Неожиданно в памяти всплыл эпизод из детства. Во время игры в баскетбол в седьмом классе, мы тогда защищали честь всей школы, в одном из эпизодов под кольцом я получил сильнейшее повреждение левого века. Удар локтем, яркая вспышка в мозгу, кратковременная потеря сознания, кровь, крупными каплями капающая на паркет, – все это вспоминается как одно мгновение. Затем меня отвели в кабинет директора, который вызвал скорую помощь, а в ожидании врачей сам попытался остановить кровотечение, при этом не повредив глаз. Чтобы я не отключился, Петр Фадеевич рассказывал разные истории из своей жизни, из которых я узнал, что он служил в морской пехоте. Это к сути не имеет отношение, просто вспомнилось. В итоге, когда приехала скорая, кровь была уже остановлена. Врачи отвезли в больницу. Там мне сделали операцию по зашиванию века (оказалось, что оно было разорвано) и отпустили домой, закрыв глаз повязкой. В этой повязке я проходил месяц, а может быть и больше. Уже гораздо позже на уроке физики я узнал, для чего человеку нужны два глаза (для определения расстояния, глубины между разно удаленными объектами, одним глазом мир воспринимается плоским), а в то время мне довелось испытать это на себе.
К чему мне вдруг вспомнился эпизод? Первые ощущения при снятии повязки я не забуду никогда. Это нереально волшебные ощущения. Это из разряда того – насколько мы порой не ценим то, что имеем. В данном случае – это зрение. Про слух могу рассказать то же самое (проблемы и в этой области у меня имеются и до сих пор). Так вот, один глаз, проработавший за второй, который больше месяца отдыхал, устал и воспроизводил вроде бы цветные, но, как потом выяснилось, очень тусклые картины. Но когда сняли повязку и я открыл оба глаза – мир вокруг был настолько ярким и насыщенным, что первое время у меня кружилась голова, и мне даже казалось, что я попал в сказочный мир. Это было так здорово: все вокруг просто переливалось и пело. Мне даже казалось, что я слышу песни, которые отдавались внутри таким неземным наслаждением, вызывая ничем не объяснимый восторг! И сегодня, прогуливаясь до рабочего места, эти ощущения вновь вернулись ко мне, накрыв райским блаженством.
Можно, наверное, подумать, что у меня помутнение рассудка или я на грани приступа шизофрении. Ничего подобного, я счастлив, счастлив от того, что я живу, просто живу, и мир вокруг меня живет. В чем же еще выражаются изменения в мировосприятии, которые я второй день отмечаю?
Накануне вечером недалеко от дома меня атаковала большая (порядка пятидесяти особей) стая голубей. Атаковала – это громко сказано: они, как в сказке, возникли из ниоткуда, приземлились к моим ногам и стали прогуливаться вокруг. Я даже сделал несколько шагов, но они не улетали, только отходили в сторону, пропуская меня. Первые мгновения я, естественно, подумал, что вокруг рассыпаны зерна или какие-то добрые люди оставили хлебные крошки на асфальте. Но когда, присмотревшись внимательно, я ничего не обнаружил, то счастье накрыло меня с еще большей силой. Это же самое настоящее волшебство! Мы едины с этим миром, мы часть его, а он – часть нас. Это, вероятно, и есть гармония.
Еще один эпизод, подтверждающий изменения в восприятии, произошел уже сегодня утром. В вагон зашла женщина пожилого возраста, я это скорее не увидел, а почувствовал. Я уступил ей место. Не скажу, что я такой весь вежливый и отзывчивый и постоянно так делаю– дело не в этом. Мне почему-то захотелось к ней прикоснуться, и я это сделал, помогая разместиться на сиденье метро. Мало того, то же самое действие я произвел и при выходе (мы выходили на одной станции). Как будто это мой очень близкий человек, и я хочу его оберегать. Есть психологический термин – произвести поглаживания, но он касается обмена звуковыми репликами при беседе людей. Здесь же речь о физическом контакте, который для меня абсолютно неприемлем в случае отсутствия каких-то чувств. Имеется, конечно, мужское приветствие в виде рукопожатия, но это скорее некая церемония, поэтому с детства воспринимается как совершенно естественное действие, ничего ровным счетом за собой не скрывающее, по крайней мере для меня. В целом я очень строго воспринимаю физические контакты, расценивая их как попытку вторгнуться в мое личное пространство, и даже вздрагиваю при случайном касании «чужих» мне людей. Но сегодня мне захотелось поделиться своим теплом посредством мягкого касания (поглаживания) с абсолютно незнакомым мне человеком. Это настолько удивительно. Настоящий фейерверк волшебства!
Я не хочу сказать, что я избранный, как Нэо. Мы все избранные, потому что у нас есть этот удивительный мир, и нам посчастливилось в нем оказаться. Так пусть вселенская любовь поможет нам радоваться каждому «новому» дню, и пусть каждый день будет подарком для совершения новых открытий.
На этой мажорной ноте можно было бы поставить точку в повествовании, но ответы на вопросы, которые я себе задал, так и не получены, а ведь цель именно в этом – найти себя и больше не терять. И эта цель пока не достигнута, поэтому надо продолжить свое исследование собственной природы. Буду считать предыдущие две главы некоторым достижением или успехом в исследовании, а сейчас пора вернуться к проступку двенадцатилетнего мальчишки, чтобы разобраться в истинных мотивах его поведения. Итак.
Детство (продолжение)
«Что наша жизнь? Игра»
Из либретто оперы П.И. Чайковского «Пиковая дама» по повести А.С. Пушкина
Перед тем как углубиться в воспоминания, хотелось отметить один факт, на который я совсем недавно обратил внимание. Все картины, которые выходят у меня из детства и отображаются в голове, выглядят так, как будто я сторонний наблюдатель или попросту зритель. То есть эта некая объемная проекция, где я смотрю на события не от первого лица, а вижу себя и всех участников со стороны, словно смотрю какое-то кино. Это очень странно. Я несколько дней думал над этой особенностью, и буквально накануне в моей голове родилась догадка. В какой-то период своей жизни я скорее всего осознанно отделил себя нынешнего от того человека, которым был в детстве. Может, я, конечно, ошибаюсь, и у этого факта имеется достойное медицинское объяснение, но на данном этапе своей жизни я чувствую в подобном воспроизведении образов моей памяти определенный знак. Если развивать мысль дальше, то возникает вопрос – когда и, главное, зачем я это сделал, зачем я разделил себя самого? В этом стоит разобраться, но пока я не готов ответить на этот неожиданно возникший вопрос. Надеюсь, в ходе извлечения воспоминаний я смогу поймать тот период в своей жизни, когда произошло это событие. А пока вернусь к тому моменту, важному моменту моей жизни, когда была одержана первая «победа» сознания, и я начал путь к собственному разрушению. Но, перед тем как приступить к описанию самого события, на ум пришло одно слово – интеллект. Вот чем меня наградили с рождения. Плюсом к нему добавились аналитические способности, природная память, особенно к цифрам (я до сих пор достаточно легко без всяких формул запоминаю номера телефонов, сложные цифровые пароли, пин-коды и тому подобное) и еще набор небольших возможностей, которые и развивать не было нужды на тот момент, потому как для того возраста их уровень и так был очень высок. Вот такое чудо я из себя и представлял. Не стоит забывать еще, что при этом я все еще оставался тем самым милым пупсиком, но уже с псевдонежным взглядом. Вспоминая события, предшествующие моему первому и единственному физическому наказанию, я убеждаюсь, что уже в двенадцать лет мысль о моей исключительности сыграла со мной злую шутку. Уже тогда я стал на путь циничного эгоизма. В совокупности же с недюжим интеллектом (по крайней мере, я так на тот момент считал, ведь все вокруг это признавали) получилась ядерная, а на деле адская, смесь. Такую силу да на благое дело, но я, будучи двенадцатилетним мальчиком, посчитал по-другому, возомнив себя бессмертным. Я решил, что для меня нет правил, которые существуют для всех, ведь я выше всех этих «глупых» правил. Я способен сам придумывать для себя правила, потому что я – исключительная особь!
Зимним вечером я вернулся домой из школы. С радостным возгласом, забросив привычным изящным броском портфель в угол коридора, я влетел в зал. Вся семья очень внимательно смотрела телевизор, по которому демонстрировался фильм. Вероятно, эпизод в картине был очень напряженным и очень захватывающим, потому что мой возглас у одной из сестер вызвал мгновенную негативную реакцию, которую она выплеснула на мою восторженную голову. Я посмотрел на всех присутствующих в комнате – никто в мою защиту и не думал ничего произносить, включая маму, – и я, недолго думая, выскочил пулей из квартиры и пошел куда глаза глядят. Прогуливаясь на улице, много мыслей крутилось в моей голове, начиная от мстительных («я ей еще устрою») и заканчивая эгоистичными («посмотрим, как им без меня»). И тут внутри стала выстраиваться логическая цепочка рассуждений, по мере выстраивания которой, я стал немного успокаиваться. Сначала сработал сигнал изнутри. Это подсознание выдало на уровне ощущений беспокойство – но не мое, а мамино беспокойство за меня. Времени-то прошло немало, фильм наверняка закончился, и мама меня начнет искать, ведь, по сути, будучи в плену картины, никто не заметил моего исчезновения. Коварный эгоизм и ощущение собственного бессмертия дали несформировавшемуся детскому мозгу наживку в виде создания некоего эксперимента, проверки терпеливости у самого близкого мне человека – моей мамы. Я решил еще немного погулять, чтобы эксперимент точно удался. Будучи еще совсем несмышленым, я, однако, рассчитал два варианта исхода моей выходки, причем в результатах обоих я видел для себя выигрыш, то есть победу собственного интеллекта. Если меня накажут, то, по крайней мере, я могу потом всем честно сказать, что я испытал все муки физического наказания, а если нет – то я тем более исключительный, и либо мои действия всегда будут оставаться безнаказанными, либо я не нашел тот предел, когда наступает возмездие. А возможно, что возмездие для особо одаренных особей в этой жизни отсутствует, как некий приз за их исключительность. Я сейчас понимаю, насколько это все страшно, и в какое чудовище я начинал превращаться, имея за плечами очень скудный жизненный опыт. В те годы я стал воспринимать жизнь как некую игру – «сегодня ты, а завтра я».
Мой страшный во всех смыслах эксперимент закончился одним из просчитанных вариантов. Я подвергся физическому воздействию – это была бельевая веревка. Больно мне не было. Было, конечно, обидно, и я плакал. Но это скорее обида, вызванная не сознанием, а чем-то более глубоким, ведь подсознание еще не спряталось, поэтому выдавало ответную реакцию в организм, и в мозг в том числе. По истечении некоторого времени, когда всеми участниками события был выпущен пар, мама пришла и извинилась. Она прижала меня к себе, тем самым дав понять, что неприятный эпизод исчерпан, и попросила в будущем таких проступков не повторять, потому что она очень сильно беспокоится за меня. Я в ответ искренне попросил у мамы прощения. Впоследствии я действительно ничего подобного не делал, но ядовитое зерно все-таки было уже посеяно. А его всходы стали проявляться уже в более зрелом возрасте, когда мой мозг стал придумывать более изощренные вещи.
Я сейчас обнаруживаю некие параллели между своим поведением того возраста и поведением моего старшего сына, которому тринадцать лет. Отличия, конечно, имеются, но в целом, касаемо вопроса ощущения собственного «бессмертия», они незначительные. И в связи с этим у меня возникает вопрос – это линия поведения касается всех, или все-таки я несу это за собой как часть наследственного сценария?
Если верен второй вариант, то у меня имеется огромное желание остановить такое развитие событий на себе. Пусть я буду последний, кто прошел это. Как этого добиться? Я уверен, что существуют другие варианты, помимо тех, которые я просчитывал тогда, прогуливаясь зимним вечером. У меня на это имеется тот самый интеллект. Так пусть он сейчас поработает на созидание, а не на разрушение. Но играть в игру «сегодня я, а завтра ты» со своим сыном я не намерен. А по поводу игр я, пожалуй, порассуждаю в следующей главе.
Лирическое отступление
Что есть игра – это вид развлечения, целью которой является, как правило, получение максимального удовольствия. В некоторых современных пособиях по достижению успеха рекомендуют, и очень настоятельно, воспринимать жизнь как некую игру. Но кто устанавливает правила? Похоже, мы сами. Значит, исходя из нашей индивидуальности, правила у всех разные, а так как мы постоянно взаимодействуем друг с другом, то возникают различного рода конфликты – конфликты первичных установок. В ходе конфликтов и определяется победитель и побежденный. Как в любой игре без них не обойтись. Но можно предположить, что ни тех, ни других не бывает, а каждый из участников победитель, потому как вынес из конфликта определенный урок, соответственно стал мудрее, и полученные знания помогут каждому в дальнейшем решать в свою пользу поставленные задачи и достигать глобальных целей. Вероятно, об этом и говорят нам авторы психологических пособий. Почему же тогда к жизни надо относиться как к игре? Видимо, к этому виду взаимодействия с детства у нас особое отношение, поэтому никакие страхи не помешают нам с легкостью втянуться в процесс, а так как мы уже воспринимаем этот процесс как игру, мы к тому же получаем еще и удовольствие от него. Все вроде бы замечательно и предельно ясно – придумывай правила, играй, получай удовольствие и будешь счастлив и успешен.
А вот здесь и кроется небольшая (или большая) ловушка– это правила. Конечно, можно взять их уже в готовом виде, переняв у родителей или наставников. Однако эти правила в будущем вызовут конфликт с нашей внутренней природой, потому что мы – избранные, следовательно и правила должны быть исключительно индивидуальными. В таком случае в зрелом возрасте перенятые правила необходимо будет корректировать под свою сущность, а для этого нам необходимо будет заново изучить себя: чего же мы собственно хотим и каких высот собираемся достичь. В зрелом возрасте процесс очень увлекательный и безумно интересный, но можно избавиться от этого еще в раннем возрасте. Почему?
В детстве первые правила формируются бессознательно, исходя из собственного мировосприятия, то есть с первого дня рождения, когда мы начинаем знакомиться с миром, в который с радостным возгласом ворвались. В так называемых переходных периодах, как я предполагаю, происходит корректировка созданных ранее правил и добавление новых в зависимости от накопленного опыта. Поэтому именно в этот период нам, как родителям, нужно быть особо внимательными к своим детям, так как момент отрицания у ребенка говорит лишь о том, что он включает фантазию, редактируя новые правила, и просит словом “нет” не вторгаться в процесс. Можно назвать это юношеским максимализмом, но в целом я считаю это качество очень полезным. Оно дает шанс нашему молодому организму развиваться и ставить себе невероятно высокие цели. Как помочь (мы же очень переживаем за наших детей) и при этом не нарушить целостность близкого нам индивидуума? При нынешнем потоке информации, который буквально обрушивается на нас как цунами, взрослым порой трудно переработать ее, не говоря уже о неокрепших молодых умах. Поэтому нужны живые примеры, незаметные для ребенка подсказки, позволяющие ему сформировать свой набор правил, который не будет конфликтовать с его внутренним миром. Ведь сознание пока не зашлаковано и находится в гармонии с подсознанием, то есть его сущностью.
Почему же мой набор, при формировании которого я выбрал путь наименьшего сопротивления, привел меня к игре, которую можно назвать жестокой игрой? На этот вопрос пока у меня есть только один ответ – элементарно не хватило времени. Мои родители настолько запутались в собственных конфликтах и внутренних противоречиях, что им не хватило времени дать необходимые примеры и подсказки. Я их не обвиняю, мне досталось очень много (невероятно много) и без этого. Пусть с небольшим опозданием, но именно сейчас я готов во всем разобраться. Это тоже счастье.