Встретился я с Людмилой Георгиевной 7 июня. Вспомнил репортаж о прощании в Доме офицеров:
– Вы выступили на митинге…
Лазарева смущаясь:
– Накануне меня пригласили и попросили выступить. Сказали, военные, другие будут говорить, как о воине, как о Герое России, как о летчике, а вы скажите, как о простом человеке. И вот в зале юнармейцы, военные…
Я помнил, как промерзших школяров провели в Дом офицеров.
Лазарева:
– Перед гробом Звезда Героя на подушечке. Мы все стояли Панков, Суровикин… За ними директор школы, я… Не доходя до гроба метра два выходили и говорили. И я почти в конце…
Я упросил вспомнить ее слова.
Лазарева:
– Я начала свою речь: «Мы сегодня прощаемся не только с Героем России, с летчиком, но и с простым русским парнем, который жил среди нас, которого мы обучали на протяжении десяти лет, – заметила: с 3-го переходили сразу в 5-й класс, поэтому десять лет. – Болью и скорбью переполняются наши сердца. Мы помним Романа, как отзывчивого, очень исполнительного, обязательного, честного, порядочного парня. Он был не по-детски серьезен, и вместе с тем светлым мальчишкой с обаятельной улыбкой. Низкий поклон Николаю Серафимовичу и Ирине Викторовне (родители. – Авт.) за то, что они воспитали в сыне чувство ответственности за поступки. Преданность профессии. Все то, что помогло ему в самый страшный час принять такое решение и своей смертью обрести бессмертие. Вечная память…» Волнительно очень было…
Да, волнительно.
Таких бы учителей всем школьникам.
Учитель математики Инна Литвинова
Людмила Григорьевна меня проводила в класс математики и представила другой учительнице Романа – Инне Никитичне Литвиновой. И я с ней беседовал.
– Инна Никитична, вы в 85-й школе давно работаете? – спросил.
– Да, практически с основания. С 1979 года. Сначала построили 10-ю гимназию, тогда среднюю школу номер 7[5]. В три смены занимались в ней. Эта школа просуществовала где-то два года и открылась вот эта.
Я знал, что в 70-х в Воронеже активно строился Северный микрорайон, где выросла и школа № 85.
Оказалось, Инна Никитична Литвинова, как Людмила Григорьевна Лазарева, из глубинки, только из Добринского района Липецкой области, также окончила Воронежский педагогический институт.
Я спросил:
– А почему в математики пошли?
– У нас учительница была прекрасная – Раиса Яковлевна Путилина. Необыкновенный человек, необыкновенный учитель. Мы все в нее были влюблены.
Вот откуда брались учителя Романа Филипова!
Ученики прекрасных учителей.
Мне радостно было слышать, как она отзывалась о своих педагогах. Видимо, такое же уважение от нее исходило тем, кого учила.
– Получается, вы из сельской школы…
– Да…
Из сельских школ вышло много настоящих профессионалов своего дела, людей, не только отличившихся в труде, но и двинувших вперед науку, искусство и литературу. Сельские школы походили на школы в военных гарнизонах, в которых учился я и понимал их особую ценность.
Литвинова:
– Спрашиваете, почему пошла именно в школу работать? Потому что всегда работала с детьми, когда в школе училась. Мне это нравилось. Тогда же пионерская организация. Была председателем совета дружины. Комитет комсомола. То есть такая закалка – все время пропадали в школе… В пединститут поступала – конкурс был три человека на место. Поступила на физико-математический факультет. Было отделение математическое и отделение физическое. Но я выбрала математическое, потому что очень любила учительницу.
– Куда вас распределили после института?
– У меня уже был ребенок, муж с высшим образованием, и меня не распределяли. Год после института просидела с дитем, а потом пошла в районо и меня направили в 8-ю школу в Воронеже. Проработала два года – это было место, пока кто-то в декретном отпуске. А потом перевели меня в 51-ю школу, там проработала два года и по совместительству работала в 57-й школе, потому что не было нагрузки. А потом открылась 7-я школа, теперь 10-я гимназия, и я перешла в эту школу в 1977 году. А потом в 85-ю. Тут я всего 39 лет…
От одной цифры 39 лет захватывало воображение:
– Это же почти два раза по 20! Две пенсии…
Многие мои коллеги по армии и по милиции уже два раза бы ушли на пенсию.
– А какой контингент учился в школе?
– Пришли, конечно, всякие дети…
– Район ведь только заселялся.
– Дети хорошие, ответственные, относились к учебе добросовестно. Несмотря на то, что у нас были смены, было больше 1800 детей. Были «трудные» – из неблагополучных семей. Все было. Ну а потом все как-то рассеялось-рассеялось.
Я сам в 70—80-е работал в этом районе в райкоме комсомола, и мы занимались «трудными» подростками. Поэтому понимал, сколько психологической и физической нагрузки легло на учителей.
– Как вы стали учителем у Романа?
– Так совпало, что эта параллель попала ко мне. Я вела у них математику с 5-го класса. Такой белобрысенький, спокойненький, любознательный, тихенький. Он сидел в этом ряду где-то за третьим столом.
У меня невольно прозвучало в голове: «филиповская парта». Если бы школьники знали, за какую садятся парту, воспринимали бы предмет по-особому.
Литвинова:
– Я вела у них математику с 5-й по 11-й класс… Семь лет… Вы знаете, он не выделялся… Или, извините, не рвался вперед, или звездой не был… Нет, он учился ровно. Хорошо. До 8-го класса они все шли вместе. А после 8-го создали математический класс и просто класс. Ну, как математический. У нас как такового математического не было. У нас просто на один час было больше математики. И он решил, что пойдет в математический класс. Там подобрались ребята серьезные, которые хотели учиться. Они все с увлечением занимались. У нас с ними были то ли общие интересы, там не было детей, которые бы баклуши били. Которые бы пришли на урок, посидели, и все. А эти нет, им все время что-то выяснять, разбирать…
Я спрашивал:
– Но это после 8-го класса. А до него?
– Был факультатив. С 5-го класса. Я собирала со всех 5-х классов ребят, и мы какие-нибудь интересные задачи решали. Что в школе не проходится. Кто-то читал доклад, кто-то что-то. А потом они сами решали, о чем проводить урок. Чтобы им интереснее было. Вот не то что я им навязываю, а: вот такая-то тема, вы, пожалуйста, подберите задание. Вот кому-то если непонятно что-то было, мы эти задачи и разбирали. И этот дополнительный час – они крутятся, вертятся. У каждого свое задание. У каждого своя разработка. Каждый со своим. У кого-то не получается, все вместе садимся в кружок и начинаем разбирать: откуда, чего. Докопались? – Докопались. Пошли дальше. А не докопались – копаемся дальше. И вдруг кто-то на следующий день, не дожидаясь урока, говорит: я решил…
– Рома на факультатив ходил?
– Конечно… А в старших классах, когда перешел в сильнейший класс, тут уж он явно определился. Сказал: мне математика нужна будет. Физика, ну, естественно, русский. Он-то сам скромный мальчишка, молчал, а ребята рассказывали, что папа у него летчик, что военным захотел… Он хороший, жаловаться было не на что, папу, маму не вызывала, поэтому с родителями не общалась…
– А по характеру Роман какой?
– Вы знаете, он упорный. Он решил: будет так, и он этого добьется. Я могу сказать, что никогда не задирался ни с кем. Ребята к нему относились с уважением. На кого-то наезжают, кото-то толкают, кого-то там дергают, а его никогда никто не беспокоил, и если где-то какие неурядицы, он мог все развести. Он мог сделать так, что все мирным путем разрешится. И к нему с уважением относились.
– Мальчишечьим.
– И девчонки на него с доверием поглядывали. Если над кем-то могли подсмеяться, подшутить, то нет – с ним все ровно, спокойно, тихо… А потом уже говорил, что хочет в военное летное училище. Я думала: в воронежское, а он говорит: нет… Он жил рядом. И с мальчишками они в футбол гоняли и до уроков, и после уроков, и во время физкультуры…
– Голову прочищали. Ведь задачки. Занятия…
– Конечно, они уставали. Не подавая вида, но уставали. Занимались в 10-м и 11-м по учебникам Колмогорова…
Я обрадовался тому, что ребята осваивали математику по учебнику академика Андрея Николаевича Колмогорова. Сам в 1969—1971-м учился в интернате, слушал его лекции.
Роман Филипов тоже получал уроки академика!
– У нас занятия проходили по-разному. Когда-то дети работали парами. Когда коллективно. Когда-то вообще круглый стол. Когда-то семинар. Дашь задач двадцать, и вот они решают. Причем задачи решаются по-разному. Одни одним путем, другие другим путем. И вот одна задача, спрашиваю: сколько решили? Вот, четверо подняли руки. К доске – разбираем, какое лучшее решение.
– Роман боялся стоять у доски?
– Нет. Он всегда чувствовал себя нормально. Уверенно. Если вдруг не получалось, застенчиво опускал голову. Спросишь: «Ром, ты что?» Он: «Да я вот тут что-то…» – «Погляди получше. Вот так не пойдет?» – «О, точно…»
– У этой доски? – показал на доску на стене.
– Да…
Я слушал и представлял белобрысого паренька, который то сидел за третьей партой в среднем ряду, то выходил к доске.
И спрашивал-спрашивал:
– А после окончания школы приходили?
– Дети очень отзывчивые, внимательные. Уже после того, как поступили, приходили в школу. И Ромка сам приходил. Помню, пришел в военной форме. Всех нас проведал, со всеми нами пообщался. И вот его сестра говорит: «Последний раз, когда он приезжал, они собирались переезжать в Воронеж (Роман должен был в 2018 году поступать в Военную академию в Воронеже), о всех учителях расспрашивал, о школе…» Благодарность всегда шла от него.
Мы говорили, пока наш разговор не прервался.
Инна Никитична собиралась на улицу: там готовили сквер под установку памятника Роману Филиппову.
Выйдя из школы, я свернул к скверику. Удивила пустота ранее заросшего деревьями и кустарником пространства.
Красили школьный забор. Сгружали с грузовика плитку. Мусоровоз собирал куски старого асфальта. Трамбовали дорожку и засыпанную щебенкой площадку.
Я понимал: здесь установят памятник.
И радовался: жизнь Романа Филипова продолжалась.
Одноклассник Романа
Мне удалось пообщаться с Сашей Бондаренко, с которым Рома учился в школе.
Саша Бондаренко рассказал:
– Я пришел в школу 85 в 6-м классе, их было три. В 6 «в» учился. Потом перешел в «б», и в «а». Жил в доме рядом с высоткой, где Рома, и с ним учился с 7-й по 11-й класс.
– Что за класс у вас был?
– Если 10-й и 11-й, то класс «а» математический, а «б» – русский язык и литература. Мы в «а» перешли с Романом. У нас уже цель определенная была. Я экзамен по математике сдавал, Рома тоже. Я, как и он, специалист по самолетам. Но он летчик, а я – инженер-конструктор. Окончил Воронежский технический университет, факультет самолетостроения. Работаю в Москве в Ильюшино – военно-транспортная авиация.
Друзей свела авиация.
Бондаренко:
– У меня была мечта летчиком стать, но она не осуществилась. По здоровью не прошел. А у Ромы все сложилось. Он не рассказывал, но готовился очень долго. И физически. Наверно, класса с 9-го начал бегать. Никому не рассказывал, куда он хочет. Я знал, что у него отец – военный летчик. Видимо, поэтому он и решил.
– Вы дружили?
– Я не скажу, что мы были лучшими друзьями, просто по характеру мы были близки. Не такие активные, а даже немного замкнутые. Каждый на своей волне. Может, целенаправленные несколько. Мы как-то по характеру вместе держались. Он спокойный, я – спокойный.
– Вместе сидели?
– Нет, отдельно. Через парту.
– Он на математике в среднем ряду на третьей, – вспомнил я разговор с Инной Никитичной Литвиновой.
– Я – на пятой.
– А какие интересы были у Ромы?
– В футбол. А так гуляли вместе. Дворы-то рядом. К нам Гриша Наливкин (одноклассник. – Авт.) приходил. Ну, как обычно, пацаны выбегают, и в снежки… Ничего особенного.
– Мне учитель говорила, что Рома разруливал ситуации.
– Не то что разруливал. Мы в стороне как-то держались. Просто на него никогда никто не наезжал. Он всегда отпор давал. Он держался в стороне от этих всяких дел. Никогда не лез. Я не помню, чтобы он с кем-то на кулаках…
– Класс продвинутый.
– Сильный. У нас дополнительно математика, информатика. Дополнительно день выделяли. Тогда кто на права учился, кто на что. А наш класс – четыре часа математики и два часа – информатики дополнительно. Мы с Романом в учебу лезли, поэтому времени гулять не было.
– А девчонка у Ромы была?
– Я могу сказать: у него учеба на первом плане. Серьезный. Он в старших классах полностью ушел в учебу, у него ни до чего времени не было.
– Наверно, качался, ведь в военное училище…
– Я знаю, что он бегал. Он меня звал.
Я достал фотографию учителей.
– Вот Валентина Андреевна Сухарева, – показал на фото радостной учительницы в верхнем ряду крайнюю слева.
Саша:
– Учитель биологии. Хорошо знаю. Очень хорошая учительница, одна из немногих. Очень хорошо объясняла. Всегда веселая, улыбчивая.
– А если ученик проштрафился?
– Она к этому лояльно относилась.
– Нина Николаевна Остроухова. – Я показал на следующее фото в верхнем ряду.
– Учитель истории. Своеобразный человек, она жесткая такая. Часто не в настроении.
– Не повезло…
– Нет, она нормальная, как учитель. Объясняла, но она жесткий учитель. Строгая. Требовательная. Мы с Ромой не очень по истории блистали. В 9-м классе у нас историю преподавал директор.
Я смотрел на следующее фото – Константина Константиновича Борзунова.
– Это история как раз с дореволюционных времен до современных. Директор – закаленный коммунист. У него свои непоколебимые взгляды были.
– Это могло повлиять и на оценку.
– Кстати, да. Если начинал что-то свое, то… Все время про буржуев плохих говорил…
– А родителей в школу вызывали?
– Нет, только на родительские собрания ходили. А чтобы насчет нарушений – такого не было.
Я понимал: проблем родным друзья не доставляли.
– Людмила Григорьевна Лазарева? – показал на фотографию после фото директора.
Бондаренко:
– Она немецкий язык преподавала, а мы с Романом английский изучали. Она как классный руководитель – распоряжения разные. Нас опекала…
– А вот Валентина Владимировна Хорошилова, – следующее фото.
– Она вела у нас с Ромой английский. У меня всегда «хорошо», да и у Романа никогда проблем не было. Тоже строгая учительница.
Я перешел ко второму ряду учителей:
– Светлана Степановна Лунина, – показал на крайнее слева фото.
– Вела химию. Она очень своеобразная, на своей волне. Она по-своему вела предмет. Рассказывала то, что считала нужным. И достаточно строгая. Каждый ее урок обязательно начинался с пятиминутки. И обязательно формулы. И заставляла наизусть учить таблицу Менделеева. Знать особенности каждого элемента. И каждого спрашивала всегда.
«Требовательная».
– А Ольга Анатольевна Насонова? – следующее фото.
– Физкультуру вела. Был еще Александр Иванович, вот они вдвоем. Хорошие физкультурники. Они никогда не наказывали излишне. Справедливые.
– Говорят, вы любили гонять в футбол.
– Даже целые уроки посвящали футболу. Но я в футбол никогда не играл. Я бег предпочитал.
– Следующая Валентина Фроловна Воронова.
Александр:
– Очень хорошая. Она у нас была классной руководительницей до 9-го класса. В 7, 8, 9-м. И вела русский язык, литературу в 10-м и 11-м. Валентина Фроловна, если мы что-то не дочитали, она рассказывала содержание, водила нас в кинотеатр – смотреть фильмы по произведениям. Это в том случае, если мы прочитать не успели. Многому нас научила. Вроде не строгая, но воспитывала. Не то что ругать, шуметь, а объясняла, что так делать нельзя. Жизненные ситуации рассказывала, что у нее в семье происходило. Примеры приводила всегда…