Возвращаюсь обратно. Последний год перед смертью, мама неожиданно стала в общении со мной более откровенной, более открытой. Мне было уже пятнадцать лет, быть может по этой причине. Хотя, скорее всего, истина была в другом. Она прекрасно понимала, что ей осталось не так много, и поэтому она больше ничего не боялась и могла в открытую рассказать своему сыну о своих чувствах и переживаниях. Я помню отчетливо, как однажды, лежа на диване в зале, она вдруг произнесла: «Запомни, Сережа, мужчины не любят больных женщин». Она много мне рассказывала в тот период о своей жизни, но я в меру своего подросткового эгоизма редко прислушивался. Точнее, слушал, конечно, но не воспринимал ее слова, ведь я даже не мог представить в то время, что ее скоро не будет и надо ловить каждое слово, а лучше еще и записывать. Но почему-то эти слова мне врезались в память на всю жизнь. Может быть, потому что мама хотела, чтобы я не повторял их с отцом ошибок, и по этой причине привлекала мое внимание. А может, она по какой-то причине перед смертью вдруг почувствовала себя виноватой за то, что семья, в которой мы выросли, была неполноценной, и такой странной для меня фразой хотела извиниться? Ох уж это чувство вины!
Думаю, на этом эпизоде стоит остановиться поподробней и внести в повествование информацию о членах моей семьи, которые были и остаются неотъемлемой частью моей жизни. Помимо родителей в моей семье на тот момент были два брата и две сестры. По возрасту старшим был брат Саша (разница в возрасте у нас с ним была 10 лет), затем две сестры – Инна и Зоя, и еще один брат – Володя. Причем с Володей у нас был один отец, а у Саши, Инны и Зои – отец был другой (он погиб в автокатастрофе, когда меня еще на свете не было). Итак, я самый младший ребенок в нашей большой семье. И по этой самой причине отношение мамы ко мне было особенное. Я это чувствовал тогда, а сейчас, будучи взрослым человеком, я могу это логически объяснить. Но сейчас не буду пускаться в размышления на эту тему, тут и так все предельно ясно. Я лишь хотел вернуться к предыдущему эпизоду и уяснить для себя всю глубину маминых слов с точки зрения мальчика, которого всю жизнь она оберегала от опасностей и с которым вдруг стала настолько откровенной. Ведь на протяжении всей ее жизни мы никогда не общались на тему отношений между мужчиной и женщиной, никогда не говорили на какие-либо «взрослые» темы. Я, видимо, так и оставался для нее маленьким ребенком, которого необходимо защищать. Мама, мама, как же мне порой тебя не хватает! Будь ты сейчас рядом, мы бы обязательно поговорили на все эти темы, и ты, наконец, избавилась бы от чувства вины. А сейчас я лишь могу вести одинокий монолог с тобой и пытаться разобраться в своей голове и в том наследии, которое ты мне оставила в детском, еще окончательно несформировавшемся сознании.
На протяжении своей жизни я очень часто возвращаюсь к этой фразе. Она как застрявшая пуля в мозгу, которую не вытащить и которая, наверное, является чуть ли не главным компонентом фундамента всей моей жизни (правда, в последние годы этот фундамент слегка пошатнулся). Пришла пора пофилософствовать на эту тему и вернуться к вопросу в начале главы – что же такое хорошо? А точнее, почему мужчины, в том числе и я, пытаются уйти от проблем, чтобы им всегда было хорошо?
Пожалуй, за весь мужской пол не стану брать ответственность, отвечу за себя. Хорошо – это комфорт, когда никто не вторгается во внутреннее пространство, не создает негативные чувства и ощущения. Самый простой способ сохранить это ощущение – детский, то есть заимствованный из детства. Это либо закрыть глаза, либо спрятаться, что в целом одно и то же. А когда неприятные ощущения исчезнут, можно открыть глаза (выйти из укрытия) и двигаться дальше. Способ, конечно, простой, но кто будет решать текущие задачи, пока я сижу с закрытыми глазами? Ответ тоже прост – женщина! В нашем детстве – это мама, во взрослом – жена. Звучит довольно уверенно, но в моем случае так и произошло. Самое ужасное во всем этом, что вокруг себя я умудрился выстроить такие логические цепочки и интересные теории, что порой сам начинал в них блуждать. И при этом на любую ситуацию есть не одно, а сразу несколько веских умозаключений. А в сущности – это все пустой звук, потому что правда такова, что я просто не хочу выходить из укрытия (открывать глаза), пока проблема, которая создала дискомфорт, «чудом» (женщиной) не решится. Ведь в моем детстве так и было, проблемы решались мамой, лишь бы я мог играть, учиться, заниматься тем, что мне больше всего нравилось, и чтобы мне всегда было «хорошо».
Мне с детства очень нравился мультфильм «Я подарю тебе звезду». Я его даже назвал «фильм про кастрюлю». Героев всего два – мужчина и женщина, на фоне разных эпох, начиная от древнего мира и заканчивая далеким будущим. Вначале мужчина с огромным рвением завоевывает женщину, затем они начинают жить вместе, он успокаивается, ложится на землю и, глядя на звезды, начинает сочинять стихи. Романтика! А что женщина? Она присаживается рядом и начинает чистить кастрюлю. Весело, конечно, смотреть на это со стороны. И я до поры до времени смотрел на отношения знакомых и незнакомых пар вокруг себя и вспоминал эту кастрюлю. А совсем недавно обнаружил ее у себя в доме. Печальное открытие. Как же так? Всю свою сознательную жизнь пытаешься бороться со стереотипами, разрывать шаблоны, а итог один – кастрюля. Можно, конечно, искать себе оправдание, разумеется, логическое – природой заложено так, общество оказывает влияние, текущая обстановка диктует правила. Но все это бред, вымысел. К чему это в итоге приводит? С одной стороны, холеные, уверенные (само-) экземпляры с завышенной самооценкой в объятиях эгоцентризма, которым по сути ничего от жизни не надо, а с другой – уставшие, немного потухшие создания, которые львиную долю своей души отдали, чтобы первые были счастливы, и в результате принесли себя в жертву в обмен на огромное количество комплексов и страхов.
Да. Думаю, женщины более практично смотрят на мир, но что мешает мне воспринимать его так же? Сколько можно витать в облаках? Так и вся жизнь пройдет в поисках священного Грааля. Глядя на все великолепие окружающего мира, его гармонию, возникает догадка – ведь если мир так гармонично устроен, а я неотъемлемая часть этого мира – значит я тоже должен быть гармоничен. То есть внутри меня должно быть все гармонично: и душа и мысли. А если это не так, то надо, имея уже накопленный опыт, найти, наконец, истинного себя и подружиться с ним, и тем самым сбалансировать природу внутри с природой снаружи. Только в этом случае, вероятно, можно строить здоровые отношения, которые принесут счастье. Это и будет по-настоящему «хорошо».
У меня вдруг возникла мысль, что в меня вложили много всего полезного, а в основание по непонятной причине не доложили какую-то деталь: или забыли, или не успели. То есть логически я все понимаю, но постоянно в течение всей моей жизни скатываюсь к одному и тому же результату, который вызывает страдание не только у меня, но и у окружающих меня близких людей. Замкнутый круг какой-то. Пора найти недостающий компонент и поставить его на место, в подсознание. Он где-то рядом, я его чувствую, но пока, вероятно, не способен увидеть из-за нехватки информации, которая затаилась где-то в потаенных уголках моего мозга.
После таких эмоциональных рассуждений в пору взять паузу, дабы дать пламени, бушующему внутри, немного затихнуть, и ненадолго перейти, а точнее вновь вернуться к другой теме – детства.
Детство (продолжение)
На днях мне вспомнилось два достаточно ярких эпизода. Но перед тем как написать о них, я вспомнил вот о чем. Про детскую кроватку я уже упоминал в самом начале воспоминаний. Однако, когда мы вырастаем из этой кроватки, то совершенно естественно, что ей на смену появляется новая кровать, уже без бортиков и большего размера. К чему это вдруг мне пришло в голову? А дело все в том, что у меня такая кровать так и не появилась, потому что до подросткового возраста я спал с мамой на одном диване. И вот здесь в памяти полная темнота. Я понимаю, что в детстве я был очень эмоциональным и восприимчивым ребенком, но почему мама приняла такое решение и пошла на поводу у моего страха? Этот факт пока остается для меня загадкой. Однако это не единственное из темных пятен раннего возраста – я еще к тому же спал всегда при свете ночной лампы. И снова можно только догадываться, почему мама не пыталась искоренить в моем детском сознании страх темноты. Последствием этих решений было негативное отношение моих братьев и сестер к моему, наверное, исключительному статусу в нашей ячейке общества. К негативному отношению и исключительности я обязательно вернусь, но чуть позже, а сейчас немного о другом.
Итак, эпизод первый. Ночь. Я сплю на диване, рядом спит мама, отец не так давно покинул нас. Мне снится сон, детали сна сложно вспомнить, все на уровне образов, и эти образы пугают меня. Это страшный сон – это кошмар. Я готов закричать, и какая-то сила вынимает меня из этого кошмара. Я вижу реальность, хотя первые секунды создается впечатление, что кошмар продолжается, потому что я вижу тени на стене, странные тени, они двигаются, мало того они источают странный едкий запах, от которого возникает сухость во рту и слезятся глаза. Я не совсем понимаю, как это – я вытащил образы из своего кошмара? И тут взгляд переходит на источник создающий тени – это огонь! Пламя, постепенно увеличиваясь, создает такие тени на стене. Внутри все холодеет от ужаса, я даже крикнуть не могу, в горле сухость от едкого дыма. Впоследствии оказалось, это горит ватное одеяло, край которого с дивана упал на включенную ночную лампу – ведь я боюсь спать в темноте. Тут просыпается мама, ее первый взгляд обращен на меня. Вероятно, увидев ужас в моих глазах, она резко приподнимается и поворачивается в ту сторону, куда обращен мой застывший взор. Молча, но очень быстро мама куда-то исчезает и прибегает с ведром воды, затем она включает общий свет и заливает пламя, комната наполняется белым удушливым дымом. Тут из других комнат доносится шум, который нарастает, и в комнату забегают остальные члены семьи. Мама подходит ко мне, обнимает и пытается успокоить. По моим щекам катятся слезы, но я не плачу, я в каком-то кошмарном ступоре, где-то на границе реальности. Мои братья и сестры очень громко обсуждают событие, сквозь пелену я вылавливаю обрывки фраз. Они недовольны и настроены агрессивно, а вся их негативная лексика направлена в мою сторону. Это моя вина. И тут я осознаю, что я – изгой. Исключительный для мамы, но изгой для остальных.
Второй эпизод выглядит сейчас для меня забавным, хотя в детстве я воспринимал его совершенно по-другому. Даже не знаю с чего начать. Как-то, когда мне было лет семь наверное, мама принесла домой необычную игрушку. Кто в советское время жил, прекрасно представляет, что хорошие игрушки были огромным дефицитом. Поэтому мама была абсолютно уверена, что мы будем безумно счастливы ее сюрпризу. Может, мои братья и сестры очень обрадовались игрушке, но только не я. На меня неожиданно игрушка произвела абсолютно неоднозначное впечатление, а точнее, вызвала панику и легкий ужас. Что же это за игрушка? Попытаюсь точно воспроизвести. Такая красная пластмассовая собачка, вместо глаз прорези, нижняя часть полая, сквозь лапы продеты оси, на концах осей колеса, а внутри головы тоже ось, на которой прикреплен белый пластмассовый шар, на всей поверхности которого нарисованы в ряд черные окружности. Если шар стоит и не вертится, то сквозь прорези в верхней части головы создается впечатление, что это глаза. Но к собачке крепится веревка к носу, и, по задумке авторов, ее надо катать за собой. Так вот, когда ее катаешь, это белое колесо также начинает вращаться, и со стороны возникает ощущение, как будто глаза тоже безумно крутятся. Когда мне подвезли поближе это чудо, у меня внутри возник такой ужас, что я устроил настоящую истерику. Сначала у моих сестер и братьев моя реакция вызвала бурный восторг, и они даже начали специально меня пугать. Даже когда мама сделала им замечание, издевательства продолжались. Я с дикими слезами прятался, а они со смехом и с этой дьявольской собакой на поводке бегали за мной. Закончилось все тем, что мама взяла эту собаку и выбросила в окно с пятого этажа. Такая печальная и слегка забавная история. До сих пор не могу понять, чем же эта игрушка могла вызвать у меня такую бурную негативную реакцию. Может, таким неестественным количеством глаз? Или тем, что когда они вращались, то возникало ощущение присутствия некоего безумия? Думаю, и тем, и другим. Хотя вполне возможно, что она напоминала один из множества кошмарных образов, которые преследовали меня во сне. Отсюда можно сделать вывод, что уже в детстве у меня было очень богатое воображение.
Лирическое отступление
«Улыбайтесь, господа, улыбайтесь».
Барон Мюнхгаузен
Сегодня с утра у меня хорошее настроение, сам не знаю почему, и поэтому я решил провести небольшой эксперимент. Дело в том, что в последние дни, плавая в море детских, и не только, воспоминаний, у меня сложилось впечатление, что книга (теперь ее смело можно так назвать – на записки это уже не похоже) живет своей жизнью и сейчас сама меня пишет, а не наоборот. Так вот, перед тем как углубляться дальше в анализ, я решил просто поразмышлять, так сказать экспромтом. Не так давно я вспомнил, как преподаватель по программированию в университете охарактеризовала меня как человека, способного на неожиданный поступок – экспромт. Это тем более удивительно, что эту характеристику она выдала после первого занятия.
Для начала, наверное, можно попробовать порассуждать на эту тему. Что же такое экспромт? Думаю, это мгновенная реализация неожиданно возникшего желания. В детстве, как мы помним, заходя в магазин с игрушками, при виде понравившегося объекта у нас мгновенно возникает желание, и мы тут же хотим его реализации. И не важно, что, получив желаемое, мы, может быть, через несколько дней забросим его в дальний угол комнаты, изредка вспоминая о нем. Важно, что краткосрочная мечта осуществилась, и мы, хоть на мгновение, были счастливы. Мне кажется, что этот механизм мгновенного счастья заложен в нас с детства. Переключение в различные эмоциональные состояния вообще очень характерен для детского возраста. Это порой настолько удивительно, что ребенок в течение пяти минут способен испытывать абсолютно противоположные эмоции. Почему же, когда мы становимся взрослыми, то утрачиваем эту поразительную способность? Такое подозрение, что, стремясь быстрее повзрослеть в подростковом возрасте, мы сознательно начинаем убивать в себе интересные и удивительные вещи, те, что в нас заложены с рождения самой природой, которая, как выясняется, гармонична. Таким образом, наш быстро развивающийся мозг постепенно разрывает связь с этим удивительным миром, являющимся частью нас. Так чему тогда удивляться, когда в какой-то момент у нас возникают конфликты с самим собой, и мы начинаем поиски непонятно чего? При этом испытываем непрерывные стрессы, из-за которых разрушаем себя с головы до ног. Мне все-таки кажется, что сознание не способно полностью разрушить основы нашего существования, потому как то, что в нас заложено с рождения, наша внутренняя природа, в какой-то момент просто уходит на другой уровень, в глубину (можно назвать этот уровень подсознанием), и ждет, когда наконец сознание признает, что не оно главное в человеке, и найдет способы восстановить необходимое равновесие. Мы не можем существовать без своего подсознания, это наша опора, наша альфа и омега. Я не предлагаю впадать в детство и начать покупать себе детские игрушки, которых у нас не было и в которые мы когда-то очень хотели поиграть. Я хочу сказать о другом. Если начать устраивать для себя экспромты, то наша сущность обязательно откликнется и выдаст сюрпризом ощущение легкости, свободы и неземного наслаждения. А если делать подобные события чаще и даже вывести их в привычку, очень полезную привычку, то вполне возможно, что мы наконец-то сможем избавиться от всех страхов и станем счастливыми. Могу сказать, что эксперимент удался, книга сама себя пишет, и я этому факту очень рад. Чертовски приятно. А это значит, что я обязательно доберусь до финала – счастливого финала.
Детство (продолжение)
На тему наказания великий классик из разночинцев однажды сочинил нетленное произведение, которое для современных критиков является актуальным источником неоднозначного и активного обсуждения и в наши дни. Я же познакомился с этим видом воздействия за проступок в раннем возрасте. Вспоминаются несколько довольно эмоциональных эпизодов, произошедших в детстве, которые подтверждают догадку об исключительности или о прививании этой мысли. Вообще, первый пример наказания, очень яркий пример, который отложился в моей памяти, приходится на очень раннее детство. Сейчас вспоминаются эпизоды, в которых я был свидетелем исполнения этого своеобразного, но очень эмоционального обряда. Забавно, что, глядя на своих детей – это два мальчика, я могу четко провести параллели с тем, что было у меня в детстве, и тем, что происходит с ними – точнее, между ними, и какое мы, как родители, принимаем участие в становлении их отношений друг к другу. И я уже могу с определенной долей вероятности определить, как будет складываться их будущее. Может, я и ошибаюсь, но, возможно, мои предположения помогут мне дать своим сыновьям здоровые цели для их дальнейшей жизни, без страхов и искусственно созданных комплексов. Но, я опять отвлекся. Итак.