И на этом фоне толкание ядра в нашем городе выделялось особо. Те, кто тогда занимался метаниями, прекрасно знали, кто такие А.Барышников, Е.Миронов, В.Войкин, Г.Михайлов, С.Донских, А.Калабин…
Очень сильная легкоатлетическая команда была и на «Большевике», особенно были сильны метатели. Достаточно назвать метателей диска – П. Михайлова, А.Андрианова, Н.Горбачёву…
Когда мои результаты перестали расти, я ушёл от своего первого тренера И.С.Захарова и примерно через год самостоятельных занятий обратился к И.С.Краснову с просьбой начать меня тренировать. Иван Сергеевич согласился.
На моё решение сильно повлияли стиль и результаты метателя молота Павла Репина, который работал с Иваном Сергеевичем. Павел не обладал эталонной техникой метания, зато выделялся незаурядной динамикой и мощью, чего мне в те годы и не хватало. Кроме того, хотелось узнать что-то новое, работая в одной группе с такой мощной парой, как Миронов – Краснов.
Особенно сильное впечатление на меня произвели тренировки, которые Иван Сергеевич проводил в ЛГПИ им. А. И. Герцена. Атмосфера занятий была для меня непривычна. Иван Сергеевич умел превратить каждую тренировку в непринуждённое, весёлое времяпрепровождение, всё сопровождалось его обаятельной улыбкой, дружескими жестами и шутками. Время пролетало незаметно, и в этот зал хотелось приходить снова и снова. Известно, что многие спортс мены во время тренировочного занятия зачастую ведут себя как дети: кто-то капризничает, кто-то жалуется на боль в мышцах после нагрузок.
Иван Сергеевич шутливыми замечаниями мотивировал ученика на выполнение упражнения так, что тот забывал о своих жалобах и выполнял задание с полной отдачей, – высший пилотаж.
Это было для меня в новинку, хотя до этого я тренировался в школе В. И. Алексеева и имел возможность наблюдать тренировки, которые проводили тренеры школы и сам Виктор Ильич. Там царил дух профессионализма, серьёзного взрослого спорта. Все были заняты делом и расслабиться могли только в раздевалке.
Помимо В.И.Алексеева, в Ленинграде в 1950-1970 годах плодотворно работали О.В.Колодий, Ю.М.Лутковский, Ю.П.Фёдоров, и Иван Сергеевич встал в один ряд с этими выдающимися учёными в области физической культуры и спорта во многом благодаря достижениям своего ученика Евгения Миронова.
На первых порах среди других спортсменов Женя Миронов особо не выделялся своими данными и результатами. Высокий, широкоплечий, но уж очень сухопарый, поджарый, он, скорее, походил на баскетболиста или прыгуна в высоту. А его неизменные очки с сильными диоптриями никак не вязались с обликом богатыря. Думаю, Женя и Иван Сергеевич очень подходили друг другу. Иван Сергеевич с его обаянием, многозначительными театральными паузами перед тем, как что-нибудь сказать, и Женя – с его жизнелюбием, открытостью, широченной улыбкой, заразительным смехом, который сразу располагал тебя к этому парню. Надо отдать должное таланту Ивана Сергеевича, который разглядел в этом нескладном парне будущего чемпиона.
В карьере и тренера, и спортсмена важнейшую роль играет мотивация. Общаясь с Иваном Сергеевичем, все чувствовали его талант воодушевить ученика, заразить его стремлением к цели. Он не был тренером-диктатором, скорее единомышленником, коллегой, мудрым товарищем, Учителем.
Многие тренеры по вечерам корпят над планами тренировочных занятий, тщательно записывают каждый шаг, каждое движение ученика на тренировке. Не помню, чтобы Иван Сергеевич этим занимался, хотя, зная его склонность к научной деятельности, это вполне возможно. Что касается меня, то мне он предоставлял полную свободу в принятии решения: что делать в тренировке, в каких количествах…
Я в своей тренерской деятельности руководствовался теми же принципами. Мои ученики выступали и на Олимпийских играх, и на чемпионатах мира, но при этом у меня нет ни их дневников, ни планов тренировочной работы! Да, есть программа подготовки, определённый набор упражнений, их последовательность, но нет строгих отчётов о том, что они делали и в каких количествах. Спортсмен – это живой человек со своими проблемами и слабостями. Тренер предлагает ему программу на тренировочное занятие или на тренировочный цикл, а потом наблюдает за тренировочным процессом и вмешивается, только если что-то идёт не так. Когда отношения тренера и ученика строятся на таких принципах, то и необходимость в мотивации спортс мена на высокий результат отпадает. Никто не мотивирован на высочайшие достижения больше, чем сам ученик, а роль тренера – просто не мешать спортсмену, в случае необходимости корректировать подготовку. В этом смысле Иван Сергеевич, тонкий психолог, был идеальным тренером.
Постепенно из неуклюжего очкарика-студента Женя Миронов превратился в настоящего атлета, мощного, с прекрасной техникой толкания. Не случайно потом много лет все статьи о толкании ядра в журнале «Лёгкая атлетика» сопровождались кадрами из кинограмм толкания Евгения Миронова. Позы, которые он занимал во время толчка, и сегодня можно считать эталонными.
Многое дало Евгению и сотрудничество с опытнейшим ленинградским легкоатлетом Валерием Войкиным. Валерий и Женя много тренировались вместе, и Валерий щедро делился опытом, приобретённым им на международных соревнованиях, знаниями, полученными в работе со своим мудрым педагогом Е. М. Лутковским и в процессе общения с лучшими толкателями мира.
Фаворитом олимпийских соревнований в Монреале, куда Евгений Миронов отправился в составе сборной СССР, был Александр Барышников. Мировой рекорд, установленный им незадолго до Олимпиады, да ещё и достигший психологической отметки 22,00 м, делал его безоговорочным претендентом на золото Олимпиады. Олимпийский рекорд Барышникова, установленный в квалификационных соревнованиях в Монреале, также подтверждал его бесспорное лидерство. Основным конкурентом нового мирового рекордсмена считали германского толкателя Удо Байера. О шансах на медаль второго ленинградского атлета Евгения Миронова, дебютанта сборной команды страны, могли говорить только самые отчаянные оптимисты. Да, он стал чемпионом СССР с результатом 21,53 м, но мало кто верил, что этот парень добьётся чего-то в олимпийской борьбе. Однако во время финальных соревнований у Барышникова что-то пошло не так, ядро с трудом долетело до отметки в 21,00 м. Байер же выступал уверенно, зафиксировал результат 21,05 м. И тут «тёмная лошадка» Женя Миронов в пятой попытке показывает 21.03 м! Серебряная медаль! Позади (20,55 м) остаётся прославленный американец Алан Фейербах!
Спустя 40 лет Удо Байер публично признался, что участвовал в систематической допинговой программе ГДР. Правда, его признания состоялись слишком поздно для Международного олимпийского комитета, чтобы лишить его золотой олимпийской медали.
Когда сборная СССР вернулась домой после Олимпиады в Монреале, Иван Сергеевич описал Женино выступление со свойственным ему лаконизмом и чувством юмора: «Вышел, плечищи широченные, ручищи длиннющие. Бац! И второе место».
Женя не попал в состав команды на следующей Олимпиаде, но конец 70-х – начало 80-х также было очень успешным для Ивана Сергеевича и его учеников. Павел Репин стабильно метал молот за 77 метров и даже стал серебряным призёром чемпионата СССР в 1981 году. В 1982 и 1983 годах и Женя, и Павел показывали высокие результаты, но 1983 год стал завершающим в карьере П. Репина, Е. Миронов выступал еще год.
Для Ивана Сергеевича закончился очень важный этап жизни. Но жизнь продолжалась, и он сумел реализоваться в педагогической и научной работе, но это уже совсем другая история.
Б.С. Воинов. Дружба длиной в восемьдесят лет
С Ваней Красновым мы дружили с детства. В лысковской школе № 1 у нас была большая компания мальчишек, но с первого класса сформировалась тройка друзей: Иван Краснов, Эдуард Лугинин и я, Борис Воинов.
Ваня жил в верхней части Лыскова у Казанской церкви, Эдик – в центре у собора Спаса Преображения, я – на Большой Советской, недалеко от школы. Родители мои были врачами: мать – педиатр, заведовала детской и женской консультацией, отец – ветеринар, руководитель ветеринарной лаборатории. Эта лаборатория занимала часть дома, в оставшейся части жила наша семья.
Школа наша располагалась на Большой Советской улице в здании бывшей мужской гимназии, для которой братья Ермолаевы, владельцы местного пивоваренного завода, еще до революции отдали свой дом. Сначала у нас было совместное обучение, потом мы учились отдельно от девочек, школа стала называться «Мужская средняя школа».
Учились мы хорошо и с удовольствием. Как все мальчишки, на переменах бегали, шалили. Никак не могу забыть один эпизод, за который мне до сих пор стыдно. Однажды между мной и Ваней была стычка. Не помню, из-за чего, но я был на него в сильной обиде. В перчатке с толстой ворсиной, очень колючей, я ударил Ваню по лицу, разбил ему лицо в кровь, наверное, Ване было очень больно. Но мы быстро помирились. Больше между нами подобных конфликтов не было.
Спорт вошел в нашу жизнь с детства. В школе был спортзал, там установили турник, и мы часто упражнялись на перекладине. У Вани хорошо получалось крутить «солнышко».
Любимым времяпрепровождением был футбол. Конечно, с удовольствием рыбачили. От Лыскова до самой Волги раскинулись богатейшие заливные луга, озера Лебединое, Песочное, Макарьевское, Плоцкое. Через Макарьевское озеро был проложен мост на пристань к Волге. Тогда еще сохранилась мощеная купеческая дорога от Лыскова до пристани, проложенная во времена знаменитой Макарьевской ярмарки. После уроков мы часто бегали на Волгу к пристани, это семь километров, а потом возвращались домой через луга. В лугах рос щавель, дикий лук, другие съедобные травы. Мы часто занимались сбором этих растений – это было большим подспорьем.
Зимой катались на самодельных коньках и лыжах по замерзшей реке Сундовик. Очень любили съезжать с гор, особенно с Оленьей горы. Оленья гора очень крутая, и восторгу не было предела, если удавалось съехать, не упав.
Когда началась война, нам было по двенадцать лет, мы окончили 6-й класс. В войну наша школа работала, мы продолжали учиться, несмотря на то что на базе школы был развернут военный госпиталь, куда привозили фронтовиков. В сентябре 1941 года были введены карточки на хлеб, сахар и другие товары. Город ночью погружался в темноту, было установлено дежурство, строго соблюдалась светомаскировка. Немецкие самолеты прорывались до Горького, бомбили автозавод, иногда зарево было видно из Лыскова. Все предприятия города работали.
Мы как могли помогали взрослым. Отец Ивана Сергей Иванович работал в мастерской, где изготавливали валенки, которые шли на фронт. Шерсточесальную машину вначале крутили вручную, а позднее приобрели движок для нее. Мальчишки активно помогали рабочим мастерской.
При женской консультации, где работала мама, организовали молочную кухню. Детей всего города снабжали молоком, и мы помогали его разносить. Также ребята работали в госпитале.
Несмотря на военное время, мы не прекращали ходить в школьный спортзал. Однажды я неудачно соскочил с турника и вывихнул руку. Ваня помог мне зафиксировать руку, а потом мы пошли искать врача. Все были заняты на операциях и перевязках, пришлось долго ждать, и Ваня все время меня подбадривал. Руку мне вправила Елена Андреевна Чачина, – впоследствии известный хирург, заслуженный врач РСФСР. После войны она была награждена медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», стала почетным жителем города Лысково.
В 1944 году от туберкулеза умер мой отец (как ветеринар он много ездил по области, боролся с падежом скота и, в частности, с сибирской язвой), спустя год умерла от сыпного тифа мама. Я остался с бабушкой и дедушкой, которые, к счастью, получали рабочие продовольственные карточки. У бабушки и дедушки была овчарка. Они ходили с ней на работу в гостиницу, собака трудилась сторожем – на нее тоже была оформлена рабочая карточка.
И в этот особенно тяжелый период для нашей семьи я всегда ощущал Ванину дружескую поддержку.
Через год после окончания войны мы окончили школу. Ваня и я решили ехать учиться в Горький. Ваня поступил в Педагогический институт на исторический факультет, я – в Горьковский политехнический институт.
Во время учебы мы продолжали тесно общаться. Ваня серьезно занялся легкоатлетическими метаниями и позже стал мастером спорта по метанию молота. Мои успехи в спорте были несколько скромнее – второй разряд по велосипедному спорту.
По окончании учебы Ваня уехал в Ленинград, я остался в Горьком. Спустя несколько десятилетий мой друг стал профессором кафедры физического воспитания в Ленинградском (Санкт-Петербургском) государственном университете, я – профессором кафедры радиотехники радиофизического факультета Горьковского (Нижегородского) государственного университета. Иван ушел на пенсию в 2011 году, я немного раньше – в 2009-м. Все эти годы, несмотря на расстояние и разные профессиональные интересы, мы оставались на связи. Встречались, как правило, в Москве, куда часто приезжали на конференции. В обязательном порядке созванивались 5 февраля и 5 апреля – поздравляли друг друга с днем рождения.
Не забывали мы и про третьего участника нашей дружеской компании. Эдик остался в Лысково и со временем стал заведующим плодопитомником. Благодаря ему у меня на даче уникальный сад. Знаю, что Эдик советами помог Ване с благоустройством дачи.
Больше семидесяти лет мы продолжали переписываться и перезваниваться. Детская и юношеская дружба осталась на всю жизнь.
О.С.Глотов. Масштаб личности Ивана Сергеевича понимаешь с годами…
С Иваном Сергеевичем я познакомился во время каких-то студенческих соревнований гиревиков в Университете. Это был 1999 или 2000 год. Я неплохо выступил, и Иван Сергеевич, обратив внимание на мой результат, пригласил меня заниматься вместе с университетской сборной по гиревому спорту. И за две недели между университетскими соревнованиями и городскими он довел мой результат со второго разряда до первого! Рекомендации его были предельно конкретны: «Олег, у тебя развиты руки и развиты ноги, и просто надо сделать так, чтобы они «были связаны» между собою», – сказал он и предложил комплекс упражнений на турнике для развития мышц корпуса.
На меня тогда это произвело сильное впечатление. Иван Сергеевич, с его огромным опытом и тренерским интеллектом, мгновенно «диагностировал» проблему и тут же предложил способ ее решения, оказавшийся весьма результативным. И такое происходило не только со мною, но и со всеми, кто проходил через его руки.
Он в течение очень короткого времени определял слабые места каждого спортсмена, с которым работал и с помощью внятных четких рекомендаций корректировал состояние спортсмена и улучшал его кондиции.
В студенческие годы я довольно активно занимался спортом, самыми разными видами, но впервые столкнулся с тренерским профессионализмом такого уровня.
Иван Сергеевич давал очень много интереснейших упражнений, причем бывало и так, что привычному, всем известному упражнению он добавлял небольшую вариацию, и рутинное вроде бы упражнение начинало «работать» по-новому, и ты его выполнял с каким-то особым настроением и удовольствием, и это оказывалось очень полезно.