2 Вопрос о возникновении и складывании корпорации адвокатов в средневековой Франции и о их роли в уголовном судопроизводстве остается сравнительно мало изученным. Некоторые общие замечания о положении адвокатов в уголовном суде XIV в. см.: Delachenal R. Histoire des avocats au Parlement de Paris, 1300-1600. P., 1885; KarpikL. Les avocats. Entre l'Etat, le public et le marche (XIIIe-XXe siecles). P., 1995. P. 29- 58.
Кем была эта женщина, сумевшая обратить на себя внимание столичных судей? Что она предприняла, чтобы добиться перевода своего дела в Париж? Как вела себя в суде, чтобы выиграть уголовный процесс, который почти невозможно было выиграть? Вот что прежде всего заинтересовало меня в этой истории.
ÿc ÿc
Приговор по уголовному делу Маргарет Сабиа датирован 9 апреля 1354 г. Трудно сказать, сколько ей было лет в то время, поскольку возраст обвиняемых в протоколах Парижского парламента не указывался. Однако, учитывая, что она успела овдоветь и вырастить двух сыновей, я склонна предположить, что ей было лет 40-45 52.
Судя по материалам дела, Маргарет была весьма состоятельной особой. Проживала она в Монферране, в собственном доме5, оставшемся ей после кончины мужа, Гийома Сабиа. У нее имелась служанка Алиса, супруга некоего Жана по прозвищу Голова. Интересно, что в регистре парламента Алиса была названа родной сестрой (soror) Маргарет, хотя и не объяснялось, почему одна сестра находилась в услужении у другой. Мне представляется, что речь могла идти о т.н. «спутниках» семейной пары, т.е. о достаточно распространенной в XIV-XV вв. форме совместного проживания, когда состоятельные семьи брали к себе в дом бедных или немощных родственников в обмен на определенные услуги или имущество53. В этом случае муж Алисы также должен был проживать вместе с Маргарет.
Из материалов дела мы знаем, что у нашей героини было два сына: старший Гийон (названный так, очевидно, в честь отца) и младший Жан. Жили они оба, по всей видимости, отдельно от матери. Из близких Маргарет людей следует назвать двух ее подруг - Маргарет де Дё Винь и Гийометт Гергуа - поскольку обе они
4 Ю.Л.Бессмертный отмечал, что в XIV-XV вв. возраст, в котором женщина вступала в первый брак, во Франции равнялся обычно 15-21 годам. Мужчина же считался взрослым и способным завести собственную семью к 25 годам (Бессмертный Ю.Л. Жизнь и смерть в средние века. С. 158-159). Эти расчеты подтверждаются, в частности, письмом о помиловании 1399 г., выданным некоей Жанетт де Шомон, жительнице Периго, вышедшей замуж за английского экюйе по настоянию отца, который лишился всех своих сбережений и надеялся таким образом поправить свои дела: «...упомянутая Жанетт и ее сестра, которые тогда были девушками на выданье (filles a marier) и которым исполнилось примерно 15 или 20 лет (de l'aage de quinze a vint ans ou environ)» (Douet d'Arcq L. Choix de pieces inedites relatives au regne de Charles VI. P., 1964. 2 vols. T. 1. P. 154-156).
5 В деле упоминается и другое «имущество» обвиняемой, которое было на время процесса конфисковано в пользу короля ("omnia bona sua in manu nostra saisivi") и подверглось, по мнению Маргарет, разграблению представителями короля.
имеют непосредственное отношение к нашей истории, а также местного священника, члена ордена миноритов, брата Пьера Манассери, с которым, судя по всему, Маргарет поддерживала самые тесные отношения.
А еще у Маргарет Сабиа был брат - Гийом Мазцери де Без, также проживавший в Монферране и имевший трех дочерей. В интересующее нас время все они уже были замужем, причем их мужья также находились друг с другом в близких родственных отношениях. Это были родные братья Жан и Жак де Рошфор и их кузен Оливье Мальнери. Чем занимались все трое и на что жили, мы не знаем. Единственное, что известно - Оливье был «важным и могущественным судьей» и побывал
у
на службе у «многих магнатов, баронов и [прочих] знатных лиц» . Именно это обстоятельство, как мне представляется, и сыграло решающую роль в судьбе Маргарет Сабиа.
ÿc ÿc
История бедствий нашей героини началась со смертью Гийома Мазцери, оставившего сестре часть своего имущества. Мы не знаем, что именно получила Маргарет (были ли это деньги, или дом, или, к примеру, посуда и постельное белье), но ее «племянникам» (как они сами называли себя) Жану, Жаку и Оливье такой поворот дела решительно не понравился. Неизвестно, сколько времени прошло с момента оглашения последней воли покойного, но добиваться справедливости братья решили через суд.
Однако - и это первое, что вызывает удивление - они подали иск не в гражданский суд (где должны были решаться споры о наследстве), а в уголовный (такими вопросами не занимавшийся). Почему был сделан такой выбор? Почему братья сразу отказались от гражданского процесса? И почему уголовный суд принял их иск к рассмотрению?
ÿc ÿc
Если верить довольно туманным и часто противоречивым французским кутюмам, оспорить волю умершего его наследники могли в следующих случаях. Во-первых, если отсутствовало завещание, а пожелание о разделе имущества было высказано устно. Во-вторых, если завещатель не получил согласия семьи на свои распоряжения. В-третьих, если собственность, которую он пытался завещать, была им самим унаследована (такое имущество, в
g
отличие от благоприобретенного, свободно завещать запрещалось) . Однако, если завещание все-таки имелось или же наследуемое имущество считалось общим (например, совместно нажитым Гийомом Мазцери и его сестрой или ее мужем, Гийомом Сабиа), то прочим родственникам было не на что рассчитывать. Вероятно (хотя это всего лишь мое предположение), именно так и обстояло дело в данном случае. Оливье Мальнери, будучи человеком сведущим в вопросах права, понимал, что, подав иск в гражданский суд, он с кузенами не выиграет процесс, а только зря потратит деньги и время.
Из этой ситуации Оливье нашел, пожалуй, единственный возможный для себя выход. Он обвинил Маргарет в воровстве, пытаясь представить дело так, будто она не просто забрала из дома Гийома Мазцери законно унаследованное имущество, но украла вещи, ей не принадлежавшие. В середине XIV в. воровство, наравне с убийством, уже считалось тяжким уголовным преступлением, за которое полагалась смертная казнь54. В лучшем случае (если кража признавалась единственной и вещи добровольно возвращались владельцу), преступника ждало изгнание из родного города55. Его собственное имущество при этом отходило в королевскую казну56. Решив обратиться в уголовный суд, Оливье рассчитывал добиться конфискации имущества Маргарет, при которой «потерпевшим», в соответствии с законом, вернули бы «украденные» у них вещи.
Однако - и это второе, что вызывает удивление в деле Маргарет Сабиа, -Оливье Мальнери составил очень странный документ. Он объединил в одном иске два совершенно различных обвинения — в воровстве и в колдовстве - указав, что «тетка» не только обокрала его семью,
8 Olivier-Martin F. Histoire du droit français. P. 271-273,649.
9 Подробнее см. ниже, главу «Выбор Соломона».
10 Так, например, поступили в 1389 г. с некоей Жилет Ла Ларж, служанкой, обвиненной ее хозяином в краже серебряных ложек. Она призналась в содеянном и вернула ложки, а потому, учитывая единичный характер преступления, молодость и бедность обвиняемой, ее приговорили к позорному столбу, отрезанию правого уха и изгнанию из Парижа и его окрестностей: "Tous lesquelz, attendu ce que contre elle l’en n'a aucune informacion ou accusacion d'aucuns autres cas, et que c'est le premier larrecin par elle commis...veu l'aage et povrete d'icelle prisonniere, et que partie c'est tenue pour contente; delibererent et furent d'oppinion que elle feust menee ou pillory, tournee illec, l'oreille destre coppee, et, en après, banye de la ville de Paris et dix lieux environ a tousjours...". -RCh, I, 309-310.
но и пыталась навести на него порчу, чтобы ей не пришлось возвращать украденное.
Почему Оливье не захотел ограничиться одним обвинением в совершении кражи? Зачем ему понадобилось дополнительно обвинять Маргарет в колдовстве? Какое отношение могло иметь это обвинение к спору о наследстве? Ответы на эти вопросы оказалось получить очень непросто.
ÿc ÿc
С материальной точки зрения, уголовный процесс по делу о колдовстве был крайне невыгоден Оливье и его братьям. В случае признания Маргарет ведьмой все ее имущество окончательно и бесповоротно отходило в королевскую казну, и родственники ничего не получали бы.
О конфискации имущества человека, осужденного за колдовство, в пользу короля речь идет, например, в деле Гуго Оливье из Милло (Millau), рассмотренном в Руэрге (Rouergue) около 1320 г. После казни «колдуна» его сыновья - Гуго, Бернар и Дюран - обратились в Парижский парламент с апелляцией, прося вернуть им имущество отца, поскольку Милло, по их мнению, подпадал под действие писанного
права, по которому имущество приговоренных к смертной казни не
12
подлежало конфискации . Их апелляция была отклонена. Однако через несколько месяцев братья подали новую апелляцию в парламент. На этот раз они пытались доказать, что их отец был обвинен несправедливо, т.к. признался в своих предполагаемых преступлениях под пыткой. Парламент приказал сенешалю пересмотреть дело, начатое его предшественником57. К сожалению, мне не известен конец этой истории. Но если бы Гуго Оливье был признан невиновным, его дети действительно должны были получить свое наследство.
О том, что имущество все же иногда возвращалось к своим владельцам или к их наследникам, свидетельствует дело, рассмотренное королевской курией в 1371г. В колдовстве обвинялась некая Жанна Эритьер. Под пыткой она призналась в том, что соблазнила женатого мужчину, наведя на него порчу. Жанна была изгнана, а ее
12 X 1а 5, f. 40v (21 juin 1320): "...pro eo quod Amiliavum est comitatus per se districtus et separatus a quodlibet alio comitatu et regitur jure scripto ut dicebant. Et licet in senescalliis Tholose, Carcassone et Ruthenensi de consuetudine habeatur quod qui amittit corpus ex quacumque causa amittit et bona in comitatu tarnen predicto dicta consuetudo non vendicabat sibi locum preterquam in casibus a jure exceptis cum ut supra dictum est comitatus predictus jure scripto regatur".
имущество конфисковано. Однако, спустя четыре года молодая женщина подала письмо о помиловании, и ее имущество было ей возвращено14.
Что на самом деле послужило причиной обвинения Маргарет Сабиа в колдовстве, мы можем лишь предполагать. Возможно, ее «племянники» руководствовались не столько материальными, сколько личными мотивами - ими могла двигать зависть или ненависть к этой самостоятельной, независимой и - главное - богатой женщине15.
ÿc ÿc
Судя по материалам других ведовских процессов, неправедно обретенное богатство часто становилось причиной обвинения того или иного человека в колдовстве. Связь с нечистой силой весьма способствовала, по мнению окружающих, получению денег и могущества, изменению социального статуса16.
Только ради удачного замужества и последующего обогащения некая Жанетт де Лопиталь, парижская белошвейка, обратилась в 1382 г. за помощью к знакомому еврею по имени Бонжур (Bonjour), и тот снабдил ее «чем-то, завернутым в шелковую материю, но что это такое, она не видела», «и сказал ей, чтобы она держала эту вещь на животе, когда
17
будет целовать того мужчину» .
В 1401 г. некий Эбер Гарро был заподозрен в воровстве, арестован людьми герцога Алансонского и приговорен к смертной казни. Эбер
14 X 1а 23, f. 95v-96v (21 juillet 1373). Письмо о помиловании сохранилось в материалах гражданского суда Парижского парламента.
15 Как показывает анализ, проведенный Мартином Остореро на материале ранних ведовских процессов в Вевё, основными причинами, по которым женщина могла оказаться маргиналом и, как следствие, превратиться в «ведьму» в глазах окружающих были: ее экономическое положение (достаток); социальное положение (прежде всего, вдовство и нежелание повторно выходить замуж); морально-нравственный облик (проституция или сожительство вне брака) (Ostorero М. "Folâtrer avec les demons". Sabbat et chasse aux sorciers a Vevey (1448). Lausanne, 1995. P. 114-116). О вдовах, «предрасположенных» к занятиям колдовством см.: Opitz C. Emanzipiert oder marginalisiert? Witwen in der Gesellschaft des spaten Mittelalters // Auf der Suche nach der Frau im Mittelalter / Hrsg. von B.Lundt. München, 1991. S. 25- 48.
16 Gauvard C. Paris, le Parlement et la sorcellerie au milieu du XVe siecle // Finances, pouvoirs et memoire. Melanges offerts a Jean Favier. P., 1999. P. 85-111, здесь P. 94-95. См. также: Merindol C. de. Jacques Coeur et l'alchimie // Micrologus. Natura, scienze e societa medievali. 1995. T. 3: Le crisi dell’alchimia. P. 263-278.
подал апелляцию в Парижский парламент, где при слушании дела противники обвинили его в том, что он «продался дьяволу Сатане,
которого называет своим господином и... рассказывает, что с тех пор,
18
как продался этому Сатане, он ужасно разбогател» .
В 1413 г. молодой человек по имени Жан Перро, сумасшедший (homme ydiot), проживавший в окрестностях Сен-Пурсена, поведал в суде удивительную историю. На протяжении довольно длительного времени по ночам ему якобы являлась «некая персона, похожая на женщину», которая заставляла его выходить с ней во двор и раздеваться догола в обмен на обещание «сделать его самым богатым в королевстве». По ее просьбе он расстилал свою одежду на земле, куда, как ему казалось, «она насыпала золото и серебро, — так много, что он не мог его унести». Жан хвастал перед соседями неожиданно свалившимся на него богатством и даже носил показывать свои деньги на монетный двор Сен-Пурсена (чтобы убедиться в том, что они настоящие?). Однако, дело кончилось тем, что бедный идиот был обвинен в краже, что и послужило поводом для подробного рассказа о странном происшествии58.
Топос богатства, нажитого незаконным образом, был не менее распространен в XIV-XV вв. и в соседних частях средневековой Европы, например на берегах Женевского озера и в Дофине59. Здесь его получение напрямую связывалось с вмешательством Дьявола.
И хотя приведенные выше дела рассматривались судами несколько позже, нежели дело Маргарет Сабиа, вряд ли стоит сомневаться в том, что и в середине XIV в. топос неправедно нажитого богатства присутствовал в сознании людей. Достаточно вспомнить, насколько активно он использовался на процессе тамплиеров 1307-1314 гг. Обвинения, выдвинутые тогда против членов ордена,
18 X 2а 14, f. 32-32v (juillet 1401): "...que Hebert s'estoit donne au deable Sathan lequel il appelloit son maistre...et si disoit ledit Hebert que depuis qu'il s'estoit donne audit Sathan il s'estoit fort enrichi".
19 JJ 167, f. 423-423v, № 287 (1413): "...lui estant en son lit couchie une certaine personne se feust apparue a lui en lui semblant estre une femme... laquelle lui dist qu'elle le feroit riche homme et qu'il se despoillast ce qu'il fist pour ce qu'elle lui dist qu'elle le feroit le plus riche homme du royaume...", "...il lui sembla qu'elle lui gettoit or et argent dessus icelle robe et avec ce lui sembloit qu'il en avoit plus qu'il n'en porroit porter". Возможно, в данном случае мы имеем дело с самым первым на французском материале более или менее подробным описанием того, что впоследствии назовут «договором с Дьяволом». Один из наиболее ярких рассказов о попытках его заключения содержится в материалах дела Жиля де Ре (1440 г.), якобы желавшего с помощью такого договора приобрести «власть, могущество и богатство» (Bataille G. Procès de Gilles de Rais. P., 1972. P. 246, 249,266). О нем см. ниже, главу «Сказка о Синей Бороде».