Афган. Территория войны - Коллектив авторов 7 стр.

Если с положением Тараки было не все понятно, то с его министрами надо было срочно что-то решать. Не век же им расхаживать в форме спецназа на «зенитовской» вилле. Операция «Радуга», целью которой была эвакуация министров, началась с приземления на аэродроме Баграм советского самолета Ил-76 с сотрудниками КГБ и двумя крытыми машинами на борту. Машины, на одной из которых были размещены специальные контейнеры, добрались до кабульской виллы без приключений.

В одной из комнат оборудовали гримерную. Весь необходимый пастиж и грим привезли из Москвы. У гримера, который приехал вместе с сотрудниками КГБ, были фото министров для советских документов, с которыми они должны были пересечь границу. Несколько часов профессиональной работы, и в этих людях с паспортами граждан СССР никто бы не узнал недавних руководителей правительства Афганистана. Тем не менее их разместили в контейнерах – обычно в таких перевозили посольские грузы, – положили контейнеры в грузовик и в сопровождении бойцов «Зенита» вывезли в Баграм. Военно-транспортный самолет доставил опальных министров в Ташкент. Теперь главная задача – спасти Тараки.

После 16 сентября Хабибу оказался в окружении первого лица государства, а это была уже совсем другая история. Он оставался в тени, работая в службе безопасности Амина одним из сотрудников для чрезвычайных поручений. Поручения не заставили себя долго ждать. Раньше он занимался реализацией имущества, которое было конфисковано у арестованных и их семей, отправлял полученные средства и ценности короля Захир-шаха в западные банки на имя Амина и членов его семьи, изредка находился в числе сопровождающих лиц. Теперь его допустили на политическую площадку, где правил Амин. Хабибу по-прежнему был в тени, но поручения, которые он выполнял, позволяли ему передавать в центр достоверную и точную информацию.

Документы ЦК КПСС и правительства СССР:

«Комитет госбезопасности располагает сведениями, поступившими от заслуживающего доверия источника, о том, что Х. Амин дал указание подготовить и в ближайшее время осуществить физическое уничтожение группы политических заключенных в количестве 300 человек, находящихся в настоящее время в тюрьме… Вину за осуществление этой акции имеется в виду возложить на бывшее руководство главного управления защиты Афганистана, прибегнув к версии о том, что ликвидация этих лиц якобы проведена еще до событий 13–16 сентября с. г. в ДРА… Руководству службы безопасности ДРА дано указание не информировать советских советников о намечаемых акциях… В целях оказания влияния на Х. Амина и предотвращения репрессий полагали бы целесообразным поручить совпослу посетить Х. Амина и провести с ним соответствующую беседу, построив ее таким образом, чтобы не подвергнуть опасности источник настоящей информации».

(Записка Ю. В. Андропова, А. А. Громыко, Д. Ф. Устинова в ЦК КПСС от 2 октября 1979 года)

8 октября Хабибу получил приказ сопровождать в машине царандоя группу афганских военных во главе с начальником президентской гвардии майором Джандадом. Группа выехала из дворца «Делькуша» и двинулась по направлению к Дому народов. Хабибу не знал, куда и зачем направляются военные, но предчувствие, предчувствие… обеспеченное знанием сегодняшней ситуации, оно подталкивало воображение. Если они действительно едут к Тараки, это конец. Ни сообщить, ни вмешаться он уже не мог. Хабибу понимал, если он выдаст себя хоть чем-нибудь, то, кроме провала, ждать будет нечего. Амин стал еще более подозрителен и осторожен.

Все правильно, предчувствия не обманули. Вот он, Дом народов, где Тараки содержался под домашним арестом. Обе машины проехали мимо ворот Гвардии и остановились у входа во дворец. Полмесяца назад у этого входа Хабибу в последний раз видел Таруна, из этих дверей Амин выбежал с раненым Зираком. Всего полмесяца, но было ощущение, что прошло значительно больше времени с того странного и страшного дня. На этот раз у дворца их встречал Вудуд, начальник службы безопасности Амина. Из машины вышли Экбаль и Рузи.

– Где он? – без всяких приветствий спросил Рузи.

– Здесь, на втором этаже.

Вошли в дом, поднялись по дворцовой лестнице на второй этаж, открыли дверь комнаты, на которую указал Вудуд. В центре спиной к вошедшим стоял Тараки. Халат, наброшенный на плечи, придавал ему домашний вид, совсем не подходящий для человека, именем которого последние полтора года истребляли афганский народ. Тараки понимал, что минуты его сочтены, но был спокоен.

– Нам приказано перевезти вас в другое место, – сказал Рузи, обращаясь к бывшему президенту.

«Другое место? Может быть, еще не конец?» Тараки сбросил халат и обратился к Экбалю:

– Возьмите мой багаж.

– Идите вниз, я позабочусь о вашем багаже, – спокойно ответил Рузи.

По бледному лицу Экбаля Тараки понял – это конец. Он подошел к своим вещам, открыл небольшой чемоданчик и сказал, глядя на его содержимое:

– Здесь 45 000 афгани, немного ювелирных украшений. Передайте их моим детям, – затем, повернувшись и посмотрев на Вудуда, добавил: – Если они еще живы.

– Оставьте, – раздраженно ответил Рузи, – спускайтесь. Все передадим.

Вышли из комнаты и начали медленно спускаться. Каждый оттягивал эту страшную минуту. Никто, кроме Рузи, не знал, каким образом закончится жизнь человека, полтора года назад изменившего судьбу Афганистана.

Рузи знал, поэтому все просто исполняли его приказы. Вошли в спальню. Тараки остановился, оглядел помещение, посмотрел на палачей. Наверное, он тоже думал «как?», а может, и не думал. Понимая, что конец неизбежен, Тараки был удивительно спокоен. Он снял свои часы, протянул их Рузи и попросил передать Амину. Достал из кармана партийный билет, держа его в руках, снова посмотрел на каждого находящегося в комнате. Это были последние люди, которых он видел, и последние минуты, которые он жил. Рузи забрал партбилет и приказал Вудуду и Экбалю связать руки бывшему лидеру НДПА. Взяли с кровати матрац, бросили его на пол и приказали Тараки лечь. Не сопротивляясь, молча, он выполнил приказание. Он не сопротивлялся даже тогда, когда Рузи закрыл ему лицо подушкой. Только ноги дергались, и это раздражало убийцу.

– Свяжите ему ноги, – крикнул Рузи в сторону Вудуда.

Пока связывали ноги, Тараки жадно хватал воздух освобожденным от подушки ртом. Для верности Экбаль уперся в колени жертвы, и тогда Рузи снова прикрыл лицо подушкой. На этот раз все было кончено. Труп завернули в одеяло и вынесли из дома.

Сколько смертей видел Хабибу за эти годы. Самому убивать не приходилось, но к убийствам привык. Однако в тот момент, когда Тараки запихивали в машину, в горле что-то сжалось. Как будто кто-то неведомый затягивал узел на его шее. Когда Хабибу узнал, каким образом был убит Тараки, то впервые порадовался, что тогда, давно, приближенные партийного лидера не приняли его в свой круг.

Сопроводив машину до указанного места, которое находилось недалеко от кладбища Колас Абчикан (Холм мучеников), Хабибу отправился во дворец «Делькуша». Провожать в последний путь Тараки будут другие. Он был уверен, что бывшего президента захоронят на этом кладбище, но, когда афганское агентство Бахтар распространило официальное заявление с пометкой: «Не публиковать до 20.00 9 октября», в окружении Амина прошел слух, что Тараки вывезли в лес и там закопали.

Несмотря на официальное объявление о смерти бывшего главы государства, которая наступила «в результате серьёзного заболевания, длившегося в течение некоторого времени», и сообщения о «захоронении покойного в фамильном склепе», в Кремле знали истинную причину.

Из источников, заслуживающих доверия:

«Брежнев очень переживал смерть Тараки. Больше всего он возмущался, что месяц назад, принимая Тараки в Москве, обещал ему помощь и поддержку. У Брежнева была снижена способность воспринимать события критически, но даже при этом он негодовал: „Какой же подонок Амин – задушить человека, с которым вместе участвовал в революции. Кто же стоит во главе афганской революции“».

(Со слов академика Е. И. Чазова)

Возможно, именно такая реакция Брежнева послужила основанием для кремлевских сплетен и разговоров. Многие считали, что ввод войск в Афганистан и убийство Амина не что иное, как месть и обида лидера Советского государства. Когда четыре человека: Брежнев, Устинов, Андропов, Громыко – при секретаре Черненко приняли решение о вводе войск в Афганистан, впервые в истории Политбюро ЦК КПСС – решение не печаталось на машинке, а писалось от руки. Предполагалось зайти, устранить Амина, заменить президента и домой. Никто и думать не мог, что дорога домой займет почти десять лет.

Алексей и Татьяна Плескуновы. Объект «Дуб»

© Алексей Плескунов, Татьяна Плескунова, 2014

Несколько дней назад Амин переехал в свою новую резиденцию – капитально отремонтированный дворец Тадж-Бек[32]. По этому поводу на праздничный обед были приглашены члены политбюро и министры с женами. Да и формальный повод соответствовал – приближающаяся годовщина образования НДПА. К тому же с хорошими вестями вернулся из Москвы министр Панджшери. Амин был счастлив, он добился своего – СССР окажет Афганистану широкую военную помощь. Осталась пустая формальность – выступление главы государства по афганскому телевидению. Все ждали, когда из советского посольства привезут текст заявления, в котором Амин должен был сообщить народу, что по просьбе правительства ДРА советские войска вошли в Афганистан.

Выступление было намечено на 12.00, а пока хозяин дворца с радостью показывал своим гостям богатую роспись стен, отделанных деревом и камнем. Такое оформление и в личных апартаментах, и в залах для торжественных приемов, и даже в баре стало предметом особой гордости Амина, требующей ответного восхищения. И гости не обманули ожиданий хозяина.

Однако назначенное время уже подошло, а представитель советского посольства почему-то задерживался. Чтобы соблюсти все правила хорошего тона, решили сначала отобедать. Изысканная кухня в сочетании с богатым интерьером добавляла приему статус королевского. Во время обеда лидер НДПА восторженно говорил о том, что советские дивизии уже близко, что спецназ высадился в Кабуле, что теперь ни моджахеды, ни оппозиция ему не страшны…

Амин понимал – его власть недолго будет держаться на страхе. Народ, среди которого он родился и вырос, скорее, предпочтет умереть, чем терпеть то унижение, на какое снова оказался обречен. Оппозиция, вскормленная частой и насильственной сменой афганских правителей, представляла серьезную угрозу существующему режиму. Надо было предусмотреть все. И он это сделал. Даже система охраны дворца была организована под руководством советских специалистов из 9-го управления КГБ.

Сам дворец стоял на мощном фундаменте: двухметровые бетонные стены цокольного этажа надежно скрывали оружие, боеприпасы и запасы продовольствия. В случае проблем с подачей электроэнергии была установлена система автономного электроснабжения. Подступы к дворцу прикрывали доты и внешняя линия укреплений. Несколько рот отборных афганских частей стояли по всей линии защиты. Если кому и удастся прорваться ближе к зданию дворца, то здесь их встретят мощным огнем из бойниц. В общем, до подхода советских войск, которые непременно помогут сохранить народную власть, он, его семья и ближайшее окружение легко и комфортно продержатся в такой крепости.

Энергичный, умный, самоуверенный, обладая разветвленной сетью разведки и контрразведки, Амин не допускал мысли, что сам находится под неусыпным контролем советских спецслужб. Не знал он, что среди многократно проверенной обслуги есть повар-диверсант, уже добавивший смертельную отраву в изысканные блюда хозяйского застолья. Амин даже не догадывался, что тяжелая форма гепатита его племянника Асадуллу, который сейчас находился на излечении в Советском Союзе, – это плоды неудавшейся попытки отравления двухнедельной давности. Приподнятое настроение Амина не располагало к подобным размышлениям. Он был удовлетворен всем происходящим.

Его ничуть не расстроило и не смутило, что советские представители, сославшись на срочные дела, уехали сразу после вторых блюд. В соседнем зале уже накрыли чайный стол, и все, кто остался, продолжая угождать хозяину восторженными комплиментами, перешли в другое помещение. Вдруг неожиданно многие гости почувствовали себя плохо. Начали выходить из-за стола, двигаться к выходу, но тут же терять сознание или медленно опускаясь на пол, засыпать, а очнувшись, корчиться от боли. Среди пострадавших были женщины и дети.

Напуганная прислуга подхватила главу государства, его семью и перенесла в спальные комнаты. Прошло всего два часа от начала торжества в честь дворцовой крепости, и, хотя ее стены по-прежнему стояли прочно, они никого не защитили. Хафизулла Амин лежал на своей роскошной постели в состоянии тяжелой комы. Ближайший соратник Амина, не принимавший участия в обеде, Экбаль Вазири, срочно выехал в советское посольство за врачом.

Когда начальник охраны Джандат понял, что это было намеренное отравление, он предпринял дополнительные меры по защите резиденции. Помогая ему организовать дальнейшую охрану и оборону дворца, Хабибу размышлял о произошедшем. То, что отстранение Амина от власти было делом времени, он понимал, но сегодняшняя акция не могла быть организована нашими спецслужбами. Зачем? Такое нелепое отравление, которое спровоцировало боевую готовность всей службы безопасности. В то время как женщины, дети и гражданские лица, не способные оказать сопротивление, лежали на диванах с разной степенью отравления, вся служба охраны, которая питалась отдельно, готовилась к штурму.

Предположение, что это сделали свои, учитывая, что за столом были и наши советники, казалось Хабибу настолько нелепым, что он пришел к мысли о причастности к этому моджахедов[33] или неподконтрольной оппозиции. Когда же во дворец прибыли советские врачи, сомнений не осталось – отравление дело рук внутренних врагов. Однако все попытки отправить пострадавших в госпиталь наткнулись на агрессивный запрет Джандата. Врачи прямо на месте приступили к спасению главы Афганистана. Несмотря на скудость медикаментов дворцового медпункта к 18.00 Амин пришел в себя. Первое, что его интересовало: «Кто это сделал?» – второе: как чувствует себя его дочь, у которой недавно родился ребенок. По просьбе Амина врачи советского госпиталя Алексеев и Кузнеченков отправились в ее покои.

Никто во дворце и предположить не мог, что уже заработал гигантский механизм: сотни профессионалов, десятки единиц боевой техники, объединенные в группы, двинулись к намеченным целям. В 19.00 все было готово к проведению военной части операции по захвату дворца Тадж-Бек. Ждали только сигнала. Группа «Зенит» на четырех бронированных машинах разместилась в 500 метрах от дворца Амина. Группа «Гром», «мусульманский» батальон, 9-я рота десантников находились на своих рубежах. Сотни стволов были направлены на здание дворца, у каждого была своя, выверенная заранее цель. В 60 километрах от дворца, в Кандагаре, приземлялись первые транспортные «Илы» с десантниками Витебской дивизии. В версию о том, что советские пришли защищать Амина, верили все: и афганцы, и наши. Об истинном положении дел знали немногие. В 19.15 в эфире прозвучала долгожданная фраза: «Шторм-333». «Огонь!» – крикнули командиры, и тысячи трассирующих пуль ударили по целям.