Что касается вольноопределяющихся, то после завершения выпускных экзаменов в учебных заведениях пополнение ими нижних чинов Нежинского полка оказалось весьма существенным. Из Александровского лицея прибыли граф Кирилл Канкрин, Владимир Уваров и Алексей Хрипунов, а из Императорского Училища Правоведения – Всеволод Аннибал, Евгений Измайлов, Георгий Лонгинов, Борис Романов и князь Андрей Трубецкой. Были добровольцы и из других учебных заведений.
Следует обратить внимание на то, что к началу мая, когда царь лично делал смотр назначенным к отправке на войну частям, с Дальнего Востока стали доходить известия одно тревожнее другого. После ряда катастроф на море, начались неудачи и на суше. 18 апреля в бою на реке Ялу 1-я японская армия генерала Т.Куроки нанесла поражение Восточному отряду генерал-лейтенанта М. И. Засулича. Это обеспечило с фланга высадку на Ляодунском полуострове 2-й японской армии генерала Я. Оку, которой вскоре удалось перерезать железную дорогу на Порт-Артур. Война приобретала крайне неблагоприятные очертания для Российской Империи.
За неделю до отправки на фронт, 3 июня, состоялись еще два смотра. Проститься с полками прибыл командующий Московским военным округом Великий Князь Сергей Александрович с супругой. Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна, как известно, была Августейшим шефом 5 1-го драгунского Черниговского полка. Великокняжеская чета начала своё посещение с Орла. Тут на смотровом поле были выстроены шесть эскадронов Черниговцев, они же и прошли церемониальным маршем в развернутом строю. Затем командующий подъехал к фронту вновь построившихся драгун и обратился к ним с прощальным приветствием. А от Августейшего шефа полка было получено благословение иконой во имя Покрова Пресвятой Богородицы.
В Ельце в то время еще не было городской газеты, а «Орловские Губернские Ведомости» не осветили должным образом смотр Нежинского полка. Губернская газета на следующий день (№ 88 от 4 июня) лишь поместила краткое сообщение об отъезде Великого Князя в уездный город:
«В час дня Его Высочество в сопровождении адъютанта, капитана Джунковского, генерал-майора Шейдемана и полковника Стремоухова изволил отбыть на вокзал для дальнейшего следования в г. Елец, где расположен 52-й Нежинский полк – тоже отъезжающий на Дальний Восток».
Нет сомнения, что и прощание с Нежинцами прошло по тому же сценарию, с такими же построениями и церемониальным маршем, с благословением иконой, с пожеланиями благополучного пути и возвращения с победой. Барон К. Г. Э. Маннергейм мог узнать подробности этого последнего смотра, разумеется, гораздо позже, уже в Маньчжурии, от новых сослуживцев.
Отправка Нежинских драгун на Дальний Восток заняла три дня. В пятницу, 1 1 июня, ушли первые три эшелона (1-й, 2-й, 3-й эскадроны и часть обоза), 12 июня – еще три (4-й и 5-й эскадроны, штаб полка и другая часть обоза), а в воскресенье – последний эшелон, с 6-м эскадроном. Из-за трудностей с продвижением по одноколейной Транссибирской магистрали, да еще с конным маршем вокруг Байкала, до места назначения добирались больше месяца. Лишь 16 июля первые два эшелона (с 1-м и 2-м эскадронами) прибыли на станцию Янтай, в 20 верстах к северу от Ляояна. На следующий день появились 3-й и 4-й эскадроны, а затем, через такой же временной интервал, были благополучно доставлены 5-й и 6-й эскадроны со штабом и обозом. В те же дни на станции Янтай выгружались и эскадроны Черниговцев. Таким образом, в воскресенье, 18 июля, вся бригада оказалась в сборе, и вечером того же дня полки выступили походным порядком в южном направлении. Так началась для драгун военная страда.
2. Офицеры 52-го драгунского Нежинского полка
Готовясь к поездке на Дальний Восток, барон К.Г.Э.Маннергейм, вероятно, навел кое-какие справки о своих будущих однополчанах. В большинстве своем они не имели реального боевого опыта. Это и неудивительно: ведь Россия давно не сталкивалась с крупными военными конфликтами.
Впрочем, имелось несколько офицеров, как говорится, понюхавших пороху. Так, подполковник персидский принц Али Кули Мирза (р. 2 мая 1854 г., Шуша, Нагорный Карабах) вскоре после окончания Тифлисского кадетского корпуса (в 1875 г.) принял участие в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. в составе 1 64-го пехотного Закатальского полка, был ранен в кисть левой руки. За отличие в боях награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». После войны перешел в кавалерию, в 1 7-й драгунский Северский Его Величества Короля Датского полк, затем, по окончании курса Офицерской кавалерийской школы, направлен в Орел для прохождения службы в 5 1-м драгунском Черниговском полку (ВП от 1 2 ноября 1896 г.). И уже оттуда он был переведен в Елец, в 52-й драгунский Нежинский полк (ВП от 2 6 июля 1903 г.). К этому времени у него появился еще ряд наград: ордена Св. Станислава 3-й и 2-й степеней, орден Св. Анны 3-й степени, орден Св. Равноапостольного князя Владимира 4 ст. с бантом и персидский орден «Шири Хуршид» («Льва и Солнца»). Персидский принц Али Кули Мирза был незаурядной личностью: он любил книги, изучал языки, увлекался верховой ездой, охотой и особенно фотографией.
Двум другим подполковникам, Николаю Николаевичу Мирбаху и Владиславу Валериановичу Нарбутту, помощнику командира полка по хозяйственной части, повоевать в своей жизни не довелось. Своего положения они достигли обычным усердием и исполнительностью. В Елец они попали в разное время: В. В. Нарбутт вместе со своим эскадроном 18-го драгунского Клястицкого полка при формировании нового драгунского полка, 52-го Нежинского, в 1896 году, а Н. Н. Мирбах – по переводу из 24-го драгунского Лубенского полка в мае-июне 1903 года. Таким образом, штаб-офицеров в полку было достаточно. Но это по штатному расписанию мирного времени. С наступлением войны открывались дополнительные вакансии. Это и способствовало попаданию барона К. Г. Э. Маннергейма в списки полка.
Перед самой отправкой на фронт, 8 июня 1904 года, к 52-му драгунскому Нежинскому полку был прикомандирован полковник Генерального штаба Сергей Петрович Ванновский, сын генерала от инфантерии П. С. Ванновского (182 2–1904), военного министра в 188 1–1898 годах и министра народного просвещения (190 1–1902) Российской Империи. Этот тридцатипятилетний штаб-офицер успел проявить себя в боях на границе с Афганистаном, а совсем недавно, в 1900 году, уже в звании подполковника, принял участие в Китайском походе. После того он состоял правителем дел по учебной части Офицерской кавалерийской школы. Барон К. Г. Э. Маннергейм, конечно, был с ним хорошо знаком, ведь больше года их пути пересекались в этой школе. Возможно, именно поэтому барон и пожелал попасть именно к Нежинцам.
В полку был еще один офицер с серьезным боевым опытом – ротмистр Алексей Яковлевич Загорский. В двадцатилетнем возрасте, будучи еще унтер-офицером, он принял участие в Русско-турецкой войне. За мужество и храбрость в боях под городом Филиппополем (3, 4 и 5 января 1878 г.) был награжден Знаком отличия Военного ордена 4-й степени. Затем окончил Елисаветградское кавалерийское юнкерское училище, Высочайшим приказом от 14 января 1881 года произведен в корнеты. Долго служил в 9-м гусарском (2 7-м драгунском) Киевском полку. В сентябре 1896 года его эскадрон был выделен на сформирование 52-го драгунского Нежинского полка, где он вскоре был произведен в ротмистры (ВП от 1 5 марта 1897 г.) и утвержден командиром 5-го эскадрона. Из наград за всё прошедшее время появилась только светло-бронзовая медаль в память Русско-турецкой войны и орден Св. Станислава 3-й степени за выслугу лет.
Остальные ротмистры, судя по их послужным спискам, боевого опыта совсем не имели. Командир 1-го эскадрона Илья Иванович Смирнов, начав в 1883 году службу корнетом в 3 0-м драгунском Ингерманландском полку, был переведен штабс-ротмистром в 52-й драгунский Нежинский полк (ВП от 12 ноября 1896 г.) и вскоре тут стал ротмистром (ВП от 1 5 марта 1897 г.). Но выше по служебной лестнице не продвинулся.
2-й эскадрон был принят штабс-ротмистром Константином Васильевичем Дараганом (р. 14 мая 1875 г.) в начале 1904 года, три месяца спустя, 1 2 апреля, двадцативосьмилетний офицер был произведен в ротмистры.
Командир 3-го эскадрона ротмистр Николай Петрович Коломнин (р. 2 6 мая 1863 г.) посвятил военной службе всю свою жизнь. Выпускник Орловской Бахтина военной гимназии (188 1 г.), он в 1883 году окончил по первому разряду полный курс наук в Николаевском кавалерийском училище и затем прошел путь от корнета до ротмистра в 24-м драгунском Лубенском полку. В октябре 1895 года его командировали в Офицерскую кавалерийскую школу, однако ввиду перехода школы на новое положение в августе следующего года его отчислили и вернули обратно в полк. А вскоре, в октябре 1896 года, вместе со своим эскадроном он был отправлен на формирование 52-го драгунского Нежинского полка. И с тех пор никакого продвижения по службе.
Командир 4-го эскадрона ротмистр Александр Дмитриевич Дросси (р. 28 августа 1866 г.) был утвержден в этой должности 16 мая 1900 года. По окончании в 189 1 году Елисаветградского кавалерийского юнкерского училища направлен корнетом в 18-й драгунский Клястицкий полк. В 52-й драгунский Нежинский полк переведен штабс-ротмистром 5 января 1897 года. Через два года был произведен в ротмистры (ВП от 1 5 марта 1899 г.) и 9 октября принял эскадрон.
И командир 6-го эскадрона, поляк Карл-Болеслав Тупальский (р. 16 апреля 1870 г.), выпускник Николаевского кавалерийского училища (189 1 г.), тоже попал в 52-й драгунский Нежинский полк из 18-го драгунского Клястицкого. Случилось это при формировании полка в октябре-ноябре 1896 года. После этого он перебывал на разных должностях: хозяина офицерского собрания, заведующего полковой учебной командой. Приходилось ему временно командовать и 1-м, и 2-м, и 3-м, и 4-м эскадронами. Наконец, он был произведен в ротмистры (ВП от 12 июня 1902 г.) и в том же году 8 июля утвержден в должности командира 6-го эскадрона.
Все ротмистры, кроме А. Я. Загорского, носили всего лишь по одному скромному ордену Св. Станислава 3-й степени, разумеется, без мечей и банта. У некоторых имелась еще серебряная медаль в память царствования Императора Александра III. И это – всё! Отсутствие боевых наград красноречиво говорило об отсутствии боевого опыта.
Зато у командира Нежинцев полковника Павла Александровича Стаховича (р. 14 января 1865 г.) вся грудь была в орденах и медалях. Карьера его складывалась весьма успешно: он был, что называется, баловнем судьбы. В 9 лет его зачислили пажом к Высочайшему Двору, после обучения в Пажеском корпусе – производство в корнеты, в Кавалергардский Ее Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полк (14 августа 1884 г.). Через три года был зачислен в Николаевскую Академию Генерального штаба. Курс наук в Академии окончил по 1-му разряду и был причислен к Генеральному штабу. Потянулись будни штабной работы, разнообразие в которые внесло недолгое цензовое командование эскадроном в 3-м драгунском Сумском полку да прикомандирование на полгода (в 1899 г.) к 52-му драгунскому Нежинскому полку для ознакомления с общими требованиями управления и ведения хозяйства. Затем началась более интересная жизнь: числясь делопроизводителем в канцелярии Военно-ученого комитета Главного штаба, полковник П. А. Стахович побывал в командировке в Южной Африке, где наблюдал за действиями британских войск на первом этапе Англо-бурской войны. Вследствие этого в 190 1 году получил от короля Великобритании Эдуарда VII памятную медаль. Следует заметить, что к этому времени он собрал уже довольно значительную коллекцию отечественных наград: ордена Св. Станислава и Св. Анны, оба 3-й степени, орден Св. Владимира 4-й степени, серебряную медаль в память царствования Императора Александра III и еще две медали в память коронаций 1883 и 1896 годов. Иностранные регалии тоже не обходили стороной: был пожалован офицерский крест французского ордена Почетного Легиона (1897 г.), болгарский орден Св. Александра 3-й ст. (1898 г.), бухарский орден «Золотой звезды» 2-й ст. (1902 г.). Удивительно! Награды сыпались, хотя герой ни в одном сражении не участвовал. 6 декабря 1903 года полковник получил очередной орден – Св. Владимира, более высокой, 3-й степени. А через две с половиной недели, 24 декабря, он был Высочайшим приказом назначен командиром 52-го драгунского Нежинского полка. Правда, к месту нового служения он отправился только 19 января 1904 года, прибыл же и принял полк 2 3 января. До внезапной атаки японцев на Порт-Артур оставалось три дня …
3. Сражения под Ляояном и на реке Шахе
XVII-м армейским корпусом Маньчжурской армии командовал генерал от кавалерии барон А. А. фон Бильдерлинг, который был начальником Николаевского кавалерийского училища как раз в годы обучения там барона К. Г. Э. Маннергейма. Теперь этот корпус составлял костяк Восточной группы под Ляояном. Неудивительно, что и общее командование группой возложено было на генерала Бильдерлинга. 2-ю Отдельную кавалерийскую бригаду направили в район Сыквантунских сопок у реки Тайцзыхэ, на присоединение к войскам Восточного фронта (так стала называться группа, состоявшая из III-го Сибирского, X-го и XVII-го армейских корпусов – всего 85 тысяч человек и 295 орудий).
Японское командование, оставив против Порт-Артура осадную 3-ю армию генерала М. Ноги, повело наступление вдоль железной дороги на север силами двух дивизий 2-й армии генерала Я. Оку и двух недавно высаженных дивизий 4-й армии генерала М. Нодзу. С юго-востока на Ляоян через горные перевалы наступали три дивизии победоносной 1-й армии генерала Т. Куроки.
Поскольку ротмистр барон Маннергейм в это время еще находился в Санкт-Петербурге и никак не был связан с Нежинскими драгунами, ограничусь кратким описанием сражений, в которых принял участие полк в конце лета и в начале осени 1904 года.
На первом этапе выстраивания обороны под Ляояном на Нежинцев были возложены важные для всей армии задачи: они должны были освещать местность и вести наблюдение за противником на левом берегу Тайцзыхэ, обеспечивать летучую почту протяженностью в 50 верст между Ляояном и штабом войск Восточного фронта, поддерживать связь на правом фланге XVII-го корпуса с X-м корпусом, очистить тыловой район у Янтайских копей от хунхузов и рекогносцировать пути возможных перемещений нашей группировки. Весь район наблюдения полка был разбит на три участка, и в каждый назначался офицерский разъезд силою в 18 коней. Разъезды сменялись через двое суток.
Подполковник Генерального штаба М. К. Дитерихс в своей работе «Несколько страниц из боевой деятельности 52-го драгунского Нежинского полка» делает следующий вывод:
«Разведки драгун в течение 9-го, 10-го и 1 1-го Августа дали возможность Начальнику войск Восточного фронта составить себе совершенно точное определение района группировки главных сил армии Куроки, а отсюда и делать предположения о возможных действиях японцев в ближайшем будущем…»
Автор отмечает настойчивость при добывании сведений и чрезвычайную добросовестность в донесениях. Все важные сообщения тщательнейшим образом проверялись.
11-го августа армия Куроки перешла в решительное наступление на правый фланг войск Восточного фронта и вскоре вошла в связь с колоннами 4-й армии Нодзу. В ночь на 13-е августа уже все японские армии атакуют по всему фронту. Нападения были отбиты, тем не менее, в ночь на 15 августа главные массы русских войск отходят на казавшиеся более выгодными позиции. Однако теперь, когда после нескольких засушливых дней река Тайцзыхэ обмелела, для японцев открылась возможность внезапно ее форсировать. А на пути отборных соединений армии генерала Куроки находились лишь мелкие посты 52-го драгунского Нежинского полка…
Офицерские разъезды Нежинцев неустанно вели разведку и докладывали о накапливании сил противника на левом берегу Тайцзыхэ. А 18-го августа, в 5 часов 30 минут утра, разъезд корнета Романова донес, что японцы начали переправу вброд у деревень Сёше и Квантун. Драгунам пришлось отступить под сильным огнем, несколько людей и лошадей оказались ранеными. Тотчас же для более точного выяснения обстановки был выслан эскадрон и еще один офицерский разъезд. С переправляющимся противником завязалась перестрелка, но вскоре выяснилось, что на наш берег у Саканя переброшена дивизия пехоты с артиллерией и кавалерией, а у деревни Канкватун наводится мост на лодках. Донесение полковника П. А. Стаховича, посланное в 6.30 утра, пройдя через штаб Передового отряда и штаб 35-й дивизии, было получено в штабе XVII-го корпуса в 9 часов утра. И тут выяснилось, что генерал от кавалерии барон А. А. фон Бильдерлинг, прекрасный кабинетный работник, специалист по обучению военных кадров, любитель поэзии М. Ю. Лермонтова и изобразительного искусства, к сожалению, не обладал полководческим даром. Весь его корпус стоял на Сыквантунских высотах против переправившейся за ночь японской дивизии (той самой, что в апреле героически форсировала р. Ялу у Тюренчена) – но так и не была предпринята попытка сбросить врага в реку энергичным ударом. Штабом корпуса были «категорически воспрещены наступательные действия, чтобы преждевременными боями не нарушить планов командующего армией».