Лишь добравшись до Сорренто и поселившись в отеле, Михаил понял, что его опять перехитрили. В дальнейшем Ольга с грустью вспоминала, что брат был «безутешен». А она оказалась совершенно беспомощна, и ничем ему не могла помочь. И действительно, к кому они тогда могли обратиться за помощью? Старший брат отправился в круиз на императорской яхте «Штандарт», а вдовствующая императрица отдыхала в Дании. Ольга тогда с горечью подумала: было бы лучше, если все Романовы родились вовсе без сердца!
Отец и дочь Коссиковские, возмущенные происшедшим, послали протестующие телеграммы премьер-министру Петру Аркадьевичу Столыпину[57] и самому царю. Но все их отчаянные попытки добиться справедливости, как они ее понимали, разбились о стену молчания. Николай II негодовал, и с возмущением говорил матери:
«Ему надо категорически запретить видеться с ней…Если потребуется, посадим Михаила даже под домашний арест! А что делать, если он не понимает, что причиняет нам огромную боль?.. И все-таки я надеюсь, что он, в конце концов, одумается… особенно, если вовсе не дадим ему встречаться с Коссиковской».
А что же сам «безутешный» Михаил? Казалось бы, он должен был отправиться обратно в Санкт-Петербург, чтобы успокоить свою обезумевшую от горя и униженную его родственниками невесту. Но… нет. От мрачных мыслей его довольно быстро отвлек «дядя Берти» – английский король Эдуард VII, который предоставил в распоряжение Михаила 5600-тонный Британский крейсер «Minerva», который как раз в это время прибыл в Сорренто. Какой же молодой человек мог устоять перед соблазном совершить путешествие по водам Неаполитанского залива – да еще под командованием опытнейшего капитана Генри Д. Л. Кларка? Определенно, великий князь Михаил не в силах был отказаться от такого щедрого и заманчивого подарка английского родственника. И 30 августа он отправился с командой, состоявшей из 422 опытных моряков, сестрой Ольгой и ее мужем принцем Петром Ольденбургским[58] в увлекательное морское путешествие вдоль побережья.
Видимо, оно его все-таки успокоило. В конце каникул Михаил отправился в Данию навестить мать, и она с радостью увидела, что у ее любимого сына хорошее настроение. Еще больше Мария Федоровна обрадовалась, когда в конце своего пребывания в Дании он сообщил, что хочет поехать в Крым, чтобы побыть там некоторое время с сестрой Ксенией, а не возвращаться прямиком в Санкт-Петербург, где его с нетерпением ожидала Дина. Мать решила, что это «хороший знак».
Для Михаила, конечно, это было именно так. Ему надоело вести военные действия против родственников, и он смирился со своим положением. Надолго ли – покажет время.
А что же несчастная Дина? Оскорбленная и униженная вдовствующей императрицей, она уехала в Англию, чтобы никогда больше не вернуться в Россию. Она так и не создала семью. Видимо, слишком болезненной оказалась память о человеке, за которого она так страстно стремилась выйти замуж, но – не смогла.
Как видно, Мария Федоровна очень огорчалась из-за неразборчивости сына в сердечных привязанностях. Но ведь и понять ее можно: она была не только императрицей, но и нежно любящей своего «младшенького» матерью. И ей, конечно же, не хотелось, чтобы очередная его влюбленность увенчалась тайным браком. Нет, только не это! В семье Романовых были уже подобные примеры, и Мария Федоровна их не одобряла.
Но рассуждать и морализировать легко, а вот как уследить за красавцем-сыном, которого так и норовили поймать в искусно расставленные сети невесты на выданье, принятые в свете, и те, кто рангом гораздо ниже – дамы из полусвета? Ведь Миша не волочился за какой-нибудь прелестницей, а всякий раз влюблялся, как ему самому казалось – на всю жизнь, и непременно думал о женитьбе. Да что же это такое?
Вот матери-императрице и приходилось быть все время начеку. А то – не дай Бог, конечно! – можно было оказаться в один «прекрасный» день по милости младшего сына свекровью какой-нибудь артисточки, певички, гувернантки…
Мария Федоровна не раз вела с Мишенькой нравоучительные беседы, стараясь оградить его от искушения и соблазна. К счастью, у сына был покладистый характер. Он не мог устоять перед материнскими просьбами, увещеваниями, а тем более – слезами… Обещал образумиться, и всякий раз искренне в это верил. Вот так Марии Федоровне и удавалось, правда, с большим трудом, удерживать своего ненаглядного Мишу от всяких там «недостойных особ», покушавшихся на него самого и отнюдь немалое состояние великого князя.
Но, как говорили древние, «все течет, все меняется». Пришло время, и судьба, видимо, решила, что – довольно с Михаила испытаний. Он достоин не просто очередной влюбленности, а большой любви, теперь уж действительно – на всю жизнь. И помешать этому не мог никто: ни старший брат – император Николай II, ни мать – вдовствующая императрица, которую Михаил Александрович нежно любил, уважал и вовсе не хотел огорчать.
Вспыхнувшее чувство оказалось сильнее его. Михаил увидел свою Наташу, и… жизнь перевернулась. С тех пор он никогда больше не испытывал интереса ни к одной, кроме нее, женщине.
Глава третья
Прелестная Наташа
Имя Сергея Александровича Шереметьевского было хорошо известно в последней четверти XIX века многим москвичам. В 1879 году в «Списках присяжных поверенных Московского судебного округа» он значился как адвокат. Тонкий знаток своего дела, он с блеском выигрывал многие «громкие» дела, и в связи с этим обстоятельством клиентуру имел немалую. Среди тех, кто охотно пользовался его услугами, зачастую бывали люди знатные, влиятельные, богатые. И если самого Шереметьевского богатым можно назвать лишь условно, то уж зажиточным – точно. По крайней мере, благосостояние его год от года улучшалось.
Давалось это адвокату не просто так, а с большим трудом. Способности умело вести защиту, убеждать высокий суд в правоте своего подзащитного – дело, конечно, очень важное. Но ведь кроме этого нужно досконально изучить множество важных бумаг, чтобы быть, как говорится, «во всеоружии». Дни напролет, бывало, сиживал Сергей Александрович в своем рабочем кабинете, запершись от домашних – чтобы ненароком не помешали. Ради их же блага старался – у С. А. Шереметьевского и его супруги Ю. В. Свенцицкой подрастали две дочери – Вера и Ольга. Для достойного обеспечения семьи требовались средства, и немалые.
27 июня 1880 года в семье Шереметьевских произошло радостное событие – на даче в Перово, недалеко от Москвы, родилась их младшая дочь Наташа. Она сразу же стала любимицей отца. Свою ненаглядную «Ната-шечку» он просто обожал! Старался не выделять ее как-то особенно, чтобы не обидеть двух старших девочек. Но всем домашним и гостям Шереметьевских было ясно как Божий день: младшая дочь вьет из отца веревки. И он готов выполнить любую ее прихоть. Отказа она не знает буквально ни в чем, даже если капризы ее продолжаются с утра до вечера. А такое порой бывало.
Комната ее уставлена самыми дорогими и красивыми игрушками, которые только можно купить в Москве. А сколько у нее интересных детских книжек, и многие – с цветными рисунками! Другая бы девочка играла, читала, рисовала, и благодарила маменьку с папенькой за то, что окружили ее такой любовью и заботой. Но Таточка, как называли малышку домашние, была ох как непроста! Маленькая барышня с кукольным личиком, одетая в воздушное платьице с кружевами, нарядные туфельки, никогда не забывала о том, что ее слово для родных – закон!
Когда девочка в хорошем настроении, она может быть милой и приветливой, улыбнется так кокетливо, что на розовых щечках появляются очаровательные ямочки. Иногда такую умильную рожицу скорчит, что перед ней никто устоять не может. Но если Наташа чем-то недовольна или хочет получить в подарок то, чего пока у нее нет, то может и ножкой сердито топнуть, и наморщить носик, готовясь громко заплакать – на весь дом.
Но это только начало спектакля, который обычно длится и два часа, и три. Наташа начинает рыдать – все громче и громче, выводя одну руладу за другой. Она понимает: главное – привлечь к себе внимание, разжалобить старших, особенно папеньку. Тогда обязательно все получится именно так, как она и хочет. И вот уже няньки бегут со всех ног, стараются утешить «дитятко», помочь малышке в горе. Только бы удалось узнать его причину – они все для ненаглядной девочки сделают!
Крик и шум достигают ушей отца. Распахивается дверь кабинета, и оттуда выскакивает рассерженный, возмущенный тем, что в доме стоит такой невообразимый гвалт, глава семьи. Но он никогда не ругает свою любимицу. Его гнев обрушивается на нянек, которые не могут уследить за ребенком и мешают ему работать – готовиться к завтрашнему заседанию в суде. Сергей Александрович мелодраматично заламывает руки и, как актер на сцене, начинает причитать, что нет никого в целом свете несчастнее его. Ведь даже родные и близкие не ценят его и не уважают!
Умненькая Таточка, вытерев насухо глаза батистовым платочком, прекрасно понимает: истерику нужно прекратить, чтобы не «переиграть» свою роль. На самой высокой, пронзительной ноте она обрывает плач, и произносит тихим, проникновенным голосом: «Хочу новую куклу». Или: «В магазине на Тверской мне очень понравилось платье с вышивкой». Просьба может быть и несколько иного порядка: «Хочу поехать на детский бал…»
Она всегда одерживала победы. Отказа «Наташечке» не было никогда. Прошло несколько лет, и маленькая девочка сначала стала подростком, а потом юной девушкой. Она по-прежнему всегда добивалась своего – заветного, тщательно продуманного. Окончив четвертую женскую гимназию и решив, что стала взрослой, Наташа решила изменить тактику. Теперь ей требовались дорогие украшения, предметы искусства и старины – то, что можно назвать одним словом – роскошь. Любящий отец по-прежнему потакал любым ее прихотям. Только в этом он был теперь уже не одинок.
С самых юных лет Наташу Шереметьевскую всегда окружал сонм воздыхателей. Один из них, Дмитрий Абрикосов[59], ставший впоследствии известным дипломатом, так вспоминал о днях юности: «У моей сестры (Веры Николаевны Абрикосовой) была подруга (Наталья Шереметьевская), самая прелестная девушка, которую мне довелось когда-нибудь видеть. Ее голубые глаза притягивали меня, и моя жажда видеть ее становилась все сильней и сильнее, но я так и не пошел дальше пожатия руки в театре во время “Ромео и Джульетты” Чайковского. Какое-то время я думал, что она единственная, кто может составить счастье моей жизни…» Но молодой человек был в ту пору весьма застенчив, он не мог найти в себе мужества высказать любимой свое восхищение, и роман закончился ничем.
Обладая чарующей красотой и изяществом, острым умом и кошачьей граций, Наташа, конечно, не могла долго оставаться под родительским крылом. А тут еще постоянные ссоры с родителями, особенно с матерью, Юлией Вячеславовной. И вот в 1902 году очаровательная девушка идет под венец, готовясь стать хозяйкой собственного дома.
Муж ее, музыкант Сергей Мамонтов, тремя годами старше Натальи, к этому времени уже окончил Санкт-Петербургскую консерваторию по классу фортепиано у известной пианистки и педагога Анны Николаевны Есиповой. Но самый большой вклад в его музыкальное развитие, по его собственному признанию, внес композитор, скрипач и дирижер Вячеслав Иванович Сук. Несколько лет молодой музыкант преподавал игру на фортепиано в музыкальной школе Московской филармонии, а с 1906 года служил пианистом в оркестре Большого театра, куда его порекомендовал знаменитый композитор Сергей Рахманинов[60]. Несомненный талант и исключительная работоспособность позволили Сергею Мамонтову стать впоследствии концертмейстером оперной труппы, а также дирижером ведущего оперного театра страны. По воспоминаниям людей, близко знавших его в молодости, Сергей Иванович знал наизусть партитуры тридцати трех опер. Такая память и преданность своему делу вызывает, несомненно, уважение.
Он происходил из семьи знаменитого русского мецената Саввы Ивановича Мамонтова, приходился ему племянником. Был человеком образованным, тонким, с большими связями в кругах художественной интеллигенции той поры. Видимо, это и привлекло в нем юную Наташу. Ведь она тоже любила музыку, с удовольствием играла на рояле произведения знаменитых композиторов, как это и полагалось в то время барышне из «хорошей» семьи. Среди ее новых знакомых – такие выдающиеся личности, как Сергей Рахманинов и Федор Шаляпин[61]. Казалось бы, жизнь молодой женщины сложилась очень благополучно. Любящий, заботливый муж, стабильный достаток, достойное положение в обществе, интереснейшее окружение – чуть ли не весь цвет русской культуры. Знаменитые писатели, художники, музыканты, крупные общественные деятели… К тому же, 2 июня 1903 года у четы Мамонтовых родилась дочь, которую окрестили, как и мать, Натальей. Но в семье ее называли по-домашнему – Татой.
Словом, вот оно – идеальное женское счастье. Мечта, ставшая реальностью. Для очень многих женщин это было бы именно так. Но – не для Натальи.
С Сергеем они оказались совершенно разными людьми, и выяснилось это довольно скоро. Молодая жена была счастлива провести вечер в кругу друзей, отправиться на выставку, поехать в театр или на концерт, принять у себя интересных людей. С маленькой дочерью безотлучно находилась нянька, поэтому юная хозяйка дома вполне могла себе это позволить.
А ее муж – такой симпатичный, образованный, добрый…Ему светская жизнь казалась скучной, утомительной и вовсе ненужной. После напряженной работы, которая отнимала у него много сил, Сергею хотелось оказаться дома, отдохнуть в тишине. И чем настойчивее жена предлагала ему как-нибудь культурно развлечься, тем глубже он уходил в собственный мир. Порой ей казалось, что душу свою он запер на ключ, который спрятал от нее куда-то очень далеко. Так далеко, что и не найти.
Через три года семейная жизнь зашла в тупик. Наталья поняла, что задыхается, ей нечем дышать. А существовать во лжи она не умела и не хотела. Ведь какой бы прекрасной ни казалась ее жизнь со стороны, для непосвященных, в ней не было главного – любви. Той, которая поднимает над обыденностью, заставляет радостно и учащенно биться сердце, делает человека счастливым.
Волшебное, пьянящее чувство! Над разгадкой его тысячелетиями бьются лучшие умы человечества, но оно до сих пор – священная тайна, разгадать которую удается лишь избранным.
Наталья ушла от мужа с маленькой дочерью на руках. Сегодня такое случается, и нередко. Но давайте вдумаемся: крушение молодой семьи произошло на заре XX века, когда разводы были большой редкостью. Для того чтобы решиться на такой отчаянный, «непозволительный» с точки зрения общепринятой морали шаг, нужно было обладать очень сильным характером. И еще – честностью, прежде всего, перед самой собой. Наталья понимала: симпатию по молодости, из-за незнания жизни она приняла за любовь. А это – совершенно разные понятия. Несходство характеров, разные взгляды на жизнь – все это погасило тот слабый огонек, который в самом начале обещал разгореться, сделав семейную жизнь счастливой. Нет, мужа она не любила. Сердце молчало. Поэтому – без слез и упреков, ушла.
Вскоре молодая женщина, на которую просто невозможно было не обратить внимания – так пленительна и прекрасна она была, вышла замуж второй раз. Ее избранником стал, как она считала, человек вполне достойный – поручик Владимир Вульферт, из обрусевших немцев, служивший в гвардии, в элитном полку Синих кирасир, над которым шефствовала сама вдовствующая императрица Мария Федоровна. А командиром лейб-эскадрона в полку был ее младший сын – великий князь Михаил Александрович.
Наталья знала Вульферта с юности. Владимир пытался ухаживать за ней и в былые годы, но тогда он оставался одним из многих ее поклонников, и ничем не выделялся из их общего числа. Так ей, по крайней мере, казалось, когда она была еще гимназисткой. Теперь же перед ней предстал стройный блестящий офицер – голубоглазый, с темными щегольскими усиками, приехавший в отпуск в Белокаменную. Улыбчивый, веселый, внимательный. С ним она частенько ходила в гости, посещала художественные выставки, театры, и у Вульферта это не вызывало никаких отрицательных эмоций. Напротив, было видно, что ему такая жизнь нравится. К тому же, он с таким энтузиазмом рассказывал ей о своей службе! В глазах молодой женщины он, конечно же, очень выигрывал по сравнению с ее первым мужем Сергеем Мамонтовым.