Реквием по Высоцкому - Светлана Ермолаева


Светлана Ермолаева

Реквием по Высоцкому

К 80-летию со дня рождения. 1938–2018 годы

© Ермолаева С., 2018

К читателю

Владимир Высоцкий – в моей душе, уме и творчестве с весны 1980 года, именно тогда я увидела его во сне, и он сказал мне: «Жаль, что мы никогда не встретимся». Я не поняла, почему, но стала вдруг думать о нем. До этого была маленькая заигранная пластинка «Кони привередливые» и другие песни. Был спектакль театра на Таганке в 1976 году во Дворце им. Ленина (ныне Республики) – «Добрый человек из Сезуана», где Высоцкий играл летчика.

Он тогда во время действия шел между рядами в черной водолазке, в черных брюках, играл на гитаре и пел. Вдруг посмотрел прямо на меня и подмигнул. Я сидела в крайнем кресле. Была молода и привлекательна. Спектакль продолжался, я ловила каждое его слово, очень хотелось увидеть его ближе, а, набравшись смелости, и познакомиться…

Но с чем бы я пришла к нему? С жалкими страничками своих стихов? С объяснением в любви? Но любовь, по-видимому, только зарождалась. Театр уехал, и встреча не состоялась. Но образ его – во всем черном – запечатлелся в памяти.

И вот май, 1980 год, и сон, и неотвязные мысли о совершенно незнакомом мне человеке, но уже лет пять как существующем в моем подсознании, почти без моего ведома. А, может, душа моя потянулась к родственной душе, ведь я была очень одинока в те годы. Так или иначе, я стала мечтать о встрече.

А 25 июля 1980-го – страшная весть о трагической кончине Владимира Высоцкого. Я не могла плакать, мне приходилось скрывать отчаянье, боль, свою скорбь от окружающих. У меня была семья, работа. Но полились потоком стихи-посвящения, стихи ему, о нем, о моей любви к нему, грозя захлестнуть: «С того света нет поездов…»

И вот десятки лет Владимир Высоцкий является для меня глашатаем правды, гениальным поэтом, гражданского мужества человеком. Человеком, достойным подражания. Столько же лет я не перестаю писать стихи о нем, ему, как бы воскрешая его образ в памяти снова и снова.

Таким странным образом ВВ вошел в мою личную биографию и творческую жизнь. В 1990 году, в 10-ую годовщину со дня его ухода я издала на свои средства (под псевдонимом Мощева) небольшую книжечку стихов, полностью посвященную ВВ, которая так и называлась «Мой Высоцкий» (Алматы). Книга разошлась по всему Союзу, со всех городов и весей приходили письма с благодарностью за то, что мне удалось выразить чувства тысяч и тысяч людей, которые так же почитали, любили, восхищались, понимали нашего великого соотечественника.

В 1994 году вышла книга «Венок Высоцкому» (г. Ангарск, Сибирь, составитель москвич Иосиф Повицкий) с 350-ю стихами-посвящениями поэтов-профессионалов и просто почитателей творчества Высоцкого. В книгу вошло четыре моих стихотворения. В 1997 году я издала (под псевдонимом Гордеева) небольшой сборничек стихов «Черный ангел» (Алматы) всего-то 500 экз. В нем тоже есть стихи-посвящения, эпиграфы из стихов ВВ к моим, как бы продолжающим его темы или только интонацию. Композитор Норлан Сеитов написал музыку к двум стихотворениям: «Юбилейное» (к 25 января 1998 г.), и «Монологу Жеглова».

И сегодня, уже в 2018 году я продолжаю любить и помнить Владимира Высоцкого и общаться с ним – теперь уже на космическом уровне. Он продолжает сниться мне живым. Все сны рассказывать не буду, но одним из снов мне хочется поделиться с тобой, читатель: мы стоим с ВВ в комнате, а потом вылетаем вместе через открытое окно и парим рядом в ясном небе над зелеными просторами, и я знаю, что это: РОССИЯ.

Панегирик

В честь еще одного героя нашего времени, гражданина России, жителя Екатеринбурга АНДРЕЯ ГАВРИЛОВСКОГО.

Кто-то (см. по тексту) разрушает то, что есть и что можно еще хранить долгие годы, чтобы наши потомки не были манкуртами (типа зомби), не помнящими родства. Мировые достояния культуры покоятся в колумбариях ушедших гениев, каждый из них в свое время нес людям красоту и духовность в музыке, картинах и художественных произведениях поэзии и прозы. Живых гениев не принято провозглашать при любом режиме, при любых правителях, ибо они не вписываются в рабское покорное стадо подданных.

Всего-то только хранить старые и добавлять новые ценности. Таким хранителем как раз является страстный почитатель многогранных талантов Великого Владимира, имеющий духовное родство с рано ушедшим Поэтом. Не иначе. Андрей Николаевич с любовью выстроил музей В. Высоцкого в Екатеринбурге, на первом плане которого стоит первый «мерседес» Владимира Семеновича, и он сам возле него, как живой. С изумительным сходством вылита из воска фигура в полный рост. Залы музея заполнены многочисленными артефактами, принадлежащими Володе при жизни. Самый ценный из них, на мой взгляд, автограф последнего стихотворения ВВ, посвященного Марине Влади.

А еще этот необыкновенный музей расположен на втором и третьем этажах 54-ти этажного здания, названного в честь Высоцкого, единственного по своей уникальности в России, а, может, и не только в ней. Вот так увековечил память нашего народного достояния, гения, занявшего свое место в колумбарии мировой культуры, Андрей Николаевич Гавриловский, человек, думающий о будущем потомков. Страна должна знать своих реальных героев, а не тех, кого назначила пресса и телевидение, лживые и продажные насквозь. Для меня лично гражданин Гавриловский встал в своем необыкновенном подвижничестве рядом с Владимиром Семеновичем. Есть Бог на свете, и есть его дети, несущие свет в наш несовершенный мир.

Честь и хвала Андрею Николаевичу, огромная человеческая благодарность и низкий поклон от нас, почитателей Владимира Высоцкого, за его такой возвышенный дар. Хочется жить, когда в одной стране с тобой живет такой духовно богатый Человек. Личность, достойная подражания.

От автора книги
Светланы Ермолаевой.
* * *

Дом В. ВЫСОЦКОГО в Екатеринбурге

Музей В. ВЫСОЦКОГО

1990 (под псевдонимом Мощева)

2003

2008

Моя исповедальная любовь

Избранные стихи из трех книг Памяти Владимира Семеновича «Мой Высоцкий» (1990, 2003 и 2008 годы), отдельные стихи положены на музыку композитором Норланом Сеитовым, а также стихи из сборника «Черный ангел» (1997 год)

Будет воскресенье

Над твоей могилой не рыдала,
Я скорбела в городе другом.
Мрак взошел – я птицею упала
И о землю черную – крылом.
Все во мне от горя помутилось,
Несмотря – что я тебе чужая.
Может, Господь
Даровал мне милость:
Моей боли нет конца и края.
Я с собой в могилу унесу
Не о том пустое сожаленье,
Не пришлось с тобой бродить в лесу,
А надежду: будет воскресенье!
Мы с тобой воскреснем и вовеки
Будут рядом наши имена.
Если так скорбеть о человеке,
Две души воскреснут, как одна.

К мертвому – странная тяга…

К мертвому – странная тяга.
Скорбь почитаю за благо.
Мы ведь совсем незнакомы.
В горле – рыдания комом.
Володя, Володя, любимый,
Со мною ты рядом незримо:
И руки твои, и глаза.
О Господи, так ведь нельзя!
Может, все просто совпало.
Я в это лето устала,
Твоя в сорок два кончина
Душу в печаль заточила.
Володя, Володя, любимый,
Со мною ты рядом незримо:
И руки твои, и глаза.
О Господи, так ведь нельзя!
Скажут, с ума я сошла —
Мертвого друга нашла.
Будет ответ мой такой:
– Нету живых под рукой!

Я по тебе тоскую бесконечно…

Я по тебе тоскую бесконечно.
Наверно, так назначено судьбой:
Тебе уйти, а мне терзаться вечно
И рваться вслед —
За мертвым, за тобой.
Нет слез уже.
Так выплачу я душу —
Мои глаза, как выжжены, сухи.
Прости, прости!
Я твой покой нарушу
Послав тебе, ушедшему, стихи.

Пламя погасло

«Не поставят мне памятник в сквере…»

1

25 июля восьмидесятого года
Умер единственный в мире
Володя.
Рано, так рано! —
Рыдай иль молчи —
Пламя погасло у тонкой свечи.
Жил он на голом,
Натянутом нерве!
Умер Володя —
Последний из первых.
Может, пройдет лет десяток —
И в сквере
Памятник[1] будет ему, его вере
В жизнь справедливую,
Как он мечтал.
Умер Володя – устал…

2

Нет безысходного горя.
Солнце сияет в саду,
Птицы поют на просторе…
Я, спотыкаясь, бреду.
Нет безысходного горя.
Падают листья, шурша…
«Нет», – говорят.
Я не спорю.
Знаю, что в горе
душа.

Похороны

28 июля 1980 года

Белый гроб качался и плыл
По цветам, по цветам, по цветам…
Ты меня никогда не любил,
Но полюбишь —
Мы встретимся там.
Ты меня никогда не любил
И не знал,
Что на свете я есть.
Ты так щедро другой подарил
Свою душу, как лучшую песнь.
О, поверь, я за то не в обиде.
Под одним со мной небом дыша
Ты не слышал меня и не видел,
Да и я жила, не ропща.
Но, однажды, явившись во сне,
Ты сказал:
– Мне так искренне жаль,
что с тобою не встретиться мне.
И меня полонила печаль.
И по мертвому другу тоска
В моем сердце теперь не пройдет.
И тебя эта с болью строка,
Может быть, на том свете найдет.

С того света нет поездов…

С того света нет поездов,
Самолетов нет с того света.
Путь туда лежал
Между двух рядов,
Между двух рядов
Золотых цветов,
В пике лета.
Уж не петь ему
Песен самому.
Они рвутся к нам
С наших «магов».
Стон гитарных струн,
И коней табун,
И обрыв крутой
У оврага.
С того света нет поездов,
Самолетов нет с того света.
Мысли путь бредов,
Было много слов.
Его дух средь них —
Смутной тенью…
А среди цветов
Он лежал – суров
И совсем тверез.
Как собрат его —
Сергей Есенин.
Может, души их
Из совсем чужих
Станут близкими и родными.
Родились они
От одной земли —
Ах, Россия-мать – свято имя!
Жгли стихами нас —
А они могли,
И глазами жгли голубыми…

Распяли – в сорок два

«С меня при цифре 37
В момент слетает хмель…»
Дожил до сорока двух лет,
Пройдя отметки разновозрастные.
Ты с самого начала был Поэт.
Да на стихи твои приклеили ярлык —
«блатные».
Твои собратья, перья наточив,
По части строкогонства
Были доки —
Писали с петухами и в ночи…
Все выжимали соки в жиденькие строки.
А ты писал, как нити из души
Вытягивал – разматывал клубок.
И так спешил —
Зачем ты так спешил?
Как будто смерть блуждала
Между строк.
Твои собратья будут долго жить
И состояния сколачивать упорно.
Бог с ними!
Мы же отыскать спешим
Твоих стихов
Рассыпанные зерна.
Дальше