Я терпел это ребячество, хоть это и было выше моих сил. Когда мой оппонент закончил диатрибу, я спросил у него, не будет ли он так добр объяснить, при помощи каких магических способностей крошечная, обособленная группа заговорщиков смогла захватить власть в стране с населением сто пятьдесят миллионов человек. Я попросил предоставить мне рецепт такого необычайного подвига, и, если бы Файджес мог это сделать, я, несомненно, взял бы власть в Великобритании к утру следующего понедельника. Как это ни прискорбно, я до сих пор жду от профессора этого рецепта.
Очень простым языком – чтобы меня понял даже профессор университета – я объяснил, что Октябрьская революция была массовым движением миллионов рабочих и крестьян, вышедших на историческую сцену, дабы взять судьбу в свои руки. Ссылаясь на свидетельства очевидцев и даже на собственную книгу Файджеса, я показал, что партия большевиков к октябрю 1917 года была единственной партией, которая работала с массами и заручилась их доверием, – я показал, как большевики, активно используя лозунги «Земля – крестьянам, мир – народам, хлеб – голодным!» и «Вся власть Советам!», сплотили население страны под своими знамёнами.
Удалось ли мне убедить г-на Файджеса? На этот счёт у меня есть резонные сомнения. Как говорил великий немецкий поэт Фридрих Шиллер, «против глупости сами боги бороться бессильны».
Те историки, которые специализируются на мудрствованиях вокруг описываемых событий, утверждают сегодня, что если бы Февральская революция не была задушена большевиками, Россия превратилась бы в демократический рай и всех последующих проблем можно было бы избежать. Это заявление не имеет под собой никаких оснований. Эпизод с Корниловым наглядно показал, куда привело двоевластие. Временное правительство было просто ширмой, за которой собирались силы реакции. Население России выбирало не между демократией и диктатурой, а между приходом к власти российских рабочих и захватом власти русскими фашистами.
Правда заключается в том, что российские рабочие и крестьяне ещё в феврале получили власть в свои руки. Если бы руководство Советов действовало более решительно, революция свершилась бы мирно, без гражданской войны, потому что Советы пользовались поддержкой подавляющего большинства населения. Единственной причиной, по которой в России не удалось быстро осуществить мирную революцию, является трусость и предательство в Советах вождей реформистов.
В Советах доминировали реформистские партии – эсеры и меньшевики, – а большевики были на вторых ролях. Вот почему Ленин выдвинул лозунг «Вся власть Советам!» Главной задачей был не захват власти, а победа над большинством, питавшим реформистские иллюзии.
С марта и вплоть до Октябрьского восстания Ленин настойчиво требовал от реформистских вождей, чтобы те брали власть в свои руки, утверждая, что это гарантировало бы мирное преобразование общества. Он ручался за то, что, если вожди реформистов придут к власти, большевики ограничатся мирной борьбой внутри Советов.
Меньшевики и эсеры отказались брать власть, потому что свято верили, что править должна буржуазия. В результате инициатива неизбежно перешла к реакции. Прикрываясь ширмой российского народного фронта и Временного правительства, правящий класс перегруппировывал силы и готовился нанести ответный удар. Результатом этой подготовки стали реакционные «июльские дни». Рабочие потерпели поражение, большевики были подавлены, а Ленин был вынужден скрываться в Финляндии.
Это подготовило почву для контрреволюции. Генерал Корнилов двинулся на Петроград, чтобы сокрушить революцию. Большевики выдвинули лозунг объединённого фронта для победы над Корниловым. Это был переломный момент в русской революции. Используя своевременные переходные требования («Мира! Хлеба! Земли!», «Вся власть Советам!») и гибкую тактику (единый фронт), большевики привлекли на свою сторону в Советах большинство рабочих и солдат. Только после этого Ленин взял курс на захват власти, что и привело большевиков к победе 7 ноября 1917 года.
Октябрьская революция – именно революция, а не переворот – была самой народной и демократической революцией в истории. Если бы большевики не взяли власть, революция в России потерпела бы поражение, подобно Парижской коммуне. К власти в стране пришёл бы фашизм – за пять дет до Муссолини. Однако российские рабочие и крестьяне не допустили этого, взяв власть в свои руки при помощи Советов, и развернули перед человечеством вдохновляющие перспективы развития.
Рост партии большевиков в 1917 году – самая впечатляющая трансформация за всю историю политических партий. В феврале партия была крайне мала: в ней было не более восьми тысяч членов-большевиков, при том что население страны тогда составляло сто пятьдесят миллионов человек. Однако к октябрю большевики были уже достаточно сильны, чтобы привести миллионы рабочих и крестьян к захвату власти.
Ленин не нуждался ни в каком магическом рецепте, чтобы за девять месяцев превратить партию большевиков из сравнительно небольшой группы революционеров в массовую организацию. «Секретным оружием» ленинцев была неустанная работа по привлечению масс на свою сторону при помощи терпеливых объяснений и своевременных лозунгов, которые действительно отражали чаяния масс.
Если бы Ленин хотел прийти к власти, он мог бы сделать это ещё в июне. К тому моменту большевики заручились поддержкой подавляющего большинства петроградских рабочих, солдат и матросов, которые настаивали на том, чтобы ленинцы брали власть. Фактически ничего не могло этому помешать.
Но Ленин и Троцкий отчётливо понимали, что, хотя у них был решающий перевес в Петрограде, иначе обстояли дела в более отсталых губерниях и на фронте. Поэтому вожди большевиков сделали всё, чтобы приглушить интенсивность революционного движения и предотвратить преждевременный захват власти. Тем самым они предотвратили катастрофическое поражение.
Если бы большевики уже в июне взяли власть в Петрограде, советские вожди в союзе с буржуазией и реакционными силами мобилизовали бы армию в провинциях и на фронте, представив ленинцев как немецких шпионов и контрреволюционеров, а революция неизбежно потонула бы в крови. Русская революция разделила бы судьбу Парижской коммуны – героического эпизода, обернувшегося поражением.
Умелое использование тактики единого фронта во время мятежа Корнилова сыграло решающую роль в подрыве позиций меньшевиков и эсеров, подготовив путь к решительной победе большевиков в Советах, начиная с сентября. Только получив решающее преимущество в Советах, большевики поставили вопрос о взятии власти. Большевистская революция была, по сути, самой демократической и народной революцией в истории.
Ещё один аргумент, который часто повторяет Орландо Файджес и другие обличители большевизма, заключается в том, что Ленин и Троцкий были кровожадными чудовищами, которые пришли к власти по трупам других людей.
Нуждается ли революция в насилии? История учит нас тому, что ни один господствующий класс или каста не отдавали свою власть и привилегии без боя, который обыкновенно ведётся без правил и ограничений. Это совершенно очевидный факт. Поэтому, чтобы осуществить революцию, необходимо преодолеть вооружённое сопротивление правящего класса. Тот, кто отрицает это, фактически не признаёт возможность достижения фундаментальных общественных изменений.
Но означает ли это, что революция невозможна без моря крови? Степень, в которой необходимо насилие, в каждом случае будет определяться соотношением сил между соперничающими классами. Это, в свою очередь, зависит от многих факторов, не в последнюю очередь – от качества руководства рабочим классом, от принятой тактики и программы и т. д. Большевистская революция была относительно бескровной потому, что девять десятых задач восстания были решены в предшествующие девять месяцев благодаря систематической агитационной и пропагандистской работе, которую большевики вели среди фабрично-заводских рабочих и солдат.
В феврале, как уже было сказано выше, партия была немногочисленной, но к октябрю большевики были достаточно сильны, чтобы привести миллионы рабочих и крестьян к захвату власти. Троцкий, сыгравший в этом процессе решающую роль, подробно описывает лёгкость, с которой был взят Петроград. Мирный характер революции был обеспечен тем, что большевики под руководством Троцкого заручились поддержкой Петроградского гарнизона. В «Истории русской революции», в главе «Завладение столицей», Лев Давидович объясняет, как рабочие взяли столь важную Петропавловскую крепость:
«Все части крепостного гарнизона принимают арест коменданта с полным удовлетворением. Но самокатчики держатся уклончиво. Что скрывается за их угрюмым молчанием: притаившаяся враждебность или последние колебания? “Решаем устроить специальный митинг для самокатчиков, – пишет Благонравов, – и пригласить на него наши лучшие агитационные силы, и в первую голову Троцкого, пользующегося громадным авторитетом и влиянием на солдатские массы”. Часа в четыре пополудни весь батальон собрался в помещении соседнего цирка Модерн. В качестве правительственного оппонента выступал генерал-квартирмейстер Пораделов, считавшийся эсером. Его возражения были настолько осторожны, что казались двусмысленными. Тем сокрушительнее наступали представители Комитета. Дополнительная ораторская битва за Петропавловскую крепость закончилась, как и следовало предвидеть: всеми голосами против 30 батальон одобрил резолюцию Троцкого. Ещё один из возможных вооружённых конфликтов был разрешён до боя и без крови. Это и есть Октябрьское восстание. Таков его стиль»[3].
Большевистская революция, по крайней мере в Петрограде, была достаточно бескровной. Сам Файджес в своей книге сравнивает её с полицейской операцией. Причина такого характера революции очень проста: существующий режим просто некому было защищать. Большевики поставили под свои знамёна такое колоссальное число людей, что массы фактически привели их к власти в ходе относительно мирного восстания. Что касается Москвы, то здесь советскую власть оказалось установить чуть более сложнее, и то это произошло благодаря ошибкам местных большевиков.
Настоящее море крови принесла только Гражданская война, которая последовала за Октябрьским восстанием. В надежде свергнуть власть большевиков на территорию России вторглась двадцать одна армия иностранных государств. Наиболее реакционные общественные элементы – помещики и прежний правящий класс – были мобилизованы на борьбу с Советским правительством.
Большевикам не оставалось ничего иного, кроме как сражаться, защищая себя от контрреволюционных сил, грозящих уничтожить все революционные завоевания. Победа белых привела бы не к установлению буржуазной демократии, как утверждают некоторые наивные простачки, а к созданию свирепой фашистской диктатуры, на фоне которой режим Муссолини выглядел бы относительно безобидным.
В настоящее время модно принижать и даже вовсе отрицать достижения революции. Однако даже первичное изучение фактов приводит нас к совершенно иному выводу. Несмотря на все проблемы, недостатки и преступления (которыми, между прочим, изобилует и история капитализма), национализированная плановая экономика позволила Советскому Союзу за очень короткое время – по меркам глобальной истории – добиться невероятных успехов в своём развитии. Именно это вызвало страх и ненависть со стороны правящих классов западных государств. Даже сегодня это вынуждает их потворствовать производству самой бесстыдной и беспрецедентной лжи о прошлом, причём клевета, конечно же, подаётся под маской самой изысканной «академической объективности».
Режим, установленный Октябрьской революцией, не был ни тоталитарным, ни бюрократическим. Это был самый демократический режим из всех когда-либо существовавших на планете. Октябрьская революция решительно отменила частную собственность на средства производства. Впервые в истории подтвердилась жизнеспособность национализированной плановой экономики, причём не в теории, а на практике. На одной шестой части земного шара в гигантском беспрецедентном эксперименте было доказано, что можно успешно управлять обществом без капиталистов, землевладельцев и ростовщиков.
Буржуазия заинтересована в том, чтобы раз и навсегда предать забвению идеалы Октябрьской революции. Распад СССР стал сигналом для повсеместной пропаганды против достижений плановых экономик России и стран Восточной Европы. Это идеологическое наступление стратегов капитала против «коммунизма» было расчётливой попыткой уничтожить исторические завоевания революции. Эти дамы и господа ещё с 1917 года воспринимали русскую революцию как отклонение от правильного пути исторического развития. Они признают только одну форму общества – капиталистическую. Капитализм, говорят они, существовал всегда, он будет существовать и впредь. Поэтому, дескать, не может быть и речи о каких-либо преимуществах национализированной плановой экономики. А советская статистика, пытаются убедить нас, является либо простым преувеличением, либо вообще откровенной ложью.
«Сами цифры не могут лгать, но лжецы охотно используют цифры». На все колоссальные достижения революции в образовании, здравоохранении и социальном обеспечении были вылиты потоки лжи и клеветы, целью которых являлось уничтожение и забвение подлинных достижений прошлого. Все недостатки советской жизни, коих, разумеется, хватало, систематически выдёргивались из контекста и использовались для «доказательства» того, что капитализму якобы нет альтернативы. Вместо движения вперёд в СССР всё приходило в упадок, утверждают критики, вместо прогресса был регресс. «Утверждают, – пишет историк экономики Алек Ноув, – что Советский Союз в 1980-х годах так же сильно отставал от Соединённых Штатов, как и Российская империя в 1913 году». Он приходит к выводу, что «пересмотр и исправление статистики сыграли известную политическую роль в делегитимации советского режима»[4].
Этой беспрецедентной кампании лжи и клеветы необходимо противопоставлять правильную информацию. Я не хочу перегружать читателя статистикой. Однако, без сомнения, важно продемонстрировать колоссальные успехи плановой экономики. Несмотря на чудовищные преступления бюрократии, невероятные достижения Советского Союза составляют не просто историческую эпоху. В первую очередь они дают представление об огромных возможностях, присущих национализированной плановой экономике, особенно если бы она шла по демократическому пути. Эти достижения резко контрастируют с глобальным капиталистическим кризисом производительных сил.
Октябрьская революция 1917 года привела к величайшему в истории прогрессу производительных сил. Царская, дореволюционная Россия была крайне отсталой, полуфеодальной страной, подавляющая часть населения которой не умела ни читать, ни писать. В стране с населением 150 миллионов человек было всего около 4 миллионов индустриальных рабочих. Это значит, что Россия тогда была более отсталой, чем современный Пакистан. Тем не менее всего за два десятилетия Россия создала мощную индустриальную базу, развила промышленность, науку и технику, ликвидировала неграмотность. Страна добилась значительных успехов в здравоохранении, образовании и культуре. И это происходило на фоне Великой депрессии и массовой безработицы в западных странах.
Жизнеспособность новой, более продуктивной системы была подвергнута серьёзным испытаниям в 1941–1945 годах, когда на территорию Советского Союза вторглась нацистская Германия, которая аккумулировала большую часть ресурсов Европы. Несмотря на 27 миллионов погибших граждан, СССР удалось победить Гитлера. За удивительно короткий промежуток времени страна восстановила разрушенное войной народное хозяйство и превратилась во вторую мировую державу.
За пятьдесят лет Советский Союз увеличил валовый внутренний продукт в девять раз. Несмотря на масштабный урон, понесённый в Великой Отечественной войне, Советское государство с 1945 по 1979 годы увеличило ВВП в пять раз. В 1950 году ВВП СССР составлял всего 33 процента от ВВП Соединённых Штатов, в 1979 году – уже 58 процентов. К концу 1970-х годов Советский Союз был грозной промышленной державой, которая в абсолютном выражении уже обогнала прочие страны по целому ряду важнейших показателей. Так, СССР занимал второе место в мире по промышленному производству и был крупнейшим производителем нефти, стали, цемента, асбеста, тракторов и многочисленных станков.