И вот теперь убийство. Все ниже и ниже, наверх уже не подняться. «Убивать как бешеного пса!» Убийца! Всем патрульным, разыскать для допроса! Выражение удивления в мертвых пустых глазах. Маленькая дырочка посреди лба. «Если тебя поймают, они тебя убьют!.. Мне все равно. Ты для меня все!»
— У нас вскоре закончится провизия, — сказала Веда. Голос заставил меня вздрогнуть.
— Что ты сказала?
— У нас практически не осталось еды.
Я не думал об этом. Я почти ни о чем не думал с тех пор, как поселился здесь. Но едва она напомнила об этом, как в меня вкралось тревожное чувство преследуемого человека.
— Завтра я поеду в Альтадену, — сказала она, протягивая руки к огню.
— Нет, — отрезал я. — Поеду я сам.
Она посмотрела на меня улыбаясь.
— Не надо все усложнять. Ведь ищут не меня. Я всего лишь спутница. Если я поеду одна, никто не обратит внимания на мою машину.
— Нет! — уперся я.
Мы еще некоторое время спорили, но так и не пришли к соглашению. Потом она встала и сказала, что идет спать.
— Ты не поедешь завтра в Альтадену! — упрямо стоял на своем я.
— Я иду спать.
На следующее утро я попросил ее составить подробный список вещей и продуктов.
— Я поеду сразу же, как только нарублю дров. Нечего бояться.
Когда я вернулся с поленьями, ее уже не было. Она взяла «Бьюик» и оставила на столе записку. В ней говорилось, что она вернется быстро, насколько сможет, чтобы я не беспокоился, и что она меня любит.
Вот тут-то я и понял, насколько она мне дорога. Я отправился вслед за ней по каменистой дороге, но, дойдя до магистрали, вынужден был повернуть назад. Вернувшись в хижину, я принялся терпеливо ждать. Это был самый длинный день в моей жизни. Солнце уже приготовилось спрятаться за горы, а ее все не было. Я уже готов был взобраться на ближайшее дерево и завыть от тоски.
Но она вернулась. Еще издали я заметил свет фар. Когда она вышла из машины, я крепко обнял ее и прижал к себе. Мне не нужно было ничего говорить, она и так все понимала.
— Прости, Флойд, я не думала, что так задержусь. Но я решила убедиться, что за мной никто не следит.
— Все в порядке?
— Да. Я привезла сигареты, виски и всякой всячины еще на неделю. И еще газеты.
Но в том тоне, каким она сказала эти слова, было нечто такое, от чего я насторожился. Но ничего не стал ей говорить, пока мы не разгрузили машину и я не отвел ее под навес.
После этого вернулся в хижину и запер дверь. В беспощадном свете лампы она казалась бледной и усталой.
— Они думают, что мы ускользнули за границу, — сказала она, раскладывая продукты. — Газеты на столе. Все уверены, что мы в Мексике.
Я бегло просмотрел газеты. Произошла крупная авиакатастрофа, и все первые страницы были посвящены ей. Информация об убийстве Бретта печаталась на третьей страничке. Как она и говорила, газетчики, казалось, верили, что мы в Мексике. Там же сообщалось, что накануне Бретт взял в банке двадцать шесть тысяч долларов и следы их не найдены. Они считали это мотивом моего преступления. Я читал, но продолжал чувствовать, что что-то не так.
Веда готовила ужин и без умолку болтала, но я чувствовал, что она что-то недоговаривает.
— В чем дело, Веда? — резко спросил я. — У тебя там были неприятности?
Она улыбнулась вымученной улыбкой.
— Все в порядке, дорогой, никто даже не взглянул на меня.
— Ты от меня что-то скрываешь! Что случилось?
— Я видела Макса Отиса.
Молчание повисло в воздухе, как дым. Мы молча смотрели друг на друга.
— Водителя Германа? В Альтадене?
Она кивнула.
— Я делала покупки в магазине и увидела его сквозь витрину. Он входил в кафе и, вероятнее всего, меня не видел. Но я испугалась. Что ему нужно в Альтадене?
— Если он тебя не видел, то это неважно. Но я не думаю, что нам нужно опасаться Макса Отиса. Вот если бы это был Редферн…
— Он меня ненавидит.
— С чего ты взяла? Мы с ним отлично потолковали. Он ненавидит Германа и Бойда, но за что ему ненавидеть тебя?
Она сделала легкую гримасу.
— Он повсюду совал свой нос. Я застала его роющимся в моих вещах. Пришлось сказать об этом Бойду…
— И все же, если он не видел тебя, это неважно. Ты уверена, что он не видел тебя?
— Да.
Следующие два дня мы немножко нервничали, и, хотя ничего не говорили друг другу, каждый неожиданный звук заставлял нас вздрагивать. Но и это со временем прошло. Постепенно мы успокоились. По радио наши имена вообще не упоминались. И наконец-то отросли мои усы. Мы решили, что теперь без опаски можно наведаться в Сан-Луи-бич. Я очень хотел найти убийцу Бретта, и чем больше думал об этом, тем больше верил, что убийцей мог быть только Герман.
О своих мыслях я ни слова не говорил Веде. Я знал, что она не хочет моего возвращения в Сан-Луи-бич, тем более не хочет ехать туда сама. Да я и не мог ее взять с собой, это могло привести к новым неприятностям. Но и оставлять ее одну в этой пустынной хижине было нельзя. Это была проблема, которую предстояло решить до моего отъезда.
Это произошло на шестую ночь нашего пребывания в хижине. Мы сидели перед горящим камином и слушали по радио Боба Хоупа. Веда штопала мою куртку, а я делал для нее вешалку. Типичная семейная сцена. Я смеялся фривольным шуткам Боба, когда случайно брошенный взгляд назад заставил меня оцепенеть. Смех застрял у меня в горле. Веда выпрямилась и взглянула через плечо.
Он стоял на пороге с печальным выражением влажных глаз. Нос его казался еще более скошенным, на губах застыла жалкая улыбка.
— Хорошо, — сказал он. — Прямо семейная идиллия. Я так и думал, что вы вместе. Видел ее в Альтадене, когда она смотрела на меня через витрину. Мне пришлось попотеть, разыскивая вас.
— Хэлло, Макс, — приветствовал я его.
— Не хочет ли она прогуляться перед сном? — сухо спросил он, заходя в хижину и прикрывая за собой дверь. И тогда я увидел, что он держит в руке «кольт» сорок пятого калибра…
Глава 13
Чайник закипел, и пар, выходя из носика, тихо и протяжно сипел. Крышка чайника приподнималась и падала со звуком «клип-клак». Веда сняла чайник с огня, затем села и снова принялась за шитье. Ни один мускул не дернулся на ее лице, лишь чуть приподнялся уголок рта. Она и вида не показала, что знает Макса.
— Тебе лучше положить нож, — заметил Макс, обращаясь ко мне. — Еще порежешься ненароком.
Я совершенно забыл, что все еще держу нож в руке. Допускаю, что мог бы метнуть в него нож, но у меня не было сноровки в подобном деле. Я бросил нож на пол.
— Не думаю, чтобы вы были особенно счастливы, увидев меня, — сказал Макс. — Там, где двоим хорошо, третий — лишний.
— Ты прав, — сказал я, переводя дыхание.
— Я сказал себе, что неплохо было бы повидать вас, но не собираюсь слишком долго пользоваться вашим гостеприимством.
— Это хорошо, лишнего места у нас немного.
Он взглянул на Веду и иронически улыбнулся.
— Не думаю, что стоит говорить об этом. Девушка вряд ли захочет видеть здесь еще одного мужчину.
— Это верно, — подтвердил я.
— Я бы не прочь перекусить. Может быть, мисс Рукс и меня покормит? Я не привередлив и ем все, что угодно.
Веда положила куртку и подошла к шкафу. Ствол «кольта» дернулся в ее направлении. Страшное чувство — сидеть вот так и видеть, что ей угрожает опасность. Если бы нож сейчас был у меня в руке, я непременно швырнул бы его в Макса.
— День был очень длинным, — заметил Макс. — Пришлось провести его на ногах, разыскивая вас.
Я промолчал.
Он сидел за столом напротив меня, положив револьвер возле руки. Пока Веда нарезала бекон, он курил.
— А вам двоим здесь довольно неплохо, — заметил он, достаточно добродушно, если бы не «кольт». — Все думают, что вы давно в Мексике. Я тоже так думал, пока не заметил мисс Рукс в магазине. После того как ты обобрал Германа, я смылся. Работы больше не нашлось, и я вернулся сюда. В Альтадене живет моя мать и сестра.
— Для них это, должно быть, большая радость.
— Это еще как сказать. Старуха много пьет, и с ней трудно. Так непросто зарабатывать ей на новые и новые порции.
Я все еще не понимал, к чему он клонит.
— Когда я был мальчишкой, я часто приходил сюда с матерью, — продолжал он. Макс, казалось, наслаждался звуками своего голоса. — В восьми-десяти километрах отсюда еще одна такая же хижина. Когда я увидел мисс Рукс, я сразу сообразил, что вы где-нибудь здесь. Мне понадобилось два дня, чтобы разыскать вас. Вы были бы удивлены, если бы знали, сколько хижин самогонщиков построено здесь.
— Неужели? — я повернулся на стуле в его сторону, и рука Макса сразу же сомкнулась на рукоятке револьвера. Несмотря на свое кажущееся благодушие, он явно нервничал.
— Если у вас имеется еще пара яиц, мисс, то я бы с удовольствием их съел. Выпивка мне тоже не помешала бы. Вы неплохо позаботились о себе. Держу пари, вы в курсе всех поисков, и здорово надули копов. Отличная игра!
Веда разбила два яйца на сковородке.
— Ты не наложишь в штаны, если я вытащу сигарету? — спросил я Макса.
Он тут же схватился тощей рукой за револьвер.
— На твоем месте я бы этого не делал. Я видел подобный трюк в кино. Это небезопасно.
— Слушай, брось заливать! Что тебе здесь нужно?
Веда выпрямилась и с презрением уставилась на Макса. Установилось продолжительное молчание. Атмосфера настолько сгустилась, что можно было вешать на нее вешалку.
— Ну что же. Я сказал себе, что вы не захотите, чтобы вас разлучили. Мисс Рукс очень хорошенькая курочка. Вы провели здесь несколько дней. Мужчина не станет терять время на выстругивание вешалки, когда рядом такая девушка. Думаю, вы еще не успели надоесть друг другу. Любите и наслаждайтесь жизнью, дети мои!
— Давай ближе к делу!
— Конечно. Но мне бы хотелось, чтобы ты знал, как я себе это представляю. Ты же знаешь этих копов — они сразу разлучают мужчин и женщин. И мысли не может быть о любви и браке. Семейных камер еще не построили, как вы знаете.
— Короче! — рявкнул я, и Макс вновь схватился за револьвер.
— Ну что же. Я прочитал, что вы прикарманили двадцать шесть тысяч баксов. Жаль, но эта сумма показалась мне довольно приличной… — Мы ждали, пока он перестанет довольно хихикать. Теперь все стало ясным, но я не хотел приходить к нему на помощь. — Старухе, понимаешь, нужны деньги. Она приканчивает в день бутылку джина. Это для нее нечто вроде лекарства. Вот для этого мне и нужны деньги.
— Это не так страшно, — сказал я. — Могу подкинуть тебе сто долларов. На эти деньги можно купить изрядное количество джина.
Он шумно вздохнул.
— Безусловно, — он помусолил кончик пальца. — Но я рассчитывал не на сотню долларов. — Он поудобнее устроился в кресле. — Так вот… Вы хотите остаться вместе и не хотите, чтобы вас разлучили полицейские. Никто, кроме меня, разумеется, не знает, что вы здесь. Я буду держать рот на замке, если моя старушка получит немного джина.
— Если тебя это устраивает, то ты прав.
— Так я их и вижу, — он хихикнул. — Никто не захочет, чтобы его судили за убийство. Это дело серьезное.
Яичница шипела и подпрыгивала на кипящем масле. В течение минуты только эти звуки раздавались в комнате. Потом Макс продолжал:
— Вот я и сказал, что вы пойдете на все, лишь бы избавиться от неприятностей.
— И ты пришел назначить цену?
— Да. Я сказал себе, что двадцать шесть тысяч будет справедливой ценой, — его пальцы вновь сомкнулись на рукоятке револьвера. — Взгляни-ка на эту штуку!..
— Ты спятил! — с возмущением выкрикнул я, наклоняясь над столом. — Кроме этой суммы, у нас ничего нет! Куда мы денемся без гроша в кармане?
Макс нервно шмыгнул носом.
— Я обо всем подумал, но меня это не касается, — он притушил сигарету и зажег новую. Его взгляд ни на секунду не отпускал меня. — Будь уверен, я знал, что ты сразу не согласишься и постараешься подложить мне свинью. Поэтому, прежде чем уйти, я приготовил кое-что. Имеется записка для старушки, объясняющая, куда я пошел и с кем собираюсь встретиться. Это на тот случай, если у меня будут неприятности. Может, она и насквозь пропитана алкоголем, но далеко не дура. Она сообразит, что делать с запиской. Поэтому без фокусов.
— Почему я должен тебе верить? Допустим, я дам тебе двадцать шесть тысяч. Что может помешать тебе выдать нас, когда ты их получишь?
— Я этого не сделаю, — сказал он убежденно. — Какой мне смысл выдавать вас? Ты мне нравишься. Дай мне деньги, и я забуду, что вы существуете.
Я начал понимать, как чувствует себя крыса, когда за ней захлопывается крышка ловушки.
— Ты уверен? А премия в тридцать тысяч? Ты о ней забыл? Ты же можешь ее получить!
Он подпрыгнул и завращал глазами. Действительно, он о ней забыл!
— Мне пора возвращаться. А тебе лучше раскошелиться, Джексон.
Веда выложила на тарелку яичницу с беконом. Раскупорив бутылку виски, она налила в бокал изрядную порцию.
— Чистое или с содовой? — ее голос напоминал скрип наждачной бумаги по стеклу.
— Чистое, — произнес он, наблюдая за мной. — Так как, Джексон?
— Отдай ему деньги, — приказала Веда коротко.
Я с удивлением воззрился на нее. Она улыбнулась мне улыбкой ехидны и взяла в руки тарелку и бокал с виски.
— Хорошо, — ответил я натянуто. Ее улыбка сказала мне все яснее слов.
Она пошла к столу, и Макс тут же повел стволом револьвера в ее сторону, но стоило мне пошевелиться, как револьвер уставился на меня. Это дало Веде тот шанс, который она ждала. Она выплеснула виски ему в лицо и ударила тарелкой по руке с револьвером. Револьвер выстрелил. В два прыжка я пересек комнату и врезал негодяю в подбородок. Голова его дернулась назад, и он мешком свалился на пол вместе со стулом. Я схватил револьвер, но это было лишнее: для него оказалось достаточно моего удара.
Мельком взглянув на Веду, я сразу забыл о Максе. Она облокотилась о стол и была очень бледна. По ее руке струилась кровь.
— Веда!..
— Все в порядке. Свяжи его.
— Дай взгляну.
— Свяжи его! — жесткое выражение ее глаз привело меня в чувство.
— О'кей, — сказал я, выворачивая карманы Отиса. В боковом кармане я обнаружил еще один револьвер двадцать второго калибра, немного денег и жалкий бумажник. Связав ему руки его же ремнем, я подошел к Веде. Она приподняла юбку, рассматривая глубокую рану на бедре.
— Ничего страшного, — проговорила она. — Дай мокрое полотенце.
Пока я обрабатывал рану, мы молчали. Затем я налил ей виски и выпил сам.
— Молодец! — похвалил я Веду. — Больше нам ничего и не оставалось делать.
— Как ты думаешь, он действительно оставил записку?
— Не знаю. Может, блефует, а может, и нет.
На ее щеке дернулся мускул.
— Нужно узнать.
— Как это сделать? Разумнее всего просто уехать отсюда.
— Не в этом дело. Дело в письме.
Я подошел к нему и похлопал по щекам. Привести его в чувство оказалось трудной задачей, так как я ударил его слишком сильно. Наконец он застонал. Глаза он не открывал больше минуты, но когда почувствовал, что я наклонился над ним, лицо его стало грязно-серым. Он открыл глаза и с ужасом уставился на меня.
— О'кей, Макс, ты сыграл свою игру. Теперь очередь за нами. Где ты живешь?
— Я не буду говорить.
— Как знаешь! — я подошел к нему и пару раз легонько врезал кулаком. Каждый раз он посылал меня к черту, и я увлекся. Он был не трус, и мне совсем не нравилось избивать его, но мысль о газовой камере подстегивала меня, так что через некоторое время его лицо превратилось в сплошную кровавую маску. Он потерял сознание на восьмом ударе, и я отступил на шаг, чтобы полюбоваться на дело рук своих. Все это время Веда стояла возле стены с безразличным и белым как мел лицом.
— Ты зря теряешь время, Флойд.
Я плеснул воды ему в лицо и тряс до тех пор, пока он не пришел в себя.
— Где ты живешь? — снова повторил я.
Он промолчал.
— Подожди, — сказала Веда. Я отступил и оглянулся на нее. Она схватила кочергу и сунула ее в камин. Мы молча стояли и наблюдали за тем, как раскаляется железо.