Внутрилагерная война между "идейными" и "отколовшимися" ворами впериод 1947-1953 гг. - Герман Сергей Эдуардович, читать онлайн бесплатно (полностью) 13 стр.

Александр Солженицын считал, что использование «сук» как инструмента управления лагерями было результатом целенаправленной политики чуть ли не высшего руководства страны. Он справедливо утверждал, что подобные явления нельзя сваливать на неких «приспешников Берии», другими словами обращал внимание на их органичный, системный характер. При этом писатель высмеял некоего журналиста Галича, который утверждал, что в сталинской пенитенциарной системе «суровость закона подменялась беззаконными действиями лиц, которые должны были проводить его в жизнь» «Как? Вопреки единой инструкции? Да кто бы осмелился?»- иронично заметил А Солженицын. При всем уважении к великому писателю и знатоку устной истории ГУЛАГа, полагающего, очевидно, что сталинский социализм немыслим без «единых инструкций», хочу всё-же заметить, что лагерная администрация имела большую свободу действий, чем это можно представить себе, опираясь на мифы о советском тоталитаризме.

Само по себе утверждение о возможности «беззаконных действий лиц», ответственных за исполнение закона, является не оправданием Сталина, как это очевидно показалось Солженицыну, а приговором созданной им системе<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote87sym" name="sdfootnote87anc">87</a>.

Необходимо отметить, что в целом лагерная администрация часто «осмеливалась» выполнять только те указания верхов, которые могла и хотела. Кроме того, она прекрасно понимала бюрократический язык недомолвок высшего руководства, отделяя официозные фразы о наведении порядка от действительных угроз. Суждение Солженицына о неспособности гулаговских церберов «осмелиться» действовать в своих собственных интересах противоречит тезису писателя о том, как стремясь после смерти Сталина и уничтожения Берия сохранить насиженные места и привилегии, убедить московские власти в своей «нужности», лагерные бюрократы пошли на неочевидные, но достаточно эффективные провокации лагерных бунтов, втихаря, но вполне осознанно «осмеливаясь» нарушать инструкции.

Поддержка и пестование «сук» администрацией лагерей в послевоенные годы шло в обход служебных инструкций и директив, или по крайней мере параллельно с ними, под видом привлечения к работе по «перековке» преступников тех, кто отошёл от «воровской идеи», встал на путь исправления.

Лагерные бюрократы ответственные за план, знали, что это самая главная задача, за невыполнение которой, особенно в годы войны, с них могут снять не только погоны, но и привлечь к более строгой ответственности.

Поэтому, на почве личного страха «план любой ценой» возникла идея террористических методов управления спецконтингентом лагерей, как со стороны официальной лагерной администрации, так и неофициальной, при помощи «разложенных» воров. Данное явление возникло не из любви к искусству как к таковому, а прежде всего в силу производственной необходимости, для более продуктивного использования рабочей силы.

Действительно, администрация помимо введения более строгого режима и увеличения сроков для укрощения уголовников пользовалась и другими средствами. В ход шел знаменитый принцип «Разделяй и властвуй». Суть его была проста: воры за отказ от своего «закона» и готовность к сотрудничеству получали всевозможные поблажки и привилегии. Те, кто соглашался, получали возможность измываться над прежними товарищами, они могли даже пытать их и убивать при полном попустительстве лагерной охраны. Это были совершенно развращенные уголовники-коллаборационисты<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote88sym" name="sdfootnote88anc">88</a>.

Вскоре волна трюмиловок прокатилась по всем крупным зонам страны – команды отборных головорезов, которые создавались при содействии лагерного начальства, «гастролировали» по крупным зонам, где под страхом мучительной смерти заставляли «честных воров» ссучиться – начав сотрудничество с властью. Одной из самых беспощадных слыла команда Васьки Пивоварова(Пивовара), созданная в Караганде (Карлаг) из отпетых уголовников, которые провинились перед преступным миром и не имели иного шанса выжить, кроме как сообща с лагерными властями сломив хребет «законному» воровскому сообществу.

Пивоваровская банда была создана по подобию фунтовской. Но те держали определенный лагерь, а пивоваровцы были «гастролерами». Их уже провезли через Воркуту, Сиблаг, Норильск, Ангарлаг и другие зоны Севера. Везде с одним и тем же заданием и теми же методами, что у Фунта.

Предоставленные его команде властями почти неограниченные права позволяли бандитам действительно наводить страх на лагеря, на управления лагерей, даже если в них содержалось по 30-40 тысяч человек<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote89sym" name="sdfootnote89anc">89</a>.

По поводу жизни и смерти Васьки Пивоварова "Пивовара" ходило и ходит много слухов и домыслов. Пивовара называли «главной сукой Советского Союза».

По одним сведениям, он был бывшим фронтовиком, не имел отношения к блатному миру и в свою команду подобрал тоже сидельцев из военной среды. Как утверждает писатель Герман Митягин в своей книге «Двенадцать апостолов», «вскоре после окончания войны по сталинским лагерям возили двенадцать бывших разведчиков, которые “справедливым террором” вытравляли по заданию высокого руководства воровскую идею: мол, воры – те же самые немцы, только без касок. Согласно другой версии, Пивовар считался авторитетным вором, но «подзасёкся» и был заочно приговорен сходкой к смерти.

В начале пятидесятых, когда надобность в “пивоваровцах” исчезла, их на Колыме бросили на растерзание ворам.

Но кто, где, как – никто точно не знает, хотя версий на сей счет достаточно. По одним сведениям, «главную суку» в конце концов зарезали в коридоре пересыльной тюрьмы. По версии Германа Митягина, всех «пивоваровцев» забили ломами в одной из зон Берлага. А в 1998 году вышла книга «Записки рецидивиста», автор которой, Виктор Пономарев, рассказал, что Пивовара зарезал молодой вор Огонек, когда «главный сука» шел между нарами в камере перед «трюмиловкой». Это – явный вымысел. Ритуал «трюмиловки» и меры безопасности были отработаны «суками» до мелочей, и непосредственно в «хате» расправиться с Пивоваром было бы просто невозможно. Сам он, по рассказам очевидцев, никогда не ходил между нарами и держался ближе к двери под прикрытием телохранителей. Обстоятельства гибели Пивовара покрыты мраком. Да и была ли она вообще, эта «праведная месть» арестантского братства?..

А вот что пишет о Пивоварове Вадим Туманов. «Пивоваров сам был вором и попал в штрафбат. Повоевав и снова попав в тюрьму, пошёл в услужение чекистам. В его команде также были уголовники-фронтовики, в основном со сроками 25 лет. Цель поездки таких бригад по лагерям состояла в демонстрации силы сучьей власти и в окончательном, любыми средствами, подавлении авторитета воров. Не политические, а именно честные воры выступали организаторами противостояния, и держали в напряжении Систему.

Ваську Пивоварова, кстати, и убили на Колыме: «»Жизнь его закончилась на Индигирке в лагере при прииске «Ольчан». Он с надзирателем зайдёт к ворам в БУР. Вор Колька Цыган, отлично умеющий бить в сонную артерию, прыгнет с верхних нар и ударит его в шею заточкой».И ещё по одной версии его взорвут аммонитом ..Но вот что интересно практически никто не видел этого человека. Никто не знает, где он родился за что сидел, когда стал вором, как ссучился и как выглядит.

После него не осталось ни фотографии, ни личного дела. нет ни единой фотографии. Существовал ли этот человек на самом деле или это некий собирательный образ одного из главных актёров этой трагедии? Доподлинно неизвестно. Но заключённый под именем Пивовар, упоминается в указании ГУЛАГ № 9/9831 от 30 ноября/2 декабря 1949 г<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote90sym" name="sdfootnote90anc">90</a> исправительно-трудовых лагерей и колоний как руководитель бандитских актов в Ангарлаге.

Необходимо подчеркнуть различие между «трюмиловкой» и «целованием ножа». «Целование» появилось немного позже, непосредственно в лагерях, когда у «ссученных» возникло свободное время для творческой деятельности в изобретении «театральных церемоний». «Трюмиловки» же имели чисто «прикладной» характер: они были нацелены на то, чтобы сломить, запугать, привлечь в свои ряды «честных воров». (Конечно, в итоге для арестантов и «воров» все эти различия между «трюмиловкой» и «целованием» — а также ударом в рельсу и пр. — стёрлись. В своих воспоминаниях Вадим Туманов, например, обряд «гнуловки» «воров» при стечении зэков на плацу называет именно «трюмиловкой»<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote91sym" name="sdfootnote91anc">91</a>. Однако необходимо помнить, что поначалу разница всё же была…)<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote92sym" name="sdfootnote92anc">92</a>.

«Трюмиловки», как уже отмечалось, проводились в тюремных камерах (нередко — прямо на тюремном плацу, куда выводили «сидельцев» из одной «хаты»). Для «целования» была необходима торжественная обстановка, большое число зрителей. Для этих целей подходил только лагерный плац, в центре которого стоял главный «сука» и его подручные. Воров выводили поодиночке, они представали перед сотнями глаз, что делало для «честняг» отказ от «идеи», от воровского звания особенно болезненным и унизительным. Была еще одна особенность церемонии «целования ножа». Каждому новичку, отказавшемуся от «воровского закона» и принявшему «сучий», надлежало не только поцеловать нож. Он должен был перед всей собравшейся толпой доказать верность «сучьему закону», для чего должен был здесь же собственноручно убить одного из «несгибаемых воров», который отказался прикоснуться губами к «сучьему перу». «Казни» осуществлялись несколькими способами; наиболее распространены были — зарезать ножом или забить ломом (на Севере были популярны также «забурники» — наконечники на буровом оборудовании, при помощи которых бурились скважины<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote93sym" name="sdfootnote93anc">93</a>). В случае «трюмиловки» подобные действия не имели бы необходимого эффекта «публичности», такого характера массового действа, жуткого театрального спектакля.

Поэтому «сукам» очень скоро стало неинтересно «трюмить» воров. Гастроли Пивовара по тюрьмам с подельниками стали всё реже. «Целование» же превратилось в чрезвычайно популярный «обряд». Многие видные воры (Мишка-одессит, Чибис) приняли «сучью» веру, другие (Полтора Ивана Балабанов, Полтора Ивана Грек) предпочитали умереть, чем изменить «воровской идее»<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote94sym" name="sdfootnote94anc">94</a>.

Вот характерная сцена для того времени: «Когда суки положили Пушкина на железный лист и начали подпекать на костре, он прокричал стоявшим поодаль зрителям: “Эй, фраера! Передайте людям, что я умираю вором!”»<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote95sym" name="sdfootnote95anc">95</a>

Борьба приобретала все более дикие формы. Но для проявления своих убеждений у «воров» было все же больше возможностей, у них хотя бы была альтернатива: отказаться от своей «правоверности» и перейти во вводимый «суками» «новый закон», либо умереть; для «сук» такой альтернативы не было – если они попадали в руки воров, их однозначно ждала смерть. Вражда между группировками приняла постоянный характер, жертвами ее стали тысячи заключенных.

Внутрилагерная война между "идейными" и "отколовшимися" ворами впериод 1947-1953 гг. - Герман Сергей Эдуардович 13 стр.

Меню