Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля - Первушин Антон Иванович

Антон Первушин

Юрий Гагарин: Один полет и вся жизнь

Полная биография первого космонавта планеты Земля

Предисловие

История советской космонавтики фальсифицирована.

К такому неутешительному выводу приходишь, когда начинаешь изучать ее глубже информационного слоя, содержащегося в сообщениях ТАСС или научно-популярных книгах. Разумеется, далеко не всё, что мы знаем о советских космических достижениях, – фальшивка. Наоборот, значительных достижений хватало, и многие из них до сих пор вызывают благоговение. Больше того, российская космонавтика, само существование которой автоматически делает нашу страну одной из сверхдержав, развивается благодаря колоссальному заделу, доставшемуся в наследство от СССР. Однако проблема в том, что реальные факты о становлении космонавтики разительно отличаются от интерпретаций, которые давала советская пропаганда и которые предлагает сегодня публицистика.

Можно ли всерьез обсуждать космическую проблематику и гордиться достижениями, если даже официальная историография изобилует фактическими ошибками, пропагандистскими уловками и пробелами, которые никто не спешит заполнить? Как получилось, что самый величественный научно-технический проект Советского Союза, изменивший ход цивилизации, остается малоизученным, провоцирующим волны нелепых слухов и дилетантских дискуссий?

Назову три причины, хотя их, конечно, больше.

Первая причина – стратегия засекречивания подробностей, связанных с военно-политической деятельностью. Космонавтика, как известно, является во многом продуктом холодной войны, то есть жесткого противостояния между СССР и США в геополитическом пространстве. Но если в США в конце 1950-х годов сумели частично оторвать ракетно-космическую отрасль от военно-промышленного комплекса, создав «гражданскую» структуру в виде НАСА, то в Советском Союзе «родительская» связь оставалась преобладающей до его развала в 1991 году. Поэтому любой (включая научные) запуск пилотируемого корабля или беспилотного аппарата на орбиту, сопровождался мощной дезинформационной кампанией, призванной скрыть реальные технические детали и отчасти цели запуска, что позднее неизбежно приводило к путанице в интерпретациях, прослеживаемой даже в мемуарах непосредственных участников событий. Хуже того, на важнейшие документы, в которых содержатся подробности подготовки и осуществления запусков, немедленно накладывался гриф «совершенно секретно», после чего они отправлялись в архивы, из которых извлечь что-либо проблематично и по сей день. В результате из истории выпали десятки, если не сотни, интереснейших проектов (например, советские лунная и марсианская программы), о которых мы узнаем по обрывкам информации, но которые, безусловно, формировали облик реальной космонавтики.

Вторая причина – политика замалчивания проблем и сбоев, ставшая традицией с середины 1930-х годов. Идеологическое здание сталинского СССР возводилось на превознесении достоинств «самого прогрессивного общественного строя» и порицании любых альтернатив, что накладывало известные ограничения на информацию, распространяемую от лица государства. Некоторое время идеологическая цензура обходила стороной научно-технические процессы. Всё изменилось после того, как 30 января 1934 года погиб экипаж стратостата «Осоавиахим-1», рекордный полет которого был устроен в честь XVII съезда ВКП(б), и предвкушаемый триумф обернулся жуткой трагедией, на которую откликнулась «буржуазная» пресса. В итоге на правительственном уровне было приказано запретить публикацию каких-либо данных о полетах в стратосферу без специального разрешения, и этот норматив распространили впоследствии на авиацию и космонавтику. В итоге официальная хроника превратилась в сплошную череду великих достижений и блистательных побед, хотя, конечно, любому взрослому человеку понятно, что побед без проблем не бывает. Последствия такой политики в общем-то предсказуемы: с одной стороны, за счет пустой декларативности девальвировался подлинный подвиг работников ракетно-космической отрасли, включая космонавтов, с другой – западные средства массовой информации в опоре на слухи, утечки и крупицы разведывательных данных выстраивали совершенно мифологическую картину, которая по сей день оказывает значительное влияние на восприятие советской космической экспансии в мировом сообществе и исследовательской среде. Тут достаточно вспомнить душераздирающие байки о тайных жертвах советской космонавтики, на которые, бывает, ссылаются и вполне авторитетные ученые.

Третья причина – «клановая» борьба внутри самой ракетно-космической отрасли, когда руководители предприятий и бюро с целью принизить достижения «конкурирующих фирм» вмешивались в процесс сохранения наследия. Хрестоматийным примером стало уничтожение архива лунной ракеты «Н-1», работу над которой, конечно, нельзя назвать особенно успешной, но изучение которой раскрыло бы многие интересные страницы недавней истории. Есть и более неприглядные факты, когда заслуги одних специалистов приписывались другим. Впрочем, подобным мифотворчеством злоупотребляло и высшее советское руководство – чего стесняться-то? Как известно, у победы множество отцов, а поражение – всегда сирота. Однако и здесь негативный эффект вполне очевиден: принадлежность к тому или иному «клану» накладывает отпечаток на отношение к истории, поэтому попытки докопаться до истины зачастую встречают яростное сопротивление. Ситуацию исправил бы институт независимой экспертизы, но кому выгоден такой институт и кто будет с ним работать, если даже небольшие группы энтузиастов не могут договориться друг с другом?

Как видите, мотивов для тотальной фальсификации более чем достаточно. И она, увы, пронизывает любой эпизод, что делает историю советской космонавтики зависимой от публицистических толкований: в произвольный момент подвиг можно назвать преступлением, достижение – провалом, значительное событие – ничтожным действом. Не обошлась без фальсификаций и биография Юрия Алексеевича Гагарина.

Его имя знакомо нам с детства, а его звучная фамилия стала нарицательной, обозначением человека, который первым сумел вырваться за границы освоенного мира, преодолеть законы природы, сделать сказку реальностью. Мы привыкли гордиться тем, что Гагарин – наш соотечественник, что наши родители были его современниками. Однако я возьмусь утверждать, что при всём этом именно биография первого космонавта планеты остается наиболее искаженной в части фактов и интерпретаций. Можно даже сказать, что она остается наиболее наглядным примером искажения исторической правды в угоду политической конъюнктуре, а самое печальное, что в этом процессе пришлось принять участие и самому Юрию Алексеевичу.

Существует четкая граница между двумя массовыми интерпретациями биографии Гагарина: советской и постсоветской. Хронологически она проходит по апрелю 1991 года, то есть по тридцатилетнему юбилею его триумфального полета. Советская интерпретация создавалась в условиях жесточайшей цензуры, когда первому космонавту, не говоря уже о других причастных, не дозволялось публично высказываться о конструкции его корабля или, например, о его сослуживцах, готовящихся к новым рейсам на орбиту. Со временем сокрытые детали становились известны, причем они входили в заметное противоречие с тем, что было сказано ранее, но однажды выстроенный образ и не думали менять. В 1992 году на смену диктатуре идеологии пришла диктатура рынка, и хотя появилось множество рассекреченных документов, журналисты и авторы исторической прозы в основном отдавали предпочтение «сенсационным подробностям», а не тем фактам биографии космонавта, которые открывали для нас настоящего профессионала в его развитии.

Хотя обе массовые интерпретации кажутся взаимопротиворечащими, в них есть много общего. Признавая подвиг Юрия Гагарина, их авторы изображают космонавта не в качестве «субъекта», а в качестве «объекта», не в качестве «испытателя», а в качестве «испытуемого». Верный сын коммунистической партии, согласно советской интерпретации, и баловень судьбы, в одночасье вознесенный на вершину социального олимпа, согласно постсоветской интерпретации, ничем, в сущности, не отличаются друг от друга. И там, и там нам доказывают, что вся заслуга Юрия Алексеевича якобы состояла в том, что он оказался в нужное время на нужном месте, что его выбрали за улыбку, что любой справился бы, что нет ничего особенного в его полете на орбиту, что его работа там свелась к пассивному ожиданию, что его дальнейшая деятельность имела значение только для пропаганды в рамках идеологической борьбы. И так далее, и тому подобное. Поскольку обыватель обычно не вникает в тонкости, то он принимает одну из двух интерпретаций согласно своим убеждениям, не подозревая даже, что его кормят всё той же мифологией, которая имеет лишь разный политический подтекст. И это, конечно, обидно. Первый космонавт планеты не заслужил такого отношения к себе!

Я прочитал множество биографий Гагарина и на страницах этой книги неоднократно обращусь к ним, чтобы продемонстрировать, как менялись интерпретации. С большим сожалением вынужден признать, что ни одна из них не избежала воздействия мифологии, посему более или менее достоверного рассказа о первом космонавте нет до сих пор. Здесь я попытаюсь провести реконструкцию его жизни, наиболее полную из возможных, особо обозначив эпизоды, которые требуют дополнительного изучения по мере рассекречивания архивных документов. Где-то нам придется довериться очевидцам, поскольку отдельные моменты не имеют документального подтверждения. Где-то нам придется прибегать к источникам, имеющим лишь косвенное отношение к заявленной теме. Где-то нам необходимо будет провести параллели между советскими и американскими реалиями, чтобы на контрасте увидеть, почему фальсификации вредны космонавтике и не могут найти оправдания в апелляции к историческому контексту.

Пришло время поговорить о Юрии Алексеевиче Гагарине всерьез. Ведь только через серьезный, без скидок, без преувеличений и преуменьшений, разговор и можно по-настоящему разобраться, что он сделал для страны, мира и каждого из нас.

Знаете, каким он парнем был?… Я расскажу!

Часть первая

Простая советская семья

Глава первая

Гагарины из Клушина

Впервые мир услышал о Юрии Алексеевиче Гагарине 12 апреля 1961 года из сообщения ТАСС, переданного в радиоэфир в 10 часов 2 минуты по московскому времени, почти через час после старта ракеты-носителя с космическим кораблем «Восток». Тогда же диктор Юрий Борисович Левитан зачитал короткую выдержку из биографии космонавта, сообщив, что тот происходит из семьи колхозника, его отец работает столяром, а мать – домохозяйка.

Хотя в контексте эпохи выглядит логичным, что на роль первого космонавта советские вожди постарались отобрать выходца из рабоче-крестьянской семьи, западные комментаторы немедленно усомнились в правдивости официальной версии, благо его фамилия вроде бы указывала на родственные связи с одним из знаменитых дворянских родов дореволюционной России. В итоге появился самый первый миф о Юрии Гагарине, который оказался необычайно живуч: правда, сейчас его можно встретить разве что в альтернативно-исторической фантастике и сатирических стишатах.

Буквально на следующий день, то есть 13 апреля, в авторитетной газете «Los Angeles Times» появилось сообщение, что Юрий Алексеевич – внук князя Михаила Гагарина, участвовавшего в Гражданской войне на стороне «белых» и расстрелянного «красными» в 1919 году. Чтобы как-то объяснить очевидную несуразность предлагаемой версии (коммунисты посылают в космос внука репрессированного князя, ведущего происхождение от Рюрика!), некий русский эмигрант Алексей Щербатов, профессор истории, заявил, что, вероятно, исход орбитального полета был непредсказуем, поэтому в него и решили отправить человека, которого не жалко. Тот же эмигрант добавил к своим словам еще более красочные подробности. Оказывается, отец космонавта, Алексей Михайлович Гагарин, бежал, спасаясь от преследования властей, на Урал, и там в городе с загадочным названием Оренберг у него и родился сын Юрий. В 1939 году Алексей Михайлович исчез, став очередной жертвой большевистского террора.

Советские журналисты, конечно же, немедленно высмеяли версию о сыне князя (тем более что отца космонавта звали Алексей Иванович), но она еще долго перекочевывала из публикации в публикацию. А ведь тем, кто ее тиражировал, достаточно было обратиться к генеалогическим таблицам княжеского рода Гагариных, чтобы убедиться: в нем не так уж много Михаилов, а на роль «расстрелянного деда» подходит лишь Николай Николаевич Гагарин, владелец имения Ивановское Елатомского уезда Тамбовской губернии, действительно погибший в 1919 году вместе со своей женой. И у него действительно был сын, но, разумеется, не Алексей Михайлович, а тоже Николай Николаевич, эмигрировавший во Францию и умерший там в преклонном возрасте.

Когда нелепую гипотезу профессора Щербатова отвергли, возникла другая: дескать, Гагарины были богатыми помещиками, владевшими большими землями, а крепостных крестьян, принадлежавших им, после освобождения тоже записывали по фамилии княжеского рода. Такую версию можно найти даже в советских источниках, и ее популярность объясняется тем, что происхождением первого космонавта плотно никто не занимался, доверившись рассказам его родителей.

Всё же со временем необходимая работа была проделана, и результаты кропотливых изысканий мы находим в документально-исторических очерках Галины Мозгуновой «Предки Ю. А. Гагарина» (журнал «Москва», 2006, № 7) и «Родовые корни» (журнал «Родина», 2011, № 4), а также в обзорной статье Ларисы Ковалёвой «О происхождении рода Ю. А. Гагарина из крестьян д. Конышево Чухломского уезда Костромской губернии (ныне Антроповский район Костромской области)» (2015). Обратимся к этим материалам за подробностями.

Начнем с отца космонавта – Алексея Ивановича Гагарина. Хотя восстановление дореволюционной родословной крестьян затруднительно, поскольку в сохранившихся документах они часто фигурируют без фамилий, сравнительно быстро удалось установить, что его отца (то есть деда космонавта) звали Иван Фёдорович Гагарин. В метрической книге Николаевской церкви села Клушино есть запись от 31 августа [12 сентября по новому стилю] 1884 года о его бракосочетании с местной девицей. Жених, как указано в документе, «уволенный в запас 7-го резервного кадрового пехотного батальона рядовой Иван Фёдоров Гагарин, православного вероисповедания, 26 лет». Его невестой была «Клушинской волости села Клушина крестьянина Степана Михайлова дочь девица Анастасия Степанова, православного вероисповедания, 20 лет». Известно, что в девичестве ее звали Настасья Лысикова. Особую ценность брачной записи придает наличие фамилии Гагарин. В последующих актовых записях о рождении его детей она больше ни разу не упоминается.

Кроме того, в селе Клушино ходило предание, что Иван Фёдоров (Фёдорович) был родом из Костромской губернии. И действительно – в метрической книге Николаевской церкви за 1887 год была обнаружена уникальная запись следующего содержания: «Костромской губернии, Чухломского уезда, Просековской волости, дер. Конышево запасной рядовой Иван Фёдоров». Поиски продолжились в костромских архивах, увенчавшись значительным открытием: в метрической книге Богородицкой церкви села Бушнево исследователи нашли еще одну историческую запись от 1858 года: «Дата рождения – сентябрь 19, крещения – 21. Имя родившегося – Иоанн. Звание, имя, отчество и фамилия родителей – государственный крестьянин деревни Конышево Фёодор Петров и законная жена его Епестемея Николаева, православного вероисповедания. Восприемники: той же вотчины и деревни крестьянин Пётр Сергеев». Таким образом, стали с большой долей достоверности известны дата и место рождения деда космонавта, имя и отчество его прадеда – Фёдор Петрович, имя прапрадеда – Пётр.

Впрочем, исследователям требовались дополнительные документы для окончательного установления истины. Главное подтверждение правильности выбранного направления поисков было обнаружено в архиве Чухломского уездного по воинской повинности присутствия. Упоминания о представителях рода Гагариных встречаются там неоднократно, имеются даже их автографы. В посемейном списке Просековской волости на лиц, подлежащих призыву в 1890 году, встретилась запись о семье Фёдора Петровича Гагарина, то есть прадед космонавта уже носил эту фамилию. Список составлялся в 1871 году: глава семьи и его старший сын Василий значатся к тому времени умершими, младшему Павлу исполнилось три года. О среднем брате, то есть о деде космонавта, узнаем из более поздней приписки: «Иван, родился 19 сентября 1858 г., принят на службу в 1879 г., а теперь находится в отпуску». Из этой же записи стало известно, что Иван Фёдорович в 1890 году всё еще числился крестьянином деревни Конышево. Для того чтобы перевестись в другое крестьянское или мещанское общество, необходимо было получить разрешение сельского схода. До тех пор все подати крестьянин обязан был платить в общину, которая, со своей стороны, отвечала за своих членов, где бы те ни жили.