Подследственный: Нет. Лежачего не бил.
След.: Как же так? Вообще не били, что ли?
Подследственный: Бил, но я его бил, когда он был в воздухе.
Следователь: Это как – в воздухе?
Подследственный: Видите ли, дело в том, что он минут десять летал по воздуху перед падением на землю. Вот в этот момент я его действительно бил ногой.
Два милиционера сосредоточенно бьют ногами лежачего зека. Бедолага, скрючившись, лежит на правом боку и после каждого удара вскрикивает.
Удар.
– Ай!
Удар.
– Ой!
Минут через десять зек вдруг громко и убедительно кричит:
– Стойте!
Менты замирают. Зек быстро переворачивается на левый бок и деловито сообщает:
– Продолжайте.
И вновь: удар.
– Ай!
Удар.
– Ой!
Вы не зеки, вы военнопленные, вот только на каком фронте вас взяли в плен, непонятно.
К сорока годам моя «интересная» и насыщенная жизнь начала надоедать. О такой жизни и о таких событиях хорошо читать, сидя в кресле напротив зажженного камина или в саду. Неплохо и смотреть на подобные события через экран телевизора. Быть постоянным их участником очень утомительно.
– Я тебе ебальник в щепки разнесу!
– Как дам по роже – уши отклеятся!
Зек, лежа на шконке, мечтательно:
– На больничке хорошо! Молока сколько хочешь наливают. Да! У нас даже оставалось. И тишина! Прям курорт! Телки наверху сидят, лекарства, дальняк с душем. «Дубок» огромный. Хорошо!
– Ты че-то не по-детски баланду наворачиваешь.
– Так жрать хочется!
– Смотри не передознись.
– И чем ты, индюк, мне «шленку» восстановишь? Ту, что летчику отдал? А мне с чем на этап идти? Так чем восстановишь?
– Нет у меня ничего.
– Как это? Да ну нахуй! Ну-ка, повернись, покажи жопу. О какая! Кругленькая! А ты говоришь, ничего нет.
– … А там вольготно: чай есть, сахар есть, курево есть, администрация не ебет особенно. Ну так, изредка. И контингент нормальный. Чего еще-то? Нормально.
– … а в карты как без наебки играть? Никак.
– … это сейчас телевизора насмотрелись и давай качаться. Прям все спортсменами стали. А раньше, раньше нормальному зеку отжиматься или там приседать западло было. Чтобы зек, ну, если он не «козел», спортом занимался – никогда!
– Начнешь отжиматься в БУРе, а «корпусной» тут же и кричит: «Ты, сволочь, кого пиздануть готовишься?»
Серега «Подольский» получил четыре года. Два с хвостом уже отсидел. Вышел по «касатке». История с внедренным агентом, типа в банду. Полгода агент подбивал на дело. Подбил. В результате и сам агент угрелся, и его подбитыши. Здесь же история «мужественного» подельника, отсидевшего в прошлом восемнадцать лет и сдавшего всех на первом допросе.
Самурай получил восемь лет. История, как он сдуру в сердцах катаной разрубил витрину.
Краб ушел из зала суда, просидев три или четыре года. Игорь «Большой» уходит в мае за отсиженным.
Здесь из-за одного сказанного слова могут раздуть целую историю и довести ее до мордобития. А ошибка в поступке может привести к самым неприятным последствиям. А если захотят доебаться, доебутся непременно, даже на абсолютно пустом месте. Повод не нужен. Нужен объект и чье-то желание.
Кошке живется лучше, чем многим людям. По камере ходил котенок с ужасно неприятной, злой мордочкой. Все его кошачье обаяние сводилось лишь к молодости. А по-хорошему можно было бы его раздавить, как клопа.
Вспоминая старика Ортмана.
– Дорогая, мы стали богаче еще почти на миллион.
– (в автомобиле с абсолютно пьяной женой) Не обращайте внимания, она обоссалась. Главное, чтобы кожаную обивку салона не испортила.
– Камрад, мы с тобой попали впополаме. Каждый на семь миллионов дойчмарок.
– Я завалю всю Европу рыбьей кожей.
– Дорогая, сына не люблю, люблю тебя и хочу все свое состояние переписать на тебя. Но от сына надо как-то отвязаться. Помоги мне купить «Мазератти» и покрыть его долг в два миллиона марок. И после я все переписываю на тебя.
Дорогая выполняет его требования. Ортман все переписывает на нее, и тут выясняется, что его имущество заложено. И дорогая остается со всеми долгами Ортмана.
В двадцатый век наша цивилизация, делая упор на создание материальных ценностей, расщепила духовную целостность личности, но самое страшное – расщепилось психическое состояние человека. Ценностью стала не нормальная, здоровая во всех отношениях личность, а необычная форма этого «расщепления» – щепка души. И чем неожиданнее, чем страннее эта форма, тем ценнее индивид.
Возьмем для примера европейскую живопись. Ее развитие сначала дошло до совершенствования изображения, затем застыло в нем, а дальше началось экспериментирование с формами и цветом. Затем эксперимент стал затрагивать фантазию художника, что привело к расчленению реальности на отдельные элементы: форма, цвет, точка зрения, состояние сна. Дошли, так сказать, до молекулярного уровня – и тут появился Малевич и своим «Черным квадратом» поставил точку на всех экспериментах. Все, дальше только черная пустота. Все, что можно было сделать в живописи, с живописью, сделано. Дальше продвигаться некуда. Вот в чем ценность этого квадрата. Это точка, финал развития живописи как направления. То же должно произойти и с расщеплением личности. Вот только кто и как поставит эту точку?
Возможно, появятся новые силы и похоронят нашу цивилизацию. И будут правы. Уж слишком она, наша цивилизация, больна. Ее вырождение проявляется буквально во всем. Как лакмусовая бумага – современное американское кино с его философией убийства и разрушения. Не созидания, а разрушения, то есть расщепления. На что молился древний человек – на фаллос и семя, то есть на рождение новой жизни. Чему поклоняется современный человек – пистолету. Искусственному фаллосу, только извергающему не животворное семя, а пули, семена смерти и разрушения. Это и есть основной признак болезни цивилизации. Никогда и нигде древний человек не смаковал смерть как таковую. Смерть врага – да. Но смерть врага – это песнь своего превосходства, а значит, здоровья. Они погибли, а мы живы, следовательно, мы лучше, здоровее.
Сейчас на толпу можно воздействовать только насилием. Насилие в конечном итоге приводит к смерти. На общество воздействуют не строительством, не рождением, а насилием, то есть разрушением. Это воздействие, болезнь возведена в ранг искусства.
Природная красота уже не интересна, акт рождения – скучно, просто жизнь без воздействия на нее цивилизации не привлекает. Искусство, а за ним и жизнь становятся притягательны, когда в них включены извращения. Чем необычнее извращение, тем лучше. Только это в нашем обществе и способно привлечь к себе внимание.
Секс ради секса – первый признак начала вырождения. Демонстрация полового акта и всего с ним связанного просто для интереса – это путь в тупик развития. Древнему человеку во время полового акта и в голову бы не пришло извергать семя женщине на лицо или еще куда-нибудь вне места, отведенного природой.
Невозможно представить себе животное, например, волка или енота, кончающее волчице на морду или в ее пасть. Природе важен результат, а не смакование процесса.
Появление в обществе огромного количества инвалидов (мы не рассматриваем период войн и природных катаклизмов), калек и уродов, превышение численности стариков в сравнении с молодежью – это тоже признак вырождения. Да, старики должны быть, но в определенной пропорции к молодым. Их должно быть меньше раза в два. Как ни печально говорить об этом, но превышение численности больных и старых особей над молодыми и здоровыми вредно для вида. Калеки и инвалиды способны воспроизводить только себе подобных, а те, в свою очередь, таких же. А если их будет большинство? Это словно раковая опухоль, которая, разрастаясь, способна погубить человечество в целом.
Изобретение новых лекарств помогает отдельным особям, но медленно губит человечество в целом.
Конечно, мне жаль стариков и очень хочется жить как можно дольше, но умом я понимаю, что если количество стариков превышает количество молодых особей, это рано или поздно приведет к старению и вымиранию всего вида.
Природа по-своему с этим борется. Появляются новые и новые болезни: СПИД, «свиной грипп», «птичий грипп» и т. д. Мутируют старые болезни. Растущее число наркоманов, немотивированные самоубийства и убийства. Всевозможные катастрофы: техногенные и природные – число их катастрофически растет. Они уносят жизни, вслепую смахивая со стола жизни людей, случайно оказавшихся в неудобное время в неудобном месте. Войны тоже делают свое черное дело. Однако общая ситуация кардинально от этого не меняется. А это означает, что количество случайных смертей будет только расти. Новые болезни будут уносить все новые и новые жизни. Постоянно возникающие пандемии будут и дальше разрушать общество. Число маньяков-убийц будет только расти. Обиднее всего, что эти катастрофы, да и маньяки, слепы и убивают всех подряд. Как правило, жертвы войн, катастроф, болезней и маньяков – здоровые люди. Уроды, калеки и старики под их каток попадают редко. Значит, стоит ожидать новые формы «подвижных» катастроф, заставляющих быстро убегать от смерти, при которых смогут спастись только здоровые, быстро передвигающиеся особи. Катастрофы, после которых выжить могут только молодые и активные. Это не может не произойти. Если этого не будет, то все человечество ждет медленная смерть. Медленная в сравнении с одной человеческой жизнью. Иначе это тупик в развитии и дальнейшем существовании человечества в целом.
Признак проявления этого тупика – появление массового бесплодия, как биологического, так и искусственного (намеренное нежелание размножаться). Разрастание такого явления, как гомосексуализм, и его обратной стороны, лесбиянства, и его легализация на государственном уровне говорит о стремительном вырождении человечества.
Где выход? Сегодня его нет. Есть только вектор движения, тот самый, который человечество упорно не замечает.
Земной шар напоминает больную педикулезом голову, где вошь – человеческий вид. Сейчас эта голова только трясется, и с нее падают и гибнут отдельные вши. Может же случиться так, что голову побреют, избавившись разом от всего заболевания?
Судя по всему, так уже было, и не раз.
Чтобы выжить, человечество вынуждено будет привести в действие некоторые принципы евгеники. Однако как только об этом заходит разговор, вырожденцы, калеки и уроды сразу поднимают вой и вспоминают все, что из политических соображений под флагом евгеники делали с полноценными особями. И полноценные уже готовы жертвовать жизнями в борьбе за справедливость, в том числе и за неполноценных. А полноценные они потому и полноценные, что готовы жертвовать жизнями ради других во имя созидания и будущего. Им жалко калек, уродов и вырожденцев, уж больно жалобно те подвывают. Однако вырожденцы, калеки и уроды своими жизнями ради здоровых жертвовать не готовы и не будут этого делать ни при каких обстоятельствах. Они готовы думать только о себе и своих жизнях. А это значит, что общество не готово решать эту проблему изнутри и, следовательно, что число странных смертей, болезней и катастроф будет только возрастать.
Безусловно, творческая гениальность – это диагноз. Гений, по определению, ненормален, ибо способен к прорыву в глубину, высоту, ширину – словом, куда угодно. Он не способен только к ежедневной рутине, то есть к нормальной жизни. А на ней, как на базе, строится все. Потому гениев появляется так мало.
Неспешно летящее время. Ему-то что! И в этом времени, как в кривом зеркале, отражаются события, невольным участником которых я стал. Застывшего в каменном мешке правосудия, на прозрачном ковре-самолете времени меня несет и несет, а внизу, вдалеке пролетают события жизни, дома, города; там войны, катастрофы, смерти и люди, люди, люди – бесконечная людская река. Зачем? Для чего? Кому это нужно?
После полугода пребывания в тюрьме криминализируешься насквозь. Мозги просто отравлены этим. Какое здесь может быть исправление – глупость! Бытие определяет сознание.
Язык – основной инструмент для раскрытия преступлений.
Страх, боль и в особенности язык – вот главные способы и приспособления для раскрытия преступления. Глупость – это данность, на фоне которой и происходят раскрытия преступлений.
Азер называл адвоката – Адвокантом.
Быстрая дружба, как правило, заканчивается долгой враждой.
Паутина грязными соплями свисала с потолка.
То, что удобно представителям закона, почти всегда неудобно гражданину.
Случайность зависит от уровня нашего незнания.
– Вася, прикинь: сижу на ИВС, холодно пиздец! И крутят какое-то странное радио, типа «Россия», но не «Россия». Короче, заезжаю, а оно объявляет: «Стеклодув». И представь: начинаются радиочтения про этого Стеклодува. Так аж десять частей вынужден был прослушать. У меня от этого ебучего Стеклодува аж аллергия началась. Реальные кожные высыпания.
Таджик рассказывал:
– …а еще белый, белый, белый мрамор хорошо идет на кладбищах. Так красиво получается, что прямо так и хочется на кладбище. Так и тянет.
Тюремный доктор не уставал повторять: баланду нужно кушать. В ней все витамины.
Спаси меня, господи, от друзей. А от врагов я сам спасусь.
С облезлой, грязной, забывшей, что такое ремонт, стены взирает карандашный Иисус. Нелепое, непропорциональное тело, хмурый взгляд. Чего ты только не видел в этих стенах!
Аварец пошел касачку писать.
Когда надеяться уже не на что, начинают надеяться на бога и «золотую» амнистию.
Живые происходят от мертвых, а мертвые от живых.
Читаю Достоевского, «Подросток», там по ходу действия в тюрьму посадили князя, и подросток с ним встречается. Князь в разговоре все время повторяет: «короче сказать». Это «короче» повторяют все кругом и в современной тюрьме. Это назойливое и бессмысленное «короче», после которого могут говорить еще часами, повторяемое через каждые пять слов, звучит и звучит.
Раньше я думал, что способен долго спать. А вот и нет! Я оказался ребенком в этом смысле. Тут есть специалисты, способные спать столько, сколько нормальный человек без появления реальных пролежней просто не сможет. Двенадцать, восемнадцать часов, двадцать часов. И это каждый день, буквально каждый, и это месяцами.
Всю жизнь стремился к добру – чужому.
Был пронзен штыком правосудия.
Город. На улице стоит припаркованный черный, как жук, джип. К нему подходит цыганка и начинает стучать пальцем в закрытое окно. Стучит долго и настойчиво. Медленно сползает стекло, из окна появляется рука с баллончиком аэрозоля против насекомых. Струя летит в цыганку. Та с проклятиями убегает.
С выездом в прокуратуру надули, с баней тоже! Теперь и с выездом в суд. Говорят, затопило Мосгорсуд. Каково! Ждали на битком набитой «сборке» с пяти тридцати утра до десяти. Наконец, вывели всех к выходу, и тут пошел среди зеков разговор о тушенке как обязательной судовой пайковой порции.
– Тушенку давай! – стал раздаваться призыв в толпе. – Ну что, братаны, без тушенки не судимся?
Пронесли коробки с тушенкой. Говяжьей! Занесли в автозаки. За тушенкой потянулись зеки. Сообщили, что вожделенную тушенку будут выдавать в здании суда.