Отец
Мой отец, Уралов Иосиф Константинович, инженер по двигателям внутреннего сгорания, был убежденным коммунистом. Родом он был из украинской шахтерской рабочей семьи. Его отец участвовал в рабочих забастовках, и за эту деятельность попал на несколько лет на каторгу. Отец сам пробивал себе дорогу. Поступил в Киевский политехнический институт. Работал на машиностроительном заводе. Перед войной его выдвинули инструктором машиностроительного отдела ЦК Украины. С 1941 по 1945 годы был призван в армию, и все годы провёл на фронте. Попадал в окружение. Был награжден орденами Боевого Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной Войны и медалями. К сожалению, у меня не осталось информации о жизни отца в этот период. После войны работал в проектном институте, оборонного направления. На пенсии участвовал партийной работе среди молодёжи. Его похороны в 1985 году, организовал в Киеве райком партии, и он был похоронен торжественно с оркестром и большим количеством, провожающих людей от разных организаций района.
Моя мама Уралова Евгения Яковлевна
Летом, в отпускной период мои родители, особенно моя мама, Евгения Яковлевна, проявляли большую заботу о здоровье внука Вовы и несколько раз они с папой организовывали наши поездки на Украину, в город Остер на отдых. Небольшой провинциальный городок, почти деревенский быт, речка Десна, великолепная природа. Там были большие базары с овощами и фруктами и всякой вкусной едой. Снимали деревенский дом, мама прекрасно готовила.
Евгения Яковлевна, хорошо владела английским и эту любовь к языку, с раннего возраста пыталась привить своему внуку Вове. К сожалению, по моему детству прошла война, со мной заниматься было некогда. Учился я в школе не шатко ни валко. Взялся за ум уже на последних классах. В школе у меня были неважные оценки и плохие по поведению. Приглашали родителей. После войны, когда Киев стоял в развалинах, мы школьная шпана, вместо уроков лазали по развалинам и трофейным свалкам. На уроках украинского языка, в перекличке отвечали: –е э – (есть) а, затем ползком удирали из класса.
В КПСС
Директор Махлин как-то меня предупредил, что он не сможет повышать меня по работе, если я не стану членом партии. Для вступления требовалось пройти годичный кандидатский стаж, получить рекомендации от двух членов партии. Я понимал, что, не сделав этого шага, не смогу двигаться вперед и стать руководителем, к чему стремился, и об этом даже мечтал. Надо сказать, что я в то время не был циником и карьеристом, я действительно верил действующей пропаганде, мечтал о великих свершениях народа в Советском Союзе, и в этом плане реалии и мечты как бы объединялись. Очень сильно на меня повлиял романа Василия Ажаева «Далеко от Москвы» где в таежных сибирских краях идет строительство нефтепровода, и описан образ руководителя крупнейшей по тому времени стройки на Дальнем Востоке СССР. Это энергичный волевой человек, под руководством которого работают многотысячные коллективы рабочих и квалифицированные деловые инженеры. В этот советский период жизни в России действовала тоталитарная система. Пропаганда того времени всем нам вдолбила, что у нас самая лучшая демократия с диктатурой пролетариата. На самом деле было не так. Всем руководила коммунистическая партия. Без партии было невозможно продвигаться по работе, и занять любую значимую должность. Для молодежи был комсомол, резерв партийных функционеров. Все рядовые члены представляли собой оболваненную массу, которая будучи зомбированной должна была слепо выполнять решения партии и правительства. Как я уже писал, я с ранних лет скептически относился к этой комсомольско–партийной деятельности. Хотя со временем и принимал участие в этой игре, будучи еще в институте, каким–то комсомольским секретарем, а затем уже в Москве, даже секретарем партийной организации Главка. (В комсомол я вступил в 1945 г.) Но это было как бы по потребности, а не по убеждению. Позже я неоднократно сталкивался с двойными стандартами и двуличностью всей этой партийной бюрократии, а в первый раз, когда попытался уехать на комсомольскую стройку.
Решение было принято, и в 1958 году я стал кандидатом, а в 1959 году членом КПСС. В стране действовала система власти КПСС. Проводилась непрерывно идеологическая обработка, не только членов партии, но и общества в целом. Что это за система власти я тогда не очень понимал. Относительно идеологии решил самостоятельно разобраться. Пытался читать труды классиков в подлинниках. У Ленина я ничего не понимал, с кем полемика, против чего, за кого. Читать его тексты было тяжело. Что касается Маркса, то здесь в разделе о прибавочной стоимости мне было кое-что понятно, да и интересно. Однако я не принимал всё на веру, позже, в системе обязательной партийной учебы, я всегда задавал каверзные вопросы, на которые не получал понятных ответов. Принцип самостоятельно разбираться в вопросах, которые как истина навязывалась сверху, у меня сохранился на всю жизнь. Я обязательно пытаюсь найти первоисточники, и никогда не принимаю на веру, то о чём пересказывают в средствах массовой информации.
Первые шаги на производстве
В моей работе на производстве, мне очень пригодились мои инженерные познания и опыт работы конструктором. Дело в том, что для выпуска железобетонных конструкций всегда требуется определенная арматура – стальные стержни, которые в конструкциях работают на растяжение. Но требуемый диаметр и марку стали не всегда можно было иметь в наличии. Я, имея хорошую интуицию и владея методами расчета, всегда быстро делал необходимые замены без согласований, и не допускал остановок производства из-за отсутствия проектных параметров этих материалов. Всю ответственность за эти решения я брал на себя. Одним из важных компонентов производственной работы было умение работать с людьми. Я не умел делать накачки. Говорить в лоб о недостатках и просчетах. Не мог быть убежденным, что этот или иной человек виноват по определению. Такой метод был не для меня, он меня не устраивал. Хотя и в школе, и в институте, в среде своих сверстников, я был претендующим на лидерство, и во многих поступках проявлял смелость.
Так, например, не задумываясь, увидев тонущего человека, я бросился его спасать. Это было в институте, на каком – то сборе. Или на экзаменах я всегда в независимости от своей подготовленности шел первым, да еще иногда организовывал подмену билета. Вместо одного билета брал два, и затем второй билет выносил из аудитории, и передавал своим сокурсникам. На спортивных восхождениях в горах брал на себя ответственность первым пройти сложный участок. Но это были действия, связанные только со мной, а на производстве я столкнулся с конкретными людьми. Это были мастера инженеры и рабочие.
Вопрос правильности поведения в производственной среде всегда мучил меня. Всегда рядом находились люди, которые умели, не задумываясь выговаривать другим, особенно своим подчиненным разные претензии, даже переходить на крик. И надо сказать, что их боялись, выполняли их указания, и дело как-то продвигалось. Я действовал по другому принципу. Я старался убедить и заинтересовать. Но для этого требовалось самому тщательно разбираться, и быть абсолютно уверенным в своей правоте. Выговорить человеку сразу, то, что ты о нем, думаешь, у меня не получалось. Я всегда сам переживал по этому поводу, вынашивал это в себе, и только через некоторое время делал такие высказывания. Для рабочих было очень важно установить правильные расценки. Люди должны были быть уверенными, что на этих расценках они смогут зарабатывать. В тот период на предприятиях важной должностью был нормировщик. Помню у нас, был такой несколько хулиганистый парень «прощелыга» нормировщик Коля, который говорил, что русский нормировщик если начнет сдавливать в руках камень, то обязательно из него выдавить еще несколько капель. Имелось в виду, что расценки будут такими, что работать по ним нужно очень – очень напряженно. В это время в Казани в ссылке жил сын Иосифа Сталина Василий, бывший летчик генерал в отставке. Так вот этот Николай был знаком с Василием, ходил к нему в его однокомнатную квартиру и затем рассказывал об этих посещениях интересные истории. Думаю, что они там выпивали. Василий умер от алкоголизма, и похоронен в Казани. С нормировщиком Николаем мы были в контакте, он прислушивался ко мне, и мы находили правильные решения в расценках, что способствовало пониманию среди рабочего и успешного выполнения производственных заданий. Дело в том, что в СССР всё было государственным, и все нормативы, в том числе и расценки на разные виды работ устанавливались централизованно, и диктовались сверху. Николай был очень упертым, не признавал в начальстве авторитетов, всегда настаивал на своей правоте «по закону», но со мной он почему-то нашел взаимопонимание, и принимал нужные для меня нормативы. Говоря о своей «мягкости» с людьми, я совершенно не отрицаю жесткости отдаваемых распоряжений. Я научился принимать так решения и, в исключительных случаях мог, повысить голос и сказать, что будет только так и не иначе. На заводе ЖБИ–2 дело шло и, я в свои 29 лет был удовлетворен моим положением. Материально конечно это была скромная жизнь на зарплате. Но на этом уровне жили все, и мы были довольны.
В те 60–е годы прошлого столетия, которые теперь вспоминаются, как «Хрущевская оттепель», под руководством Хрущева была организована немыслимая по тем временам работа по массовому строительству в стране жилых домов. Многие сегодня иронически те дома называют «хрущёбы». Я с этим не согласен. Большинство населения тогда проживало в бараках. Дать возможность, жить семье в отдельной квартире это было великой революцией.
Проблема массового жилищного строительства решалась комплексно. Прежде всего, начали создавать базу по производству строительных материалов, от цемента, щебня и песка до металлургии, выпускающей арматурную сталь. Сравнивая то время и нынешние «Федеральные Государственные Программы» Путина по строительству жилья удивляешься мелкоте и поверхности нынешних руководителей России, которые все сводят к распределению денег. Тогда на вооружение взяли строительство панельных домов, и для этого в большинстве крупных городов стали создавать предприятия крупнопанельного домостроения. Так и в Казани построили первый завод с мощностью примерно 1500–1800 квартир в год. Завод надо было запускать, но специалистов не было
В конце 1961 года мне предложили перейти на этот завод главным инженером. Условия были такие, что я буду, иметь полномочия решать все вопросы, не обращая никакого внимания на номинального директора.
Завод КПД Казань.
Перейти с должности начальника на должность главного инженера было как бы понижением. Но – то было совсем новое и прогрессивное дело. Интерес к развитию и повышению своей квалификации, особенно в совершенно новом деле имели безусловный приоритет против карьерного роста. В состав завода входили бетоносмесительный цех, главный корпус из четырех пролетов, оборудованных мостовыми кранами, склад готовой продукции, открытый формовочный цех полигон. Были свои железнодорожные и автомобильные подъездные пути. Директор Мерзликин был креатурой райкома партии и ни как специалист, ни как организатор не представлял собой никакой ценности. Я взял на себя всё, от подбора кадров, руководства производством, до планирования и контроля над себестоимостью продукции. К директору я был формально лоялен, проявлял шапочное уважение не более того. Для конкретных дел он для меня не существовал. Железобетонные изделия – это большие объемы перерабатываемых материалов, изготовления каркасов из стальных стержней, обеспечения надлежащего качества смазочных составов, которые должны были обеспечивать съем изделий от металлических форм, в где под воздействием пара они затвердевают. Имели место большие сложности с налаживанием эксплуатации действующего оборудования. Не хватало квалифицированных рабочих. Все эти проблемы можно было решать, имея в составе завода грамотных инженеров. Постепенно, коллектив таких специалистов удалось сколотить. Это было залогом успеха в нашей работе. Многие ребята, которых я привлек на работу на этом заводе, затем переехали за мной на новое место в г. Нижнекамск.
Сложные взаимоотношения сложились с монтажной организацией, которая монтировала выпускаемые нами дома. Так, как одновременно в работе было несколько домов, следовало организовывать выпуск деталей в количестве, соответствующем количеству монтируемых домов. В принципе в монтаже панельного дома ничего сложного нет, главное, чтобы все детали были в комплекте и вовремя доставлены на стройплощадку. Начальник монтажного управления с фамилией Карасик был хитрым и сутяжным человеком. Главным показателем в то время, у строителей было освоение средств, а в монтируемом каркасе здания было более 70% стоимости. Все вышестоящие следили за строительством. Карасик любой собственный промах сваливал то на недостаток деталей, то на якобы их некачественное изготовление. За все это отвечать приходилось мне. У меня был разработан четкий график комплектации. Выпуск изделий производился в соответствии с этим графиком. Отдел технического контроля и лаборатория следили за качеством и прочностными показателями. Всё вроде бы было нормально, но претензии то и дело появлялись, и доставляли большие хлопоты. Они исходили от проверяющих разных вышестоящих организаций. Остановить эти непрерывные претензии к нам, всё-таки удалось. Пришлось посылать на монтируемые дома наших, заранее проинструктированных специалистов, которые по каждому «чиху» проводили расследование и путем составления качественных актов, заставили монтажников прекратить эти наезды на наш завод, а затем и научиться работать с нами в более тесном контакте. Так вот мы и жили, полностью отдаваясь работе и для личной жизни времени оставалось совсем немного.
Кавказ, горы меня очень влекли. Об этом будет отдельное повествование. Еще в институте я увлекался альпинизмом. В Казани, работая в проектном институте, мне удалось несколько раз съездить на Кавказ и даже окончить школу инструкторов по альпинизму. Я увлек Аню, и она вместе со своей подругой Риммой также побывала в альпинистском лагере, и завоевала значок «Альпинист» Теперь, когда я стал работать на производстве все личные увлечения перешли на второй план. Об альпинизме пришлось забыть.
В проекте нашего завода была заложена передовая технология пневматической подачи бетонной смеси к местам ее укладки в формуемые изделия. К сожалению, освоить эту систему так и не удалось. Сегодня, когда я вижу, как строятся высотные дома из монолитного бетона, я прихожу в восторг от современных бетононасосов, качающих смеси на очень большие расстояния. Это достижения глобализации и возможность свободно приобретать передовые технологии, которые к нам пришли из западных стран.
В моей работе всегда присутствовало стремление внедрять что –то новое. Одним из первых был проект организации производства большепролетных железобетонных конструкций для перекрытия кровель промышленных цехов. Узнав об этой потребности, я проявил инициативу, самостоятельно сделал проект цеха со всей оснасткой и стендом для испытания. Эту идею поддержал главный инженер треста стройиндустрии. В короткие сроки на территории нашего завода был построен цех. Изготовлено необходимое оборудование, и налажено производство железобетонных ферм пролетами 24 и 30 метров с предварительно напряженными нижними поясами. В этом же цеху смонтировали стенд, на котором мы производили испытание этих конструкций до их полного разрушения. Предварительное напряжение стальных стержней в нижнем поясе этих конструкций делается для того, чтобы преодолеть растягивающие напряжения, возникающие при эксплуатационных нагрузках. Натяжение нескольких стержней диаметром 36 мм производилось на стенде изготовления ферм 100 тонными домкратами. Формы стенда, в которые заливался бетон, были рассчитаны, и сконструированы для выдерживания таких нагрузок. В институте я учился на факультете конструирование и проектирование стальных конструкций. Для меня этот проект был воплощением мечты инженерного искусства. Это было намного интересней и более значимо, в сравнении с той проектной работой, которую пришлось выполнять на первом этапе после учёбы, и я гордился этим. Фермы, которые мы выпускали, шли на строительство цехов крупных машиностроительных авиационных заводов Казани.
Это были завод авиационных двигателей и самолетостроительный имени Горбунова. Здесь мне впервые пришлось пообщаться в среде инженеров самолетостроителей. Особое впечатление на меня произвела демократическая обстановка и дружественная атмосфера в отдельном обеденном зале для инженеров, за столом вместе с Главным конструктором. Система Главных конструкторов, когда разные КБ конкурировали друг с другом, была очень эффективной. Она позволяла производить передовую конкурентоспособную технику того времени. Благодаря этим встречам мне довелось побывать в цехах, ознакомиться с работой новейших металлообрабатывающих станков с числовым программным управлением. В то время еще не было компьютеров, и это был передовой рубеж инженерной мысли.
Командировка
Мои производственные успехи были налицо. Я был признан в этом мире. Меня начали приглашать, как специалиста, в разные комиссии, которые рассматривали производственные дела, и давали свои рекомендации. Так летом 1961 года меня включили в комиссию по разработке рекомендаций развития базы строительства в поселке Нижнекамск ТАССР.