Но… пора переходить собственно к жизнеописанию. К подробному анализу текстов.
К так называемому историческому фону.
Но прежде – стихотворные «зонги» моего собственного изготовления – в тему каждой главы, расширяющие историческое пространство повествования. Во всяком случае – надеюсь на это…
Времена
Англия. XIII век, целиком вместивший долгую жизнь нашего героя (ок. 1214–1292) и властвование трёх королей: Иоанна Безземельного, младшего сына Генриха II, вступившего на престол в 1199 году после смерти своего старшего брата Ричарда І Львиное сердце и умершего в 1216 году; Генриха ІІІ (1216–1272 гг.), сына Иоанна; Эдуарда І (1272–1307), сына Генриха ІІІ.
Политическая история
Итак, Иоанн Безземельный. Его правление совпало с эпохой борьбы английского общества за правопорядок, который должен быть обеспечен принятием Великой хартии вольностей, подписанной 15 июня 1215 года.
Но хартия без гарантий – пустой звук, хотя и важно звучит. Звук должен обрести смысл гарантий, обеспечивающих неприкосновенность и реальность феодальных прав баронов, поднявших массовое движение, направленное против беззаконий короля; движение, переросшее в вооруженное восстание против короля, должное завоевать справедливость, существующую дотоле лишь на бумаге – в шестидесяти трёх параграфах Великой хартии вольностей (Magna Carta Libertatum). Но и это было актом капитуляции перед восставшими против попрания прав баронов, против неправедных поборов, потери некоторых английских территорий (Нормандии, Мэна, Анжу, Турени) в пользу Франции в результате проигранной войны с франкским королём Филиппом ІІ Августом, против столкновения с английской церковью, отлучившей от церкви самого короля… Королю не удалось разбить антикоролевскую коалицию. И хартию пришлось подписать. И даже коллективно её подписать. Вот её преамбула, обращенная едва ли не ко всем подданным короля:
«Иоанн, божьей милостью король Англии, сениор Ирландии, герцог Нормандии и Аквитании и граф Анжу, архиепископам, аббатам, графам, баронам, юстициариям, чинам лесного ведомства, шерифам, бэйлифам, слугам и всем должностным и верным своим шлет привет. Знайте, что мы по божьему внушению и для спасения души нашей и всех предшественников и наследников наших, в честь бога и для возвышения отцов наших Кентерберийского архиепископа, Стефана, примаса дублинского, архиепископа, Уильяма Лондонского, епископов Петра Уинчестерского, Жослена Бозского и Гластонберийского, Гуго Линкольнского, Уолтера Устерского, Уильяма Ковентрийского и Бенедикта Рочестерского; магистра Пандульфа, сениора папы субдиакона и члена его двора, брата Эйнерика, магистра храмового воинства в Англии, и благородных мужей: Уильяма Маршалла графа Пемброка, Уильяма графа Солсбери, Уильяма графа Уоррена, Уильяма графа Аронделла, Алана Петра, сына Герберта, Губерта de Burgo, сенешала Пуату, Гугона де Невилль, Матвея, сына Герберта, Томаса Бассета, Алана Бассета, Филиппа дʼОбиньи, Роберта де Ропели, Джона Маршалла, Джона, сына Гугона, и других верных наших.»
И далее, … «чтобы английская церковь была свободна…»
Ей же – «свободу выборов»… «Пожаловали мы также всем свободным людям королевства нашего… на вечные времена все нижеписаные вольности… (см.: здесь и далее Петрушевский, 1936).
Какие же это вольности и кому они пожалованы в первую очередь? Конечно же, имущественные и, прежде всего, организовавшим восстание и руководящим им баронам. Ограничивается произвол короля в обложении различными податями баронов. Они взымаются с согласия общего совета королевства (исключения: пленение короля, посвящение в рыцари старшего его сына, выдача замуж первым браком старшей его дочери).
Знаменитый параграф 39 защищает интересы феодальных баронов и как бы между прочим всякого «свободного человека» (homo liber) и гарантирует ему за совершённое правонарушение приговор местных пэров по закону страны. Это для обыкновенных «свободных людей» (королевский суд времён Генриха ІІ с разъездными судьями и присяжными). Для баронов же надлежит отменить право короля вторгаться в юрисдикцию феодальных курий.
В случае возможных нарушений королём своих, предусмотренных хартией, прав баронов, в дело вступал комитет из двадцати пяти баронов, имеющий право поднимать «общину всей земли» (communam totius terrae). И всё же, вольности распространялись и на не феодальных членов общества – просто на «свободного человека». И этим явно намечалась перспектива политического развития общества с расширением степеней свобод, с дальнейшей демократизацией правовых норм. Долгий и трудный, но верный путь!..
Новый король – Генрих ІІІ, сын Иоанна Безземельного. По свидетельству хронистов, это был безвольный, неспособный к управлению государством, вздорный и недалёкий властитель. Это была эпоха жестокой борьбы английского общества за правовой порядок. Великая хартия вольностей – обязательное условие правопорядка, но не достаточное. Предстояло букву этой «конституции» исполнить действенного смысла.
Что для этого надо было сделать? Во-первых, придать незыблемость нормам, записанным в хартии. Во-вторых, создать такие органы, которые ставили бы власти рамки, выход за которые власти был бы заказан. То есть указать путь к формам парламентаризма. Не простой путь: через междоусобные распри к парламенту, реально ограничившему власть короля.
В первые годы правления Генриха ІІІ борьба английского общества с королевским произволом была окрашена в национальные тона. В Англию нахлынули полчища иноземцев, привезённых многочисленными континентальными родственниками королевской четы. Иностранные, главным образом, французские, авантюристы убеждали короля пренебречь Хартией, поскольку, по их мнению, вся власть – от короля. Открыто пренебрегая правами и обычаями страны, они оскорбляли чувства местного населения. Великая хартия вольностей померкла, каллиграфия выцвела, с таким трудом вырванные у власти параграфы еле читались. Оскорбление английского национального достоинства удваивалось бесцеремонным хозяйничанием римского первосвященника. Иоанн Безземельный помирился с папой, отдав римскому престолу своё королевство, и получил его обратно в качестве мена с обязательством платить ежегодную подать. Генрих ІІІ оказался ещё покладистей: папские люди захватили в королевстве лучшие приходы, грабя и мирян, облагая их непомерными налогами и втягивая Англию в опасные авантюры.
Протестные антикоролевские и антипапские настроения в обществе нарастали. В 1246 году в ответ на требование папы Иннокентия IV, предъявленное англиканской церкви дать папе огромную сумму денег, бароны пригрозили папе и королю большими бедами. Народ поддержал баронов. Папа как будто не услышал эту угрозу. Налоговый гнёт церкви продолжился с ещё большей силой: двойной гнёт – со стороны папы и со стороны короля. Хартия беззастенчиво попиралась. Назревал общий кризис, который разразился в 1258 году, когда в созванном в Лондоне Великом совете (называвшимся теперь парламентом, parliamentum) король от имени папы потребовал… третью часть всей собственности в Англии в счёт уплаты за сицилийскую корону для младшего сына короля, которая была ещё в руках Гогенштауфенов, с которыми папа вёл упорную борьбу. И… терпение лопнуло: иностранные авантюристы должны быть судимы, а к королю (страшно подумать!) должны быть применены «исключительные меры». Таким был приговор собрания.
Через несколько дней, 30 апреля 1258 года, бароны в воинских доспехах явились к королю в Вестминстер, предъявив ему такой ультиматум: изгнать «гнусных и нетерпимых выходцев из Пуату», равно как и всех других иностранцев; избрать комитет двадцати четырёх для проведения необходимых реформ. В ответ на сие 2 мая король издал две прокламации: согласился с сыном Эдуардом на реформы и на избрание комитета двадцати четырёх при условии взаимно соблюдать всё, что постановит комитет. Обещал созвать парламент в Оксфорде через месяц – сразу после Троицы.
До Троицына дня оставалось пять недель. Противники короля (а заодно и Папы) собирались с силами. Главные: Симон де Монфор граф Лестерский, граф Глостерский, граф Герефордский… Была составлена петиция с перечнем «художеств» короля. Был выбран комитет двадцати четырёх, составивший новую конституцию, ограничивающую власть короля постоянным советом пятнадцати, избираемым комитетом и собираемым три раза в год парламентом. Всё это стало содержанием Оксфордских провизий. Там же король подтвердил баронские вольности. Но «община бакалавров Англии» взяла сторону короля. Король оживился, тем более, что заручился разрешением папы не соблюдать Оксфордские провизии… Война Симона де Монфора и его сторонников против короля продолжилась. 17 мая 1264 года в битве при Льюсе король был побеждён и взят в плен. Симон де Монфор – один из трёх третейских судей – становится фактическим главой государства и тут же принялся за написание новой конституции согласно Льюисской Мизе, всё это узаконившей. Новая конституция (Forna regiminis domini Regis et regni) Симона де Монфора была принята созванным от имени короля парламентом в Лондоне 22 июня. Парламент оказался достаточно представительным: вместе с прелатами и магнатами были приглашены по четыре избранных рыцаря от каждого графства и по два представителя от Йорка, Линкольна и «прочих городов Англии», а также от «баронов и уважаемых людей пяти портов». Ну чем не парламентская монархия XIII века?!
Но роялисты вновь вернулись. Их возглавил наследный принц Эдуард, бежавший из плена. 4 августа в битве при Ивземе войско Симона де Монфора было разбито, а сам Симон был убит. Но борьба ещё продолжалась до октября 1266 года, когда воюющие стороны заключили мир на условиях короля, хотя и выработанных комиссией из четырёх епископов и восьми баронов (Кепилуорский Приговор, принятый парламентом). Приверженцы Симона де Монфора приняли эти условия, а именно: король восстанавливался во всей полноте его власти, все имущественные права также восстанавливались, а документы, изданные Симоном де Монфором, объявлялись утратившими свою силу; в то же время сохранялись вольности Хартии для баронов и церкви; прописывались условия, на которых возвращались под защиту закона сторонники Симона де Монфора с возвращением конфискованных у них владений.
Борьба сошла на нет к осени 1267 года, а созванный в ноябре того же года в Марлборо парламент (тоже представительный) поставил точку в этой войне. Он издал (с некоторыми пропусками) Вестминстерские провизии, узаконив почти всё, что требовали бароны в своей петиции в «бешеном» парламенте 1258 года.
Что было дальше в этом значимом для истории Англии XIII веке?
При Эдуарде І провозглашается с виду весьма демократический порядок. Что касается всех, должно быть всеми и одобрено. Этими всеми должен стать созываемый королём парламент, куда приглашались представители всех сословий: от духовных и светских магнатов до представителей «свободной массы» (рыцарей от графств и авторитетных горожан).
Но за парламент как верховное учреждение Англии необходимо было побороться, причём с оружием в руках. Демонстрацию силы возглавили Роджер Биго, граф Норфолский и маршал Англии, и Гэмфри Богэн, граф Герефордский и констабль Англии. Окончательное (в пределах правления короля Эдуарда І) торжество парламента как верховного органа Англии случилось 5 ноября 1297 года, когда Эдуард І вынужден был подтвердить Великую хартию вольностей с дополнительными статьями, касающимися чрезмерного налогообложения. Первый параграф латинской версии (Statutum de Tallagio non concedendo) теперь читался так: «… никакой налог или пособие не будет впредь налагаться или взиматься в королевстве нашем нами или наследниками нашими без воли и общего согласия архиепископов, епископов и других прелатов, баронов, рыцарей, горожан и иных свободных людей в королевстве нашем». В предварение новации были приняты ещё некоторые статуты, улучшающие местную юстицию и носящие противофеодальный характер.
Таковы ощутимые результаты борьбы за становление парламентских форм, ограничивающих власть короля, на пути к новой английской государственности.
А что же наш герой в этом бранчливом XIII веке? Как соотнести Время страны и время конкретного человека в их трагическом со-бытии́? Попробую наметить…
Политические страсти, которые разыгрывались в Англии XIII века – как раз тогда, когда в начале этого века началась жизнь нашего героя, а на излёте этого же века и закончилась – казалось бы, прошли мимо этой жизни, не прибавив от себя дополнительных мучений к его тюремным мучениям. И борьба за феодальные вольности, и относительно представительный «назначаемо-выборный» парламент, и кровавые распри за прозрачный характер всевозможных поборов, и хотя бы за видимое равенство перед лицом власти тогдашнего свободного населения, и за – пусть неполное – ограничение власти папского престола, и за освобождение от иностранного вмешательства в жизнь английского общества – всё это не мешало Роджеру Бэкону учиться и думать. Но… обострённое чувство справедливости, каждый раз травмируемое ханжеским лицемерием и всевозможными неправдами, завладевшими тогдашней жизнью, выковывало характер – гордый и непреклонный.
Со смертью папы Климента IV (1268 г.), проявлявшего интерес к научным штудиям Р. Бэкона, надежды на поддержку духовных властителей стали рушиться. В 1277 или 1278 г. генерал ордена францисканцев Иероним из Асколи усадил Бэкона в тюрьму за «подозрительные новшества». Вероятно, имелись в виду его «антихристовы» изобретения (хотя и не осуществлённые). Но главное – открытые выступления против «ложных авторитетов», закрывавших глаза на вопиющее расхождение жизни орденского начальства с жизнью Ассизского святого, некогда придумавшего движение «меньших братьев», одухотворённых раннехристианскими идеалами «честной бедности», плюс к этому – декларирование «опытной жизни». Не против, а за восстановление раннехристианского канона, опустошённого в его – Роджер-бэконовском – времени. В результате 12 лет тюрьмы (освобождён около 1290 года). И это при Эдуарде І – самом приличном английском короле из всех прочих королей, правящих в Англии в XIII веке!
Хроники Матфея Парижского
А теперь время Роджера Бэкона, как оно запечатлелось в хрониках событий, которую в монастыре святого Альбана вел монах Матфей Парижский, прозванный так потому, что учился в Париже. Из года в год он вел свои хроники.
Он записал:
«В год от рождества Христова тысяча двести двадцать седьмой и в год царствования своего двенадцатый король Генрих с великой торжественностью отпраздновал рождество в городе Ридинге. По возвращении же своем в Лондон потребовал от жителей этого города и других городов уплаты в его королевскую казну денег, с каждого – пятнадцатую часть от всего движимого имущества и пятнадцатую же часть от всякого прочего достояния…»3.
«И вскоре же, в месяце феврале, созвал он в Оксфорде Великий совет королевства и объявил перед советом, что отныне не потерпит над собою никакой опеки и важнейшими государственными делами самолично ведать намерен».
Недовольство и ропот. Наступали худые времена. Понуро шли кузнецы. Роджер знал, почему.
Вольный город Оксфорд. Привилегии его записаны в хартии. Все жители – свободные люди. Им пожалованы права…