Елена Хилтунен
Воспитываем детей по методу Марии Монтессори
Часть 1
Дети и взрослые
Много лет назад в Италии жила замечательная учительница, психолог и врач Мария Монтессори. Она была психологом и выдающимся наблюдателем мира детей. Как и другие приверженцы реформ-педагогики ее времени, М. Монтессори считала, что не новые педагогические теории и методики, не супертехнологии и способы обучения и даже не изменения условий жизни имеют значение для преобразования школы. Необходимо изменять взгляды взрослых – и учителей, и родителей – на природу детства, на Ребенка – существо особенное, отличное от бытующих о нем представлений.
Каждая человеческая жизнь уникальна – нет двух одинаковых биографий – и развитие ребенка есть его собственное движение к созиданию этой уникальности. Никакие ухищрения взрослых, изобретающих все новые и новые методы и технологии обучения и обсуждающих «образовательные эффекты», не могут противостоять жизненным силам, заложенным природой в каждом крошечном появившемся на свет человеческом существе. Именно изучение природы ребенка является одновременно и целью, и смыслом, и исходным пунктом гуманистической педагогики.
М. Монтессори одна из первых сделала вывод о том, что дети не похожи на взрослых. Они – другие. Именно так! Другие человеческие существа, живущие по своим, часто неведомым нам законам и правилам. Если так понимать детство, рассуждала М. Монтессори, придется, хотим мы этого или нет, менять и способы взаимоотношений с миром детей, считаться с ними, уважать их права.
Детям досталась, может быть, самая тяжелая задача: они без устали трудятся, создавая в себе Человека, но у них, в отличие от нас взрослых, нет ничего, кроме внутреннего потенциала.
Они должны исполнить свое предназначение в мире, который, в том числе и по нашей, взрослых, вине, так сложен.
Как бы мы ни были уверены в себе, в обыденной жизни ребенок то и дело заставляет нас сомневаться. Из-за чего он капризничает? Что его радует? Что огорчает? Почему малыш смеется, а нам не смешно? Он требует сто раз читать одну и ту же книжку, а мы теряем терпение. Отчетливо видно: к детям не применимы законы взрослой жизни, дети не похожи на нас. И не только маленькие – те, что от горшка два вершка. Психика ребенка, все его существо устроены совершенно иначе, чем у нас, взрослых.
Обычно мы не замечаем, как разговариваем с детьми. Вот учитель объясняет задачу. Говорит громко и отчетливо, правильным русским языком, а дети переспрашивают, словно бы не слышат. Мама диктует текст, останавливается, заглядывает в тетрадку через плечо сына, склоняется над ним, и он весь как-то сжимается. А мама торопит, настаивает: «Думай, думай же!»
Другая картинка: девочка сидит за столом, старательно подбирая карточки со словами к фигуркам, пробует читать. Видно, что занятие для нее совершенно новое, незнакомое, она вертит головой туда-сюда в поисках помощи. Учитель подходит тихонько к ее столику, присаживается на корточки, берет карточку со словом, прочитывает и показывает, как действовать. Девочка внимательно смотрит и с удовольствием повторяет. Минуты через две она продолжает заниматься совершенно самостоятельно и отвлекается первый раз пятнадцать минут спустя.
Странная на первый взгляд позиция – взрослый, сидящий на корточках, стоящий перед ребенком чуть ли не на коленях и именно так объясняющий важные вещи. Во-первых, это очень неудобно, а во-вторых, не скатится ли на пол и его взрослый педагогический авторитет? Но стоит попробовать – и начинают происходить удивительные вещи: ребенок не только с первого раза слышит взрослого, но и гораздо охотнее с ним общается. Неприятно чувствовать себя опекаемым, зависимым и вынужденным подчиняться, а именно это прочитывает ребенок в позе взрослого, стоящего перед ним во весь рост, а то и нависающего над ним всем телом. Да и вообще, согласитесь, сложно общаться с человеком, если видишь только его длинные ноги. Вот и сопротивляются наши дети по мере сил, а взрослые искренне удивляются, почему надо столько раз объяснять одно и то же.
Совсем иное дело, когда ребенок видит наши глаза. Он чувствует: никто не собирается посягать на его «самость», поучать и манипулировать.
С глазу на глаз обычно происходят разговоры близких людей, и если при этом один другого чему-то учит, это не воспринимается как обучение. Поэтому ребенок с удовольствием обсуждает учебные и не учебные проблемы, если взрослый подсаживается к его парте или столику на корточках или устраивается рядом на маленьком стульчике. Это хорошо знают родители, воспитывающие маленьких детей; много времени они проводят на полу, чувствуя: так общаться с ребенком гораздо легче.
Хотя в последние годы в России вышло немало книг о педагогике М. Монтессори, написаны научные диссертации, организованы сотни и даже тысячи детских групп, работающих под вывеской «Детский сад Монтессори» или «Школа Монтессори» для многих и сегодня остается загадкой, что же означает воспитывать детей в духе ее педагогики? Сделаем попытку разобраться в этом. Но будем помнить, что Мария Монтессори жила целое столетие назад, и за это время мировая педагогическая культура ушла далеко вперед. Целая плеяда замечательных педагогов и психологов, так или иначе, влияли на ход педагогической истории, на наш с вами, дорогие читатели, родительский опыт, на профессиональный опыт тех, кому в школу или в детский садик мы приводим своих детей. Время не остановить. Но нередко бывает, что главное кроется не в близком, а именно в прекрасном прошлом. Прошлое вспыхивает в ком-то из нас и делает понятным и осмысленным настоящее. И мы удивляемся (если, конечно, не утратили эту способность): как же сразу не заметили самого важного в собственном ребенке? Ведь еще Монтессори или Толстой сто лет назад говорили…
О впитывающем разуме
Мария Монтессори называла свой метод работы с детьми методом научной педагогики. Она считала, что любые практические действия, теории, модели оценки сущего могут строиться, прежде всего, на фундаментальных знаниях о развивающемся человеке, антропологии человеческой жизни.
В отличие от своих предшественников, она интересовалась именно жизнью ребенка, которого отличала от взрослого человека. Это был научный подход, потому что все выводы делались не на теоретических рассуждениях, мистических предположениях или интуитивных догадках, а на основе строгих научных наблюдений, сделанных в лабораторных условиях. Ее научные наблюдения ясно показывали, что существуют процессы, которые нельзя обнаружить у взрослых – у них они протекают иначе, чем у детей. «Научный подход позволяет увидеть совершенно особый тип жизни, отличающийся от того, какой мы привыкли принимать во внимание. На первый план выходит личность самого ребенка», – писала М. Монтессори.
В работе «Разум ребенка», вышедшей в 1913 году, Мария Монтессори определила фундаментальный закон своей антропологии. Малыш, в отличие от взрослого человека, развивается не по направлению к смерти – он движется к жизни, потому что его задачей является построение человека во всей полноте его жизненных сил. Как только взрослая личность оказывается сформированной, ребенок исчезает. «Таким образом, вся жизнь человеческого детеныша – это движение к совершенствованию себя, к завершению создания в себе человека. Движение по жизни означает для ребенка рост и расширение возможностей личности: чем больше малышу лет, тем он становится умнее и сильнее. Его собственный труд, его собственная активность помогают добиваться интеллектуального роста и физического совершенствования, в то время как у взрослых с годами интеллект и физические силы ослабевают».
Ребенка можно образно назвать линией, соединяющей два поколения. Изучение его жизненного пути, проходящего в непосредственной близости от взрослых, именно изучение, а не вмешательство со своими воспитательными приемами и принципами, Мария Монтессори ставила в основу педагогической антропологии.
…Мама с дочкой уехали учиться в другую страну, не зная иностранного языка. Каждая из них пыталась научиться понимать и говорить на новом языке. Мама накупила словарей, учебников. Чтобы объясниться с продавщицей в магазине, преподавателем в академии, хозяйкой квартиры, она то и дело листала разговорник. Дочка ничего этого не делала. Два месяца она просто молчала, слушала и наблюдала. А потом вдруг сразу заговорила на иностранном языке. Да так ясно и точно, что никто не мог отличить ее речь от речи других детей этой страны. Надо сказать, что мама так и не научилась хорошо говорить на иностранном языке, а дочка и теперь знает его в совершенстве.
Проявилось впитывающее сознание ребенка. Взрослый таким свойством сознания, к сожалению, не обладает. Мы, взрослые, приобретаем знания с помощью книг, лекций, тренингов, анализа и обобщения ситуаций. А многое стремимся просто запомнить.
Природа одарила ребенка абсорбирующим разумом, который «впитывает» жизнь целиком. Причем от рождения примерно до трех лет такой тип разума является доминантным в развитии малыша. Затем медленно угасает, замещается настоящей памятью. Впитывающий разум ребенка работает главным образом через органы его чувств, переходя от одного уровня сложности познания к другому. Для этого ребенку не требуется почти никаких усилий. Сравнивая способности детей и взрослых, психологи утверждают: нам потребовалось бы шестьдесят лет напряженного труда, чтобы добиться того, к чему ребенок приходит всего за три первых года жизни. Природа словно охраняет каждого малыша от воздействия человеческого знания, отдавая предпочтение его внутреннему наставнику – впитывающему разуму.
К трем годам ребенок формирует в себе основы человеческой личности, и, несмотря на то, что его способность впитывать в себя окружающий мир к этому времени далеко не исчерпана, ему уже требуется специальная помощь обучающего воспитания.
«Было бы чудесно, – писала М. Монтессори, – если бы всякое знание входило в нас таким естественным путем, не требующим бо́льших усилий, чем те, которые мы тратим, чтобы дышать и есть. Сначала мы бы не чувствовали ничего необычного, а потом внезапно приобретенные нами понятия засветились бы в нашей памяти, как яркие звездочки знаний. Тогда бы мы почувствовали их присутствие, и они без усилий стали бы нашим достоянием…
Необыкновенно важно разумным обращением с малышом, пониманием его жизненных потребностей – продлить период, когда в нем действует абсорбирующий разум. Мы оказали бы огромную услугу человечеству, если бы смогли помочь человеку впитывать в себя знания, не испытывая усталости, если бы человек обогащался знаниями, словно по волшебству, не задумываясь, какой ценой они были приобретены».
О чувстве времени
Замечали, наверное: когда идешь незнакомой дорогой, тратишь времени гораздо больше, чем, если спешишь по знакомой, потому что постоянно оглядываешься по сторонам. Вот и ребенок, для которого все дороги новые, движется медленно. Это признак не отсталости, а глубины его желания как можно более внимательно осмотреться в новых обстоятельствах, чтобы быть абсолютно уверенным в правильности своих действий.
«…Что ты делал сегодня в детском саду?», – спрашиваем мы ребенка. В ответ – кислое молчание или ответ, чтобы отделаться: «Ел!» При этом малыш теребит за руку: «А тут экскаватор работает или грейдер?» Очевидно, для ребенка не существенно то, что происходило в его жизни некоторое время назад, но необыкновенно важно то, что происходит в данный момент. Он вообще не в состоянии обсуждать то, что не наблюдает сию минуту. Планировать свою жизнь, как это делаем мы, взрослые, он тоже не может. Правда, в последние годы все стало столь переменчиво, что и взрослым-то трудно загадывать на завтра. Мудрецы советуют учиться жить у детей – сегодняшним днем. Помните, миссис Бентли в повести Рэя Бредбери «Вино из одуванчиков» никак не могла доказать маленьким девочкам, что когда-то ей тоже было девять лет? «Время гипнотизирует людей. Человек живет в настоящем, будь то молодое настоящее или старое настоящее, но иного он никогда не увидит и не узнает».
Ребенок переживает время иначе, чем взрослые. Естественный ритм его жизни гораздо медленнее, чем у нас. Он живет тем, что происходит с ним в конкретный момент, тогда как взрослые постоянно пытаются планировать свое время и выделять самые срочные и необходимые дела.
Дети не любят торопиться. Им невозможно объяснить, почему надо так срочно застегивать пальтишко и натягивать сапоги. Зачем вместо обычного завтрака, не успев умыться, надо быстро съесть яблоко и бежать в детский сад? Почему мы опять куда-то спешим? Разве нельзя все делать размеренно, спокойно?
Мальчик медленно шнурует ботинки, потому что еще только учится это делать, и для него важно повторять каждый раз этот процесс во всех подробностях. А мама торопит: «Давай быстрее, опаздываем!»…И завязывает ему шнурки сама. Ботинки или непослушные пуговицы на курточке – это еще что! Настоящий пробный камень терпения взрослых – тридцать три буквы русского алфавита. Очень немногие дети, да и то на короткий промежуток времени, добровольно согласятся осваивать грамоту лишь через книжки и тетрадки. Это привлекательно, пока необычно. Такое учение быстро становится частью повседневной жизни, и интерес пропадает, а необходимость осваивать навыки остается. Начинается непонимание, а следом – и отставание. Папа выходит из себя, видя пустые глаза сына, которому он уже в десятый раз объясняет правило. Глаза наполняются слезами. Папа уходит из комнаты, хлопнув дверью.
А долго ли ждать, чтобы ребенок самостоятельно научился тому или этому? Если долго, то придется проявить терпение, которого у нас, взрослых, маловато. А если недолго, то почему мы стремимся сделать все сами, вместо того чтобы понаблюдать со стороны?
Часто родители, да и многие учителя, забывают, что ребенок совершенно по-другому живет в потоке времени. У него почти еще нет памяти о прошлом и туманны представления о будущем, что уж говорить о каких-то целях, весьма неясных, про которые все время твердят взрослые. Чувство времени в том виде, в каком оно присуще взрослым, возникает у человека годам к девяти. Зато с самого рождения у ребенка есть огромное желание освоить премудрости взрослого мира как можно лучше и желательно самому. Это трудно, получается не сразу, но если поддерживать и не ограничивать жесткими временны́ми рамками, ребенок обязательно всему научится в свой срок. Поэтому так важно поверить в это, запастись терпением и иногда просто подождать.
Но труд настоящего терпения – тяжелый труд, он требует не пассивного ожидания, а неустанного поиска ходов, которые помогали бы ребенку в движении саморазвития.
Ребенок что-то уже может делать сам, и на эту отвоеванную им территорию взрослому лучше не вторгаться, а в чем-то ему еще нужна помощь. Но в том-то и дело, что помощи этой надо знать меру. Альвин Апраушев, который много лет вел исследовательскую работу со слепоглухонемыми детьми, называет это совместно-разделенной дозированной деятельностью. Именно дозированной, ведь нам, взрослым, очень трудно бывает вовремя остановиться.
В педагогической культуре есть (и немало!) систем обучения, при которых и учебная среда, и атмосфера занятий способствуют воспитанию терпения, самостоятельности, а в конечном итоге – человеческого достоинства. Это системы, основанные на педагогике саморазвития. В школах М. Монтессори, например, отсутствует классно-урочная система, и дети работают по индивидуальным программам. В классной комнате в шкафах и на полках собрано множество книг, дидактических и лабораторных материалов. Причем каждого по одному экземпляру. Нельзя мешать другим, а потому часто приходится ждать необходимую книгу или коробку с карточками. То есть на занятиях создаются такие условия, что без специальных бесед о нравственности и других воспитательных приемов человек становится терпеливым и деликатным, начинает уважать работу других.