«Это правда, что мои чувства, вся моя жизнь была в ее руках, — сказала Наташа Лайтесс много лет спустя. — Я была старше ее, я была ее учителем, но она знала глубину моей привязанности к ней и эксплуатировала эти чувства так, как может делать только молодой и очень красивый человек. Она сказала, что нуждается во мне. Увы, это была неправда. Моя жизнь была постоянным отказом от самой себя».
И все осталось по-прежнему — в течение шести долгих лет.
Разочарование
14 марта 1948 года — всего через неделю после того, как Мэрилин подписала контракт с «Коламбиа», — ее любимая тетя Анна скончалась от болезни сердца. Ей было шестьдесят восемь лет. Удивительно, но она была похоронена в безымянной могиле в Мемориальном парке Вествуда, и лишь несколько лет спустя на этом месте появилась маленькая надгробная доска. Уже неоднократно писалось о том, что Мэрилин не приехала на похороны, потому что была слишком сильно занята своей карьерой, однако, согласно воспоминаниям ее сестры Бернис, это неправда. Мэрилин никогда не пропустила бы похороны Анны. Она вместе с Грейс и Доком Годдардом попрощалась с ней, а затем Мэрилин в слезах убежала с похорон, еще до того, как подошли все остальные. Позже она сказала об Анне: «Она была единственным человеком, который показал мне, что такое любовь». Анна оставила Мэрилин книгу «The Potter», с примечанием: «Мэрилин, дорогая, прочти эту книгу. Я не оставляю тебе ничего, кроме моей любви. Моя любовь и я сама — мы будем с тобой даже после моей смерти».
После смерти Анны Мэрилин Монро сказала, что она была очень «несчастна», потому что, как она выразилась: «Не осталось никого, с кем я могла бы поделиться своими надеждами и неприятностями». Хорошо, что именно в это время ее карьера пошла на лад: она начала сниматься в низкобюджетном музыкальном фильме, своем первом фильме для «Коламбиа», «Хористки». В этом фильме у нее была ведущая роль, и она даже спела два сольных номера: «Каждому ребенку нужен па-па-папа» и «Все могут видеть, что я люблю тебя», а также два дуэта с Аделью Джердженс. В этом фильме ей также пришлось танцевать, что оказалось не так уж легко. Это был странный небольшой фильм — длиной всего час. На его создание ушло всего десять дней. Мэрилин была в нем удивительно хороша. Ее голос стал настоящим открытием. Однако этот фильм не добавил к карьере Мэрилин ничего нового. К ее глубокому разочарованию, вскоре после его выхода на экраны ее понизили в «Коламбиа». «Я пошла в свою комнату, упала на кровать и заплакала, — вспоминала она. — Я плакала целую неделю. Я не ела, не разговаривала, не причесывалась. Я продолжала плакать, как будто я присутствовала на похоронах Мэрилин Монро. Я ненавидела себя за то, что была настолько глупой, что посмела поверить в свою привлекательность. Я встала с кровати и посмотрела в зеркало. Это было что-то ужасное. Я не была привлекательной. В зеркале я увидела вульгарную, грубую, примитивную блондинку».
В июне 1948 года Мэрилин переехала в номер на двоих в «Голливуд Студио Клаб», где она платила 12 долларов в день за комнату и питание. Ей нужно было экономить деньги: дела шли не так хорошо, как она надеялась. Ей очень не нравилось это место, оно слишком напоминало ей о приюте. В то время она встречалась с мужчиной по имени Фред Карджер, музыкальным режиссером «Хористок», но отношения у них не клеились.
Даже в этот мрачный период своей жизни Мэрилин старалась не скисать. Ей пришлось участвовать в коммерческих телепередачах, и казалось, на ее недолгой кинокарьере можно поставить крест. «Но было что-то, что не позволило мне вернуть в мир Норму Джин, — вспоминала она впоследствии. — Это была не амбиция, не желание стать богатой и знаменитой. Я не чувствовала в себе никакого скрытого таланта. Я даже не чувствовала, что привлекательна или хотя бы симпатична. Было что-то сродни сумасшествию, что не позволило мне все бросить. Внутри что-то вело меня...»
«Никогда не знаешь, когда придет удача, — так Наташа всегда говорила Мэрилин. — Но когда это случится, ты сразу поймешь». У Мэрилин «это» случилось в конце года, когда она работала на новогодней вечеринке в доме кинопродюсера Сэма Шпигеля. В тот вечер ее представили агенту Уильяма Морриса по имени Джонни Хайд. В тот момент, когда она протянула ему руку, чтобы пожать ее, все изменилось в ее жизни... навсегда. Прежняя жизнь ушла, чтобы больше никогда не вернуться.
Джонни Хайд
Вращаясь в шоу-бизнесе, за последние несколько лет Мэрилин Монро встречала множество самых разных людей, но среди них не было никого, даже близко напоминающего Джонни Хайда: пятьдесят три года от роду, ростом едва ли пять футов, худощавый, лысоватый, не особенно красивый. У него была очень короткая шея, и казалось, что голова растет прямо из плеч, тонкий нос и узко посаженные глаза. В целом он производил впечатление болезненности, и действительно, состояние его сердца было таково, что ему приходилось еженедельно посещать кардиолога. Сын русского циркового акробата, он, казалось, состоял из одних противоречий. Одним из них было то, что, несмотря на свой хилый, болезненный вид и нездоровое поведение, он был чрезвычайно влиятельным человеком в киноиндустрии. Он ни перед чем не останавливался, когда речь шла о его работе. Главным в его жизни был развлекательный бизнес. «Все знали, что Джонни жил и дышал шоу-бизнесом», — сказал один из его друзей. Многие актрисы были обязаны ему своими карьерами — среди них Рита Хэйуорт, Лана Тернер и Бетти Хат-тон. Он также представлял интересы Боба Хоупа.
Когда Джонни увидел Мэрилин, ему показалось, что земля разверзлась. Он никогда не встречал настолько прекрасной женщины и решил, что должен заполучить ее. «Он был очень интересным парнем, — сказал Билл Дэвис, который был тогда молодым, семнадцатилетним юношей и работал с агентством Уильяма Морриса, нередко выполняя поручения Хайда. — Сильный, как кнут. Агрессивный. Страстный. Волокита. Дамский угодник, несмотря на то, что он не был красавчиком. Он с самого начала запал на Мэрилин, посылая ей подарки и любовные письма. Он был совершенно неугомонным. Я представляю себе, насколько трудно ей было игнорировать его или отказывать ему, потому что, в конце концов, он был очень влиятельным человеком. К тому же у нее были проблемы с карьерой, и она нуждалась в помощи».
«В моих силах сделать тебя звездой, — сказал ей Джонни вскоре после их встречи. — И я не имею в виду обычную работу по контракту. Звездой!»
«Когда я в первый раз рассказала о своих актерских надеждах Джонни Хайду, он даже не улыбнулся, — вспоминала Мэрилин. — Он увлеченно выслушал меня и сказал: «Конечно, ты можешь стать актрисой!» Он был первым человеком, который отнесся к моему актерству достаточно серьезно, и я буду всегда бесконечно благодарна ему за это».
«По моему мнению, они прямо обо всем договорились, — сказал Билл Дэвис. — Она сказала, что хочет сниматься в кино. Он сказал, что может выполнить это ее желание. Он имел большое влияние в этом бизнесе. Я думаю, что эта встреча была лучшим в тот период в ее жизни. Множество звездочек готовы были прыгнуть в его постель только ради шанса поговорить с ним. Ну, конечно, она наверняка спала с ним. Я имею в виду, что он тоже должен был что-то получить с этого... Так это делается».
В январе 1949 года Мэрилин оказалась с Джонни в Палм-Спрингс. Именно там они встречались, несмотря на то, что он был женат. Власть — самый мощный афродизиак, так что он по-настоящему привлекал Мэрилин, и она спала с ним не только ради карьеры — хотя это не мешало делу. Спустя месяц после того, как она переспала с ним, она уже сыграла яркую эпизодическую роль в одном глупом кино братьев Маркс под названием «Счастливая любовь». Это была низкобюджетная комедия студии «Юнайтед Артист» про украденные алмазы и закулисные интриги, важная лишь тем, что это последнее появление на экране легендарных братьев Маркс.
Поездка в целях продвижения фильма «Счастливая любовь», в которой принимала участие Мэрилин (когда фильм наконец был выпущен), была более примечательной, чем сам фильм. У нее появилась возможность посетить главные города страны и собрать хорошую прессу. «Я была на экране меньше шестидесяти секунд, — вспоминала Мэрилин с типичным для себя преувеличением, — но я получила работу на пять недель [...], я принимала участие в поездке по продвижению фильма. Мы побывали в восьми главных городах страны. Я чувствовала себя виноватой, появляясь на сцене, в то время как у меня была такая незначительная роль в фильме, но зрителей это, похоже, не волновало». В это время она стала известна как «Девушка Ммммм». В прессе говорилось, что некоторые люди не могут свистнуть, когда видят Мэрилин. Все, что они могут, — это произнести: «Ммммм». В этом фильме не имело значения, какая у нее дикция. Однако, при своих возможностях, Джонни Хайд мог добиться для своей лучшей девушки большего успеха, чем «шестьдесят секунд» в кино Гручо Маркса.
«Он с самого начала дал ей понять, что для нее готов горы свернуть, — сказал Билл Дэвис. — Это не был намек. Это не было предложение. Это было сказано совершенно ясно. Однажды я вошел в офис вскоре после их встречи и слышал, как он сказал ей: «Ты будешь самой значительной фигурой в этом городе, дай мне только немного времени». Она только кокетливо улыбнулась. Мне всегда казалось, что она была всего лишь пустоголовой шлюшкой. Она поражала меня. Казалось, у нее вообще не было мозгов в голове. Все, что я когда-либо слышал от нее, было: «Да, Джонни», «Нет, Джонни» и «Как скажешь, Джонни». Он устраивал ей разносы, а ей хоть бы хны. Иногда она называла его «папа». Помню, я думал тогда: «О, его жене это должно понравиться».
Во время этой поездки она позвонила своему приятелю по имени Билл Песел, жившему в штате Невада, с которым Мэрилин познакомилась в то время, когда ожидала развода. Она плакала. «Я не могу выдержать постоянное фотографирование, — сказала она ему. — Я плесну себе кислотой в лицо, если будет нужно, только чтобы их остановить!» Казалось, что она была на грани срыва, а ведь тогда она даже не была известна. «У нее не было никакой личной жизни, некоторые из фотографов были чересчур грубыми и требовательными, — вспоминал Песел. — Они вели себя так, как будто она была им что-то должна». Мэрилин поняла, что эти фотосъемки — часть ее работы, но в течение поездки она чувствовала, что ее известность подавляет ее. Однако в конце концов она справилась.
Для Джонни это не имело значения. Он сказал, что безумно влюбился в Мэрилин в тот самый момент, когда они встретились, и не бросит ее и в следующем году. Она же не испытывала к нему такого же ответного чувства. Однако он был настолько ярок, интересен и, конечно, настолько влиятелен, что она ощущала к нему сильную привязанность. Хайд советовал Мэрилин более активно совершенствовать актерское мастерство, чем при занятиях с Наташей. Он хотел, чтобы она расширяла свой кругозор и оттачивала интеллект, читая Тургенева и Толстого, однако она не могла многого понять у этих авторов. Кроме того, она с удовольствием прочитала оба тома «Автобиографии Линкольна Стеффенса». (Стеффенс (1866—1936) был одним из первых всемирно известных журналистов, который оказался способным поколебать существующий статус-кво. Он писал настолько спорные статьи о политической коррупции, что президент Теодор Рузвельт даже придумал для него новое слово: «дерьмосборщик».) Джонни также предложил ей прочитать романы Томаса Вольфа и Марселя Пруста, а также книги, посвященные киноискусству. Она ревностно выполняла все, что он ей советовал. Когда он дал ей труд Станиславского «Подготовка актеров», она постоянно читала и перечитывала его, потому что знала, что он проверит, насколько хорошо она знает даже незначительные детали. Она жадно поглощала знания и порой не могла дождаться возможности обсудить с ним книгу, которую он ей порекомендовал. «У тебя все отлично, — говорил он ей, слово в слово повторяя Наташу Лайтесс. — Тебе надо использовать это для своей актерской работы». Советы Хайда в значительной степени повторяли то, о чем писал Станиславский в своей книге.
Джонни хотел, чтобы она не тратила впустую ни одной секунды. Например, у нее была привычка часами болтать по телефону. Он пресек это. «Я знаю его, и я знаю — он хотел, чтобы каждую свою свободную минуту она делала что-нибудь полезное для своей карьеры, — рассказывала Марибет Хьюс, красивая светловолосая актриса, которая когда-то встречалась с Хайдом. — Как только вы попадали в водоворот жизни Джонни, ваша собственная жизнь вам больше не принадлежала. Большинство женщин не могли принять этого. Большинство женщин не были согласны на высокую драму, в которую он превращал их жизнь. Чтобы быть с Джонни Хайдом, вам надо было быть очень сильной».
Джонни говорил, что он никогда не встречал никого похожего на Мэрилин. То же самое можно сказать и о ней. Все мужчины, которых она знала в прошлом, разочаровывали ее. Даже самый первый из них — Вейн Болендер, — который, конечно, любил ее, был слишком слаб, когда речь шла о противодействии его жене, Иде. Она не могла себе представить никого, кто мог бы запугать Джонни. Он был ее защитником; она чувствовала себя в безопасности в его руках. Конечно, в этой роли он был для нее отчасти отцом. Причины этого вполне очевидны, и он полностью отвечал ее требованиям. Однако в их романе было много различных пластов, их отношения были сложными и неоднозначными.
К счастью для Мэрилин, Джонни Хайд не только помогал ей в карьере, но и был достаточно щедр. Мэрилин, будучи его девушкой, всегда имела деньги. Наконец она могла свободно вздохнуть и сосредоточиться на карьере — как он и потребовал, — а не на поисках денег. Материально обеспечив Мэрилин (он переселил ее в новый дом), оставив жену и детей, Хайд начал постоянно предлагать ей выйти за него замуж. При этом он порой прибегал к довольно низким уловкам, чтобы заставить ее удовлетворить его притязания. «Я умираю, — сказал он ей однажды. — Ты же знаешь, у меня больное сердце, Мэрилин. Я скоро умру. И когда я умру, ты станешь очень богатой женщиной, если выйдешь за меня замуж». Но подобные мольбы Джонни Мэрилин по большей части пропускала мимо ушей. Мэрилин спала с ним — он был очень хорош, и, в определенном смысле, она любила его, но она не собиралась выходить за него замуж. Тем временем в их семье грянула другая свадьба — замуж вышла Глэдис.
Глэдис выходит замуж
В то время как Мэрилин Монро выстраивала отношения с Наташей Лайтесс и Джонни Хайдом, ее мать, Глэдис, устроила свою небольшую романтическую эскападу. В апреле 1948 года она сбежала из дому и вышла замуж за человека по имени Джон Стюарт Эли. Новости ошеломили Мэрилин. Душевное состояние Глэдис не позволяло ей выйти замуж за кого бы то ни было, но тем не менее она снова ухитрилась поразить всех. «Но кто он такой?» — спросила Мэрилин Грейс Годдард. «Понятия не имею», — ответила Грейс, согласно более поздним воспоминаниям. «О нет! Вот теперь я по-настоящему волнуюсь», — простонала Мэрилин. Она сразу почувствовала, что у нее назревают проблемы, однако она даже не знала, где сейчас находится Глэдис, и потому не могла контролировать ее поведение. Грейс сказала, что Мэрилин не сможет одновременно выстраивать карьеру в шоу-бизнесе и нести ответственность за свою импульсивную и беспокойную мать. «Оставь ее, пусть живет своей жизнью», — посоветовала ей Грейс. «О, боже мой!» — все, что смогла Мэрилин сказать в ответ.
Билл Дэвис, в то время продолжавший работать в агентстве Уильяма Морриса на Джонни Хайда, вспоминал: «Я как раз был в офисе с Джонни, когда вдруг туда ворвалась Мэрилин с совершенно диким выражением лица. Помню, она была одета в белую блузку, застегнутую доверху, с длинными рукавами. На ней были белые слаксы. Я запомнил это потому, что меня это поразило — та, что была известна как сексуальная богиня, в обычной жизни не любила особенно обнажаться».