Наталья Зубаревич, профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ, выделяет два главных конкурентных преимущества пространственного развития страны. Первое – это природные ресурсы и продукты их первичной переработки, и этим в нашей стране более или менее успешно научились пользоваться. Второе преимущество – агломерационный эффект, то есть концентрация экономики и человеческого капитала в крупнейших городах, которая создает экономию на масштабе, разнообразие спроса и предложения. Такого эффекта не возникает, по мнению профессора Зубаревич, из-за институциональных барьеров, выстроенной вертикали власти. У крупных городов – региональных центров – нет ни денег, ни полномочий, что замедляет их развитие.
ПРИ СОХРАНЕНИИ СТАТУС-КВО ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТЬ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ ДЛЯ ИНВЕСТИЦИЙ В ФИЗИЧЕСКИЙ, ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ ОСТАНЕТСЯ ОГРАНИЧЕННОЙ.
В продолжение темы доцент Института экономики, математики и информационных технологий РАНХиГС Татьяна Михайлова рассуждает о роли советского наследия в распределении населения и производства. По словам автора, экономические стимулы к концентрации жителей и экономической активности в нашей стране очень высоки. Однако если географическая мобильность капитала и инвестиций достаточно показательна, то мобильность населения гораздо ниже. Татьяна Михайлова заключает, что наследие СССР в области географии населения еще долгое время будет сохраняться.
Затем профессор Индианского университета Михаил Алексеев рассматривает соотношение федеральных и региональных бюджетов России, систему трансфертов средств из центра в регионы. Проанализировав текущую ситуацию, автор дает два возможных прогноза – оптимистичный и пессимистичный. Наиболее вероятным он считает второй, который предполагает, что в результате снижения цен на нефть и введения новых санкций против России бюджет на всех уровнях будет недополучать доходы. Скорее всего, это приведет к дальнейшему снижению расходов на здравоохранение и прочих государственных инвестиций, что будет иметь в том числе отложенный негативный эффект.
В последнем разделе книги авторы переходят к социальным и социокультурным факторам, влияние которых на экономическое развитие не менее важно.
Раздел открывает исследование декана экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Александра Аузана, в котором он рассматривает то, как российские культурные особенности тормозят технологический прогресс, который мог бы вполне успешно происходить в стране. Автор предполагает, что распространение инновационных процессов блокируется высокими уровнями избегания неопределенности и дистанции власти, а также низким уровнем доверия граждан. По словам профессора Аузана, у России появился шанс преодолеть накопленную технологическую отсталость за счет цифрового сектора. Однако если делать на него ставку, нужно перестроить модели здравоохранения и образования; как именно – читайте его авторский комментарий.
Президент РЭШ, научный руководитель Лаборатории исследования социальных отношений и многообразия общества РЭШ Шломо Вебер и ее ведущий научный сотрудник Денис Давыдов в своей работе показали, что в долгосрочном социально-экономическом развитии России важную роль играет еще и такой фактор, как разнообразие общества. По прогнозам экспертов, в перспективе 10–15 лет будут усиливаться внутренние и внешние миграционные процессы, которые поспособствуют росту уровня разнообразия и концентрации человеческого капитала в крупных российских городах. Эксперты прогнозируют, что опыт «столичных» регионов (прежде всего Москвы и Санкт-Петербурга) будет постепенно распространяться на всю страну.
В следующей главе двух профессоров РЭШ – ранее упоминавшейся Ирины Денисовой и Евгения Яковлева – авторы в целом признают успехи антиалкогольной и табачной кампаний в России, показывая, что в стране наметилось повышение продолжительности жизни населения. Однако дальнейшая борьба с алкоголизмом и курением, а также обеспечение профилактики сердечно-сосудистых заболеваний остаются ключевыми вызовами российскому здравоохранению. Реализация этой политики не потребует значительных инвестиций, однако позволит существенно сократить преждевременную смертность широких слоев населения.
БОРЬБА С АЛКОГОЛИЗМОМ И КУРЕНИЕМ, А ТАКЖЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРОФИЛАКТИКИ СЕРДЕЧНО-СОСУДИСТЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ ОСТАЮТСЯ КЛЮЧЕВЫМИ ВЫЗОВАМИ РОССИЙСКОМУ ЗДРАВООХРАНЕНИЮ
Профессор Высшей школы национальной безопасности Даниэля Моргана (Вашингтон) Юваль Вебер пытается спрогнозировать возможность проведения экономических реформ, посмотрев на историческую перспективу. Автор показывает, как неоднократные попытки осуществить рыночные реформы (Столыпина, Витте, Косыгина, Горбачева и др.) заканчивались в тот момент, когда создавалась угроза возможности правителя распределять выплаты или контролировать структуру экономического развития. По мнению профессора Вебера, в скором времени Россию ожидает как раз новый виток таких реформ.
Вот так, совершенно по-разному, смотрят на текущее состояние и недалекое будущее российской экономики ведущие исследователи. Книга даст много поводов для размышления и будет полезна как тем, кому нужно планировать свой бизнес или другие проекты, так и тем, кто просто задумывается о судьбе России.
Раздел 1
Глобальные экономические тренды
Глобальная экономическая стратегия России: текущая ситуация и ожидания будущего
Наталья Волчкова
Наталья Волчкова
Профессор экономики РЭШ, директор Центра экономических и финансовых исследований и разработок РЭШ
Развитие и стабильный рост национальных экономик в современном мире невозможны без активного использования потенциала глобальных рынков. Экономическая наука подчеркивает несколько важных каналов, через которые глобализация оказывает влияние на экономики, из которых я бы особо выделила два – снижение издержек отечественных потребителей (среди которых значительную долю составляют производители) на товары и услуги путем использования более дешевых импортных товаров и услуг и перераспределение долей рынка между отечественными производителями в пользу более высокопроизводительных в результате усиления конкуренции между компаниями на рынках факторов производства. Оба механизма работают на повышение производительности экономики, способствуя росту ее конкурентоспособности. То есть конкурентоспособность открытой экономики не является заданной извне величиной, а зависит от степени открытости экономики: менее открытая экономика, при прочих равных, будет проигрывать в конкурентоспособности более открытой. Этот аргумент очень важно иметь в виду, когда мы обсуждаем глобальную стратегию российской экономики.
Другой аспект глобализации, актуальный для нашей страны, связан с ресурсной составляющей. Богатые запасы топливных ресурсов, обеспечивая значительный доход для экономики, гарантированно создают высокие риски, связанные с волатильностью этого дохода.
Таким образом, формулируя принципы оптимальной интеграционной стратегии страны, представляется важным решить следующую задачу: используя по максимуму возможности глобализации для роста конкурентоспособности России, добиться минимальной волатильности внешних доходов. То есть, говоря о будущем положения страны в международной системе экономических отношений, имеет смысл сопоставлять потенциальные направления с решением именно этой задачи.
За последние два десятилетия в стране было реализовано два крупных интеграционных проекта: вступление в ВТО и создание Евразийского экономического союза. В ближайшие годы глобальная стратегия России будет сосредоточена вокруг них. Насколько они отвечают решению обозначенной выше задачи?
Вступление России в ВТО заняло 18 лет и оформилось окончательно в 2012 году. К 2018 году большинство принятых страной обязательств уже вступили в силу, и можно дать предварительные оценки эффектов ВТО на экономику страны. Оценки потенциальных эффектов, сделанные разными авторами еще до вступления (1, 4, 5), указывали на небольшой положительный эффект в кратко- и среднесрочной перспективе от улучшения условий доступа российских товаров на рынки стран-членов ВТО. Значительные положительные эффекты можно было ожидать только при условии существенного улучшения бизнес-климата в стране, которое сделало бы возможным приход иностранных инвестиций в сектора услуг, в первую очередь услуг для бизнеса, в отношении которых Россия приняла обязательства о значительной либерализации. То, что касается прямых эффектов, то есть основания считать, что ряд секторов экономики получил импульс от вступления в ВТО, в первую очередь – сельское хозяйство. И хотя с 2014 года отделить эффект на этот сектор от вступления в ВТО от эффектов от антисанкций стало непросто, аргумент о влиянии вступления в ВТО поддерживается тем фактом, что рост сектора начался в 2012 году, за два года до начала «санкционной войны».
Однако ожидать реализации эффектов от либерализации секторов услуг в ближайшее время не приходится в связи с осложнившимся в последние годы положением страны в политическом мировом пространстве. И хотя формальные показатели бизнес-климата, оцениваемые Всемирным банком в рамках проекта «Ведение бизнеса», стабильно фиксируют значительное улучшение бизнес-среды практически во всех категориях (3), это не только не оборачивается увеличением притока иностранного капитала в страну, а, напротив, регистрируется значительный его отток.
Основываясь на текущих тенденциях, можно констатировать, что вступление страны в ВТО действительно принесло небольшие положительные эффекты, однако они сосредоточены в традиционных секторах с не самой высокой производительностью и с этой точки зрения, хотя и способствуют и повышению конкурентоспособности экономики, и диверсификации экспорта страны, потенциал этих эффектов в целом для экономики очень незначителен. Так, в работе Гневко и соавторов (3) значительные положительные эффекты отмечаются в отдельных подсекторах легкой промышленности, где произошел рост как внутреннего производства, так и экспорта. Буркитбаева и Керр (2014) (4) также указывают на определенный выигрыш от вступления для производителей пшеницы.
Второй важный интеграционный проект России после распада СССР был нацелен на постсоветское пространство. С начала 1990-х годов было сделано несколько попыток региональной интеграции, и в 2010 году они «вылились» в создание Таможенного Союза России, Казахстана и Белоруссии. Спустя пять лет к союзу примкнули Армения и Киргизия, а степень интеграции была поднята до уровня единого экономического пространства.
Очевидно, что интерес стран региона к усилению региональной интеграции в значительной степени связан с выгодами от облегчения доступа на российский рынок – объем экспорта этих стран на российский рынок как доля общего экспорта в 2010 году составлял от 14 % для нетопливного экспорта Казахстана до 40 % для Белоруссии. Экономический интерес России в этом отношении менее очевиден: доля экспорта на рынки четырех стран Союза как доля экспорта страны в целом составляет 9 %, а стимул для интеграции лежит в большей степени в сфере геополитики. Поэтому с точки зрения роста конкурентоспособности экономики и диверсификации источников внешних доходов страны данное интеграционное объединение не способно дать значительные эффекты и потому будет ниже потенциального эффекта от вступления в ВТО.
Помимо прямых эффектов от улучшения доступа на рынки стран-партнеров и ВТО, и Евразийский экономический союз создали дополнительные положительные эффекты, которые хотя и не решают напрямую обозначенную нами задачу диверсификации экспорта и повышения конкурентоспособности страны, но могут создать благоприятные условия для решения этих задач. В пределах ВТО Россия довольно активно начала отстаивать свои выгоды в рамках механизма разрешения споров. Хотя в балансе есть и проигрышные дела, но выигрыши, достигнутые в ряде споров, не только свидетельствуют о росте экспертизы российской команды, но и задают определенный задел для будущих спорных дел.
В ближайшее десятилетие участие России в ВТО вряд ли создаст дополнительные возможности для решения основной задачи. Обусловлено это как сложной ситуацией с функционированием ВТО, так и откатом стран – исторических пропонентов многосторонней либерализации на позиции протекционизма и регионализма. В этих условиях со стороны нашей страны не приходится ожидать, что она выступит с сильной либеральной повесткой в сфере многосторонней торговли и, скорее всего, ограничится техническими возможностями отстаивания интересов отечественных производителей на некоторых зарубежных рынках.
Касательно Евразийского экономического союза нужно отметить, что, хотя в экономической плоскости от него нельзя ожидать сколько-нибудь значительных прямых эффектов, связанных с улучшением доступа на рынки стран-партнеров, есть основания ожидать определенных положительных эффектов в области политико-экономической. Я имею в виду те эффекты, которые возникли в результате передачи полномочий по изменению торговой политики с национального на наднациональный уровень и гармонизации регуляторных практик стран-участниц на рынках товаров и услуг. Наднациональный уровень принятия решений создал предпосылки для конкуренции мнений и позиций на уровне глав государств в отношении торговой политики, что в условиях отсутствия таковой на национальном уровне само по себе способно повысить эффективность торговой политики. Второй важный эффект связан с тем, что бизнес стран-партнеров единого экономического пространства становится значимым стейкхолдером реформ, проводимых на территории любой страны объединения. И, в отличие от отечественного бизнеса, он в меньшей степени подвержен конфликту интересов в отношении местных властей, что позволяет ему более активно требовать реформ и использовать площадки объединения для этих целей. Фактически это означает, что следует ожидать более быстрого распространения лучших регуляторных практик стран-участниц на территории всего Союза.
Значительный потенциал ЕАЭС может быть также связан с расширением азиатского направления экономической интеграции. На сегодняшний день обозначен определенный прогресс в этом отношении, зафиксированные намерения Китая углубить торговое и экономическое сотрудничество с ЕАЭС создают предпосылки для создания мегасоглашения, способного значительно расширить объемы взаимной торговли и инвестиций. Пока рано говорить о реальных очертаниях этих соглашений, поскольку Китай известен очень осторожной позицией, аккуратно балансирующей свои интересы во всех направлениях. И хотя текущая санкционная война между Россией и США способна в некоторой мере ослабить переговорную позицию и России, и ЕАЭС в целом, так как Поднебесная будет учитывать интересы своего основного партнера в решениях о широкой интеграции с ЕАЭС, разворачивающаяся сегодня торговая война Китая с США играет на руку России и ее партнерам по Союзу.
К сожалению, азиатский вектор интеграции не способен дать значительного прогресса в решении означенной нами выше задачи – диверсификации экспорта и роста конкурентоспособности российской экономики. Обусловлено это тем, что для прорыва в решении этих задач необходимо значительное повышение технологического уровня российских производителей в секторах обрабатывающей промышленности. Ожидать, что российская экономика получит эти технологии из Китая, при том что Китай решает ровно такую же задачу в отношении собственной экономики, не приходится. Это рассуждение не отменяет важности азиатского направления интеграции, но подчеркивает его ограниченность в свете достижения целей российской интеграционной повестки.
Все это подчеркивает необходимость параллельно с находящимися в работе интеграционными процессами изыскивать ресурсы и возможности для возвращения на повестку дня в число первых вопроса углубления экономических отношений с Европейским союзом. Именно сбалансированное развитие европейского и азиатского направлений российской интеграции является необходимым условием для решения задачи диверсификации и роста конкурентоспособности российской экономики. При выполнении этого условия реальным инструментом для решения задач может стать встраивание российских производителей в глобальные цепочки добавленной стоимости в обрабатывающей промышленности, которые на сегодняшний день играют колоссальную роль в успехах развивающихся стран на мировых рынках. Именно участие в цепочках позволяет одновременно получить и доступ к мировым технологиям, и расширение производства, нацеленного на сбыт на мировых рынках, что соответствует росту конкурентоспособности и диверсификации экспорта. Более того, глубокая интеграция с основными странами-партнерами в значительной мере повысит уровень открытости российской экономики, что в еще большей степени усилит процессы перераспределения долей рынка в пользу более производительных отечественных компаний.