Осажденные между тем также запаслись большим количеством боевых машин и укрепились с той стороны горы, откуда угрожали им христиане; восточную же часть они оставили без защиты; сюда-то и перенесли свой лагерь Готтфрид и оба Роберта и заняли позицию против ворот св. Стефана. Это перемещение, ради которого понадобилось разобрать башни и разные военные машины и которое должно было решить участь Иерусалима, было совершено в одну ночь, и в ночь июньскую, т. е. в течение пяти или шести часов. Июля 14-го 1099 г., на рассвете дня, предводители армии подали сигнал ко всеобщему наступлению. Вся сила армии, все боевые орудия разом нагрянули на неприятельские укрепления. Три большие башни или перекатные крепости под управлением Готтфрида на востоке, Танкреда на северо-западе и Раймонда Тулузского с южной стороны города двинулись к стенам среди грома оружия и криков рабочего люда и воинов. Этот первый натиск был ужасен, но он еще не решил судьбу сражения; после двенадцатичасовой упорной битвы нельзя еще было определить, на чьей стороне останется победа. Когда наступившая ночь заставила враждующих разойтись по лагерям, то христиане томились тем, что «Бог не удостоил еще их войти в священный город, чтобы поклониться Гробу Его Сына».
Взятие Иерусалима крестоносцами
На следующий день битва возобновилась. Осаждаемые, узнав о приближении египетской армии, ободрились надеждой на победу. Но вместе с тем и мужество воинов Креста возросло до непобедимой силы. Нападая с трех сторон, они действовали разрушительно. Две колдуньи, которые, стоя на укреплениях, заклинали стихии и все адские силы, свалились мертвыми под градом стрел и каменьев. Осада длилась уже полдня, но крестоносцы все еще не могли проникнуть в Иерусалим. Вдруг на Масличной горе показался рыцарь, размахивающий щитом и подающий христианским вождям знак, чтобы они вступали в город. Это внезапное появление воспламенило рвение христиан. Башня Готтфрида выступает вперед под градом каменьев, стрел и греческого огня и опускает свой подъемный мост на стены. Крестоносцы в то же время пускают горящими стрелами в боевые машины осажденных, и в мешки с сеном и соломой, и в шерстяные тюки, прикрывающие остатки городских стен. Ветер раздувает пожар, относит пламя в сторону сарацин, и они, окруженные столбами дыма, в смятении отступают. Готтфрид, предшествуемый двумя братьями Летальдом и Энгельбертом Турнэйскими, сопровождаемый Бальдуином Бургским, братом его Евстафием, Реймботом Кротонским, Гишером, Бернардом де-Сен-Валлье, Аманже и Альбретским, теснит неприятеля и по следам его вторгается в Иерусалим. Танкред, оба Роберта и Раймонд Тулузский не замедлили со своей стороны вступлением в крепость. Крестоносцы вошли в Иерусалим в пятницу, в три часа пополудни, в самый день и час крестной смерти Спасителя.
С ужасом описывает история гибель мусульман в побежденном городе. Избиение их продолжалось целую неделю, и жертвами его оказалось до семидесяти тысяч человек. Причиной такой варварской политики было то соображение, что трудно было бы наблюдать за слишком большим числом пленников и что рано или поздно пришлось бы вновь бороться с ними, если бы их теперь только выселить из Иерусалима. Ярость победителей уступила только рвению, с которым они устремились в Храм Воскресения, чтобы поклониться Гробу Христа. Загадочное противоречие человеческой природы! Те самые люди, которые только что избивали на улицах побежденных врагов, шли теперь с босыми ногами, с обнаженными головами, с благочестивыми воздыханиями и проливали слезы умиления и любви. Молитва и набожные рыдания раздались внезапно в Иерусалиме вместо яростных криков и стонов погибающих жертв…
ГЛАВА VII
Со времени избрания Готтфрида до битвы Аскалонской (1099)
Раздел военной добычи произошел без всякого беспорядка; по определению, поставленному перед последним приступом, каждый воин мог почитать себя обладателем того дома или здания, в которое он вступит первый; крест, щит или какой-нибудь знак, прибитый к двери здания, служит для победителя правом на обладание. Святилища, посвященные имени Иисуса Христа, сироты и бедные имели также свою долю в богатствах, забранных у неприятеля. Несметные сокровища, найденные в мечети Омара, достались Танкреду.
В продолжение нескольких дней в Иерусалиме переменились обитатели, законы, вероисповедание. Латиняне немедленно позаботились о выборе царя, чтобы сохранить и поддержать свое завоевание. Собрался совет из князей. Между вождями, которым предстояло предложить царствование в Иерусалиме, особенно выдавались: Готтфрид, Роберт Фландрский, Роберт Нормандский, Раймонд Тулузский и Танкред. Роберт Фландрский задумывался о своем возвращении в Европу и довольствовался титулом сына св. Георгия, который он заслужил своими подвигами во время священной войны. Герцог Нормандский всегда выказывал более мужества, чем честолюбия. Что касается до Танкреда, то он только и стремился к военной славе и титул рыцаря ставил гораздо выше, чем титул царя. Оставались Готтфрид и Раймонд Тулузский. Последний, известный своим честолюбием и несокрушимой гордостью, не пользовался ни доверием, ни любовью пилигримов, так что все данные на избрание короля оказывались на стороне герцога Лотарингского. Решено было, что избрание будет произведено советом из десяти самых представительных лиц духовного и военного звания. Этот совет, тщательно разузнав мнение войска о каждом из подлежащих избранию вождей, расспросив даже прислугу их и домашних, провозгласил Готтфрида. Избрание герцога Лотарингского было встречено с живейшим сочувствием. Готтфрид отказался от короны и знаков королевского достоинства, говоря, что он никогда не примет золотого венца в том городе, где на Спасителя мира был возложен терновый венец. Он удовольствовался скромным титулом барона и защитника Св. Гроба.
Раймонд IV Тулузский
Итак, новое государство получило правителя; следовало дать правителя и церкви Иерусалимской, но епископами городов, подчинившихся латинской власти, выбраны были, в большинстве случаев, ловкие и пронырливые люди, вместо благочестивых и действительно достойных этого сана. Это странствующее духовенство, потеряв своего разумного вождя и преобразователя в лице епископа Адемара, очень испортилось и представляло из среды своей мало добродетельных и просвещенных личностей. Арнульд, капеллан герцога Нормандского, избранный патриархом Иерусалимским, не отличался безукоризненной нравственностью. Первым заявлением его духовной власти было оспаривание у Танкреда богатств Оманской мечети, как бы составляющих достояние Гроба Господня; ему не удалось, однако же, получить отсюда более семисот серебряных марок.
Слух о завоевании Иерусалима распространился по всему Востоку. Христиане из Сирии, Киликии, Месопотамии и Каппадокии направились в Иерусалим, иные – чтобы поселиться в нем, другие – чтобы поклониться св. местам. Радость воцарилась между последователями Евангелия, между тем как жители Каира, Дамаска, Багдада предавались отчаянию. Имамы и поэты оплакивали бедственную участь Иерусалимских мусульман. «Хребты верблюдов и утробы коршунов – вот единственное прибежище братьев наших, бывших доселе владыками Сирии!» – пела муза исламизма. Дамасские мусульмане и с берегов Тигра присоединились к многочисленной египетской армии, прибывшей для нападения на новых владетелей Палестины. Готтфрид получил уведомление, что несметное неприятельское войско перешло уже через Газские владения и что через три дня оно может подступить к Иерусалиму. Воины Креста решились выступить на битву с ними.
Крестоносцы собрались в Рамле. Оттуда двинулись они к югу, имея налево от себя горы Иудейские, а направо – груду песка, покрывающего морской берег. Таким образом перешли они через землю Ибелимскую, через древние города Гаф, Экрон и Азот. От пленников узнали крестоносцы, что мусульманская армия расположилась лагерем на равнине Аскалонской; христиане находились от нее только на один час пути. Августа 14-го, на самом рассвете, герольды возвестили, что сражение начинается; Иерусалимский патриарх обошел тогда ряды воинов, показывая им Древо Животворящего Креста, которое почиталось у латинян самой священной драгоценностью. Вскоре затем крестоносцы являются перед неприятелем в равнине Аскалонской, окаймленной с востока холмами, с запада плоскогорьем, возвышающимся над морем, а с юго-запада громадными песочными заносами. Город Аскалон был выстроен на западном плоскогорье. Египетская армия расположилась на скате песчаных холмов, к юго-западу от равнины.
Готтфрид, Раймонд Тулузский, Танкред и оба Роберта заняли каждый тот пункт, откуда удобнее всего было произвести общее нападение. Христианских воинов было едва двадцать тысяч; мусульманская же армия насчитывала до трехсот тысяч под своими знаменами. И сверх того, с моря угрожал египетский флот. Несмотря на то, не без испуга встретили враги Креста отряд, смело выступивший против них. Египетские легионы дрогнули, когда засвистели сквозь их ряды первые дротики латинян. Поэтому битва не затянулась. При первом натиске вождей крестоносцев мусульманская армия пришла в полное смятение. Вихри пыли, поднявшиеся по Газской дороге, обозначили бегство неприятеля. Но не все мусульмане нашли спасение в бегстве. Те, которые направились к морскому берегу, чтобы присоединиться к египетскому флоту, погибли, большей частью в волнах или от меча. Несколько корпусов мусульманской армии хотели соединиться между собой, но Готтфрид ворвался в их ряды, и снова латинский меч произвел между ними страшное опустошение. «Он косил мусульманские головы, – говорится в летописи, – как колосья на бороздах или как траву на лугах…» То, что было найдено при павших на поле битвы, обогатило победоносных христиан. Они не запаслись продовольствием и нашли его в изобилии в неприятельском лагере. Ссора, возникшая между Готтфридом и Раймондом Тулузским, который хотел удержать Аскалон за собой, воспрепятствовала присоединению этой крепости с этой же минуты к новому Иерусалимскому королевству.
По возвращении из Аскалона Раймонд Тулузский, шедший во главе христианского войска, напал со своим отрядом на город Арсур, находящийся на берегу моря, в нескольких часах расстояния к северу от Рамлы; но, встретив сильный отпор, он отказался от осады города. Покидая крепость, Раймонд послал сказать гарнизону, чтобы тот не пугался нападения со стороны короля Иерусалимского. Скоро после того Готтфрид явился под стенами Арсура, жители решились защищаться. Узнав, что это противодействие было следствием советов Раймонда, король Иерусалимский пришел в негодование и решился отомстить оружием; Танкред и оба Роберта помирили князей, которые обнялись в присутствии своих ратников. Армия христианская снова направилась в Иерусалим и принята была в священном городе с шумными изъявлениями радости и при пении священных гимнов. Большое знамя и меч предводителя египетской армии были прикреплены к колоннам Св. Гроба.
Развалины Аскалона
Весть об этой битве скоро распространилась и снова навела страх на врагов христианской армии. Это обеспечивало на несколько времени спокойствие христиан, и многие князья и рыцари стали подумывать о возвращении в Европу. Те же, которым приходилось оставаться здесь, просили своих товарищей не забывать их и убеждать христианский мир не оставаться безучастным в спасении и славе Иерусалима. Не трудно представить себе картину слез и печали во время прощания пилигримов с уезжавшими товарищами. Готтфрид остался царствовать в священном городе, имея пособниками только Танкреда и триста рыцарей. Раймонд Тулузский, решившийся кончить жизнь свою на Востоке, получил от императора Константинопольского княжество Лаодикею. Петр Пустынник, возвратившись во Францию, кончил жизнь свою в монастыре, основанном им самим. Евстафий, брат Готтфрида, Роберт Фландрский, Роберт Нормандский возвратились в отечество, и, без сомнения, последние дни их жизни были часто озарены хотя и грустными, но вместе с тем славными воспоминаниями о крестном походе.
ГЛАВА VIII
Экспедиция 1101–1103 гг
В Европе, без сомнения, с восторгом была принята весть об освобождении Св. Гроба из рук неверных. Победы крестоносцев воспламенили снова настроение духа в Европе; письма князей, написанные после взятия Антиохии и битвы Аскалонской, читались народу с церковных кафедр, и в христианском мире возобновились те сцены, которые происходили после Клермонтского собора.
Те, которые в 1097 г. приняли Крест и не отправились в поход, те, которые покинули знамена крестового похода, сделались внезапно предметом общего презрения. Гуг, брат короля Французского, который покинул своих спутников, не дойдя до цели путешествия, Стефан, граф Блуасский, покинувший святые знамена, и все, которые последовали их примеру, принуждены были предпринять вторичное путешествие в Иерусалим. Они присоединились к множеству знатных владений и баронов, которые не увлеклись общим движением во время первого крестового похода, но которых вырывал теперь из их отечества новый взрыв общего энтузиазма. Вильгельм IX, граф Пуатьерский, поэт любезного и веселого нрава, также решился проститься с Пуату и Лимузином, «и с рыцарством, которое он так любил, и с суетой мирской»; его сопровождали многие из его вассалов: Гильом, граф Неверский, Герпин, граф Буржский, Одон, герцог Бургонский, собрались под знаменами Креста; последний надеялся напасть на какие-нибудь следы дочери своей Флорины, которая погибла в Малой Азии вместе со своим женихом Светоном.
Воодушевление, охватившее теперь Италию и Германию, было еще живее, чем после Клермонтского собора. Ломбардских пилигримов оказалось до ста тысяч; во главе движения стали: Альберт, граф Бландратский, и Ансельм, епископ Миланский, Вельф IV, герцог Баварский, Конрад, коннетабль императора Генриха III, явились во главе громадного сборища германских пилигримов. Вместе со знатными и могущественными крестоносцами Германии приняла участие в походе и маркграфиня Ида Австрийская. Летописцы свидетельствуют, что число пилигримов, устремившихся на Восток в 1101 году, простиралось до пятисот тысяч. Эта экспедиция разделилась на три отряда.
Первые выступили в поход крестоносцы Ломбардские; путь их через Болгарию и греческие провинции был ознаменован страшным насилием. Этот отряд, не сдерживаемый никакой дисциплиной, просто разбойничал по пути до самого Константинополя, откуда император Алексий, чтобы обуздать их дерзость, заблагорассудил выслать против них не людей вооруженных, а львов и леопардов. Пришлось прибегнуть к роскошным дарам и смиреннейшим мольбам, чтобы убедить ломбардцев перейти через Босфор. Достигнув Никомидии, ломбардцы расположились тут лагерем; сюда же прибыли коннетабль Конрад с двумя тысячами германских воинов, герцог Бургонский, граф Блуасский, епископы Лан-ский и Суассонский – во главе французских ратников с берегов Сены, Лоары и Мааса. Эта первая армия, соединившись в Никомидии, состояла из двух сотен шестидесяти тысяч пилигримов. Начальство над нею принял Раймонд, граф Тулузский, находившийся тогда в Константинополе.
Ломбардцы не захотели идти по этой дороге, по которой шел Готтфрид; они принудили своих предводителей вести их в Пафлагонию, «чтобы завоевать, – говорили они, – царство Хорасанское». Этот путь между тем должен был завести их в такие страны, которые были для них неизвестны и где предстояло им встретиться с неодолимыми препятствиями. Через три недели пути они дошли до Анкиры, известной у летописцев под именем Анкраса. Путь из Никомидии до Анкиры проходит через плодоносные страны, и на этом пространстве армия не испытала голода. Она овладела Анкирой в пользу греческого императора и, продолжая путь, достигла до укрепления Гаргара или Гангра, и с этих пор начались страдания армии. «Крестоносцы подвигаются вперед через необитаемые страны и через ужасные горы», – повествуют летописцы. Турки, укрываясь в засадах, делают частые нападения на отставших от армии, больных и вообще на слабую часть войска. Герцог Бургонский и Раймонд принимают на себя заботу защищать арьергард. К бедствиям, причиняемым неприятелем, присоединяется голод. За недостатком продовольствия крестоносцы питаются листьями, корой деревьев и корнями диких растений. На пути своем христиане встречают город Констамнь (древний Германикополь); шли они, следуя по извилистому берегу Галиса, то приближаясь, то удаляясь от берега. Тысяча пилигримов, остановившихся близ Констамня в долине, чтобы собрать ячменя и спечь из него хлеб, погибли в огне; турки обложили долину сухой травой и древесными ветвями и спалили ее.