Его звезда
Кто долго ищет, тот всегда найдет,
Но только, если верит в чудеса.
А если верит, обязательно поймет
Что с неба упадет его звезда.
Эту «историю» я нашла в далеком углу шкафа моей бабушки. Она хранилась в пыльной маленькой книжке, пронизывая время, передавалась из уст в уста нашей семьи. Я и не знала о том, что однажды рассказанная мамой сказка перед сном – чистая правда, пока не наткнулась в зеленом фолианте на пожелтевшую вырезку с лицом красивой девушки, бережно хранившей свою тайну. И теперь, когда я в очередной раз попросила маму рассказать ее перед сном, я попыталась нарисовать картинки этой истории в своей голове…
В огромном зале стоял привычный гул людских разговоров. Толпы сновали туда-сюда между рядов, высматривая свое место, а кто-то уже сидел и возмущенно таращился на пустую сцену, ожидая начала действия. Через пару минут все мгновенно стихло, прозвучал третий звонок, и погас свет.
Учась на втором курсе Санкт-Петербургского технического университета, Петр впервые попал на балет. Студенческая стипендия не позволяла делать себе такие дорогие подарки, поэтому этот билет стал сюрпризом на его день рождение от дорогих одногруппников.
Они всем сердцем верили, что именно это было сейчас необходимо их одинокому другу весной, когда природа расцветает, а вместе с ней и любовь к прекрасному. Он сидел прямо в центре огромного зала театра и с замиранием сердца смотрел на все, что происходило на сцене. Декорации менялись одна за другой, сюжетные линии развивались настолько захватывающе, что парень просто не мог оторвать от происходящего глаз. И тут вновь включился свет, объявили антракт.
– Петька, привет, – с соседнего ряда помахал ему рукой его очень хороший друг Роман, который мог себе позволить сходить на балет и не оставить товарища одного, – Ну, как?
– Потрясающе, ничего лучше я в жизни не видел, надо сказать ребятам огромное спасибо.
– Это еще что… ты тут главную изюминку не видел. Говорят, сегодня во втором акте танцуем новенькая балерина. Представляешь, ее уже студенткой взяли почти на главную роль.
Не успел парень сказать ничего в ответ, как вновь погас свет, и зал снова окунулся в сказку, а на сцену вышла она. Петр с самого начала понял, что это именно та самая девушка, про которую говорил Роман. Балерина была просто прекрасна: черные волосы собраны в высокую прическу, которую обрамляла переливающаяся диадема; огромное зеленые глаза сияли от счастья, а пластика тела завораживала, словно обладала какой-то колдовской силой. Парень был ею просто очарован.
Но каждая сказка имеет свой конец. Второй акт пролетел словно сон. На выходе из театра, студента встретил легкий весенний петербургский ветерок, который словно возвращал Петра из того волшебного мира, где он сейчас побывал.
– Вижу, что тебе понравилось, – похлопал Роман его по плечу, – Я думаю, это не последний твой раз.
Роман что-то говорил еще, но Петя его не слушал, в голове проносились образы той самой балерины. Он хотел познакомиться с этой девушкой.
– Слушай, Ромка,– прервал он друга, – А как ее зовут?
– А черт его знает.
– Постой, программка…сейчас посмотрю, кого она там играет?
– Нет, Петь, ее там не будет. Я проверял, они не указали ее в составе. Это ведь первая игра, может подумали, что провалится, зачем позорить при людях…первый опыт все же. Ты не отчаивайся, может еще сходим, ты в Питере живешь же.
Прошел месяц. Жизнь текла своим чередом. Петр жил обычной жизнью: ходил на лекции, примерно готовил семинары, некоторые пары правда иногда просыпал, но с кем не бывает. Послевкусие от балета постепенно теряло силу, а скоро и вовсе исчезло. Денег на билеты не было. Но в его голове просто поселился образ той девушки, которую он никак не мог забыть. Он начал искать ее. Сразу, на следующий день после балета. Спрашивал друзей и одногруппников, высматривал афиши разных театров, но все было бесполезно, кроме одной маленькой детали. В программке к «Лебединому озеру», на одной из страниц было запечатлено ее лицо. Один маленький момент, но он стал настолько дорогим Петру, что молодой человек вырезал и носил всегда с собой, и верил – однажды он найдет ее.
Военной кафедры в Санкт-Петербургском университете не было, но был договор, что самых талантливых и активных студентов направляют служить в Москву, в город Королев. Петр был рад такой новости, он был готов служить Родине, однако ему не хотелось покидать родной дом и любимый город. Петя верой и правдой нес свою службу. Много было трудностей, преград и потрясений, но всегда в своей душе он хранил свет – любовь к неизвестной балерине. Ее вырезанный образ, потрепанный и помятый, покоился в его нагрудном кармане и доставался всякий раз, когда на душе становилось грустно, чтобы вновь пролить свет в сердце.
День возвращения начался с проливного дождя. Огромные серые тучи закрыли Москву, не давая никакого шанса солнцу, которое так хотело пробиться в этот первый весенний день. На вокзале Петра встретила привычная суета. Люди здесь спешили, словно каждый опаздывал на какую-то очень важную встречу, они не умели наслаждаться покоем, а просто бежали, чтобы добиться своих целей и найти свое счастье. Петя провел в этом городе ровно год, но так и не стал его частью. Просто не смог. Именно поэтому, когда ему предложили остаться здесь, он отказался. Он хотел домой. Не только родной город так манил его сердце, но и та самая незнакомка, которую он не мог забыть все это время. А когда картинки в окне уходящего поезда начали сменять друг друга, он был уверен, что поступает правильно.
– Привет, сосед, – его мысли прервал голос мужчины, он пожал ему руку. – Николаем меня кличут, можешь дядей Колей называть, если хошь..
Мужчина был веселый, прямо располагал к себе. Лысенький с добрыми глазами. Про таких обычно в сказках пишут. А иногда они сами их слагают.
– А я Петя, -отозвался молодой человек.
Николай расположился на нижней полке поезда напротив Петра. Затолкал свои чемоданы наверх, а большой черный футляр бережно поставил около себя.
– Ну, чего пригорюнился? Мы же едем в самый романтичный город на Земле! Я вот хочу любовь свою найти.
– Я тоже,-улыбнулся парень.
Многие приезжали в Санкт-Петербург для утешения в любовных делах, думали, что их поиски увенчаются успехом. И они влюблялись. Сильно и горячо. Они влюблялись в город, оставаясь там навсегда. Одинокие сердца, продолжающие искать свою любовь.
– Встретил я девушку, дядя Коля. Прекрасную девушку. И потерял. Не могу найти ее, искал, но все бесполезно.
– Беда…Но за счастье нужно бороться, нельзя опускать руки. Я тоже свою ищу. Я знаю, что мою будут Зинкой звать. А кудри ее, что вьются вокруг лица, будут отливать чистым золотом, цвета колосьев на полях. Голубые глаза, словно небо, такие же чистые и прекрасные, – мечтательно протянул мужчина.
–А Вы прям поэт.
–Угадал. Я тут песню придумываю…Правда, получилось пара строк, – смущенно улыбнулся дядя Коля. – И гитара – вот есть, – притянул он к себе черный футляр, – Вот она, родная. Хочешь сыграю?
– Конечно, хочу, – отозвался Петр и откинулся на стену купе, устраиваясь поудобнее.
Николай начал перебирать пальцами по струнам, и купе заполнила кристальная музыка, от которой у молодого человека защемило в груди. Она навеяла воспоминая, о чем-то таком далеком, но в тоже время таком родном. А потом он запел:
«Светит незнакомая звезда,
Снова мы оторваны от дома,
Снова между нами – города,
Взлетные огни аэродромов».
Эти звуки напомнили Петру о доме, где он очень давно не был. О самом любимом городе – Петербурге. О его рассветных огнях: когда солнце только озаряло город, купола Спаса– на –Крови, переливаясь, еще больше становились похожи на леденцы, а Спасский собор отливал золотом.
Тем временем за окном уже опускалась ночь. На небосвод вышел тонкий месяц, который собрал вокруг себя множество маленьких серебряных звёзд. Одна из них сорвалась с ночного полотна и полетела вниз. Петр улыбнулся ей, закрыл глаза и загадал свое самое заветное желание. Под мирный стук колес, и песни Николая, молодой человек сам не заметил, как уснул.
Рассветные огни оповестили о скором прибытии и разбудили парня. Протерев глаза, он выглянул за дверь купе, и вдалеке поезда увидел знакомый силуэт. В его голове всплыли сцены из «Лебединого озера».
– Да нет, не может этого быть, – прошептал юноша.
– Что не может быть? – окликнул со своей полки дядя Коля.
– Не может быть, что мы так быстро приехали, – улыбнулся молодой человек. – Пора на выход. Спасибо Вам за прекрасные песни и теплую компанию.
– И тебе, мальчик. Но мы не прощаемся. Ты еще узнаешь обо мне. А с девушкой удачи, желаю найти ее и не потерять вновь.
Петя улыбнулся, собрал вещи и вышел в коридор. Он уже хотел направиться в тамбур поезда, как услышал голос:
– Извините, пожалуйста, могли бы Вы мне помочь?
– Да, конечно.
Юноша поднял глаза и увидел ее. Ту, которую искал так долго. Чье лицо он бережно хранил в памяти. До боли знакомые черные локоны, которые были рассыпаны по плечам и сияющие огромные зеленые глаза.
– Это Вы! – воскликнул молодой человек, но вовремя опомнился. – Меня зовут Петр, а Вас?
– Елена, – улыбнулась ему девушка, а ее щеки загорелись румянцем.
Стук колес поезда отмеривал последние минуты путешествия. На горизонте уже виднелись очертания города. После долгой разлуки с Петербургом, они возвратились домой.
Свобода выбора
Первый день
Таня сидела на полу своей собственной комнаты. Правая рука жутко затекла. Она ее разминала как могла: шевелила пальцами, старалась поднимать и опускать, но движения ограничивала цепь от наручников, которыми она была прикована к батареи парового отопления. В голове не было ничего кроме злости.
«Как они могли поступить так со мной? Как же они не понимают? Почему они такие тупые? Они хотят, чтобы я была как они. Трупоеды! Убийцы! Нет! Они не дождутся! Я лучше умру, чем подчинюсь кровавым правилам их жизни!»
Она читала в Интернете, что к ней плохо отнесутся, если она встанет против всех, но она не думала, что так жестоко.
В комнату вошел Антон Николаевич, принес ведро, наполовину наполненное водой. Взглянул на Таню, вздохнул. Таня молча прожгла его ненавидящим взглядом. Антон Николаевич поставил ведро, так, чтобы она могла до него дотянуться и не сказав ни слова, направился к двери.
Целый день в комнату никто больше не заходил. Таня слышала шаги, смех, голоса людей. Людей, которых недавно очень сильно любила, а теперь так люто ненавидела каждой частичкой своей души.
В туалет хотелось ужасно, но воспользоваться ведром не давала гордость.
Вечером вновь открылась дверь. Вошел Антон Николаевич, кинул перед Таней сверток и поставил на пол пластиковый кувшин для холодной воды, который обычно стоял на кухне. Таня скривилась и пнула сверток ногой. Антон Николаевич проводил его взглядом и тихо произнес: – Как хочешь.
Сверток отлетел в угол комнаты и развернулся. Это была подушка, завернутая в шерстяное одеяло.
Антон Николаевич ушел, прикрыв за собой дверь. От его спокойствия Таню взяла такая злость, что она, не думая, схватила кувшинчик и запустила ему в след. От удара о закрытую дверь крышка отлетела в сторону, и вода каскадом брызг хлынула на пол.
Поняв, что воды больше не принесут, а жажда жжет все больше и больше, Таня подтянула колени, обняла их свободной рукой и разревелась:
– Суки! Сволочи! Убийцы!
В соседней комнате увеличили громкость телевизора.
Ее трясло.
Как уснула, она не помнила. Видимо слезы перешли в забытье сна.
День второй
Проснулась Таня, почувствовав, что кто-то вошел в комнату. Она подняла голову. В комнате был Антон Николаевич. Подняв подушку и одеяло с пола, положил их на кровать, затем, тряпкой собрал разлитую воду с пола. Ушел.
Таня облизала сухие губы и попробовала сесть. От сна на голом полу, все тело ломило.
Живот сводило тупой болью. Пришлось плюнуть на свою гордость. Придвинув ведро к себе, долго возилась с джинсами. Не так-то просто их, оказалось, снять одной рукой. Сесть на ведро тоже не получилось. Пришлось стоять в раскоряку.
Через час Антон Николаевич заглянул к ней. Вынес ведро. Принес воды.
– Если и эту воду разольешь, то получишь следующую порцию только вечером, – сказал он, ставя перед Таней кувшин, пристально глядя в глаза.
Таня промолчала. Дождавшись, когда он уйдет, она припала губами к кувшину. Вода потекла по подбородку, намочила кофточку, но Таня этого не замечала. Она не могла остановиться, огромными глотками туша пожар, что горел внутри. Выпив половину, почувствовала себя лучше.
Сидеть просто так было ужасно скучно, но наручники не оставляли вариантов.
Где-то в середине дня снова пришел ее мучитель. Протянул ей тарелку с вареным и копченым мясом.
– Будешь?
Таня сжала губы и отрицательно покачала головой. Антон Николаевич пожал плечами, поставил тарелку на стол и ушел. Таня снова осталась одна.
«Он пытается сломить меня. Не выйдет! Я должна быть сильной и не поддаваться на провокации», – Таня сжимала кулаки и старалась не смотреть на тарелку. Старалась не думать о еде, но вторые сутки без еды давали о себе знать. Она выпила еще немного воды. Легче не стало. К тому же запах свежего копченого мяса щекотал ноздри. Желудок ныл и булькал, и бурчал, требуя пищи. Чувство голода, постепенно вытесняя злость, нарастало, но Таня твердо решила не принимать от этих жалких людей подачки.
Ведром воспользоваться пришлось еще раза три.
Вечером Антон Николаевич вынес ведро. После присел перед ней, на корточки, и взглядом указывая на тарелку, спросил:
– Есть хочешь?
– Хочу, но не буду, – одними губами прошептала Таня.
Антон Николаевич вздохнул, поднялся и, положив одеяло и подушку на пол, ушел.
Уснуть и не думать о еде, не удавалось. Холодный пол, если она ложилась на живот, давил на ребра, если на спину– впивался в лопатки. Пришлось свернуть одеяло и лечь сверху. Помогло это слабо. К тому же уснуть мешал голод, а тарелка с мясом его только разжигала. Таня пила воду надеясь хоть как-то усмирить его. В конце концов, она провалилась в спасительную яму сна.
День третий. Последний
Проснулась Таня от острой рези в животе. Ее тошнило. Голова шла кругом. Сил сдерживать стон не было. Боль острым клинком пронзала живот, скручивая тело в позу эмбриона. Захватила все мысли, каждую клеточку ее тела и не исчезала ни на миг. Таня попыталась, дотянутся до стола, на котором стояла тарелка, но не смогла, но ей это не удалось. Вода больше не спасала.
Когда в комнату вошел Антон Николаевич и увидел Танины муки, он опустился перед ней на колени, приподнял ее голову руками и, глядя в глаза, прошептал:
– Ну, зачем ты так себя мучаешь? Зачем тебе все это надо?
Таня отвела глаза и ничего не ответила. Антон Николаевич положил ее голову на подушку и вышел.
Сколько прошло времени между его уходом и возвращением, Таня не смогла понять. Ей это время показалось вечностью. Каждый вздох давался с трудом и отзывался болью и новыми спазмами. Открыв глаза, она увидела сидящего на ее кровати Антона Николаевича. Он пристально глядел на ее муки. По его осунувшемуся и уставшему лицу и нервным движениям рук, ей стало понятно, как он переживает.
Она тихо прошептала: –Дай.
Сил плакать уже не было.
Он встал, взял со стола тарелку и присел над ней:
– Вот теперь ты готова говорить. Сядь.
Таня, кривясь от боли, села. Их глаза оказались на одном уровне.
– Послушай, – начал Антон Николаевич, – Тебе больно. Нам тоже было больно, когда ты ругала нас, орала как полоумная, кидала едой и уходила из дома. Понимаешь?
Таня кивнула.
– Я все понимаю, молодость, максимализм, к тому же тебе промыли мозги в интернете и еще бог знает где. Мы же не звери. Мы любим тебя. Пойми, я не получаю удовольствия от твоих мучений. Но ты представь, что твои обвинения и крики – это наручники, которые нас сковывают, а наша любовь – это голод. Мы видим тебя, но не можем дотянуться. Понимаешь?