После душа и завтрака, который состоял из кофе с молоком и какой-то булочки или панеттоне, нас «выгоняли» на улицу, никто не мог остаться в ночлежке. Хорошо, что хоть свои вещи можно было там оставить. Но для нас, тех, кто жаждал работать, это только лучше – дополнительная мотивация идти на «депозит» и ждать в надежде, что, может, сегодня повезет и перепадет какой-то заработок. В случае если везло, появлялась работа на один день или на несколько вперед. Если работы не было, что случалось чаще, после одиннадцати приходили в английскую церковь, в распоряжении которой было большое помещение, использовавшееся в качестве центра для беженцев, где мы общались, играли в настольный теннис, смотрели огромный телевизор или учили английский. Это место спасало, ведь занятий хватало. Скитаться по улице – очень плохая альтернатива. Потом на обед, потом снова в центр и опять в ночлежку.
Дни проходили быстро. Как-то раз я увидел полицейского, проверяющего у «деда» списки жильцов. «Надеюсь, меня там проверили?» Это был залог получения одноразовой помощи. Я слышал от многих, что правительство Италии старалось, где это возможно, деньги не выдавать. Затягивали с выплатой, искали разные поводы, в конце концов дожидались, когда просящим убежище отказывали и, соответственно, забирали документ, подтверждающий этот статус, и тогда, если не было другого действительного документа, банк отказывался выплачивать помощь. Опасаясь такого исхода, я однажды, обойдя охрану, зашел в какое-то министерство. Надоумил меня туда пойти один тип из бывшего СССР, создававший впечатление умного человека. Охрана меня вроде и видела, но, может, подумала, что я принадлежу какой-то группе посетителей, заходивших в то же самое время. Может, их смутил мой уверенный шаг, и они ничего не спросили. В любом случае я прошел внутрь, выяснил уже там, где находится ответственное лицо, и попал, можно сказать, к нему на прием. Зашел в его кабинет без особых церемоний и, глядя на его испуганное лицо и лицо растерянной секретарши, стоявшей рядом с ним, без смущения спросил:
– Когда я получу свои деньги?!
Чиновник ошалел. Он даже не понял, о каких деньгах идет речь. Не исключаю, судя по его виду, что он подумал, что я пришел его ограбить. В конце концов он выдавил из себя встречный вопрос:
– А как вы сюда попали?
В этот момент я понял, что не имел права заходить внутрь и что олухи-охранники меня проворонили. Тут же заскочил ещё один человек из охраны и предложил пройти с ним. Пока мы направлялись к выходу, он попросил показать, кто стоял у входа, когда я заходил в помещение. Я не стал выдавать ему хороших людей и сказал, что не помню. Мы подошли к первым попавшимся. Он начал их спрашивать, как так случилось, что я смог пройти мимо них. Они недоумевали. Короче, я понял, что попал сюда случайно, приема граждан тут не практиковали и что пособия у меня после этого похода точно не прибавится.
Deposit
По истечении месяца мне уже нужно было переходить на другое место. Это время неминуемо приближалось. Я начал привыкать к новому образу жизни, зарабатывать удавалось немного, но ощущался определенный ритм жизни, который прибавлял энергии и оптимизма. Чаще всего это были разовые подработки: когда на стройке подсобным рабочим, когда в саду, когда просто помогал с переездом. За день платили не больше 80 тысяч лир.
Однажды, когда я стоял на бирже немного в стороне от толпы, возле меня остановился небольшой грузовичок. Водитель спросил, согласен ли я на легкую подработку, но за 45 тысяч лир в день. Я подумал, торговаться времени не было, вот-вот подбежит толпа, и точно кто-то найдется даже за меньшее количество денег. Я согласился и правильно сделал. Оказалось, работа заключалась в том, чтобы помогать уже не молодому дядечке развозить напитки по ресторанам. Надо было выгружать из грузовика и потом подвозить на тележке минеральную воду или баллончики с пивом или газировкой. Благодаря этой работе, на которой продержался две недели, я смог осмотреть все окрестности Рима. Мы объездили центральные и для меня совершенно новые и незнакомые закоулки Рима. Забирались за город, в поселки, лежащие очень высоко в горах, добираться до которых нужно было по крутым серпантинам. Однажды мы побывали в отдаленной деревушке на вершине горы, где жизнь протекала, казалось, будто ещё в середине XX века. Глядя на поселение снизу, никогда бы не подумал, что туда можно забраться на автомобиле. В основном там все ходили пешком, иногда встречались лошадиные повозки. Мне вспоминается мгновенье, в которое мне показалось, что попал в прошлое – во времена Муссолини. Именно так я представлял себе эти времена: вокруг темно-зеленая растительность, ни одного признака современной цивилизации, природа погружена в себя. Как никогда ощущалась относительность времени. На скамеечке сидело несколько пенсионеров, эмоционально, но негромко общающихся на политические темы. Итальянская идиллия!
К ресторану, в который мы привезли напитки, нужно было добираться очень долго пешком. Как я уже отметил, на машинах в этом поселке никто не ездил. Там, собственно, и не было так много автомобильных дорог. Пришлось прилично поднапрячься, поднимаясь и опускаясь по крутым холмикам и узким тропинкам. Но это того стоило – ресторан произвел на меня сногсшибательное впечатление! Он был построен прямо на отвесе скалы. Окна в центральном зале с камином выходили прямо на сторону этой скалы. Так что с тех столиков, что располагались возле этого окна, открывался потрясающий вид: казалось, ты сидишь на краю пропасти. Незабываемый опыт! Но и в самом Риме мы ездили по всевозможным закоулкам, где я до этого ещё не успел побывать. Кроме того, было интересно столкнуться с римской культурой общения. У моего работодателя было множество знакомых. Как они друг друга приветствовали, как шутили, какую использовали жестикуляцию!
Если охарактеризовать кратко, хоть работа и была малооплачиваемой, но времяпровождение – очень увлекательным и познавательным. Такая себе экскурсия с альтернативным гидом, за которую тебе ещё и платили. Положительным в этой работе было ещё и то, что старичок отвозил меня почти всегда в столовую на бесплатный обед. Это сокращало мои расходы и более-менее компенсировало низкую зарплату. По истечении двух недель работодатель рассчитался со мной и попрощался. Оказалось, он взял меня лишь временно, пока не вернулся из отпуска его верный сотрудник из Румынии. Как-то я увидел в городе этот грузовичок, а с ним и моего бывшего работодателя с его помощником. Тот был значительно крупнее меня и наверняка гораздо более позитивно настроенным к физическому труду. А моя подработка закончилась, и мне пришлось заново день ото дня убеждаться в том, что лучше иметь хоть какую-то работу, чем находиться в ее поисках.
Между делом я переехал в другую ночлежку. И если сравнивать эти две ночлежки с магазинами, то новый «Джумбо-супермаркет» не шел ни в какое сравнение с предыдущим «бутиком». Это была массовая ночлежка. Там действительно встречались самые настоящие лица без определенного места жительства, но с определенным душком. Хотя таких было очень мало. И я счастлив, что ни с одним не пришлось соседствовать на огромной площади, где находилась спальня, то есть место, где ночевали временные жители. Там было очень мало двухъярусных кроватей, они располагались только вдоль одной стены, в основном низкие одноярусные, и все спали в одном зале. Сравнимо с тем, как спят в школьном спортзале при эвакуации населения. Но только этот «школьный спортзал» был раза в два-три больше. За каждым закреплена своя кровать с чистой постелью, полотенцем, принадлежностями и прочим, как и в предыдущей ночлежке. Там также была небольшая библиотека, где я обнаружил книгу на русском языке – рассказ какого-то советского диссидента о его непростой судьбе, обо всех подробностях ГУЛАГа и ужасах советской системы. Это был не Солженицын, а какой-то менее известный автор. Книга произвела на меня огромное впечатление. Человеческий мозг даже не способен придумать те кошмары, с какими сталкивались заключенные в Советском Союзе. Так что мои временные трудности в сравнении с этим были просто одним сплошным наслаждением, и я ещё раз убедился, что всё познается в сравнении.
Intervista
Когда был ещё в первой ночлежке, мне наш дедушка-хозяин передал письмо, где было сказано явиться на интервью касательно моей просьбы о предоставлении политического убежища приблизительно через неделю, в определенное место и время. Место это было неблизкое, пришлось добираться на нескольких видах транспорта, в том числе на непредсказуемом автобусе, который приезжал, когда ему заблагорассудится. Несмотря на то что в расписании стояло, допустим, «каждые 15 минут», они чаще всего превращались и в полчаса. Он ещё мог и просто пролететь мимо и остановиться не на самой остановке, а где-то поодаль. Разумеется, все возмущались, а кто-то, несмотря ни на что, бежал к нему, надеясь успеть. И тут следом приезжал очередной автобус, не такой полный, останавливаясь уже прямо на остановке. И некоторые из тех, кто побежал к первому, возвращались к вновь прибывшему. А во время поездки в этом автобусе к месту проведения интервью я стал очевидцем скандала между одной итальянкой «за 60» и эритрейской беженкой «за 20». Вторая не уступила место первой, что оказалось достаточным поводом поскандалить и повесить на эритрейку, как неоспоримую представительницу и наглядный образец эмигрантов и беженцев в Италии, всех собак, в том числе и «понаехали тут, да ещё и места занимают». Но и эритрейка не растерялась. Преподнесла итальянцам очень громким голосом уроки истории и напомнила им, что если бы итальянцы не колонизировали её страну в своё время, то её согражданам бы сейчас не пришлось искать счастья по всему миру. «А раз случилось как случилось, то будьте добры, оплачивайте ошибки своих предков и считайтесь с нами». Ехавший в автобусе народ не желал раскачивать и без того напряженную обстановку и молчал, а накал страстей, пока я доехал до своей остановки, несколько спал.
Когда я пришёл по адресу, то был удивлён. Несмотря на то что в приглашении было указано конкретное время, когда я должен явиться, в коридоре выстроилась огромная очередь и меня попросили ждать в приемной. Среди ожидающих в основном были выходцы из Африки. Мне долго пришлось ждать, пока вызовут. Приблизительно часа три. За это время я успел понять, кто будет моей переводчицей, она тоже, кстати, ждала всё это время, когда её вызовут. В конце концов у неё не хватило терпения, и она начала требовать, чтобы интервью прошло немедленно, в противном случае ей придётся уйти, потому что у неё другая встреча. Её попросили внутрь. Спустя какое-то время она вышла и вызвала меня. Я зашёл внутрь, увидел странную картину: вокруг в открытом просторном помещении была как минимум дюжина столиков, и за каждым проводилось интервью. В помещении стоял гул. Царила атмосфера суеты и какой-то несерьезности. Переводчица заняла место за одним из столов, за которым сидел средних лет мужчина в костюме, и предложила мне место напротив, по другую сторону стола. У переводчицы было ограничено время, и она всё время торопила мужчину, как вербально, так и с помощью мимики и движений тела, чем ещё больше накаляла суетливую атмосферу. Не знакомый с моей темой сотрудник, впервые взявший в руки лист, на котором была изложена моя ситуация, переведенная с оригинала на итальянский, стал при мне бегло его читать, бубня себе под нос.
– Ясно… – спустя полминуты сказал он. – Один вопрос. Если вы не можете получить паспорт в связи с вашей ситуацией, как вы всё-таки приехали с паспортом?
Вопрос я уже понял, не дожидаясь перевода, поэтому, пока моя переводчица переводила, успел немного обдумать ответ.
– Но ведь я получил этот паспорт раньше, когда ещё мог его получить. Вопрос в том, что не смогу больше получить новый, а у этого скоро заканчивается срок действия, – отвечал я на русском.
Переводчица торопливо перевела, в целом правильно и достоверно. Сотрудник кивнул и сказал, что ему всё ясно, вопросов больше нет. Переводчица буквально сорвалась с места, быстро попрощалась и убежала. Я тоже попрощался с этим вежливым, но суетливым мужчиной и покинул помещение. В душе оставалось странное чувство. Другие сидели по полчаса и больше, а меня «обработали» всего за парочку минут. Ответ обещали дать в течение двух месяцев.
Новые знакомые
Однажды, как обычно, пришел в бесплатную столовую поесть и встретил своих уже старых знакомых из Молдавии. Ту самую парочку, что показала мне все прелести параллельного Рима. Они находились в компании одного на вид угрюмого и недоверчивого парня и представили нас. Звали парня Василий. Немного выше меня, коренастый, неулыбчивый. Он был тоже из Молдавии, но не из Кишинева, а с периферии. Нравы и культура тех людей несколько отличались от столичных. Люди прямолинейные, в целом спокойные, хоть иногда и вспыльчивые. Относящиеся к русскоязычным из Молдавии с некоторым непониманием. Находясь в совершенно другой среде, чем в столице, им трудно было понять, что Кишинев – это не просто другой город или регион, а другая страна, с преобладанием немолдавской культуры, и поэтому невозможно было в столице выучить государственный язык. На периферии же всё наоборот – там русским языком владели плохо.
Однако благодаря службе в Советской армии Василий знал русский язык довольно хорошо, замечался лишь легкий акцент. Парень был постарше меня, около тридцати лет, но выглядел лет на пять моложе. На щеках – следы от перенесенной в детстве ветряной оспы. Хмурый взгляд, неторопливые движения тела, напоминающие ленивца. Оказалось, на тот момент он жил в моей первой ночлежке и собирался переходить в следующую, где уже ночевал я. Приехал в Италию сравнительно недавно и тоже попросил политическое убежище. Был он, конечно, благодаря связям с соотечественниками информирован более меня по приезде. Но и я ему смог рассказать о чем-то новеньком, например, про центр для беженцев при англосакской церкви. Впоследствии я подружился с этим парнем. Мы стали ездить на трудовую биржу и часто вместе возвращались в центр для беженцев, где в основном играли в настольный теннис. Он меня, в свою очередь, познакомил со своими земляками Валерой и Ваней, которые были то ли друзьями, то ли братьями или какими-то родственниками. Оба высокие, Ваня несколько худощав и моложе. И хоть они не были внешне очень похожи друг на друга, но всё равно почему-то казалось, что они родственники. Оба темноволосые, томноокие, с одинаковой усмешкой на одну сторону. По прошествии некоторого времени мы все оказались в той самой Джумбо-ночлежке. Все понимали, что рано или поздно надо будет уходить, особенно мне, потому что срок уже поджимал – больше двух месяцев редко кому удавалось там прожить. Для администрации нужны были очень убедительные аргументы для этого, и мы их предоставить не могли.
Поэтому однажды мы все дружно пошли к коммунистам, офис которых находился совсем рядом с нашим нынешним местом временного проживания. Там нашим куратором была назначена одна молодая рыжеволосая девушка: открытая, жизнерадостная, дружелюбная, с невероятным запасом энтузиазма и желанием помочь. Она безо всяких бюрократических проволочек и проверок, с полным доверием и пониманием отнеслась к тому, что мы нуждаемся в новом месте жительства, и уже буквально на следующей встрече радостно сообщила, что у нас будет жилье! Так как нас было четверо, то ей удалось довольно легко найти для нас комнату в одной квартире, которая снималась специально и исключительно для беженцев. Необходимым условием было легальное нахождение в Италии, то бишь действующий вид на жительство.
Квартира находилась рядом с Термини, тоже в центре, прямо на площади Витторио Эмануэле, напротив парка. По его периметру росли высоченные пальмы, которые навсегда остались запечатленными в моей памяти. Их листья на вершине были немного бледными, а четверть из них – вовсе высохшими. В этом парке также действовал строгий запрет ходить по газону или находиться на нем. Трава в Риме – для красоты, ее мять нельзя. Стоило только попробовать встать на траву, как тут же из ниоткуда появлялась группа карабинеров, которые мило, но уверенно просили перебраться на асфальт. Квартира, куда мы переехали буквально за считаные дни после того, как переступили порог офиса коммунистической партии, превзошла все наши ожидания!