Почти пять тысяч предприятий и организаций, около миллиона их подразделений, свыше 19 миллионов передовиков были отмечены этим званием. Примером истинных трудовых подвигов трудящихся стали общенародные кампании и различные ударные комсомольские стройки. Их энтузиазм постоянно стимулировался морально и материально: премии передовикам производства чередовались с присвоением почетных званий, вручением переходящих красных знамен, вымпелов и знаков отличия – от простых значков до высоких правительственных наград, включая орден Ленина и медаль Героя социалистического труда.
Так и хочется добавить: все эти подвиги явились прямым следствием возросшего уровня производственной культуры, которая позволила раскрыть поистине неисчерпаемый потенциал человека на производстве в условиях социалистического хозяйствования. Но что-то не сработало. Что?
Кувалда для главного конвейера
Казалось бы, мощное движение за коммунистический труд должно было быть неотделимо и от адекватной культуры производства, как яркого показателя социального прогресса на пути построения коммунизма в СССР. Но, увы. В основе всех выдающихся достижений тех лет лежали совсем другие факторы, а культура производства, как это ни парадоксально, не только не получила своего дальнейшего развития, но и оказалась на производственных задворках. Вопреки законам экономики, трудовые достижения, звон победных литавр, несмотря на все декларации, оказались весьма далеки от культуры производства на советских предприятиях.
Автор этих строк более трех десятков лет проработал в СМИ «КАМАЗа» – целую эпоху, начиная с первых лет строительства автозавода, флагмана советского грузового автомобилестроения. Это было счастливое время – грандиозные планы, грандиозные свершения и героические первостроители. В трудовых коллективах было множество замечательных, уважаемых мастеров своего дела, честных и самоотверженных, служащих примером для подражания. Память и журналистский архив заполнены несметным количеством цифр, фактов, имен выдающихся людей – от простых рабочих до министров, с кем свела судьба на камазовских параллелях и меридианах.
Мы строим «КАМАЗ» – «КАМАЗ» строит нас.
Это один из немногих лозунгов тех времен, отражавших подход к стройке века и к совершенно новой, как тогда казалось, культуре производства, недосягаемой для других предприятий. И действительно, логика была проста. Она строилась на понимании, что суперсовременное производство, вобравшее последние научно-технические достижения мирового уровня, должно уже само по себе обеспечивать и адекватную производственную культуру не ниже западного уровня, а с ней и соответствующую производительность труда. Но тогда мало кто задумывался, что «КАМАЗ» – это не вся вселенная. Что, каким бы ни был совершенным лидер отечественного грузового машиностроения, работать и развиваться ему придется не в стерильной замкнутой системе, а в тесном взаимодействии с сотнями и тысячами предприятий-партнеров от поставщиков сырья, материалов, комплектующих и до потребителей продукции. А строить его будет вся страна – свыше 100 тысяч человек, более шести десятков наций и национальностей, каждая со своим менталитетом и своей культурой. И работать на нем будут эти же самые первостроители.
Плакат И. Большакова, В. Смирнова
Трудовой энтузиазм, подкрепленный мощной идеологической основой, не оставлял времени остановиться, оглядеться, задуматься. Как же – строим новый завод и новую жизнь, готовы терпеть временные неудобства, но работать столько, сколько надо, брать высокие обязательства к знаменательным датам и съездам партии и перевыполнять их. Трудовые будни отражали героические поступки. Стране нужны были КАМАЗы, чем больше, тем лучше. И она получала их. С каждым годом всё больше и больше. И это было главным: «КАМАЗ» спасал транспортную систему страны, а с ней и всю её экономику.
Работали столько, сколько хватало сил и возможностей. Причем постоянно в режиме производственной аритмии, не раз, не два – годы: то некачественные комплектующие пришли на главный сборочный конвейер, как с заводов камского объединения, так и смежных предприятий, то не в полном объеме, то вообще сбиты все сроки поставки, то внутренние неурядицы с организацией производства… А план горит! И вот уже по всем подразделениям летит привычный приказ – выделить людей на главный конвейер. Неважно кто ты по специальности, неважно женщина или мужчина, неважно, что никогда не держал в руках инструмент. Надо! Срочно! И пошли в добровольно-принудительном порядке на помощь бригадам коммунистического труда и высокой культуры производства автомобильного завода новоиспеченные слесари-сборщики. Сроком до месяца. И покатились с главного конвейера штуки, и не всегда своим ходом. Столкнем, потом доделаем. Для этого было сформировано специальное подразделение по доводке автомобилей. Главное – выполнить месячное задание и высокие обязательства. А за них – награды и дополнительное вознаграждение.
Помнится один памятный случай из жизни знаменитой комсомольско-молодежной бригады сборщиков с главного конвейера «КАМАЗа», которой руководил не менее знаменитый бригадир, орденоносец, депутат Верховного Совета ТАССР Шаукат Хуснутдинов. А дело было так. Доведенные, что называется до ручки, некачественными поставками комплектующих, автосборщики решили привлечь внимание к проблеме и, минуя начальство, снять фильм. О чем? А о том, что весьма востребованными подручными инструментами в их работе на лучшем сборочном конвейере страны остаются кувалда и молоток. С их помощью приходилось размягчать резиновые шланги, поступающие от внешних поставщиков, которые не соответствовали камазовской конструкторско-технической документации и никак не хотели состыковываться с утвержденными разъемами. Как вспоминает сам Шаукат Хамитович, дело доходило до того, что, он, бригадир, связывался напрямую с поставщиками и лично регулировал вопросы качественных поставок. И по телефону, и при личных контактах на сборочном конвейере, куда приглашал нерадивых поставщиков.
Словом, сюжет ролика получился весьма увлекательным. Смотрели его ближе к ночи в избранном кругу из представителей камазовских СМИ, заводского начальства, а также профкома и парткома «КАМАЗа». Что грешить, все и так знали, что происходит на главном конвейере, какой брак идет с предприятий-смежников, а также с других заводов объединения. Но одно дело знать, а другое показывать, как лучшая комсомольско-молодежная бригада автосборщиков на лучшем автозаводе страны машет кувалдой. По тем временам сюжет смахивал на идеологическую диверсию. Словом, посмотрели, обсудили, посочувствовали сборщикам – не вы одни в таком положении, братцы, и попросили авторов сюжета не портить героическую камазовскую картину в глазах общественности. Словом, кино для широких масс не состоялось.
О чем это я? Да всё о той же культуре производства. Если её нет, какими бы лозунгами она ни прикрывалась, бессмысленно говорить о производительности труда, как об одном из главных показателей уровня производственной культуры. Как тут не вспомнить слова Яна Арта, главного редактора информационного портала Finversia.ru, который в начале 2000-х годов работал заместителем директора Центра экономических и социальных исследований правительства Татарстана: «Я помню как в районе где-то 2000-2002 годов мне пришлось заниматься «КАМАЗом», в частности, готовить информационный меморандум «КАМАЗа». И тогда меня поразила одна чудовищная цифра: на один выпускаемый в год грузовик, по-моему, на «Мерседесе» приходилось два работника, на «Scania» – 1,8 работника, а на «КАМАЗе», если не изменяет память, 10-12 работников! И вот вопрос: если даже в два раза улучшить здесь производительность, то будет 6 работников на один грузовик, а все равно это будет несоразмерно с лучшими примерами в этой отрасли…». Как вам такая производительность труда, отражающая культуру былого камазовского производства?
Нынешний «КАМАЗ» рванул далеко вперед. Лидер отечественного грузового машиностроения с самой мощной в России производственной системой, созданной за последние годы на лучших зарубежных практиках и собственном богатом опыте, сегодня он становится вровень с ведущими международными автомобильными корпорациями. Его бренд производителя коммерческих автомобилей признан во всем мире, а стратегия развития определена на много лет вперед. Подтверждение тому – масштабная реконструкция последних лет, затронувшая как технологии, так и всю продуктовую линейку холдинга. Этот фундамент заложен к 50-летнему юбилею «КАМАЗа», который пришелся на 2019 год, и внушает реальную долю оптимизма в завтрашнем дне автомобильного холдинга.
Но автору меньше всего хочется бросить тень на первопроходцев автозавода. Все они были детьми своего времени и сложившейся системы хозяйствования – дать план любой ценой и к заданному сроку. В том числе и автор этих строк, который много лет воспевал героический труд камазовцев и который сегодня готов подписаться под каждой строчкой своих материалов.
Теперь у нас иная стать,
И век иной – крутой, веселый,
Но как же хочется бежать,
«Задрав штаны за комсомолом»…
Это был действительно героический труд, кардинально изменивший не только отечественную отрасль грузового машиностроения. Наряду с комплексом заводов неузнаваемо преобразилась жизнь Набережных Челнов: из городка с населением 27 тысяч человек они превратились во второй по численности город Татарстана. Сегодня здесь проживает более 530 тысяч жителей. Сотни тысяч первостроителей и членов их семей благодаря «КАМАЗу» получили комфортабельное жильё, учебные заведения, детские сады, медицинские учреждения, объекты культуры, спорта, отдыха и досуга.
Но мы говорим о культуре производства в те годы, которая отнюдь не стала зеркальным отражением героической камазовской эпопеи. История «КАМАЗа», приведенные выше примеры, позволили более детально высветить эту проблему на самом современном по тем временам промышленном предприятии страны. А что говорить о других предприятиях?
Хоть с кукурузой, хоть без нее
Высокие идейные порывы, гуманистическая составляющая производственной культуры так и не смогли сами по себе привести к главному – достижению нового качества труда и его организации. Декларировалось одно, а на деле было совсем другое. Попытка социально-экономических преобразований в этой сфере, как подчеркивалось в Комплексной программе научно-технического прогресса СССР на 1986-2005 годы, упиралась, прежде всего, в глобальную и неразрешимую до сих пор проблему. И называлась она – социально неэффективные формы труда. Даже беглый анализ ситуации не оставлял никаких шансов для оптимизма: значительное число рабочих мест не вписывалось в элементарные социальные требования. Вредные условия труда, и это мягко сказано, дополнялись угнетающим для работников характером трудовых функций. И это при том, что в период развитого социализма экономика страны пополнилась целым рядом прорывных достижений в области научно-технического прогресса. Но они никоим образом не влияли на производственные условия и культуру производства на основной массе предприятий. Вернее так: влияли, но не всегда и не везде.
Молоко за вредность
Ладно бы проблема застыла в состоянии анабиоза, так нет – процесс расширенного воспроизводства рабочих мест ручного труда никак не хотел снижать обороты. Сегодня эти цифры, скрытые от постороннего взгляда в те годы, выглядят просто шокирующими. Только в материальном производстве ручным трудом было занято более 40 миллионов человек. В промышленности не соответствовала санитарным нормам почти треть рабочих мест. Примерно четверть потерь рабочего времени была связана с неблагоприятными условиями труда. Как результат: ежегодно из производства вычеркивалось около 200 миллионов человеко-дней. А численность рабочих, которые имели специальные льготы и компенсации за работу в тяжелых и вредных условиях труда, составляла к концу 70- х годов более 32 миллионов человек. Все эти цифры приводят авторы Комплексной программы научно-технического прогресса СССР на 1986-2005 годы. Их дополняют не менее страшные факты из других источников. В материалах Минздравсоцразвития, распространенных на 7-ом Всероссийском конгрессе «Профессия и здоровье» в декабре 2008 года, были приведены среднестатистические показатели, которые, как было особо отмечено, не меняются на протяжении целого ряда лет. Дословная выдержка: «В Российской Федерации по причинам, связанным с профессиональной деятельностью, ежегодно преждевременно умирает около 180 тысяч человек, получают травмы на производстве около 200 тысяч человек, регистрируется более 10 тысяч случаев профзаболеваний, более 14 тысяч человек становятся инвалидами вследствие трудового увечья и профзаболевания».
Одной из компенсаций за работу во вредных условиях было молоко. Эта компенсация существует до сих пор, хотя не все о ней знают. В СССР считалось, что молоко помимо поддержания физических сил помогает выводить из тела вредные химикаты. Сегодня этот миф полностью развеян – молоко, как профилактическое средство, практически бесполезно. Многие историки полагают, что партийным органам было прекрасно известно о преувеличенном эффекте молока. Но требовался продукт, который бы в виде поощрения и снятия социальной напряженности мог бесплатно выдаваться на производстве с опасными условиями труда. Именно таким продуктом, а впоследствии и его заменителями, стало молоко. Дешево, как говорится, и сердито. А тот факт, что и сегодня существует подобная компенсация за вредность, лишь подтверждает полное пренебрежение отдельных руководителей здоровьем своих сотрудников. Прекрасно известно: настоящая профилактика вредностей начинается там, где созданы все условия, которые исключают воздействие на человека труда этих самых вредностей. Вот и вся кутерьма с темой бесплатного молока.
Кстати, доля физического труда на отечественных предприятиях в эпоху развитого социализма превышала аналогичную долю в развитых странах в 10 раз! Главная причина такого положения, как отмечали разработчики Комплексной программы, лежала на поверхности. Она отражала уникальность действовавшей системы, при которой вместо затрат на совершенствование техники, повышение безопасности труда подавляющая часть средств направлялась на стимулирование работы во вредных и опасных условиях путем выплат компенсационного и льготного характера. Механизм совершенствования опасных для здоровья человека условий труда был устроен оригинальным способом: реальное улучшение финансировалось самим предприятием, а компенсирование в значительной своей части шло из кармана государства, которое просто откупалось незначительными расходами за работу во вредных или тяжелых условиях.
И это, как становится понятным, было для государства значительно выгоднее, чем вкладывать огромные средства в модернизацию производства да еще с учетом санитарно-гигиенических и социальных требований к его организации. Вот и получалось: «Зачем мне улучшать условия труда, – думал директор, – да еще на средства предприятия, когда намного выгоднее увеличить численность работников на вредных участках и получить за это дополнительные государственные денежки». А как их использовать и во благо какого дела, директор решал по своему усмотрению и разумению. И часто совсем по другому назначению. Вот такая культура производства.