– Ага, – впервые прозвучал голос Мозга, клубного разума. Он всегда высказывался под занавес дискуссий, чей ход не вызывал у него интереса. Наступила мёртвая тишина. В словах Мозга, что бы он ни изрёк, не было никакого смысла, но звучали они великолепно, и как правило чертовски остроумно.
– Ага, – повторил наш Мозг, чьё настоящее имя было Агония Блох. – Онтологический монизм. Всякая вещь в единственном экземпляре. Если эта штука действительно функционирует, тогда любые наши аргументы и жесты иллюзорны. А посему я рекомендую куда более интересный дуализм. Тоже онтологический.
– Ура онтологическому дуализму! – тотчас загалдела клубная братва. – Долой онтологический монизм, фу, бэ-э!
– Итак, мы имеем онтологический дуализм, – продолжил Мозг. – Что означает – многобожие. Пока мы его имеем, отпадает вариант, когда новый бог окажется тем же самым Яхве – наставником наших предков, только под другим именем. Яхве в камуфляже. Для кого-то у всех богов одно лицо. Но имена у них разные.
– Верно, – одобрил Эдди. – Хватит с нас боженьки взрослых, принимающего заказы от педагогов и предков. Нам не нужен бог, который командует в храмах, поддерживая наше невыносимое статус-кво. И мы не хотим нарваться на очередное Сверх-Я, не зная потом, куда от него избавиться.
Клуб: «Долой Яхве! Долой Сверх-Я и статус-кво!»
– Нам нужен сильный бог, который любит детей. Такой бог займёт нашу сторону и будет нам помогать.
Клуб ходил ходуном от восторга и оптимизма. Долго ещё не смолкало «ура», вперемежку с бессвязными воплями и визгом.
А неделю спустя мы собрались снова.
– Эта встреча пройдёт упорядоченно, – предупредил наш вожатый Эдди. – Может быть, кто-то желает послушать стенограмму прошлого заседания?
– Нет, ну её, – грянули малыши.
– Отлично, тогда предлагаю заслушать отчёт исполкома по сатановедению.
Визги, вопли, крики «ура».
– Тогда на трибуну приглашается Агония Блох – мозг нашего клуба, проделавший большую часть исследовательской работы.
«Урра!»
В президиум протиснулся Агония Блох. При его появлении многие зажали нос, потому что он никогда не мылся.
– Добрый день, уважаемые одноклубники.
Ответом стало ещё одно гнусавое «ура». Мозг говорил непонятно, потому что он действительно знал больше нас. Ему были известны важные научные термины. Он выписывал журнал «Американский учёный» и держал небольшую химическую лабораторию. Своё прозвище он заработал постоянной депрессией, чью причину никто из нас не мог определить. Он пребывал в перманентной хандре и говорил писклявым тоном. К тому же с английским акцентом, повизгивая. Но в эрудиции ему не откажешь. Он показывал химические опыты и делал нам бомбочки. Внешне его взрывчатка не отличалась от простой водички, но только первые пятнадцать минут. Далее там, где она была пролита, следовали взрыв и возгорание. Мы наделали немало дел с помощью этой химии.
Мозги уверял, что может изготовить атомную бомбу, если мы оплатим материалы. Мы не возражали, прикидывая, где бы раздобыть денег на одну, но большую.
– Приступаю к докладу, – пропищал Мозг. – Первым делом мы подняли архивы комикса «Капитан Марвел». Перелопатили немало, доложу я вам. Пятьдесят пять изданий от сорок второго до сорок восьмого. В этом промежутке увидели свет важнейшие выпуски. Их контролировал Си Си Бэк[5], покуда издательством «Фосетт» не овладела Ассоциация родителей и педагогов[6].
– Так, так! Очень интересно!
– Лучшего источника просто нет, к тому же, я полагаю, вам известно, что комиксы про «Капитана Марвела» имеют, скажем так, эзотерическую окраску? И главным героем ряда эпизодов выступает как раз Сатана. Мы их тут разложили. Желающие могут ознакомиться воочию.
– Здорово! – загалдела детвора.
– Кроме того, в библиотечной картотеке мы обнаружили множество работ в разделе «Са..
– Ага! – крикнул один малыш. – А нельзя ли узнать, кто это «мы»?
Мы любили поддразнивать Мозга. Но и ему это нравилось.
– Ах, да, конечно. Если это так важно, я ходил туда один. Желающих помочь как всегда не нашлось, и мне иногда самому непонятно, зачем я хожу на собрания такого клуба.
– Мы и сами не знаем, Мозг, зачем ты сюда ходишь, – вякнула ещё одна козявка.
– Не знаете и слава богу, – парировал Мозг. – Не будем останавливаться. Я также выписал немало цитат о Сатане и хотел бы суммировать мои находки.
– Давай, суммируй! – оживился клуб.
– На самом деле сказано немного, – предупредил Мозг. – Уж больно тёмная это тема.
Тут на него снова зашикали, дескать – выкладывай всё как есть, не то обструкцию устроим.
– Честное слово, та в самом деле не так мно…, – попробовал он улизнуть.
– Заткнись и рассказывай! – вмешался кто-то ещё.
Мы дружно подбежали к помосту и сперва расхватали комиксы, а затем принялись хором облаивать Мозга. Операция была запланирована заранее. Мы припасли несколько кусков мыла и тряпки. Подхватив Мозга, мы отволокли его к ручью, раздели и как следует отмыли. А затем президент Эдди прочитал ему мораль:
– Видишь ли, Мозг, у нашего клуба уже есть божество, и зовут его Великий Кунаклястер. Как только ты научишься мыться и перестанешь вонять, мы посвятим тебя в его мистерии. Как достойного члена. Но о каком достоинстве можно говорить, пока ты так воняешь?
Мозг выкрикивал математические формулы и тайные мантры индусов. Но, как мне показалось, всё это ему нравилось, ведь он оказался в центре внимания.
Значит, мы его оголили и подвели к ручью. А там, надо сказать, водилась всякая бяка. И пахло оттуда похуже, чем от Мозга. Хотя, конечно, всё это было розыгрышем. Ведь Мозг не просто вонючка, а к тому же ещё и тюфяк. Стоит нам затеять игру, он злится, орёт и визжит.
И вообще он атеист.
На самом деле ни во что не верует.
За это ему так часто и достаётся.
Поэтому вся эта тема Сатаны и церкви, плюс речи недельной давности, были ничем иным, как ловушкой для Мозга. Чья цель – вразумление безбожника.
Как ещё мы могли поступить?
5. Псалмы
Одним из самых странных увлечений моих малолетних соседей были песнопения.
Они показали мне как это делается, и я посвятил много времени этому занятию вместе с ними, не подозревая об оккультной подоплёке подобных практик. Меня никто не предупредил.
По крайней мере, сразу.
Таким образом, пока другие дети на близлежащих землях сражались в бейсбол, футбол и прочие пошлые и глупые игры, мы старательно, порознь или хором, голосили:
А самым важным волшебным словом было:
Эдди утверждал, что важнее него только сам Кунаклястер. И не только для кричалок, а при любой опасности – произнеси и оно поможет. Так же, как:
Звучало смешно и казалось безобидно. Я повторял их постоянно, не понимая ни немецкий, ни санскрит. Я вообще не знал, на каком языке я пою.
Я пытался разучить с ними песнопение, подхваченное мною в Гетто:
Но им не понравилось, потому что слова звучали чересчур по-еврейски, а это никуда не годилось, так сказали мне они.
Так и пролетело лето сорок пятого за распеванием псалмов хором и в одиночку. Быть одному нехорошо, даже опасно. В основном из-за педофилов. Но пока мы поём, сказал нам Эдди, педофилы нас не тронут.
Они и не трогали.
Важно, чтобы другие повторяли волшебные слова, пока ты один. Помня об этом, мы не страдали от одиночества, делая вещи, которые принято делать одному. Ведь мы были не одиноки. Нас объединяло Большое Ка. Все мы находились под его эгидой. В действительности, мы находились где-то ещё, и координаты этого места были тайной. Когда-нибудь, повзрослев, мы узнаем об этом «где-то» ещё больше, путём посвящения в дхарму, и нам откроются настоящие мантры типа «биджа», и каждый из нас выяснит свою истинную половую принадлежность.
Так мы и пели постоянно. Когда поёшь, время проходит быстрее. И я всегда чувствовал себя хорошо, занимаясь этим с кем-то ещё или самостоятельно.
Я спрашивал Эдди, откуда взялись эти напевы. Он знал ответы на все важнейшие вопросы. Даже на те, которые мог прояснить разве что Сатмарский Ребе. Эдди рассказывал, что все арийцы поют от сотворения мира то, чему научил жителей Долины Слайго Ривер Великий Ка – покровитель нашей прародины. В дальнейшем он поделился знанием с другими народами, жаждавшими к ним приобщиться. Вокруг было полно самозванцев. Существа породы «крелль» выдавали себя за людей. Злобные твари, которые на самом деле были покрыты зелёной чешуёй, и подобно рептилиям имели жабры, хвосты и щупальца. Когда-нибудь Великий Ка воплотится и освободит нас от гнёта этих гнусных тварей типа «Крелль». Он произнесёт двойное заклинание, от которого эти якобы белые тут же позеленеют. Тогда-то мы и приступим к осуществлению «программы». С её помощью все злые существа окажутся либо истреблены, либо изгнаны.
Но однажды, средь бела дня, пока чёрные собирали хлопок для продажи в торговых точках Верхнего Мальборо, а мы – беленькие, драили пирамиды на берегах священной реки, солнце взяло и…
Погасло.
Подняв голову, я увидел надо мной огромную тёмную тучу.
Она закрывала солнце как саван покойника.
И так же внезапно температура подскочила градусов на двадцать, а меня охватил некий экстаз. И не меня одного. Остальные чистильщики пирамид вели себя также. Они застыли с разинутыми ртами, выкатив глаза, и смотрели в вышину. Некий транс парализовал всех поголовно – и чёрных, и белых. И всем, похоже, нравилось их состояние. Только не мне. Потому что я не мог пошевелиться.
Было очень страшно.
А потом все дети заголосили новое песнопение, которому их никто не обучал. Нечто совсем новое. Вначале оно звучало совсем тихо и медлительно:
Затем в тексте кое-что изменилось. К именам известных нацистов добавились еврейские:
И т. д.
И ровно в полдень все поющие дружно обернулись, подняв правую руку, и указали на меня, не переставая петь, перемежая еврейские фамилии с немецкими. В тот день я услышал новое слово:
И наконец пошли слова волшебной силы:
Я обнаружил, что снова могу двигаться, хотя остальные дети, застыв неподвижно, продолжали петь. От страха я убежал в Чёрный Лес на той стороне большой реки Слайго, где обитало скрытное кошачье племя.
Мне очень не понравилось, как те детишки вдруг уставились и стали тыкать в меня пальцем, не прерывая песнопений. Причина такого поведения была мне неясна. Поэтому я провёл в лесу около часа, умоляя Кунаклястера раз и навсегда положить конец этим жутким напевам.
Когда я наконец осмелился выйти из леса, саван в небе пропал, и песнопение вернулось в привычное русло англогерманской околесицы:
Итак, облако испарилось, а вместе с ним и зловещие напевы и внушаемый ими страх. Внешне всё приняло прежний вид. Но воспринималось иначе. Потому что стало другим. Что-то вокруг успело измениться.
И я был полон решимости выслушать версию Эдди уже на другой день:
– А вот и ты, Берг, – встретил меня вождь. – Молодец, что зашёл. Так и думал, что ты появишься.
– В самом деле? – удивился я. – Это почему?
– Потому что мне хотелось с тобой поговорить.
– Со мной?
– Да, с тобой, Берг. Слыхал я, будто тебя заштормило посреди вчерашней медитации, это правда?
– Это когда по небу раскинулся чёрный саван, и все поющие стали тыкать в меня пальцем?
– Именно, Берг. Вот об этом я и хотел поговорить с тобой, потому что это очень важно.
– Понимаю, Эдди.
– Видишь ли, Берг, наши медитации в виде массовой одержимости играют большую роль. И впереди их будет очень много. Теперь, когда закончилась война, проигранная Гитлером, но, и это особенно важно, только на внешнем уровне.
– Стало быть, – продолжил он. – Завершить начатое Им великое дело предстоит не кому-то ещё, а нам. Теперь наш черёд.
– А я?
– Тебе не о чем волноваться, Берг. Ты всё ещё слишком мал, чтобы понимать такие вещи полностью. Мы обязательно повысим твою касту перед ближайшим холокостом, Госвами всё устроит.
– Извини, Эдди, но я совсем не понимаю, о чём ты сейчас сказал.
– Не переживай, это нормально. Со временем подрастёшь и поймёшь. Вчера ты удрал с испытания небесным саваном, потому что сдали детские нервы. В другой раз, при появлении облака, держи свой страх под контролем. И не бегай ты ни в какие кусты и леса, ради бога. Пройдя вчерашний тест без испуга, ты бы значительно приблизил момент твоей инициации. Нам всем немного страшно, когда солнце заслоняет эта чёрная попона. Не куксись. В конце концов, ты привыкнешь и перестанешь бояться. Ведь это всего-навсего тест.
– Ай да тест, – усомнился я. – И что же им тестируют?
– А вот этого, Берг, я тебе пока не скажу. Когда-нибудь – обязательно, а пока – нет. Запомни одно: облако-саван не только проверяет, но и учит.
– Верю, Эдди. Только чему именно оно меня учит?
– Всему, что пригодится тебе в дальнейшем. Чему угодно. Чему не учат в школе, хотя навыки и знания транслируемые саваном гораздо важнее. Их поглощение протекает бессимптомно, ты ничего не чувствуешь. Оно внушает без слов. Молча. Во время этих сеансов происходит трансмутация Гнозиса в глубины твоего реального «я», о котором ты и сам не имеешь чётких представлений. Однако оно, вернее, ты, Берг, находится именно там. И когда-нибудь оно выйдет на связь. Но до этой встречи тебе надо дорасти