Соленая тропа - Винн Рэйнор 4 стр.

Я с трудом закрыла рюкзак и затянула ремнями. Он был переполненный, тугой, как футбольный мяч. Когда я села на него, он ничуть не промялся под моим весом.

Рюкзак Мота был очень похож на мой, хотя вместо платья в цветочек у него были армейские штаны, которые можно было закатать до колен, превратив в шорты. У него также была аптечка, перочинный ножик и маленькая подзорная труба, чтобы рассматривать путь впереди. Во внутреннем кармашке лежало тоненькое издание «Беовульфа» в переводе Шеймаса Хини[7] – эту книгу вот уже много лет Мот брал с собой в любую поездку. Вместо продуктов и походной кухни он нес палатку, пристегнутую к рюкзаку снаружи. Путеводитель Пэдди Диллона он положил в наколенный карман штанов, и вот мы были готовы трогаться в путь.

Взвесив рюкзаки, мы обнаружили, что они весят почти одинаково: каждый по восемь кило. Мне казалось, что для Мота это слишком тяжело, но он все равно поднял свой рюкзак и сунул руку в лямку.

Просунуть вторую руку в другую лямку он не смог из-за больного плеча, мне пришлось приподнять рюкзак снизу и помочь ему. Это нужно было делать до того, как я надену собственный рюкзак, потому что с ним на спине я не могла поднять руки достаточно высоко, чтобы надеть лямку на плечо Моту. Затем я надела свой рюкзак: сначала оперла его о колено, перекинула на спину и продела в лямку одну руку, а потом Мот приподнял его снизу, чтобы я смогла надеть и вторую лямку. Легкотня.

Мы стояли рядышком, словно две черепахи, которые упали на спину и не могут перевернуться.

– Это безумие.

Безумие, но выбора у нас не было. Если мы откажемся от своей затеи, нам придется задуматься о том, что жизнь не закончится с окончанием лета, и о том, что нас ожидает дальше. Мы были к этому не готовы.

– Приходится признать, что мы уже не такие супергерои, как раньше.

Мы загрузили рюкзаки в машину и отправились на юг, подальше от всего, что с нами случилось. Это всё был сон. Сон, а не реальность. Мы уезжали прочь от двадцати лет семейной жизни и работы, от всего своего имущества, от надежд, мечтаний, будущего, прошлого. При этом нас не ждало никакое новое начинание, жизнь не предлагала нам второго шанса. Земля разверзлась у нас под ногами, и мы оказались на краю пропасти, через которую невозможно перебраться. Чтобы спастись от нее, мы притворились другими людьми и просто сбежали. Что ждало нас впереди? Поход, только поход.

4. Праздношатающиеся и бродяги

Краткая справка о проблеме бездомных

Если попросить случайного человека описать типичного бездомного, как правило, он скажет, что это бомж, который спит на улице в грязном тряпье, иногда с собакой, и клянчит у прохожих деньги на алкоголь или наркотики. Этот стереотип вызывает у людей самые разные эмоции – кто-то равнодушно проходит мимо, кому-то становится не по себе, а кто-то откровенно раздражается. Но большинство людей представляют себе бездомных именно так.

Исследования, проведенные благотворительным фондом «Крайсис» и Фондом Джозефа Раунтри, показали, что в 2013 году в Великобритании как минимум 280 000 семей назвали себя бездомными или на грани бездомности. Эти семьи официально подали заявки на регистрацию как бездомные. Однако из этих 280 000 заявок государство приняло только 52 000, посчитав, что у остальных есть родные или друзья, которые могли бы их приютить. Из оставшихся 228 000 многим оказали помощь муниципальные власти. Итого, 280 000 семей обратились за помощью из-за отсутствия жилья. Сколько человек было в каждой семье – неизвестно.

К сожалению, цифры на удивление противоречивы. По данным правительства, во всей Англии в 2013 году на улицах ночевало 2414 людей, но эти данные собирались единственный раз, всего за одну ночь. При этом исследования организации «Чейн» (что расшифровывается как «Комбинированная сеть информации и бездомности»), которую финансирует Администрация Большого Лондона, показывают, что только на улицах Лондона в 2013 году жило 6508 человек. Правительственная статистика тех же данных, собранная одноразовым методом, называет цифру 534 – удобный способ подсчета для тех, кто предпочитает смотреть на проблему сквозь пальцы. А что происходит с остальными официально бездомными людьми, а также со всеми прочими – со сквоттерами, с теми, кто хорошо умеет прятаться, с теми, кто ночует по диванам у знакомых, с теми, кто даже не вошел в статистику? Ведь в статистику попали только те, кого нашли непосредственно на улицах, либо те, кто подавал документы на регистрацию. В 2013 году на улицах Лондона спали 6508 человек – или, если не приглядываться, всего 543 человека. А что же все остальные?

Существует законодательство, которое позволяет британской полиции защищать население от бездомных, в частности Закон о бродяжничестве 1824 года. Он вошел в силу в то время, когда в публичных местах практиковались многовековые законы против всех, кого власти считали «подозрительными». Алан Мерди, юрист, ведущий колонку в журнале The Pavement, в своем описании этой дискриминирующей практики пишет, что подозрительными считались самые разные люди – от цыган, актеров, проституток, предполагаемых ведьм, художников и попрошаек до бездомных.

Крестьянское восстание[8] привело к появлению первого закона о запрете попрошайничества в 1381 году, который никто не соблюдал до появления мер против бродяг в 1547 году, после роспуска монастырей[9]. По мере того, как в результате Законов об огораживании земель и промышленной революции бездомных становилось все больше, больше становилось и законов против них. Затем в 1744 году Закон о бродяжничестве лег в основу всего последующего законодательства на эту тему. В нем бездомные люди описаны как «попрошайки, праздношатающиеся и бродяги», а рецидивисты в этих категориях именуются «неисправимыми бродягами». Закон дал властям право арестовывать любого человека, которого сочли подозрительным или неспособным себя содержать. К сожалению, начиная с 1731 года местные власти были обязаны выплачивать по пять шиллингов любому, кто задержит «праздношатающуюся или непорядочную личность». Это привело к злоупотреблению законодательством: в течение первого же года таким образом было арестовано более пятисот человек.

После окончания войн с Наполеоном бездомных на улицах вновь прибавилось, и зазвучали призывы ввести более строгое законодательство против бродяжничества. Так был принят Закон о бродяжничестве 1824 года, который частично остается в силе и сегодня, хотя и претерпел немало изменений. Его первая часть все еще используется для борьбы с попрошайками наряду с Законом об уголовном правосудии 1982 года и описывает «праздношатающихся лиц, нарушающих общественный порядок», как «всех, кто бесцельно слоняется вне своего дома или располагается в публичном месте, на улице или проезжей дороге, с целью попрошайничества или сбора милостыни». Четвертый раздел позволяет к «праздношатающимся и бродягам» причислить «всех, кто бесцельно слоняется вне своего дома и селится в любом сарае, амбаре или надворной постройке либо же на открытым воздухе, в палатке, в любой повозке или телеге, не имея очевидных средств к существованию и не будучи способным убедительно отчитаться о своих обстоятельствах».

В 2014 году, спустя год после того, как мы отправились в поход по юго-западной береговой траве, вступил в силу Закон об антисоциальном поведении, преступности и поддержании порядка. В нем содержатся приказы о защите общественного порядка, которые позволяют властям арестовывать всех, кого можно счесть источником беспокойства для других, и принуждать их «покинуть данную местность и больше в нее не возвращаться». Эти приказы сегодня используются в самых разных целях – от причудливого запрета на «нарушающих общественный покой овец» в районе Форест-оф-Дин до ограничений на ношение клюшки для гольфа в публичных местах. Но говоря попросту, если вы покажетесь местным властям подозрительными, они могут вас прогнать или арестовать. Это позволило местным властям законодательно запретить многие связанные с бездомностью действия: праздношатание, попрошайничество, ночевки на улицах и так далее. Нарушение этих законов они вправе карать штрафом в размере сотни фунтов, а неуплата наказывается штрафом уже в тысячу фунтов и постановкой на учет. И даже не вздумайте попрошайничать или, скажем, показываться в приличном районе с невоспитанными овцами.

Страх перед бездомными сегодня так же вездесущ, как и раньше. Автоматически считается, что любой бездомный человек должен быть алкоголиком, наркоманом или сумасшедшим. Хотя эти проблемы действительно распространены среди бездомных, они скорее не причина, а результат жизни на улицах. Именно этот вездесущий страх, а также опасения, что бездомные отпугнут из города туристов, лежит в основе попыток лондонских властей запретить людям жить на улице и объявить благотворительные столовые для бездомных незаконными. Неужели лучшее решение проблемы – это уморить неугодных общественности людей голодом?

Бродяги, бомжи, праздношатающиеся – как ни называй бездомных, факт в том, что летом 2013 года мы пополнили их ряды.

Часть вторая

Юго-западная береговая тропа

5. Бездомные

Мы могли бы добраться до Тонтона[10] уже через два дня. Случись так, мы, вероятно, не попали бы в самую адскую жару. Но добраться туда вовремя нам помешали ангелы.

Много раз мы ездили по шоссе М5, и всегда спешили, всегда у нас были какие-то планы. Теперь же спешить было некуда, и сбить нас с пути оказалось очень легко.

– Сколько раз мы проезжали указатель на Гластонбери со словами «в следующий раз заедем обязательно»? Давай съездим туда хоть на часок. Мы все равно сегодня успеем добраться до дома Джен, а там бросим машину и через два дня отправимся в путь, как и планировали.

Джен, подруга Мота из города Йовил, согласилась нам помочь чем могла. Спешить к ней было незачем – можно было спокойно подняться на Холм святого Михаила, полюбоваться видом и поехать дальше.

– А почему бы и нет, давай.

Вокруг Холма святого Михаила, где археологи нашли следы человеческих поселений периода железного века, существует тьма кельтских мифов и легенд. Как и в каждой третьей деревне на западе Великобритании, в Гластонбери утверждают, что именно здесь разворачивались события из легенд про короля Артура. Мы совсем недавно проехали мимо озера в Уэльсе, куда Артур предположительно бросил свой меч, так что сделать крюк в Гластонбери показалось нам логичным. Мне так и не удалось понять, ни почему король бриттов решил бросить свой знаменитый меч в ничем не примечательное серое озеро у обочины шоссе, ни зачем он задержался в Гластонбери достаточно надолго, чтобы напитаться энергией лей-линий и вдохновить жителей на строительство кучи эзотерических магазинчиков. Возможно, что-то прояснит наш визит— или хотя бы визит в крепость Тинтейджел, через которую пройдет наш путь в Корнуолле, если, конечно, мы туда доберемся.

После долгой и печальной поездки мы с удовольствием вышли из машины и размяли ноги, поднявшись на холм. На мобильный телефон мы фотографировали долины Сомерсета, а также американских и китайских туристов, любующихся тем, как мы фотографируем их, любующихся долинами Сомерсета. Затем мы спустились назад в городок: место скопления всего альтернативного и эзотерического, а также, к нашему удивлению, бездомных людей. Они сидели в дверях и нишах домов на тряпках и спальных мешках, перед многими стояли миски для милостыни. Парень лет двадцати устроился между помойкой и водосточной трубой, перед магазином магических кристаллов. Сквозь потрепанную одежду, немытые волосы и драную шляпу проглядывал розовощекий, белозубый, ясноглазый выпускник частной школы. Мы сидели с другой стороны дороги и ели пирог, благословленный магическими кристаллами, глядя, как парень виртуозно собирает с прохожих деньги. К несчастью для его менее удачливых коллег, его идеальная улыбка и прекрасный выговор явно производили благоприятное впечатление на богатую местную публику.

– Посмотри-ка. – Этот плакат я видела по всему городу. – Исцеление с помощью ангелов в Хэвенли-Энд. Три фунта за билет, начинается через двадцать минут. Раз уж нас занесло в Гластонбери, пошли сходим, просто ради местного колорита? Чуть развлечемся перед дорогой, а потом отправимся дальше.

А вдруг это окажется не просто жульничество, вдруг Моту это поможет?

– Нет.

– Ну ладно тебе, пойдем шутки ради.

Бродя по площади в поисках нужного адреса, мы увидели, как уже знакомый нам красивый парень-попрошайка зашел в общественный туалет. Вышел он оттуда преображенным: драную куртку убрал в рюкзак, достал оттуда скейтборд и лихо покатился в сторону банка. Выглядел он теперь как крутой сёрфер. Сидя на скамейке, мы наблюдали, как он вышел из банка, снова переоделся в драную куртку и занял свой пост у помойки. Очевидно, попрошайничество в Гластонбери считалось вполне достойной карьерой.

Дверь нам открыла женщина в белом.

– Здравствуйте, меня зовут Мишель, добро пожаловать в Хэвенли-Энд. Я не объясняю ничего, что здесь происходит, только помогаю ангелам указать вам путь.

Она провела нас в гостиную.

– Вот вам плед и подушка, найдите местечко и располагайтесь. Все уже здесь.

Комната была полна людей, которые вплотную друг к другу, как селедки в банке, лежали на полу и диване, а также сидели на стульях, послушно накрывшись пледами и закрыв глаза. Я с трудом пробралась к свободному пятачку, оглянувшись на Мота, который скептически приподнял бровь.

– Я включу музыку, которая поможет нам призвать ангелов.

Для подготовки публики Мишель завела музыку, в которой южно-американские дудки сочетались с песнями китов. Она также зажгла ароматические травы, наполнившие комнату дымом «небесного дыхания». Затем она призвала своих ангелов:

– Гавриил с юга уже здесь, он несет с собой синий свет. Впитайте этот свет через пальцы ног.

Затем другие ангелы принесли с собой еще много разных светов, и мы лежали, впитывая их ангельскую силу, в жаркой, тесной, пахучей радуге. Если в комнате и впрямь пахло ангелами, то мне в раю будет просто отлично. В студенческие дни я часто вдыхала этот запах, но мы называли его отнюдь не «небесным дыханием».

– Дышите глубоко, пусть сила ангелов коснется ваших больных мест, ваших ног и рук, вашего сердца и мозга, вашей печени, ваших… ваших… э-э-э… почек. И расслабьтесь.

Музыка смолкла, вся комната тихо дышала. Тишину нарушил знакомый храп – вначале негромкий, как обычно, но постепенно нарастающий. Я приподнялась на локте: все селедки лежали, послушно вдыхая и выдыхая, и только Мот спал крепким сном и раскатисто храпел.

– Попрощайтесь с ангелами и вернитесь в свое тело, а затем – в мир.

Все сели и начали тихо сравнивать свои ангельские путешествия: кто плавал с китами, кто летал с птицами, кто ходил по воде. Я была довольна и тем, что на три фунта подышала «небесным дыханием». Мот продолжал храпеть, и я толкнула его в бок:

– Мот, вставай.

– Не могу.

– Я знаю, что ты уютно устроился, но давай уже вставай.

– Я не могу! Не могу пошевелиться. Проклятье, ты думаешь это оно? Я парализован? Не могу даже шевельнуться.

Мишель соблюдала дистанцию: предложив нам стакан воды, она вновь удалилась. О чем она думала: что призвала не тех ангелов или что мы можем подать на нее в суд?

– Я не чувствую ног. Неужели так всё и будет? Что, если я внезапно не смогу ходить, вот так в одночасье?

Наконец он смог подняться на колени, а затем пересесть на стул.

– Это потому, что ты целый час лежал неподвижно. Ты же знаешь, что когда полежишь на спине, потом не можешь двигаться.

– Я тебе говорил, что не хочу сюда идти.

– Все будет хорошо; это все храп и «небесное дыхание», ты слишком им надышался.

Проклятье, а вдруг такое случится во время похода? Если мы вообще туда выдвинемся.