И вот, рассматривая подарочные альбомы, поймала себя на мысли, что многие эти нарисованные люди, уже ушедшие сто-двести-триста лет тому назад, бывают очень сходны чертами с современниками. Или современники с ними. Листала и старалась узнать, кто на кого похож, прямо началась игра какая-то. Таких лиц оказалось действительно много. Вот и подумала я тогда: а что, если наших известных людей – актеров, писателей, певцов – поместить в рамки одного, специально подобранного для них портрета? Сделать грим, построить декорации, как на картине, найти или сшить такую же одежду. Своего рода игра для взрослых, почему нет? Для игры надо было придумать правила. Главное правило – узнаваемость. Чтобы не расшифровывать, что за человек перед вами, вы же его давно знаете! И не писать, что он, скажем, актер или певец, а просто – имя и фамилия, говорящие сами за себя.
Все думала и обдумывала, не знала, как подступиться. Но вот зашла однажды в издательство к компьютерщикам по каким-то делам и увидела там главную редактриссу только что придуманного журнала «Караван историй». Редактрисса была сильно занята, она с помощью фотошопа до неузнаваемости изменяла лицо девочки-манекенщицы. Не сама, конечно, изменяла, а давала мудрые указания компьютерному дизайнеру. Девочку ту несчастную сфотографировали для обложки одного из первых номеров. Редактрисса пыхтела и краснела, результат ей не нравился.
– Не, нос уродский, надо поднять, чтоб ноздри были видны… И глаза очень близко посажены. Разведите их подальше! Вот так… А почему так зубы торчат, прикус дурацкий какой-то! С прикусом поборемся, а то на кролика похожа… Жуткая харя какая-то получается, нечеловеческая… – вздыхала редактрисса, постоянно требуя изменений.
После получаса работы над бедной моделькой от ее прежнего врожденного лица не осталось и следа. Новый же образ с обложки напоминал почему-то престарелую, абсолютно замороженную барби с круглыми окуньими глазами и почти без носа. Такое лицо скорее годилось бы для журнала «Пластическая хирургия – за и против». Даже, скорее, против в данном случае.
– А чего девочка скажет, когда увидит, что с ней сделали? – поинтересовалась я.
– А чего она может сказать? Рада будет, денег дали, вот пусть и молчит!
«Караван историй» был совсем новым журналом, только придуманным моим тогдашним мужем, президентом издательства «7 дней». Совсем свежим, такого формата у нас в России еще не было, печатались только переводные, заграничные, а тут про наших: истории, интервью, романы, полуроманы, все вместе, исторические персонажи, современные мутанты, прошлое, настоящее – словом, сама жизнь…
Мне поначалу нравилось ходить новоиспеченной президентшей вместе с мужем на приемы и концерты. И вообще, приятно было быть местечковой королевишной: вокруг тебя такой микромирок, все вежливые, заботливые, улыбчивые, помогают – машины-поездки-ремонты, все делается вроде бы само собой, живи и радуйся!
Но скучно как-то стало почти сразу. Когда все можно-то! И без усилий! А делать чего? Президентша – это звучит гордо, но как-то глупо, бесцельно и непрофессионально. В общем, надо было срочно куда-нибудь от этого ярлыка боком-боком. Не в смысле бросить президента, а в смысле заняться делом.
Пока была в раздумьях, вышла еще одна обложка с искусственной девахой, потом еще, у елочки, Новый год был, значит. Лица на трех обложках выглядели абсолютно одинаково, хотя девочки были разными. Видимо, это был идеал красоты, о котором мечтала редактрисса.
Посмотрела я на этих дев и решила, что надо красоту творить самой. Или вытворять. Почему нет? Свободного времени – воз и маленькая тележка, одни дети подросли, другой намечается внутри, работе не помеха, пусть привыкает!
Аллегрова и Нефертити
Так я и решила начать новый фотопроект сразу, не откладывая. Стала думать, кого бы первым пригласить на съемку. Решила – Иру Аллегрову. Мы с ней были давно знакомы, она жила на одной лестничной площадке с моей близкой подругой и крестной детей, Сашей Гречиной. Дом простой, блочный, совсем не пафосный, с кошками в подъезде, вечно сонными старенькими консьержками и с разрисованными понятными словами лифтами. Хотя лифтом я никогда не пользовалась – Сашка с Ирой жили на первом этаже. Ира шикарно готовила и часто приносила на Сашкины дни рожденья свои собственноручные аллегровские пирожные и муссы, так не похожие на магазинные. В то не самое сытое время она иногда делала знакомым сладости на заказ. Пела тогда в очень популярной группе «Электроклуб», и репетиции часто проводились у нее в маленькой квартирке. Соседи не роптали – Сашка своя, привычная, а снизу шваброй стучать никто не будет, первый этаж все-таки. Хотя я видела, прохожие иногда пританцовывали за окном под электроклубную музыку. Потом Ира купила дачу на Пахре у Оскара Борисовича Фельцмана, папиного близкого друга, переехала туда с концами, и мы стали совсем редко видеться. Тем не менее я позвонила ей первой из всего длинного списка своих друзей и знакомых и была почему-то уверена, что она согласится.
Объяснила ей задумку, предложила то, от чего невозможно отказаться, – сделать портрет Нефертити. Не совсем, конечно, портрет – бюст, тот самый, длинношеий, который повсеместно известен, который во всех учебниках по истории Древнего Египта и всех альбомах по искусству. Решили снять профиль, бюст ведь можно крутить как угодно, это же не картина. Ракурс этот для человека не совсем обычен и не всегда нравится, себя же в профиль не видно. Но тут отважились попробовать. На самом деле я очень долго мучилась, с чего именно начать свой проект. И из всего огромного количества шикарных живописных портретов остановилась почему-то на скульптуре.
Нефертити
Ее раскопали в пустыне сто лет назад и выставили в Берлинском музее. Первый раз, когда увидела царицу, не могла сначала понять, что в ней такого особенного, почему взгляд липнет к ней, цинично разглядывала, как неприкрытую наготу. А она завораживала, как удав.
Маленькая, непропорциональная, с выцветшими красками, обшарпанная головка на жирафьей шее обладала абсолютной властью над теми, кто смотрел на нее, будоража фантазии и вгоняя в ступор. Долго я стояла первый раз, да и потом уже, не помню сколько, пялясь на диковинную скульптурку, представляя, какой была эта девочка-девушка-женщина, как была отправлена двенадцати лет от роду из своей Месопотамии в качестве подарка фараону и стала одной из сотен иноземных наложниц. А еще говорят, что она могла быть ему родной или сводной сестрой. А могла быть и дочкой фараонова вельможи. Много чего говорят, но точно никто не знает. Хотя, скорее всего, была она иностранкой, не случайно имя ее переводится как «красивая пришла», а потом ее прозвали «Совершенная». Хотя на мой современный славянский взгляд до совершенства ей было далеко – слишком узкое лицо, некрупные, но очень выразительные глаза, длинноватый тонкий нос и слишком полные губы, про такие сейчас говорят «перекаченные».
Вот в нее, в красивую, влюбился фараонов сын и после смерти отца сделал своей царицей, а она родила ему шесть дочерей. Но вы же понимаете, что это за царица, если не может родить сына? Вот фараону и пришлось взять вторую жену, она и разродилась наконец долгожданным сыном, который нам всем известен. И мы без запинки можем назвать его малопроизносимое имя – Тутанхамон. С того времени началась опала Нефертити, не очень ясно по какой причине. Документально не ясно. Но я догадываюсь, что дела житейские – или поднадоела мужу за 12 лет совместной жизни (а это бывает сплошь и рядом), или лезла, не спросясь, в государственные дела, или кто-то наговорил на нее, но вот охладел к ней фараон и отстранил от царских дел и своего ложа. А потом мало чего о ней было известно, как жила, когда и как умерла – фактов нет, но ходят легенды, что убили и зверски изуродовали тело.
Мстили за ее счастливую жизнь.
В общем, выбрала я Нефертити.
Мне нравился этот спокойный, чуть властный взгляд, полуулыбка, маленький аккуратный носик, необычный головной убор, широкое украшение, закрывающее плечи, яркий раскрас лица, инопланетная шея. Много косметики – глаза жирно подведены сурьмой, ярко намазанные губы, ровный слой пудры из растертых минералов на лице, как подобает царице. А еще она – не Аллегрова, а Нефертити – красила ногти жидким золотом, любила солевые ванны, обожала парики с косичками и блестящими заколками, предпочитала полупрозрачные платья и увлекалась украшениями – в каждой мочке носила по две сережки. Образ абсолютно современной женщины, правда? Хотя совсем не современной была ее губная помада. Сначала Нефертити красила губы ягодной смесью – ягоды, растертые с жиром, но выглядело это неряшливо и от жары всё быстро плавилось и съедалось, а цвет долго не удерживался. Потом царица перешла на растертый с пчелиным воском сурик. Свинцовый сурик, кирпично-красный минерал, придающий губам темно-оранжевый блеск, был красив, но далеко не безопасен. И если Нефертити мазала губы суриком, то знаете, чем пах ее поцелуй? Ржавчиной! А это уж совсем не романтично.
В общем, к первым своим съемкам готовились долго. Я и не подозревала даже, что выбрала настолько сложную для первого раза работу – соорудить фараоновы украшения в домашних условиях оказалось не так просто! Нужно было сделать высокий головной убор и наплечное украшение – пектораль, как выяснилось, – оно дорогое, тяжелое, из золота, лежа на фараоновых плечах, отражает солнце и его же символизирует. Вроде как зримая связь царя с богом солнца. Помимо золота на наплечнике были узоры из разноцветной эмали, множество самоцветов, в основном почему-то синих и красных – лазурита, бирюзы, корналина, сорта агата или сердолика и несколько рядов стеклянных разноцветных бусин. В одежде и в ювелирных украшениях использовались тогда в основном три цвета – синий, голубой и красный. Камни в ту пору гранить не умели, поэтому никаких сияющих брильянтов, сапфиров и прочих рубинов еще не было. Серебро почти не использовали, оно хоть и было уже известно в ювелирном искусстве, но стоило тогда гораздо дороже золота и, видимо, не очень нравилось за свой по-северному холодный блеск. Это ожерелье должно было прикрывать плечи и спускаться до середины груди. Делать нам пришлось его для Аллегровой самим и из подручных средств. А подручные средства – это что? Правильно! Золотая оберточная бумага и мамины украшения – всякие сувенирные бусики из разных стран, остатки бабушкиных винтажных украшений, побывавших в моих детских руках. Все вынули из закромов и тщательно отобрали детали для Нефертити, а остальной хлам выкинули в помойку.
Долго прилаживали и пристраивали, а они по бумаге соскальзывают, равномерно не лежат, та еще царская пектораль. Но закрепили кое-как, красиво получилось, богато, по-фараоновски, Нефертити бы точно позавидовала! Ну и тиару, головной убор, небыстро из ватмана склеили, ее же надо было обтянуть синим шелком, приладить бусины и цепочки. В общем, вспомнила школьные уроки по труду – даром не прошли!
Ирина Аллегрова – Нефертити
В назначенный день и час пришла Аллегрова-Нефертити. На гриме я тогда решила сэкономить, мало его было, тем более что делала тогда его сама. Посажу ее в профиль и накрашу лицо только на одной стороне лица, решила я. Подводка для глаз у древних египтян была из малахитовой пудры, растертой с маслом, глаза подводили густо, длинно, до самого виска – изначально так было принято, чтобы защитить глаза от инфекций и болезней, в тех широтах это было частое дело, красились и мужчины, и женщины всех сословий, а потом попривыкли, стали делать это не только ради здоровья, но и ради красоты. В общем, глаза у египтян, судя по всему, были слабым местом. И в эту жирную подводку могло входить все что угодно – мед, охра, алоэ, ляпис-лазурь, экскременты крокодила, рыбья желчь, глазная жидкость свиньи, человеческий мозг или молоко женщины, родившей мальчика. Почему-то именно мальчика. Растер мозг с сурьмой, накрасил глаза и, грубо говоря, прозрел. Брови и ресницы чернили специальным порошком, скорее всего, тоже сурьмой, а краску для век делали из тертого в пудру сернистого свинца. Не очень полезно, думаю. Но Ире мы так делать не стали, а все получилось красиво и полезно – при помощи французской косметики, а от древнеегипетского разнообразия отказались. Правда, когда современная Нефертити повернулась в фас, то лицо оказалось жутко перекошенным – одна часть была густо напомажена тяжелым египетским загаром, глаз, обведенный могучим слоем подводки, уходил куда-то за горизонт, к уху, а другая половина лица, исконно аллегровская, утренняя и девственная, не была тронута даже тональным кремом. Зато загримированный профиль выглядел фантастически! Ни один фараон не устоял бы!
Конец ознакомительного фрагмента.