Я ходил в обычную начальную государственную школу, как и в Германии, там ко мне тоже цеплялись. Возможно, это случилось из-за того, что я постоянно менял школы, и у меня не заводились друзья, я всегда оставался новеньким. Казалось, мы только и делали, что постоянно куда-то переезжали. Наконец-то отчим ушёл в отставку и стал работать охранником в тюрьме на острове неподалеку. Поэтому мы снова переехали, и снова я поменял школу. И вновь, как обычно, стал новеньким в классе.
Всё могло получиться проще, если бы у меня сложились тёплые отношения с отчимом, Майком, но я просто не мог до него достучаться. Мы никогда не ладили. Он был настоящим солдафоном: строгим, пунктуальным и очень требовательным. Его взгляд на вещи базировался на правилах, порядке и дисциплине. Казалось, в нём отсутствовало место для любви или веселья. А я в детстве был своевольным мечтателем, который слонялся из угла в угол, сводя Майка с ума. Я представлял собой чистый лист, не имеющий понятия о том, как устроен мир.
В старших классах школы Джефф Монсон занялся борьбой и начал участвовать в различных региональных соревнованиях.
Личный архив автора
Но одна вещь вызывала у меня острый интерес – спорт. Вскоре я стал играть в американский футбол и бейсбол. Поначалу хотелось стремительно достичь результатов. Но вместо этого я попадал в напряжённые ситуации, что само по себе стало проблемой. Дело в том, что я любил спорт, но сильно нервничал из-за того, что нужно появляться на публике. То есть, выступать перед другими людьми, которые меня оценивали. Как будто бы я читал вслух в классе, где всегда был ходячей катастрофой. Никогда ничего хорошего из этого не выходило, и теперь мне требовалось показывать себя на поле. В американском футболе мне доверили роль вратаря, на котором лежит самое высокая ответственность в команде, что отнюдь не улучшило ситуацию. Чувство опустошённости настигало всякий раз, когда мне забивали гол. Пропустив, я казнил себя перед всеми. Это было ужасно.
Пришло чувство, что я ни на что не годен в бейсболе. Нет, играть мне нравилось, но я не был лидером. А само пребывание на площадке и попытки поймать мяч внушали мне лишь суетливость и ужас. Мне хотелось преуспеть, я хоть и боялся, но играл.
В тот момент спорт стал моим единственным увлечением. Мальчишки в моей школе всегда интересовались и занимались тем или иным видом спорта. Тогда же я и увлёкся профессиональным спортом. Начал следить за бейсболом и командами по американскому футболу, особенно командами из Миннесоты. Смотрел игры и собирал карточки. Думаю, самым важным было то, что спорт стал мне был дорог: в его мире со мной ладили и не обижали.
В школе всё складывалось иначе. Я много дрался, и меня постоянно вызывали в кабинет директора, и всё время дразнили в классе. Из-за того, что часто переезжал, я не ладил с другими детьми. Мамина родня жалела меня, потому что я рано лишился отца. Они баловали меня, потакали во всём, и я превратился в маленького изгоя. В эгоиста, который не мог общаться, находить общий язык с другими. Пугливый и неуклюжий, совсем не спортивный, и не умеющий дружить. Без друзей и приятелей. В постоянном противостоянии миру. К тому же я страдал энурезом, и это не прибавляло уверенности. Из-за этого ещё больше задирали и дразнили. Например, однажды меня прижали к забору и выпороли веревкой. Или иногда дети играли со мной в игру: мы сбегали вниз по холму около игровой площадки, но никто не пытался выиграть. Они наоборот падали за мной, подставляли подножку и только. Я пытался выиграть, чтобы поразить других детей своими атлетическими способностями, но в итоге просто летел лицом вниз и выглядел нелепо.
Несмотря на неуклюжесть, я всё-таки смог подружиться с парнишкой по имени Крис Ланг. В то время у нас было много общего. Он не был таким недотёпой, как я, но мы оба интересовались спортом. И жил неподалёку, что всегда сближает в детстве. А спорт скрепил нашу дружбу. Он был нашей страстью.
Я знал, что Крис мой настоящий друг, тот, на кого можно рассчитывать и кому можно доверять полностью. В то время я часто писался. Это случалось не каждый день, но частенько. Я просто не успевал добежать до туалета. Обычно случалось во время большой перемены в школе. Часто, играя, я не хотел тратить драгоценное время на поход в туалет. Долго терпел, из-за чего и происходили подобные казусы. В самом деле, уж в третьем-то классе никто не должен писаться. Другие дети знали это не хуже меня, поэтому ничто не сделает тебя изгоем быстрее, чем пара описанных джинсов.
Итак, однажды после школы я снова описался. Я разговаривал с Крисом, когда мы ждали автобус, чтобы поехать домой.
– Ты описал штаны, – сказал он.
– Не может быть.
– Да посмотри на них. У тебя мокрое пятно. Ты написал в штаны.
Надо было оправдаться, и я попробовал соврать:
– О, нет, ничего подобного. Я просто упал в грязную лужу и промочил штаны.
И он посмотрел на меня, не веря ни единому слову, которое я произнёс, и сказал:
– А ладно. Нормально всё.
Я и подумал про себя: Вот это друг. Он знает, что я описал штаны, я знаю это, но он не гнобит меня за это.
Мы стали лучшими друзьями, тусовались и делали всё вместе. Он жил всего лишь в миле от меня, но вскоре после этого переехал в мой район, всего лишь в нескольких домах от меня. Он стал другом на всю жизнь.
В начале четвёртого класса из-за моих плохих оценок и разных передряг, в которые я попадал, мама и отчим определили меня в церковноприходскую школу «Святое Семейство». Школа находилась в полутора милях от дома. Это событие перевернуло мою жизнь. Опять у меня словно выбили почву из-под ног. Вместо знакомых одноклассников я вновь встретился с людьми, которых не знал. Школа была очень маленькая, с пятнадцатью учениками в классе. Она предлагала совершенно новый опыт, которого у меня до этого не имелось. Во-первых, школьная форма: требовалось носить вельветовый костюм, белую рубашку, застёгнутую на все пуговицы, и красный свитер или жилет каждый день. В довершение ко всему, каждую пятницу нам предстояло ходить на католическую мессу.
Для меня многое изменилось. Приходилось посещать летнюю школу только для того, чтобы поступить в «Святое Семейство», так как меня фактически исключили из государственной. Я был просто ходячей проблемой и нуждался в помощи, которая пришла в виде учительницы миссис Пайк. Миссис Пайк оказалась молодой женщиной, одетой, как лет сто назад. Она выглядела очень старомодной, носила очки, и у неё были длинные вьющиеся волосы. Также она была очень жёсткой.
В то время у меня не сложилось никакой привычки учиться. Я понятия не имел, что значит быть учеником, и особенно это отражалось на математике. Но Миссис Пайк взялась за меня и начала контролировать. Она и заставила меня учиться. Каждый вечер я заучивал слова и развивал математические способности.
Однажды она позвала меня к себе домой, чтобы научить ускоренному делению и делению столбиком. То был вечер Хэллоуина, и мне не хотелось учиться. Для меня в детстве Хэллоуин считался большим праздником, и всё, чего я хотел в тот момент, – отправиться в дом призраков в соседнем колледже. Но учительница не отпускала меня, пока я окончательно не постиг основы деления. Когда я уходил, во мне что-то щёлкнуло, как когда-то случилось и с чтением.
Когда пришло время выставления оценок, я увидел у себя почти одни четвёрки. До этого мне удавалось получить одну, ну, может быть, две четвёрки за время всей учебы! То, что я получал оценки получше, обнадёживало, конечно, но более важно то, что появилось желание достичь большего. Во втором полугодии я стал учиться ещё лучше. Это было классно: я больше не чувствовал себя тупым. Впервые в жизни у меня получилось то, чем я мог гордиться. И наконец-то достиг огромного, просто электризующего заряда самооценки. В довершение всего я осознал, что упорная работа и настойчивость могут привести к успеху.
Во время учёбы в пятом классе случилось ещё одно знаменательное событие в жизни: мы переехали к отчиму на остров Макнил, где находилась его новая работа. Я ликовал. Я всё ещё ходил в свою старую школу, поэтому, добираясь до неё, много времени проводил в дороге. Этот путь меня увлекал. Мне приходилось встречаться с расконвоированными заключёнными, которые работали на пароме. О, это щекотало нервы! Ощущение необычности и лёгкой опасности. Оно подогревало, придавало остроты чувствам, которые обострились во время проживания на острове.
Мы переехали в старый дом в викторианском стиле с огромным двором. На целом острове насчитывалось всего около пятидесяти домов; остальную площадь занимали леса, поля и пляжи. На острове также тянулись настоящие зыбучие пески, у которых стояли предупреждающие знаки. Я выкапывал моллюсков после отлива и иногда умудрялся ловить крабов на доках, собирал морских звёзд во время отлива и запускал воздушного змея на пляже.
Иногда ночью я присоединялся к отчиму, когда тот катался на своём велосипеде-внедорожнике, и мы ездили по полям и лесам, гоняясь с включёнными фарами за койотами, сканируя темноту сигнальными лампочками.
Помимо койотов, остров был домом для большой популяции оленей. Везде росла ежевика. Я объедался сочной тёмной ягодой. По выходным частенько кидал что-то в рюкзак, выбегал из дома и бродил целый день. Я представлял себя ранним колонистом, мне открывались собственные приключения, которые позволяли воображению рушить все рамки. Великолепное было время!
Спорт по-прежнему оставался большей частью моей жизни. Родители не позволяли мне играть в молодёжный американский футбол, несмотря на то, что я очень этого хотел, поэтому пришлось сконцентрироваться на бейсболе, где я на самом деле смог показать более-менее сносные результаты. Я был кетчером. Мне нравилось играть на позиции, отбивать мяч и зарабатывать очки. Я думал всё время об игре. Если не играл, то представлял себе игру. Я дошёл до того уровня, что стал действительно довольно хорошим игроком, и меня отобрали в команду. Наконец-то я стал выделяться. Но не это главное. А то, что впервые в жизни я получал удовольствие от игры.
Удача повернулась ко мне лицом. В школе всё шло хорошо, я чувствовал себя почти счастливым. Спорт стал моей поддержкой, и я уже не ощущал себя таким одиноким.
Вскоре мы покинули остров Макнил и вернулись в наш старый дом. Я вновь обрёл друга Криса. Как здорово было снова жить рядом, чувствовать его плечо, поверять свои тайны. Всё складывалось хорошо. До тех пор, пока я не перешёл в старшую школу.
Глава 2
ПАДЕНИЕ
В католической школе я учился только до восьмого класса. А поэтому после выпуска поступил в большую общеобразовательную государственную школу, в которой числилось 1600 студентов. Для меня это стало потрясением после камерной атмосферы школы «Святого Семейства». Я не знал многих своих одноклассников, некоторых видел только во время занятий спортом летом. Я чувствовал себя потерянным и был сбит с толку.
В старшей школе я сконцентрировался на спорте, на получении результата. Поэтому играл в футбол и весной планировал заняться бейсболом, который стал моей настоящей страстью. А зимой хотелось заняться ещё каким-нибудь спортом. Выбор стоял между борьбой, баскетболом и плаваньем. Ни один из этих видов не нравился мне очень, но хотелось чем-то заниматься. Я плохо плавал и совершенно ничего не знал о борьбе. И в баскетбол-то я особо хорошо не играл, особенно в команде. У нас во дворе установили баскетбольное кольцо, и мне нравилось забрасывать мячи самостоятельно, но я не имел настоящего представления о том, как играть в неё. Однако это вовсе не запрещало мне мечтать о том, что когда-нибудь я стану настоящей баскетбольной легендой.
Я верил всем сердцем, что могу сыграть против лучшего парня в городе и просто размазать его, но в реальности всё получалось иначе. У меня отсутствовали навыки.
После школы, в первый день тренировки я обнаружил, что забыл баскетбольные кроссовки дома. Я знал, насколько может проявить твою натуру спорт и насколько важно первое впечатление. Таким образом, я просто не мог появиться на первой тренировке без кроссовок. Складывалось действительно затруднительное положение.
В это время в раздевалке, чтобы заманить побольше учеников, детям, у которых не было кроссовок, раздавали старые борцовки. Случай помог мне, я схватил их, обулся и появился в тренировочном зале. Я не мог представить, какой шанс выпал мне и как он изменит всю мою жизнь.
Первая неделя тренировок получилась напряжённой. Меня никогда так жестоко не трепали. Это было одним из непременных требований. Я был новичком. Ребята, занимавшие первые места в десятке штата, боролись со мной и просто разрывали меня на куски. Вскоре отобрали лучших. Из пятидесяти детей оставили только тридцать. Тебя словно просеивали сквозь сито. Но я не возражал, мне это нравилось. Итак, я нашел своё. Чем упорнее я тренировался, тем сильнее становился. Но, самое главное, – я ни от кого не зависел. Это был просто я. Без какой-либо политики. Если ты выигрывал схватку, становился победителем. Если проигрывал, другой парень поднимался на ступеньку выше, а ты вновь боролся с ним. Всё определял ковёр, и это мне очень нравилось.
Алекс, мой бывший сосед, оказался рестлером, и он был крут. Он занимался уже третий год. Что и помогло мне. Я подумал: «Если Алекс может, то и я смогу». Это подстегнуло меня.
Мама купила мне новые борцовки, и чем тяжелее становилось на тренировках, тем больше я увлекался. Я жил борьбой и быстро пошёл вверх. Боролся в весовой категории 55 килограмм, победил четырёх ребят подряд в группе, и прошёл отбор в школьную спортивную команду. О ней даже мечтать не мог в первый год. Наша команда была достаточно хорошей, её знали во всём штате. Попасть в неё в первый год считалось большим достижением.
К сожалению, я набирал вес. В начале года и футбольного сезона я весил 54 килограмм, поэтому считал 55 естественной весовой категорией для себя. Но я рос, много ел, чтобы тело становилось сильным. За два дня до моего первого боя я весил 59 килограмм.
Я не знал, как мне сбросить четыре килограмма за два дня. Сегодня это кажется нелепым – всего лишь одна тренировка в полиэтиленовом костюме, потом сауна, но тогда я вообще ничего не знал о том, как быстро похудеть. Я отправился в спортзал и стал бегать по кругу. Я знал ребят, которые не ели несколько дней до боёв, и стал следовать их примеру. Я похудел до 58, но этого было достаточно. Я никак не мог сбросить до 55, поэтому потерял место в школьной команде. У меня оставалась возможность побороться в более тяжёлой весовой категории. Но это было бессмысленно, так как все борцы свыше 55 килограмм уже занимались по три или четыре года. Я подумал, что они опытнее и лучше подготовлены, и просто убедил себя, что не смогу быть с ними на равных. Всё-таки придется сбросить несколько килограммов.
Я начал худеть постепенно, старался поменьше есть. Потерял время и не попал в школьную команду, хотя к концу сезона снова весил 55 килограмм. Но проявлялись и отрицательные стороны. Я перегибал палку, отказываясь от сахара, думая, что из-за него мои зубы станут гнилыми. Я чистил зубы по нескольку раз на дню, отдраивая их минут по тридцать. Очевидно, это был тип обсессивного компульсивного поведения (ОКП), и я начал применять этот тип мышления и действия в борьбе.
Конец ознакомительного фрагмента.