Медведев принял оптимальное решение: послать в цуманский лес группу разведчиков, связных и радиста под сильным прикрытием. Наверняка, полагал он, немцы, убедившись, что партизаны ушли отсюда, и сами убрались восвояси. Так оно и оказалось на самом деле.
Группа разведчиков под общим командованием Александра Лукина под прикрытием роты Льва Ермолина выступила в обратный путь. На свою беду, с ней столкнулась тоже рота — выпуск школы старшин «Украинской повстанческой армии». Из допроса пленных выяснилось, что она совершала ночной марш в качестве… одного из выпускных экзаменов! Партизаны разбили националистов и взяли хорошие трофеи, в том числе тяжелый пулемет и миномет. Но главное — было захвачено около сотни новеньких, еще не заполненных старшинских дипломов, украшенных печатями с трезубцем и витиеватыми подписями командующего группы УПА «Заграва» Дубового и начальника штаба «Бористена». Вожаки оуновцев очень любили присваивать себе пышные, многозначительные имена — Бористеном в древности называли Днепр.
Вскоре, получив разрешение из Москвы, вернулся в цуманский лес и весь отряд, за исключением, как уже было сказано, раненых.
Фронт приближался с каждым днем. Ветер с востока отчетливо доносил до лагеря звуки канонады. Поток фашистского отступления захлестывал все дороги. Рейхскомиссар Кох так спешил убраться из Ровно в Кенигсберг, что даже рождественский прием в РКУ устроил на два дня раньше, чем полагалось по календарю.
Медведеву было очевидно, что очень скоро отряду придется перебазироваться ко Львову. Именно туда перемещались многие учреждения оккупантов, там же находился и центр националистов. Информация из этого города приобретала первостепенное значение для советской разведки и командования Красной Армии. Все тщательно взвесив, Дмитрий Николаевич решил заслать во Львов группу разведчиков. Они должны были выяснить обстановку в городе, подобрать квартиры, выявить расположение казарм, складов, штабов, узлов связи, лиц, которых немцы и националисты оставят для шпионской и диверсионной деятельности в тылу Красной Армии. Наконец, разведчики должны были достать схему минирования Львова, чтобы воспрепятствовать варварскому разрушению старинного и красивейшего украинского города. В случае потери связи с отрядом группа должна была установить контакт с передовыми частями Красной Армии и передать им собранную военную информацию.
6 января 1944 года группа в составе двадцати одного человека отправилась в далекий путь по маршруту Ровно (цуманский лес) — Львов (гановический лес). По плану Медведева три пары разведчиков (в их числе были люди, хорошо знавшие Львов) и должны были действовать в городе, а остальная часть группы, в том числе радист Бурлака, служить им как бы базой в гановическом лесу. Две девушки должны были выполнять функции связников между разведчиками и базой.
Командиром группы Медведев назначил лейтенанта Бориса Крутикова. Выбор был обоснован. Во-первых, Крутиков зарекомендовал себя за прошедший год как один из самых боевых командиров взводов. Во-вторых, он прекрасно знал обычаи и порядки националистов. Это имело особое значение. Дело в том, что по замыслу Медведева группа должна была пройти от Ровно до Львова под видом отряда оуновцев, выполняющих особо важное задание руководства и командования УПА. Это обусловливалось тем, что местность, по которой пролегал маршрут, находилась под контролем УПА. Все бойцы группы получили соответствующие документы, в том числе те самые дипломы школы старшин, что были взяты как трофеи в недавнем бою.
Дорога на Львов оказалась гораздо более трудной, нежели представляли Медведев и Лукин. На всем протяжении долгого пути группе приходилось вступать в вооруженные схватки. Она понесла тяжелые потери, в частности были убиты радист Бурлака и всеобщая любимица Наташа Богуславская. Пули разбили рацию. В итоге вместо трех пар во Львове смогли приступить к работе только три разведчика: Степан Пастухов, Михаил Кобеляцкий и Борис Харитонов.
15 января самостоятельно во Львов был направлен Кузнецов. Николай Иванович должен бил продолжить в этом городе разведывательную работу «гауптмана Зиберта» (его «повысили» в чине) и в качестве запасного варианта уничтожить губернатора Галиции бригаденфюрера СС Вехтера или вице-губернатора Бауэра.
Вместе с Кузнецовым отбыли на задание Ян Каминский и шофер Иван Васильевич Белов. Иван был красноармейцем, попал в плен, сумел вырваться на свободу, осел в Ровно и связался здесь с группой Шевчука. Он был проверен в нескольких боевых эпизодах и не вызвал у Медведева никаких сомнений. К предстоящей поездке Белов был облачен в немецкую форму и снабжен документами солдата вспомогательных войск Ивана Власовеца.
Кузнецов следовал во Львов через Луцк, где группа местных польских подпольщиков под командованием Вицента Окорского приготовила для него новый автомобиль, ранее принадлежавший местному гебитскомиссару.
«Мы условились, — вспоминал Медведев, — что, если Кузнецову, Каминскому и Белову не удастся встретиться с отрядом, они должны разыскать группу Крутикова и остаться с ней. Не выйдет и это — перейти самим линию фронта. Если же и тут неудача — уйти в подполье и ждать прихода Красной Армии…
— Ну, прощайте, Дмитрий Николаевич! — сказал он.
Мы обнялись и по русскому обычаю трижды расцеловались».
Больше два легендарных чекиста никогда не виделись…
10 января отряд, насчитывавший примерно тысячу четыреста человек, уже снялся с места и приступил к двухсоткилометровому переходу тоже в сторону Львова, Идти пришлось с боями. Несколько дней потребовалось только для того, чтобы прорваться через усиленно охраняемую железную дорогу Ровно — Луцк. Ждать нападения приходилось на каждом километре пути. И не только со стороны немцев, но и отрядов УПА, активизировавших свою деятельность. Как правило, в населенные пункты входить удавалось только после боя. Нередко случалось, что, пока одно подразделение отдыхало или готовило обед, другое вело бой, отвлекая на себя внимание и силы врага. Плохо совсем обстояло дело с боеприпасами к отечественному оружию. Тогда Дмитрий Николаевич буквально на ходу произвел переформирование и создал две ударные роты, вооруженные исключительно трофейными пулеметами, автоматами и карабинами, патронов к которым было предостаточно.
Лишь в конце января наконец-то пришли холода. Выпал снег, прикрывший замерзшую грязь, доставлявшую столько бед бойцам. Санный путь принес облегчение и самому Медведеву. Болезнь донимала его как никогда раньше. Только один человек в полной мере понимал, каково приходится Дмитрию Николаевичу, — доктор Альберт Цессарский. Теперь уже не просто врач отряда, а начальник всей медико-санитарной части, в которой был даже настоящий профессор — Феодосий Михайлович Гуляницкий (его помогли переправить к Медведеву винницкие подпольщики). Одним из ведущих хирургов стала парашютистка-доброволец доктор Вера[15] — дочь видного деятеля болгарского и международного коммунистического движения, философа-марксиста Тодора Павлова, в те годы узника фашистской каторжной тюрьмы.
Медведев лично следил за тем, чтобы раненым и больным отдавалось все в первую очередь и самое лучшее.
О них заботился каждый партизан и все вместе. В общей сложности за два года в отряде было двести пятьдесят собственных раненых. Из них умерло только трое, а двести тридцать восемь вернулись в строй полноценными бойцами.
В своей книге «Записки партизанского врача» А. Цессарский так писал об этих днях: «Командир… болен. Он почти не встает с повозки, командует лежа. Во время остановок лечим его массажем, грелками — у него воспаление корешков спинного мозга. Уже потом, в Москве, на рентгене мы установили, что воспаление вызывает костная мозоль на месте старой трещины в позвонке».
Последняя стоянка — большое село Нивицы. Отсюда до Львова по прямой всего шестьдесят, километров. Здесь решили заночевать. Эта ночевка могла оказаться последней в жизни Дмитрия Николаевича. Староста села, немецкий прислужник и оуновец, сумел дать знать «в лес» и навел на партизан крупный отряд из дивизии СС «Галичина».
Конечно, как всегда, при стоянке в селе были выставлены сторожевые посты. И все же могла случиться большая беда.
Произошел короткий, но жестокий бой…
Противник бежал, оставив около тридцати трупов. В этом бою был смертельно ранен ветеран обоих медведевских отрядов, колхозный тракторист из Казахстана Дарпек Абдраимов, заслонивший Медведева грудью от фашистской пули.
Последними словами Дарпека, обращенными к Медведеву, зашедшему к нему в медчасть, были:
— Командир, ты живой? Не ранен?
Через несколько минут он умер на руках Медведева. Действительно, каким-то чудом Дмитрий Николаевич был даже не ранен. Хотя насчитал в своей шинели двенадцать, а в шапке две пулевые пробоины.
На первом привале после боя командир радиовзвода Лидия Шерстнева приняла сообщение Совинформбюро, которое все бойцы приветствовали дружным и радостным «ура!»: диктор Юрий Левитан прочитал приказ Верховного Главнокомандующего о том, что 2 февраля войска 13-й армии 1-го Украинского фронта под командованием генерала Н. П. Пухова при активном содействии партизан освободили города Ровно и Луцк. В ходе последовавшего затем сеанса связи с Центром та же Шерстнева приняла приказ Москвы о выводе отряда в ближайший тыл Красной Армии. Это был первый приказ за полтора года. До сих пор командование все директивы отдавало только в виде запросов.
Отряд двинулся в обратный путь. Пятого февраля близ железной дороги Ровно — Луцк он в последний раз дрался с гитлеровцами — прорывавшейся на запад мотомеханизированной группировкой, в составе которой были и танки. По сути дела, отряд «Победители» уже находился в тылу стремительно наступавшей Красной Армии.
А потом, похоронив восьмерых товарищей, павших в этом последнем бою, партизаны увидели советских солдат. Так завершилась война в тылу врага для Дмитрия Медведева и его боевых друзей. Многих из них еще ждали другие походы, другие бои. Но то была уже другая часть их воинской биографии.
…Через много лет в числе выдающихся партизанских военачальников — С. А. Ковпака, С. В. Руднева, А. Ф. Федорова, П. П. Вершигоры, и других Маршал Советского Союза Г. К. Жуков назовет имя и Д. Н. Медведева.
Последним боем Дмитрий Николаевич командовал, лежа в повозке, через связных. А потом пришла радиограмма… Медведеву предписывалось передать командование Стехову и немедленно выехать в Москву. Потом прибыла и «коломбина» — военная грузовая машина с плотным брезентовым тентом. Вместе с несколькими ранеными Дмитрий Николаевич выехал в столицу.
…Смоленская площадь, Арбат, знакомы» ворота, темно-кирпичный двухэтажный дом в глубине двора. Сам выйти из кабины Дмитрий Николаевич не мог. Помогли спутники. Но когда нажал на кнопку звонка, попросил, чтобы его не поддерживали за локти. Не хотел пугать жену…
Лишь через несколько лет Медведев узнал, откуда командованию стало известно о его болезни. Созналась Лидия Шерстнева — это она вопреки всем служебным предписаниям отправила в Центр радиограмму о тяжелом состоянии Медведева.
Часть IV
«ОСТАЮСЬ ЧЕКИСТОМ…»
Кавалер Золотой Звезды
Впервые за год и восемь месяцев после жизни, полной борьбы и опасностей, Медведев оказался в тишине и покое. Дома ему позволили пробыть лишь два дня. Потом отвезли в госпиталь.
Отдельная палата. Удобная кровать, мягкие подушки, легкое теплое одеяло. Тумбочка с цветами. И тишина… Только изредка зайдет в палату врач или сестра. Иногда навещал начальник госпиталя. Обследования, лекарства, лечебные процедуры.
Дмитрий Николаевич попробовал навести справки о родных. Сына Кима, рядового солдата Великой Отечественной, Медведев увидит только после Победы. Узнал, что жив брат Алексей. Он воевал рядовым бойцом на Калининском фронте, потом стал политруком взвода полковой разведки. Десятки раз Алексей Медведев пересекал линию вражеской обороны. Был ранен и контужен, награжден орденами Красного Знамени в Красной Звезды.
Михаил Медведев воевал комиссаром лыжного батальона. В одном из боев в районе Курска его ранило в ноги. Во время гитлеровского наступления летом 1943 года госпиталь подвергся бомбардировке, и Михаил Медведев погиб. И не мог тогда знать Дмитрий Николаевич, что как раз в апреле 1944 года, когда врачи наконец поставили его на ноги и он вернулся на Арбат, далеко от Москвы скончался старший брат Александр Медведев.
Дмитрия Николаевича очень угнетало, что в Москву не поступало никаких сведений ни о группе Бориса Крутикова, ни о Николае Кузнецове. Впрочем, вскоре его достигла первая косвенная весточка о гауптмане Зиберте. Разбирая пачку газет за последние два месяца, он прочитал в «Правде» от 15 февраля коротенькую заметку: «Стокгольм. По сообщению газеты «Афтенбладет», на улице Львова среди бела дня неизвестным, одетым в немецкую военную форму, были убиты вице-губернатор Галиции доктор Бауэр и высокопоставленный чиновник Шнайдер. Убийца не задержан».
Медведев ни секунды не сомневался, что «неизвестный» — это Кузнецов.
— Не задержан! Не задержан! — радостно повторял он.
Составление подробного отчета о всей проделанной работе оказалось делом непростым и небыстрым. Но в сжатом виде Медведев набросал его еще в госпитальной палате. «Целыми днями во всех мелочах и подробностях я вспоминал нашу жизнь в тылу врага. И странно — насколько тогда, в ходе борьбы, мне казалось все недостаточным, мелочным, теперь, когда я мысленно составлял отчет командованию, все представлялось значительным, заслуживающим серьезного внимания», — писал он впоследствии.
Самое главное — в Москву переданы многие сотни радиограмм, содержащих ценнейшие сведения о переброске вражеских войск и боевой техники, работе железных дорог, дислокации штабов, мероприятиях военных и оккупационных властей, положении на оккупированной территории. Эта информация учитывалась командованием Красной Армии при подготовке и проведении многих успешных операций, начиная с осени 1942 года и вплоть до самого победоносного завершения Великой Отечественной войны.
Внушительно выглядели итоги и боевой деятельности партизан. В многочисленных боях и стычках уничтожено около двенадцати тысяч вражеских солдат и офицеров, а также вооруженных пособников оккупантов. Ликвидировано одиннадцать немецких генералов и приравненных к ним высших государственных чиновников на Украине. Отряд же потерял за все время убитыми сто десять человек.
Подрывные и диверсионные группы отряда взорвали 81 эшелон с живой силой, техникой и военными грузами. Кроме того, было взорвано, сожжено, выведено из строя большое число железнодорожных мостов, складов, железнодорожных депо, электростанций, механических мастерских, немецких фольварков и других предприятий.
В отчете говорилось и о большой работе, проведенной «Победителями» по развертыванию партизанского движения в тылу врага: организовано десять новых отрядов, активизирована деятельность еще тридцати местных отрядов и подпольных организаций. Проводилась большая пропагандистская работа среди населения. Медведев подчеркнул особо восстановление Винницкой подпольной организации, которая, в частности, сожгла отдел пропаганды немецких войск на Украине.
Свой отчет Дмитрий Николаевич подписал новым званием: «полковник государственной безопасности Медведев», поскольку к этому времени специальные звания аттестованных сотрудников чекистских органов были приравнены к общевоинским. Прямо в госпиталь Медведеву была доставлена и офицерская форма с новыми, введенными в его отсутствие знаками различия — погонами.
Еще находясь в госпитале, Дмитрий Николаевич начал строить планы нового ухода во вражеский тыл с отрядом, сформированным, разумеется, на базе «Победителей».
В Центре уже сложились определенные виды на дальнейшее прохождение службы Медведевым.
Став сотрудником центрального аппарата НКГБ СССР[16], Медведев по-прежнему считал себя ответственным и за судьбу «Победителей». Формально отряд, насчитывавший в последние месяцы до 1400 человек, прекратил свое существование летом 1944 года. Значительная часть бывших партизан вернулась в родные места. Раненые и больные лечились в госпиталях. Многие молодые партизаны были призваны в Красную Армию. Большую группу медведевцев по рекомендации Дмитрия Николаевича направили на работу в органы государственной безопасности во Львов, Ровно и другие города Западной Украины. Некоторые разведчики после переподготовки были снова засланы во вражеский тыл для выполнения заданий командования. Так, отправился в Польшу с Валентином Семеновым и еще несколькими бойцами Александр Лукин.