоры. Чрезвычайно красивая сине-зеленая морская вода, особенно в тени от борта корабля, везде и всюду в микробиологическом плане давала ужасающую картину. Химический состав средиземноморской воды по своей солености даже превышал уровень атлантической – 35 г/л.
Органолептическая оценка изучаемых питьевых вод на корабле была проведена в достаточном объёме, получены положительные результаты.
В этом походе состоялся заход корабля с дружеским визитом в сирийский порт Тартус, где в пункте материально-технического обеспечения кораблей средиземноморской эскадры находился санитарно-эпидемиологический отряд (СЭО) от Черноморского Флота. На небольшом судне без собственного хода (плавучий склад) находились врачи морского СЭО, а с ними врач-стоматолог капитан медицинской службы Анатолий Лялюцкий, который лечил мои зубы на Новой Земле. Встреча была очень тёплой, однако пить спирт в 30-градусную жару можно только в 30-летнем возрасте. После беседы и обеда мы купались в море, но вода с температурой 29 градусов не освежает. В заливе на дне много морских ежей, наступать на них колко, а впившиеся органические ломкие иголки извлекать очень трудно. Выданные на сход на берег сирийские фунты были скоро истрачены на подарки жене и сыну.
К окончанию командировки флагманский врач эскадры писал отзыв о работе прикомандированного адъюнкта. Ещё более значимым был документ, составлявшийся до командировки в академии: «Список лиц, командируемых заграницу». В строго заведенной форме документа на развёрнутом листе формата А-4 с различными графами красовалась единственная фамилия какого-то капитана медслужбы, но подпись внизу документа была генерал-полковника медицинской службы – начальника академии Н.Г. Иванова. Таким образом, удостоверялась моя благонадежность, подтверждался мой патриотизм для всех органов и служб, которые смели сомневаться в моём возвращении на Родину. В те времена продолжали бояться побегов людей (особенно военных) на Запад.
В этом походе познакомился с тремя учёными из московского научно-исследовательского института ГЕОХИ (Геохимии и аналитической химии институт им. В.И. Вернадского Российской академии наук, основан в 1947 году).
Фото 10. Средиземное море. В коллективе учёных (1978).
Оказывается, маршрут американской подводной лодки можно определять не только традиционным способом по шумам от винтов, но и по изменившемуся химическому составу морской воды, в которой шла субмарина. Детали этих исследований не могли быть мне известны, но принцип запомнился. С этими учёными я возвращался в Союз после выполнения работы на корабле.
Одним из интересных эпизодов на БПК «Адмирал Зозуля», происходившим не чаще одного раза в неделю, было зажаривание в стерилизаторе курицы (культурная программа). Начмед корабля дружил с начпродом, происхождение курицы было понятным, а у начмеда для мероприятия устойчиво находилась рюмка с «шилом». Морякам второе более распространенное название спирта хорошо известно, оно больше ласкает слух. Происхождение же синонима, вероятно, уходит в далёкое прошлое и связано со способностью обычного шила всё прокалывать. За эту его способность решать многочисленные проблемы на флоте спирт получил второе имя.
Ещё более интересным оказался второй поход в Средиземное море на следующий 1978 год. В плане науки исследовалась сравнимость результатов, т.е. полученных и «обмозгованных» данных предыдущего исследования, предусматривалось воспроизвести (повторить) и сделать уже неопровержимые заключения и выводы.
Выход из Севастополя был более лёгким и красивым. БПК «Очаков» (проект 1144) – более современный корабль Черноморского флота – под звуки духового оркестра «Прощание славянки» на виду у плачущих жен членов экипажа корабля уходил от причала на свои 6 месяцев плавания. Американцы несли боевую службу по-другому, легче, а о нашей советской говорили: «Боевая служба – тяжёлая вещь, но русские сделали её невыносимой».
Уже в третий раз проходил Босфор, Дарданеллы. В Эгейском море традиционно сопровождали корабль дельфины. Всякий проход через Босфор советский корабль сопровождал, перебегая от одного борта к другому, быстроходный катер под турецким флагом. Служивые офицеры говорили, что это американцы нас фотографируют, а их начальство, там – в Америке, уже знает, кто идёт в Средиземное море.
Научная работа на корабле шла полным ходом. «Лабораторию» развернул в санчасти БПК. На этот раз термостат ТК-37 не понадобился. С Ю.Н. Петровым изобрели и защитили рационализаторским предложением термостат поистине портативный малого объёма (с коробку 40x30x30 см), регулируемый термореле в диапазоне температур 35-37° С. Он работал от нагрева электрической лампочки. Интересным оказался один из бытовых фактов. Всякий раз оставленную на столе в санчасти у спиртовки коробку спичек на следующий день я не находил. Спички на корабле были у курильщиков дефицитом. В этой связи родилось продолжение пословицы: «На спичках не экономят, но спички экономить надо».
На корабле находился вертолет, познакомился с экипажем, а с командиром группы майором Александром Цицеровым проводил свободное время. С ним в сирийском порту Латакия, где мы были с дружественным визитом, ходили в колонию его знакомых вертолётчиков. Наши специалисты обучали сирийцев этому делу. Вертолётчики удивлялись, когда по заданию их командир вертолёта не набирал нужную высоту. На вопрос: «Почему?» – сириец отвечал: «Вертолёт устал». Видимо, они боялись, что на большой высоте их могут засечь и сбить израильтяне.
Другой же пример из отношения к военной технике приводил военно-морской специалист из военной приёмки кораблей. Продали сирийцам быстроходные торпедные катера. Через время новые хозяева кораблей обращаются с рекламацией: «Катер не набирает указанную в спецификации скорость 35 узлов». Наш специалист, прибывший к месту дислокации кораблей, попросил поднять катер. Все днище обросло водорослями и ракушкой, удалять пришлось долго и с трудом. После этого вышли в море, и наш специалист выдал скорость больше 40 узлов. «За техникой нужно ухаживать, как и за женщиной» – был его вердикт.
На берегу в базе у кромки воды стоит один из катеров. Это не специальный памятник, а память об испуге сирийского командира катера, вылетевшего на берег при виде израильских кораблей.
Изучение источников литературы, контакт с учёными и специалистами кафедры академии и различных организаций, собственный научный поиск приводит к формированию специалиста и исследователя. В основе этого лежат знания и опыт, а в целом этот процесс именуется «научной школой».
Однажды начальник кафедры ВМРГ профессор В.Г. Чвырёв взял меня с собой на совещание в крупную научно-производственную организацию (бюро) по проектированию атомных подводных лодок. Через КПП с охраной по заранее заказанным пропускам прошли в здание сталинского архитектурного стиля. В коридоре, по которому шли в зал заседания, висели портреты местных учёных-конструкторов лауреатов Ленинской премии и Героев Социалистического Труда. Портретов было так много, что это вызвало чрезвычайно почтительное отношение к организации.
Смиренно, но уже и с элементами уважения к себе за «выход в люди», сидел адъюнкт кафедры ВМРГ за круглым столом в большой компании специалистов преимущественно инженерного профиля. Совещание было посвящено разработке ведомственного (для кораблестроительной промышленности СССР) стандарта на систему водоснабжения. В ходе дискуссии затронули и вопрос качества питьевой воды. И эти маститые учёные мужи уперлись в вопрос: «А что такое – пресная вода, и какая разница между ней и питьевой водой?».
И вот в этом месте пришлось «блистать» адъюнкту (об этом никто не знал и воинского звания моего не было видно, т.к. с шефом были в пиджаках). Это был третий год адъюнктуры, накопленных знаний по гигиене водоснабжения хватало для ответа на кажущийся простым вопрос. По общепринятой классификации к пресным водам относятся те, минерализация которых менее 1 г/л. Что же касается питьевой – то на неё был ГОСТ, который определял требования к её качеству по органолептическим, физико-химическим и микробиологическим показателям. Помню довольное выражение лица шефа за данные мною правильные определения пресной и питьевой водам.
Диссертационная работа вырисовывалась, но, естественно, не с первого печатного текста. Кроме шефа её внимательно и очень критично вычитывал кандидат медицинских наук Ю.Н. Петров, сам называвший себя «стрекулистом», т.е. занудой. Материалы исследований в первичном виде были отданы профессору П.Н. Яговому, который на их основе создавал отчёт о НИР. Пётр Назарович сам доводил данные и текст до нужных форм, замечаний не делал.
Венцом всей адъюнктуры было прохождение ритуала сдачи диссертации в Учёный совет академии. Но до этого нужно было предъявить труд в научно-исследовательский отдел (НИО). Начальник НИО – полковник медслужбы профессор Чурсин Иван Георгиевич – чрезвычайно спокойный, высокоинтеллигентный человек с большим жизненным опытом и безо всякого чванства. Бегло, но со вниманием к труду и с уважением к автору, просмотрел переплетённую работу, похвалил за досрочное представление, однако нашёл и указал на ошибку (опечатка в нумерации раздела «предложения и рекомендации»). Несмотря на свою огромную занятость, Иван Георгиевич провёл беседу-экспертизу уважительно и заинтересованно и отпустил с пожеланием успешной защиты. Такие люди всегда вызывают уважение.
Как известно, адъюнктура готовит научно-педагогические кадры. Большая часть выпускников остаётся работать на собственной или другой кафедре, некоторая часть направляется в научно-исследовательские учреждения, подразделения академии, в военно-медицинские институты, факультеты. Считается, что оставленный на кафедре адъюнкт заслужил доверие коллектива и получил карт-бланш на долгую продуктивную перспективу.
Фото 11. Коллектив кафедры ВМРГ (1980). В центре – начальник кафедры полковник медицинской службы профессор В.Г. Чвырёв.