Начальник РУ ГШ КА направлял высшему политическому руководству страны специальные сообщения (далее – спецсообщения) по конкретным военным и военно-политическим вопросам, донесения отдельных резидентов (доклады или шифртелеграммы), разведывательные сводки и сводки по военно-технической информации. Как установил доктор исторических наук В. И. Лота, информационные сообщения советской военной разведки направлялись по двум спискам. В 1940 г. в первый список входили: И. В. Сталин, В. М. Молотов (председатель СНК СССР и нарком иностранных дел СССР), Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко (нарком обороны СССР) и генерал армии К. А. Мерецков (начальник Генерального штаба Красной армии). С февраля по июль 1941 г. вместо Мерецкова в первый список был включен новый начальник Генштаба генерал армии Г. К. Жуков. Во второй (расширенный) список входили: И. В. Сталин, В. М. Молотов, Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов (заместитель председателя СНК СССР и председатель Комитета обороны при СНК СССР), С. К. Тимошенко, генеральный комиссар государственной безопасности Л. П. Берия (нарком внутренних дел СССР), адмирал Н. Г. Кузнецов (нарком ВМФ СССР), А. С. Щербаков (первый секретарь Московского обкома и горкома ВКП(б)), А. А. Жданов (первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б)), Г. К. Жуков. Иногда во второй список включались Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников (с августа 1940 г. заместитель наркома обороны СССР) и Маршал Советского Союза С. М. Буденный (первый заместитель наркома обороны СССР).
Однако, по нашему мнению, такое однозначное разделение военного и политического руководства СССР на два списка неверно. Списков должно быть больше, поскольку в расчете рассылки документов можно увидеть фамилии таких государственных и военных деятелей, как А. И. Микоян (заместитель председателя СНК СССР), Маршал Советского Союза Г. И. Кулик (заместитель наркома обороны СССР), армейский комиссар 1-го ранга Л. З. Мехлис (заместитель наркома обороны СССР и начальник Главного политического управления Красной армии, а с сентября 1940 г. – заместитель председателя СНК СССР), армейский комиссар 1-го ранга Е. А. Щаденко (член Главного военного совета Красной армии), генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин (начальник Оперативного управления Генштаба Красной армии), генерал-лейтенант И. В. Смородинов (заместитель начальника Генштаба Красной армии), генерал-лейтенант авиации Я. В. Смушкевич (генерал-инспектор ВВС Красной армии), генерал-лейтенант авиации П. В. Рычагов (начальник Главного управления ВВС Красной армии, а в феврале – апреле 1941 г. еще и заместитель наркома обороны СССР по авиации), армейский комиссар 2-го ранга А. И. Запорожец (начальник Главного управления политической пропаганды Красной армии), генерал-лейтенант авиации П. Ф. Жигарев (первый заместитель, а с апреля 1941 г. – начальник Главного управления ВВС Красной армии) и др.
В фундаментальной 12-томной «Истории Великой Отечественной войны 1941–1945 годов», вышедшей в свет в 2012–2015 гг., приведено условное разделение документов, раскрывавших подготовку Германии к нападению на Советский Союз, на три группы. К первой группе отнесены донесения о предварительной подготовке Германии к войне (июнь – декабрь 1940 г.), в которых содержалась информация об укреплении блока профашистских государств, принятии Гитлером решения о войне против СССР, перебросках германских войск с Запада на Восток, ограничении советско-германских торгово-экономических связей.
Во второй половине 1940 г. зарубежные резидентуры в Берлине, Будапеште, Бухаресте, Варшаве, Женеве, Софии и Токио более 25 раз сообщали в Центр о том, что военно-политическое руководство Германии изменило отношение к СССР. На основе донесений резидентов, поступивших в РУ ГШ КА, было подготовлено пять специальных сообщений и восемь разведывательных сводок[31]. Однако количество спецсообщений в 6-м томе «Истории Великой Отечественной войны» указано неточно: только за период с 28 сентября по 30 декабря 1940 г. их насчитывается не менее 10 (спецсообщения от 28 сентября, 18 и 30 октября, два – от 4 ноября, 5, 9 и 22 ноября, 10, 14 и 30 декабря 1940 г.)[32].
В Разведуправление Генштаба Красной армии с различной степенью регулярности поступала информация от таких сотрудников разведки и агентов, как Курт и Маргарита Велкиш (псевдонимы «АБЦ» и «ЛЦЛ»), И. Венцель («Герман»), капитан К. Л. Ефремов («Паскаль»), Р. Зорге («Рамзай»), Г. Кегель («ХВЦ»), У. Кучински («Соня»), полковник Н. Г. Ляхтеров («Марс»), Ш. Радо («Дора»), полковник Н. Д. Скорняков («Метеор»), Л. Треппер («Отто»), генерал-майор В. И. Тупиков («Арнольд»), Р. фон Шелиа («Ариец»), И. Штебе («Альта»), а также от других разведчиков, действовавших в Англии, Бельгии, Болгарии, Румынии, Франции, Швеции и Японии.
Сообщения о нарастании угрозы войны со стороны фашистской Германии и ее потенциальных союзников подвергались тщательному анализу для выявления дезинформационных материалов. В частности, этой работой занимался и подполковник В. А. Новобранец. Вот что по этому поводу он написал в своих мемуарах: «…Поступающая информация из-за рубежа накапливалась на определенных направлениях. Ее нужно было критически оценить, сопоставить с имеющимися данными, отсеять недостоверные факты и вскрыть возможную дезинформацию (“дезу”). […] Мне пришлось начать работу с “азов”. Целыми днями до позднего вечера просиживал я в управлении, присматривался к людям и изучал технику работы. […] Они (товарищи по работе. – О.К.) хорошо знали свое дело, но, как это часто случается, у них установились некие шаблоны и традиции, мешавшие гибкости информационной работы. Я, будучи свежим человеком, довольно быстро отметил некоторые недостатки этой работы. Все сведения находились в распыленном состоянии по отдельным вопросам. Не было сводных документов, отвечающих, например, на такие вопросы: сколько дивизий может выставить против нас та или иная страна, как они могут быть вооружены, в какой группировке и на каких направлениях развернуты»[33].
Лишь после глубокого анализа добытого материала и на его основе сотрудники информационного отдела РУ готовили соответствующие разведывательные сводки и спецсообщения. Так, 29 августа 1940 г. было подготовлено специальное сообщение «Состав и группировка немецких войск в Восточной Пруссии и на территории Польши на 25 августа 1940 г.»[34]. В нем отмечалось, что «всего свыше 70 дивизий, то есть 1/3 сухопутных войск германской армии, сосредоточено на Востоке против СССР, из них до 50 дивизий, все танковые и моторизованные дивизии расположены в приграничной с СССР полосе в плотной группировке»[35].
Добытые зарубежными резидентурами разведывательные сведения направлялись в Генеральный штаб и использовались для оценки сил вероятных противников СССР на Западе и Востоке. Так, 18 сентября 1940 г. нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и начальник Генштаба генерал армии К. А. Мерецков представили И. В. Сталину и В. М. Молотову докладную записку «Об основах развертывания Вооруженных сил Советского Союза на Западе и Востоке на 1940 и 1941 гг.». В ней указывалось, что основным, наиболее сильным противником СССР является Германия, имеющая развернутыми до 205–226 пехотных дивизий (в том числе до 8 моторизованных), 15–17 танковых дивизий, а всего – до 243 дивизий, 10 000 танков и от 14 200 до 15 000 самолетов.
Ход военных действий в Западной Европе позволял Германии перебросить большую часть сил к границам СССР. Сообщалось, что всего против СССР Германия может развернуть 173 пехотные дивизии, 10 000 танков и 13 000 самолетов; Румыния – 30 пехотных дивизий, 250 танков, 1100 самолетов; Венгрия – 15 пехотных дивизий, 300 танков, 600 самолетов; Финляндия – 15 пехотных дивизий, 400 самолетов. Всего: 233 пехотные дивизии, 10 550 танков, 15 100 самолетов[36].
Вместе с тем в докладной записке от 18 сентября 1940 г. отмечалось, что Генеральный штаб Красной армии не располагал к этому времени документальными данными, отражающими оперативные планы вероятных противников как на Западе, так и на Востоке. Это был серьезный недостаток, явившийся следствием репрессий.
Позднее в деле добывания важных сведений о гитлеровских планах в отношении СССР наиболее существенных успехов достигла И. Штебе. Так, 29 сентября 1940 г. ее информация со ссылкой на источник «Ариец» (Р. фон Шелиа) поступила в Центр: «Гитлер намерен весной разрешить все вопросы на Востоке военными действиями»[37].
2 октября 1940 г. генерал-лейтенант Ф. И. Голиков подписал очередную разведывательную сводку «О переброске германских войск на Восток, их составе и группировке в Восточной Пруссии и на территории бывшей Польши на 25 сентября 1940 г.» и направил ее И. В. Сталину, В. М. Молотову, К. Е. Ворошилову, Л. П. Берия, Н. Г. Кузнецову, Н. Ф. Ватутину и Т. Ф. Корнееву. Сводка явилась логическим продолжением спецсообщения от 29 августа 1940 г. и показывала динамику роста численности немецких войск на приграничной с СССР территории: «На 25 сентября в Восточной Пруссии и на территории бывшей Польши установлено – 70 пех[отных] дивизий, 5 моторизованных дивизий, 7–8 танковых дивизий и 19 кав[алерийских] полков, что в сравнении с августом дает увеличение на 8 пех[отных] дивизий, 2 моторизованные дивизии (выделено мной. – О.К.)»[38].
11 октября 1940 г. генерал-лейтенант Ф. И. Голиков был впервые принят И. В. Сталиным для доклада. Встреча происходила с глазу на глаз и длилась 40 минут – с 21:45 до 22:25[39]. К сожалению, сейчас невозможно сказать, что именно Ф. И. Голиков мог докладывать, почему состоялась эта встреча, что экстраординарного он сообщил советскому лидеру. Можно только предположить, что это был доклад, подготовленный на основе упомянутой выше разведывательной сводки, или доклад, основанный на информации источника в германском посольстве в Москве об экономических отношениях Германии и Советского Союза[40]. Как теперь стало известно, этим источником был Герхард Кегель («ХВЦ»).
После того как Голиков вышел, к Сталину одновременно, в 22:30, зашли: Жданов, Андреев, Маленков, Молотов. С небольшим опозданием – Микоян, Булганин, Вознесенский. Позднее, в 23:05, прибыл Берия. Все перечисленные вышли от Сталина в 00:50. Смеем предположить, что первые полчаса в кабинете советского лидера обсуждалась информация, полученная по линии военной разведки, а после этого был заслушан доклад наркома внутренних дел, подготовленный на основе сведений, добытых внешней разведкой.
Где же здесь боязнь Сталина, которая якобы была присуща Голикову?
Тем не менее В. А. Новобранец в своих мемуарах продолжает утверждать: «О положении дел на наших границах я регулярно докладывал генералу Голикову. Он внимательно меня выслушивал, но первое время своего мнения не высказывал. Я объяснял это тем, что он в разведке человек новый (пишет более «опытный» разведчик. – О.К.) и не успел еще во всем разобраться. Правда, однажды он проявил особый интерес к группировке немецких войск в Румынии. Мы называли ее тогда “группой Бласковица”. Наличие ее в Румынии также красноречиво свидетельствовало о намерениях Германии»[41].
Очевидно, автор мемуаров имел в виду одно из следующих спецсообщений РУ ГШ КА:
– «О перевозках и сосредоточении германских войск на Балканах» от 30 октября 1940 г.;
– «Ход сосредоточения германских войск в Румынии» от 5 ноября 1940 г.;
– «О перебросках немецких войск на Балканы и возможном выступлении Германии против Греции» от 9 ноября 1940 г.;
– «О новых перегруппировках немецких войск на Балканах» от 10 декабря 1940 г.[42]
Все эти спецсообщения были разосланы с разным расчетом рассылки, но Сталин, Молотов, Ворошилов, Тимошенко, Берия, Кузнецов, Кулик, Шапошников, Щаденко, Буденный, Мерецков, Рычагов, Ватутин, Виноградов, Смородинов, Корнеев и Запорожец свои экземпляры получили, что опровергает, таким образом, обвинения В. А. Новобранца.
Осенью 1940 г. советская военная разведка установила и доложила, что Германия осуществляет скрытые перевозки своих войск в Чехословакию, Польшу и Восточную Пруссию. При этом «военнослужащие были переодеты в гражданскую одежду, а военные грузы маскировались под сельскохозяйственные»[43].
В ноябре 1940 г. генерал-лейтенант Ф. И. Голиков трижды находился на докладе у И. В. Сталина:
20 ноября – с 23:40 до 00:15 (докладывал вместе с Герасимовым[44]), на этом докладе присутствовал только В. М. Молотов. Там, вероятно, обсуждалось агентурное сообщение о задачах германской делегации на хозяйственных переговорах между СССР и Германией[45].
22 ноября – с 19:45 до 20:45, на этом докладе присутствовали Молотов, Ворошилов, Тимошенко, Микоян, Берия, Мерецков и Серкин.
25 ноября – совместно с Тимошенко и Мерецковым с 19:30 до 20:35[46].
Во время двух последних посещений, вероятно, обсуждались переброски немецких войск на Балканы и в Румынию для возможного вторжения в Грецию, а также сосредоточение на границе с Грецией болгарских войск[47].
По подсчетам В. И. Лоты, подготовленные в течение 1940 г. восемь разведывательных сводок по Западу содержали в общей сложности 186 статей, освещавших положение в европейских странах. Из них государствам гитлеровского блока было посвящено 125 статей: Германии – 56; Италии – 22; Румынии – 16; Финляндии – 18; Венгрии, Словакии и Болгарии – 13. Из 56 статей по Германии: 12 освещали боевой состав германских войск, их группировку и численность; 3 – боевые действия немецких войск в Европе; 2 – военно-стратегические планы Германии; 2 – мобилизационные мероприятия; 4 – инженерную подготовку театра военных действий и строительство укрепрайонов, 12 – состояние военно-воздушных сил; 1 – состояние военно-морских сил; 6 – экономику Германии; 1 – политическую пропаганду в немецких войсках; 3 – боевую подготовку войск; 2 – военную технику вермахта; 1 – положение в оккупированных странах[48] и 7 – по другим вопросам.
Ни одна из упомянутых выше сводок не получила такой известности, как разведсводка № 8. Это произошло благодаря мемуарам В. А. Новобранца, в которых их автор описывает себя борцом с «лакированием действительности», а Голикова – перестраховщиком, боящимся собственной тени. Ранее мы уже давали характеристику воспоминаниям Новобранца, поэтому к приведенным ниже цитатам необходимо отнестись с определенной долей скепсиса.
В своих мемуарах В. А. Новобранец, в частности, описал ситуацию, когда он в ноябре-декабре 1940 г. подготовил некую «мобзаписку», в которой «для молниеносной войны мы определяли количество дивизий (противника. – О.К.) около 220, для длительной – 230. И приложили карту-схему, на которой были показаны существующие группировки немецких войск на наших границах и возможные варианты направления их действий. […] Начальник Разведупра долго с видимым интересом рассматривал схему. Наши мнения с ним во многом разошлись. Он считал, что на первом этапе войны главный удар будет нанесен по Украине в направлении Киева, а на схеме главный удар показан, исходя из группировки, – на Москву. Просмотрев “записку” и схему, Голиков сказал: “Ваши соображения верны, но это только ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ! (выделено в тексте мемуаров. – О.К.). Реально этих группировок нет”. […] Генерал молча взял мою “мобзаписку”, положил в сейф и сказал: “Можете идти, вы свободны”. Много позже, уже после войны, мне стало известно, что эта “мобзаписка” пролежала у него без движения до самого начала войны. […][49]После этого между мною, вернее, между информотделом и генералом Голиковым установились весьма странные отношения. На каждом докладе генерал “срезал” у меня по нескольку дивизий, снимая их с учета, как пешки с шахматной доски. Никакие мои возражения на него не действовали. Мне стало неприятно ходить к нему на доклад. Для докладов я стал посылать начальника немецкого отделения полковника Гусева. Они старые сослуживцы, и я полагал, что Гусеву удастся убедить Голикова в реальности немецких дивизий, в реальности непрерывно нарастающей угрозы»[50].