Чек-лист гения. 9 парадоксов одаренности - Саймонтон Дин Кит

Дин Кит Саймонтон

Чек-лист гения. 9 парадоксов одаренности

Издано с разрешения THE MIT PRESS (a department of MASSACHUSETTS INSTITUTE OF TECHNOLOGY) и Projex International LLC c/o Alexander Korzhenevski Agency

© 2018 Massachusetts Institute of Technology

The rights to the Russian-language edition obtained through Alexander Korzhenevski Agency (Moscow).

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2020.

Пролог

Не так давно в журнале Nature вышло мое довольно неоднозначное эссе, в котором я рассуждаю о том, насколько актуально понятие гениальности в современных естественных науках. Не спросив меня, редактор изменил заголовок на провокационный: «После Эйнштейна в науке нет места гениям»[1]. Получилось, будто я заявляю, что гении вообще перестали существовать. Вскоре после выхода статьи мне на почту посыпались письма, авторы которых выражали как одобрение, так и несогласие. Среди первых были люди с различными точками зрения, например те, кто убежден в «конце науки»[2] как таковой. А вот среди заявлений критиков – что любопытно – часто встречались гневные протесты самопровозглашенных «отвергнутых гениев». Типичными представителями этой группы были люди, утверждавшие, что полностью перевернули взгляд на физику Эйнштейна и теперь с нетерпением ждут звонка из Стокгольма и приглашения на церемонию вручения Нобелевской премии. Они рассуждали так: раз Эйнштейн был признан гением, так почему гением не может считаться и тот, кто доказал, что Эйнштейн ошибался? В конце концов, E = mc^2 |[3] на самом деле должно выглядеть как E = mQ². И упаси вас бог спросить, что значит эта Q!

Порой такие непризнанные гении хотели, чтобы я согласился с их заявлениями. Ведь я как-никак назвался экспертом в вопросах гениальности. Когда же я отказывался подтвердить их статус внушительного вида сертификатом или хоть какой-нибудь официальной печатью, некоторые обвиняли меня в клевете. Доходило до того, что они публиковали свои обвинения на личных сайтах (там же, где размещались их «прорывные» работы). Один даже весьма недвусмысленно высказался, что меня уволят из университета, как только раскроется смута, которую я посеял. Оказалось, и у звания эксперта по гениальности есть свои минусы: слишком многие жаждут признания здесь и сейчас. Перспективы посмертной славы никого не привлекают.

Впрочем, столь большое значение гениальности придают не только сумасшедшие. В 1981 году фонд Макартура запустил почетную стипендиальную программу для одаренных людей, безвозмездно раздавая довольно внушительные суммы денег (сейчас размер стипендии составляет 625 тысяч долларов, выплачиваемых в течение пяти лет). СМИ тут же окрестили стипендию «грантом для гениев», тем самым провозгласив истинными гениями ее получателей.

В магазинах, в том числе онлайновых, можно найти множество книг по саморазвитию[4], обещающих помочь «раскрыть вашу гениальность», «пробудить вашего внутреннего гения» или «посвятить вас в тайны и секреты гениальности». Все, что вам нужно, – просто следовать бесценным мудрым советам. Многие родители, убежденные в том, что их ребенок «будущий гений», порой стремятся приблизить это будущее, покупая детям продукцию бренда «Маленький Эйнштейн»[5]. Современное общество настолько зациклено на гениальности, что заслуги и достижения ее обладателей зачастую оказываются весьма косвенно связаны с интеллектуальными способностями. Возьмем выдающихся спортсменов, например. Можно ли называть «гением баскетбола» Стефена Карри?[6] Да, он, безусловно, побил почти все рекорды по результативным броскам из-за трехочковой линии, но неужели это не просто выдающиеся способности?

Несмотря на то что слово «гений» на все лады склоняется в поп-культуре и современных СМИ, чаще всего его используют без какой-либо привязки к научным исследованиям на эту тему. А изучение феномена, между прочим, началось более ста пятидесяти лет назад[7] и продолжается по сей день[8]. Конечно, рядовому читателю все эти научные открытия недоступны. Большинство из них погребено в узкоспециальных журналах под грузом понятной лишь немногим статистики и математики. Я считаю, что основные из них должны быть наконец представлены более широкой аудитории. В этом и состоит одна из главных целей моей книги. И лучший способ сделать это – показать достаточно наглядных примеров и историй из жизни знаменитых гениев. Другими словами, рассказать о реальных случаях, вместо того чтобы сыпать цифрами и уравнениями. Потому что именно случаи из жизни подтверждают то, что известно на сегодня. При этом я делаю акцент на реальных исследованиях, связанных с вопросами гениальности[9], а не на исторических и биографических справках, которые вы и сами без труда найдете в интернете.

Однако есть еще одна цель, которую я преследую, и она не менее важна. Я хочу объяснить трудные научные выводы, ничего не усложняя. Дороги гениальности порой так запутаны, что кажутся очень противоречивыми. Например, как ответить на вопрос: рождаются гениями или становятся? Наука говорит нам, что бывает по-разному. Однако часто авторы начинают отстаивать одну точку зрения, к примеру убеждая всех в том, что гениями непременно рождаются[10]. Чтобы избежать такого чрезмерного упрощения, я сгруппировал научные выводы в девять парадоксальных утверждений (или уроков), которые раскрывают вопросы гениальности с разных сторон. Какими бы противоречивыми ни казались эти заявления, в каждом из них есть доля истины. Здесь важно знать, что именно является ключевым для понимания феномена гениальности. Так, зачастую истинность утверждения зависит от того, о гениях науки или искусства идет речь. Каким гением хотите стать вы? Вторым воплощением Альберта Эйнштейна или позднего Пабло Пикассо? Ответ на этот вопрос во многом определяет, каким советам вам имеет смысл следовать.

В итоге у меня получилось девять уроков-парадоксов, дающих всестороннее понимание того, что нужно, чтобы стать гением. Так что читайте внимательно!

Урок 1. Наберите не меньше 140 баллов в IQ-тесте. Или не проходите тесты вовсе

Все ведь знают, что у гениев высокий IQ, правда? Достаточно пройти обычный тест на интеллект, чтобы определить, гений ли вы. Что может быть проще? Учитывая количество различных тестов (зачастую бесплатных) в интернете, каждому по силам набрать хотя бы средний балл. Но какой именно результат устроит вас? Где граница между человеком с высоким интеллектом и подлинным гением?

Можно, например, спросить у Google. Введите в поисковую строку «IQ гения», и вы получите довольно забавный перечень ссылок, в том числе на страницу «Двадцать знаменитостей, у которых IQ как у гениев»[11]. После разъяснения, что гении обладают IQ от 135 баллов и выше, вы увидите список звезд из самых разных областей и набранные ими баллы: Мэтт Дэймон – 135, Джоди Фостер – 138, Натали Портман – 140, Шакира – 140, Мадонна – 140, Николь Кидман – 142, Стив Мартин – 143, Арнольд Шварценеггер – 144, Дэвид Духовны – 147, Бен Стайн – 150, Лиза Кудроу – 154, Шерон Стоун – 154, доктор Мехмет Оз – 158, Эштон Кутчер – 160, Квентин Тарантино – 160, Конан О’Брайен – 160, Маим Бялик – 163, Крис Кристофферсон – 166, Дольф Лундгрен – 166, Джеймс Вудс – 184. Последний результат особенно впечатляет. Как сказано на той самой странице, менее сотни человек в Соединенных Штатах имеют такой же показатель, как у Вудса. Просто супергений! Должно быть, его окружение куда менее интеллектуально. Чувствуют ли эти люди рядом с ним свою неполноценность?

К сожалению, на сайте ничего не говорится ни о том, какое значение IQ было взято в качестве порогового, ни о том, какой именно тест проходили эти знаменитости. Определенно все двадцать должны претендовать на членство в Mensa – международной организации, объединяющей 2 % населения планеты с самым высоким IQ. Обычно показатель варьируется в зависимости от конкретного теста, но для отнесения к этому «высшему обществу», как правило, достаточно получить 130–132 балла в стандартном испытании.

Многие считают, что Mensa слишком щедро раздает статус гения. Истинные гении должны бы обладать IQ повыше. Естественно, так обычно думают те, кто набрал в тесте значительно больше 135 баллов (Эштон Кутчер, Квентин Тарантино и Конан О’Брайен, например, могут установить и более высокий порог – от 160 баллов). В «Словаре американского наследия» (American Heritage Dictionary) гений определяется как «человек, обладающий исключительно высоким коэффициентом интеллекта, обычно больше 140»[12]. И пусть там не уточняется, в каком именно IQ-тесте нужно набрать столько баллов, – во многих тестах получить такой результат сможет не более 1 % населения Земли[13]. Увы, Мэтт Дэймон и Джоди Фостер не пройдут отбор. Но откуда вообще появилась эта цифра? Оказывается, ответ на этот вопрос не так прост и споры вокруг него идут уже полвека.

Шкала Стэнфорд – Бине

Мы часто забываем, что IQ-тесты появились сравнительно недавно. Возраст этого инструмента – чуть больше века. Ранние версии были разработаны во Франции в 1905 году и основывались на исследованиях психологов Альфреда Бине и Теодора Симона[14]. Однако эти тесты не ассоциировались с гениальностью, пока из парижской Сорбонны не перекочевали в Стэнфордский университет в Северной Калифорнии. Профессор Льюис Терман перевел их с французского на английский и протестировал большое количество детей, после чего создал методику, известную под названием «Шкала интеллекта Стэнфорд – Бине»[15] (Stanford-Binet Intelligence Scale). Это произошло в 1916 году. Главной целью исследования было выявление по ряду показателей детей, которым может понадобиться обучение по индивидуальной программе. Потом Терман подумал: почему бы не изучить довольно большое количество детей, показавших результаты, близкие к высшим значениям шкалы, и не понаблюдать за ними в процессе взросления? Станут ли одаренные мальчики и девочки настоящими гениями?

Терман протестировал сотни младших школьников. Именно тогда и возникло пороговое значение в 140 баллов. Очевидно, ученый не хотел набирать слишком большую группу: отслеживать успехи ее участников было бы сложнее. Понятно, что 2 % самых умных людей в популяции составили бы группу в два раза больше, чем 1 %. К тому же чем выше был порог, тем больше в группе могло оказаться потенциальных гениев. Так почему бы не снять сливки?

В группу невероятно умных мальчиков и девочек попали 1528 школьников в возрасте примерно одиннадцати лет. Сказать, что они были способными, – не сказать ничего. Средний показатель их IQ равнялся 151 баллу, а у семидесяти семи варьировался от 177 до 200 баллов. Вплоть до достижения среднего возраста участники исследования постоянно проходили самые разные дополнительные тесты. Результатом эксперимента стал монументальный труд «Генетическое исследование гениальности»[16] (Genetic Studies of Genius) в пяти томах, выпущенных с 1925 по 1959 год. Последний том вышел уже после смерти ученого. За его высокоинтеллектуальными подопечными – по крайней мере, за теми, что еще живы, – наблюдают до сих пор[17]. В шутку их называют «термитами», имея в виду не насекомых, а созвучие с фамилией Терман.

А теперь плохие новости: ни один человек из этой группы не стал тем, кого принято считать неоспоримым гением[18]. Невероятные интеллектуальные способности испытуемых трансформировались в весьма тривиальные карьеры преподавателей, врачей, юристов, ученых, инженеров. Двое – Роберт Рю Сиарс и Ли Кронбах – стали заслуженными профессорами Стэнфордского университета и продолжили исследования, участниками которых были сами, но по известности они не сравнятся, конечно, с Иваном Павловым, Зигмундом Фрейдом или Жаном Пиаже, тремя несомненными гениями в истории психологии.

Более того, многие из «термитов» вообще не добились каких-то значительных интеллектуальных успехов. Их путь был связан не с окончанием университета или защитой кандидатской диссертации, а с получением профессий, для которых высшее образование вообще необязательно. Кстати, речь здесь идет только о мужчинах. В самом деле, было бы неправильно говорить о карьерных неудачах женщин, живших во времена, когда, независимо от интеллектуальных способностей, для них была уготована только одна дорога – в домохозяйки[19]. (Даже те, чей IQ был выше 180, далеко не всегда строили какую-либо карьеру.)[20] Как ни удивительно, IQ успешного человека не так уж сильно отличался от IQ неудачника[21]. Так что, получается, интеллект был далеко не определяющим фактором.

Дальше – больше. Из множества детей, не попавших в группу Термана, по крайней мере двое добились гораздо большего признания, чем умники-«термиты». Вот их истории.

Луис Уолтер Альварес[22] родился в Сан-Франциско, чуть севернее Стэнфорда. В десять лет он прошел тест Термана, но недотянул до пороговой отметки. Это не помешало ему в двадцать пять получить докторскую степень в Чикагском университете. Еще будучи студентом выпускного курса, он внес весомый вклад в физику, став «одним из самых блестящих физиков-экспериментаторов двадцатого века»[23]. Работа над водородной пузырьковой камерой для изучения элементарных частиц принесла ему Нобелевскую премию по физике в 1968 году. Ни один из «термитов», заметьте, не получил Нобеля ни по физике, ни по каким-либо другим дисциплинам. Вот незадача! Будто стремясь еще больше смутить всех своим интеллектуальным превосходством, Луис поучаствовал в нескольких военных проектах, включая Манхэттенский (создание первой плутониевой бомбы «Толстяк») и разработку радиолокационной системы для посадки самолетов в неблагоприятных условиях, за что получил награду Национальной авиационной ассоциации США. За пределами своей специализации Альварес помогал вычислить, сколько выстрелов сделали во время убийства Джона Кеннеди, а также применял космические лучи для поиска потайных комнат в египетских пирамидах. Широко известна совместная гипотеза Луиса и его сына, геолога Уолтера Альвареса, что к вымиранию динозавров шестьдесят шесть миллионов лет назад привело падение гигантского астероида. Наверное, каждый, кто всерьез интересовался исчезновением динозавров, знаком с этой теорией семейства Альварес.

Уильям Шокли[24], второй отвергнутый Терманом кандидат в «термиты», в 1956 году разделил Нобелевскую премию по физике с двумя коллегами. Уильям родился всего годом раньше Альвареса и вырос в городке Пало-Альто недалеко от Стэнфорда, где училась его мать. Уильям, хотя и недотянул до гениальности по тесту Термана, получил степени двух престижных технических вузов: бакалавра в Калифорнийском и доктора в Массачусетском технологическом институте. Затем он работал в Bell Labs («Лабораториях Белла»), опубликовал множество статей по физике твердого тела и в 28 лет получил свой первый патент. Как и Луис, Уильям участвовал в научных проектах, связанных со Второй мировой войной, в частности работал над улучшением радаров и авиационных бомбовых прицелов. В год, когда Альварес получил знак отличия от Национальной авиационной ассоциации, военный министр наградил Шокли медалью «За заслуги». В Манхэттенском проекте Уильям не участвовал, но именно его попросили просчитать возможные потери в случае вторжения войск союзников в Японию. Ужасающие прогнозы (для обеих сторон) и склонили чашу весов в пользу решения сбросить атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. После войны Уильям вернулся в Bell Labs, где занялся поиском твердотельной замены стеклянных вакуумных ламп, широко распространенных в то время. Так появились транзисторы. В год получения Нобелевской премии Шокли переехал в городок Маунтин-Вью в Калифорнии, недалеко от Стэнфорда. Его переезд был радушно принят деканом инженерного факультета Стэнфордского университета. (По иронии судьбы им был сын Льюиса Термана!) В тех краях, впоследствии ставших известными как Кремниевая долина, Шокли основал Shockley Semiconductor Laboratory – лабораторию полупроводников своего имени. (В том же году умер Терман и, возможно, так и не узнал о достижениях отвергнутого им претендента.) К сожалению, Шокли оказался никудышным управленцем, и с ним случилось то же, что позже произойдет со Стивом Джобсом и Apple, – его выгнали из собственной компании, но, в отличие от Джобса, навсегда. Однако Уильяма тут же пригласили в альма-матер его матери в качестве почетного профессора инженерии и прикладных наук, где он и работал до конца карьеры.