Изначально Билл обратился ко мне после того, как попытался покончить жизнь самоубийством у себя в общежитии. Билл, двадцатилетний студент Йеля, с самого детства был умен и инициативен. Он сам научился читать и набросился на научную литературу. Когда ему было три, казалось, что он знает о динозаврах почти столько же, сколько профессионалы, посвятившие их изучению всю жизнь. Несмотря на свою интеллектуальную одаренность, Билл, тем не менее, был подвержен приступам тяжелейшей, жесточайшей депрессии. И смертельная доза медикаментов, которую он принял во время обучения в Йеле, чуть не убила его.
Когда на зимних каникулах Билл жил дома, он без ведома матери «одолжил» у нее снотворное. Вернувшись в Йель, он выпил практически смертельную смесь из снотворного, антидепрессантов и бутылки виски. Билл оставил предсмертную записку, где подчеркивал серьезность своего желания умереть. К счастью, Билла стошнило таблетками и виски, возможно, потому что он не привык потреблять так много алкоголя. Это спасло его от вполне вероятной передозировки. К сожалению, Билл захлебнулся рвотными массами, из-за чего у него развилась аспирационная пневмония. В течение нескольких дней он находился в отделении реанимации на грани жизни и смерти.
Обнаружив находившегося без сознания и покрытого рвотными массами Билла, его сосед по комнате вызвал 911. Билла срочно доставили в больницу, сотрудники которой сообщили о произошедшем его потрясенным родителям. Они немедленно приехали в Нью-Хейвен, чтобы быть с ним. Мать Билла сказала: «Я боюсь, что как-то подвела своего сына. Мы пытались сделать все, что могли, чтобы помочь ему, но нам это не удалось». Естественно, мать Билла испытывала чувство вины, к чему склонны все матери. Как только Билл пришел в себя и выписался из больницы, его семья настояла, чтобы он взял в Йеле академический отпуск на семестр и обратился за помощью к психиатру. Вот почему Билл пришел ко мне на прием.
Я пытался вылечить Билла антидепрессантами, обучал его техникам переписывания негативных историй о нем лично и об окружающем его мире и дважды в неделю проводил с ним сеансы психотерапии. Его состояние улучшалось, но умеренно. Он больше улыбался и мог немного посмеяться, но по-прежнему чувствовал себя подавленным и страдал от депрессии. Антидепрессанты – а с Биллом мы перепробовали несколько – практически не влияли на его базовую негативность и подверженность жестоким приступам депрессии. Во время сеансов психотерапии мы исследовали его скрытые жесткие и необоснованные ожидания от самого себя – по сути, я пытался помочь ему переписать его собственный внутренний рассказ, его историю – но это было недостаточно эффективно. Билл исправно выполнял все предписания врача, но наш терапевтический процесс оказался практически безуспешен. Билл никак не начинал двигаться в сторону полного освобождения от депрессии и возвращения в Йель.
Поскольку состояние Билла особо не улучшалось, я рассказал ему об ОФЭКТ, методе, позволяющем увидеть, что делает мозг. Я попросил его подумать над этим. Я надеялся, что ОФЭКТ поможет узнать что-то новое, что мы упускали из виду, о корне проблем Билла. Билл и его родители согласились, и неделю спустя мы провели ему сканирование мозга.
И не зря. Результаты ОФЭКТ показали, что мозг Билла был болен совершенно неожиданным для всех нас образом. Его левая височная доля была сильно повреждена. Мозг Билла не просто находился в состоянии дисбаланса; он был травмирован, даже выведен из строя.
Я знал, что проблемы с височной долей, особенно с левой, могут внести свой вклад или быть причиной возникновения выраженной депрессии и негативных чувств – и даже иногда приступов ярости, которым Билл, к счастью, не был подвержен. Глядя на снимки ОФЭКТ, я понял, почему антидепрессанты не помогали Биллу; действие антидепрессантов на базовом уровне не направлено на повреждения мозга, особенно на повреждения височных долей.
Я дотошно расспросил Билла и его родителей о том, не было ли у него когда-нибудь травм головы. У них не было каких-то конкретных воспоминаний о черепно-мозговых травмах, но зато они рассказали мне, что в старших классах Билл играл в футбол. Это согласовывалось с моим опытом, который я получил на других пациентах; я видел довольно много футболистов, получивших травмы головы, занимаясь этим видом спорта. Удары головой по твердому футбольному мячу не очень-то полезны для мозга.
Свидетельство о физическом повреждении мозга снизило чувство вины у родителей Билла. Они не подводили его. Проблемы Билла возникли не из-за того, что они недостаточно хорошо старались, мало любили или плохо воспитывали его; теперь было понятно, что проблема Билла находится на конкретном физическом уровне. И Биллу нужно было пересмотреть нездоровые негативные истории о себе самом, в которые он верил, истории о том, что он был слабым и абсолютно неполноценным. Такой драматический сдвиг в понимании причин возникающих у человека сложностей типичен, когда ОФЭКТ мозга обнаруживает существенные, но ранее неизвестные повреждения мозга.
Приняв во внимание эту новую информацию, полученную при помощи ОФЭКТ, я назначил Биллу ламотриджин[8], лекарственный препарат, действие которого направлено на проблемы в височной коре. Ламотриджин стал ответом на наши молитвы. Постепенно состояние Билла улучшилось. В конечном счете, спустя несколько месяцев, он восстановился почти полностью, и от депрессии фактически не осталось ни следа. Билл продолжил принимать лекарства. Он вернулся в Йель в следующем семестре и наконец-то закончил его с отличием. Выпустившись из Йеля, Билл поступил в первоклассный юридический вуз, окончил его, и теперь вот уже четыре года работает в крупной юридической фирме. Не будет сильным преувеличением сказать, что благодаря ОФЭКТ я спас Биллу жизнь; я уверен, что, учитывая тяжесть его депрессии и суицидальные наклонности, он бы в конечном счете убил себя, если бы мы не подобрали ему эффективное лечение. Обнаружение травмы и стабилизация работы левой височной доли стали ключевыми шагами в эффективном лечении Билла. А на меня произвело сильное впечатление то, что я пошел по правильному пути, решив изучать работу мозга, особенно у людей, которые до этого не реагировали на «привычный подход» к лечению.
Как здесь подчеркивается, прежде чем мы сможем приступить к управлению разумом, сперва надо будет вылечить нездоровый мозг. Однако ваш мозг необязательно выведен из строя, и я рассказал все это совсем не для того, чтобы утверждать, будто читателям нужно ОФЭКТ-сканирование. Более того, благодаря нейропластичности, управление разумом само по себе может вызвать важные изменения в мозге. Вне всякого сомнения, большинство читателей сможет успешно применить техники управления разумом, которые я опишу далее.
Теперь, когда у нас есть более четкое представление о работе мозга, давайте приступим к рассказу о том, как именно вы можете изменить свой чрезмерно активированный мозг и вернуть ему равновесие.
Управление разумом
Глава 2
Борьба с негативностью
Когда я только начал изучать феномен беспокойного мозга, то заметил одну интересную закономерность. Многие из жаловавшихся на это состояние людей страдали также и от чрезмерной негативности. Казалось, что их мозг попал в практически полностью негативный порочный круг. Помните Тада, шестнадцать месяцев проработавшего над коммерческим предложением, от которого полностью зависела его карьера? Вот типичный пример человека, ошеломленного своим беспокойным мозгом. Равновесие между его ПФК и лимбической системой нарушено. Власть захватили дикие кони. И что еще поразительнее, Тад не мог выбраться из депрессии, потому что его уверенность в себе таяла под воздействием негативных мыслей. Беспокойный мозг Тада попал в порочный круг из чувства, что он не справляется со своей задачей, паники по поводу будущего и общей склонности видеть все в черном цвете.
Несомненно, между беспокойным мозгом и негативностью существует связь. Почему она возникает и как с ней можно справиться? Весьма поучительной в этом смысле может оказаться история Гвен. Гвен, двадцати девяти лет, не замужем, обратилась ко мне за помощью по поводу ее отношений с мужчинами. Точнее говоря, отсутствия отношений с мужчинами на протяжении вот уже шести лет. Гвен была хорошо образована, стильно одета, привлекательна, общительна и даже кокетлива; я не мог понять, в чем заключается проблема. Гвен говорила, что отсутствие отношений с мужчинами угнетало ее, но от депрессии не страдала. Она была здорова, у нее не было наркотической или алкогольной зависимости, и она никогда не подвергалась физическому или сексуальному насилию. Что же происходило? Передо мной была женщина, утверждавшая, что хочет найти своего спутника жизни, выйти за него замуж и завести детей. Очевидно, что ей что-то мешало, но что именно?
Гвен пожелала приходить на сеансы психотерапии раз в неделю, чтобы прорабатывать свои проблемы с отношениями. Так мы и сделали. Центром наших бесед были ее истории о том, как различные мужчины заинтересовывались ею, делали первые шаги, получали со стороны Гвен ответный интерес, после чего, когда сближение становилось слишком тесным, Гвен резко обрывала контакт. Как только отношения подходили к тому, чтобы в них появился секс, Гвен заканчивала их. Гвен говорила, что, когда она училась в колледже, то у нее было несколько успешных отношений, включавших сексуальную близость. Так почему же теперь она отвергала в остальном подходящих партнеров?
Начав лучше понимать закономерность в ее отношениях с мужчинами, я смог указать Гвен на то, что причины, по которым она разрывала зарождающиеся отношения, выглядели неубедительно. В одном случае причиной послужило то, что ухажер не смог пойти с ней на встречу выпускников ее колледжа: ему надо было уехать из города в важную командировку. В другом случае парень не позвонил ей, когда обещал; позже выяснилось, что он потерял свой телефон, но она все равно разорвала с ним отношения.
Вскоре Гвен почувствовала себя рядом со мной в достаточной безопасности и поведала, что у нее есть секрет, о котором она никогда никому не рассказывала. Она не хотела открывать мне этот секрет, по крайней мере, тогда. Но она сказала, что ее секрет был настолько ужасен, настолько отвратителен, что, если я его узнаю, то не захочу больше ее видеть.
Мы продолжали наши встречи и обсуждали, как она пресекала попытки создать отношения. Закономерность становилась все более и более отчетливой. В каждом случае Гвен разрывала отношения прямо перед тем, как они должны были стать сексуальными. И она постоянно намекала, что ее важный секрет имел к этому какое-то отношение. Время от времени я ронял замечание о том, что, в чем бы ни заключался ее секрет, он, по-видимому, был настолько важен, что его необходимо было вытащить на белый свет. Может быть, мы все-таки могли бы найти способ обсудить его?
Наконец, спустя шесть месяцев, Гвен согласилась открыть мне свой секрет. Но перед этим она заставила меня пообещать, что, узнав секрет, я не перестану видеться с ней. И еще она заявила, что раскроет мне секрет, только если будет сидеть спиной ко мне, чтобы, пока она будет говорить, не увидеть на моем лице отвращение, которое, как она считала, непременно должно будет там появиться. Я понимал, что для того, чтобы Гвен могла поведать мне о своем секрете, важно было создать для нее безопасную обстановку, поэтому я согласился с ее требованиями. И наконец, она открыла мне свою тайну.
В чем же она заключалась? Что настолько сильно тяготело над Гвен, что пускало под откос все ее отношения и заставляло ее так сильно бояться отвержения с моей стороны? Ответ: у нее был герпес. Ее последний парень, с которым она встречалась в колледже, болел герпесом и заразил этой инфекцией Гвен.
Давайте говорить начистоту: заразившись герпесом, никто не будет рад. Часто бывает, что, получив диагноз, люди сперва испытывают реакцию стыда или чувствуют себя грязными. Также многие сердятся на заразившего их человека. Их может ошеломить мысль о том, что всю оставшуюся жизнь у них будут симптомы этой болезни и им теперь так долго придется ее контролировать.
Но также мало кто реагирует на подобные известия настолько же катастрофически, как Гвен. После начального периода адаптации большинство зараженных генитальным герпесом людей учатся обсуждать его с существующими и потенциальными партнерами, встраивать новый режим приема лекарств в свою повседневную жизнь, избегать секса во время обострений и в целом продолжать жить своей жизнью. Генитальный герпес встречается чаще, чем сахарный диабет или астма; им инфицирован примерно каждый пятый житель США. Большинство заболевших вынужденно находят способы с этим справляться.
Для Гвен проблема заключалась не в герпесе как таковом, а в ее мыслях о нем. Узнав свой диагноз, Гвен поверила, что герпес настолько плох, настолько ужасен, что теперь никто больше ее не захочет. И, поскольку она держала это все в секрете, его влияние на нее только росло. В итоге тот изначальный период адаптации, через который большинство благополучно проходят, длился для Гвен шесть лет. Все это время она отталкивала потенциальных партнеров и едва смогла заставить себя рассказать об этом мне, доктору, к которому она обратилась за помощью. Ее захватил в плен исключительно тяжелый случай негативного мышления.
Почему некоторым людям, по-видимому, присущ природный оптимизм, в то время как другие скользят вниз по спирали негатива? Что заставляет мозг нагружать себя негативными, а не позитивными, мыслями? Негативность не всегда плоха. Часто она отражает реализм, который растет из опыта. Какой бы путь мы себе ни наметили, мы можем столкнуться с препятствиями или наделать ошибок. Преимуществом негативности является то, что, строя планы с учетом худших вариантов, мы вынуждены быть предусмотрительными и уделять внимание мелочам. А мелочи имеют значение. Ричард III сказал: «Не было гвоздя – подкова пропала…», из-за чего он потерял свое королевство. В современной жизни огромное множество проблем возникает из-за того, что кто-то забыл позаботиться о мелочах. Возможно, вы считали, что у вас слишком много дел, и ничего не делали со своей зубной болью до тех пор, пока однажды ночью она не стала невыносимой. Или ваш друг считал, что мокрое пятно на потолке не имеет значения, до тех пор, пока во время очередной сильной грозы вода не прорвалась к нему сквозь крышу. Или, может быть, вы не обратили внимания на первый платеж, сделанный по вашей кредитной карте кем-то, укравшим ваш номер счета. Осторожность и бдительность, связанные с негативным образом мышления, могут оказаться эффективной профилактикой различных неприятностей.
Но чрезмерная негативность может превратиться в самоисполняющееся пророчество. Кажется, в идее о том, что человек, посылая во вселенную негативные вибрации, получает соответствующий ответ, есть зерно истины. Кроме того, видя только плохое, мы можем оказаться слепыми к позитивным урокам, которые нам необходимо извлечь из собственного опыта. Люди, которые застряли в своей негативности и чувствуют, что весь мир против них, нередко оказываются в порочном круге. Они не чувствуют в себе сил для сражения с тем, что они считают несправедливостью жизни, и именно поэтому не строят серьезных планов, не проявляют настойчивость и не занимаются простым упорным трудом, который позволил бы им достичь реалистичных целей.
Чрезмерная негативность может превратиться в самоисполняющееся пророчество. Кажется, в идее о том, что человек, посылая во вселенную негативные вибрации, получает соответствующий ответ, есть зерно истины.
Возможно, мы так никогда и не узнаем полностью все причины, которыми обусловлена наша склонность к негативности. Важно понимать, что эту склонность можно изменить. Позже я собираюсь поделиться с вами методами, позволяющими противостоять негативности, которые принесли пользу многим людям, в том числе мне самому. Важно понимать, что негативность – это не недостаток. На самом деле, негативность – это исходная позиция человеческой психики, часть системы выживания нашего мозга, вот почему ее так сложно истребить.