И все же любая похвала в адрес того, кто действует правильно, необычайно его мотивирует.
Под руководством SAM Кауфман старался выделять по 30 минут в день на личные дела вроде приема у врача. Если для подобных мероприятий специально не отводить время, они могут затянуться и сорвать достижение других целей. Результат – стресс на работе или в личной жизни. Директор также работал над тем, чтобы не планировать каждую минуту.
– Нужно обязательно оставлять свободное место в своем календаре, – говорит он. – Ведь что бы ни случилось, оно случается.
Включение в график 20 минут положительной обратной связи будет полезно только в том случае, если Кауфман на самом деле потратит эти 20 минут на похвалу своей команды. В жизни происходит всякое, и что-то срочное может выбить из графика кого угодно. Однако если в течение этих 20 минут, заранее отведенных на общение с сотрудниками, внезапно срабатывает пожарная сигнализация, это не отменяет того факта, что обратная связь была в приоритете. Умение рационально использовать свое время предполагает, что в подобной ситуации директор немедленно перенесет разговор с коллегами на время, которое было намеренно оставлено свободным. «Окна» в графике необходимы как раз на тот случай, если произойдет что-то вроде пожарной тревоги.
В течение шести месяцев после того, как Кауфман отслеживал свое время, он и его школьный администратор проверяли записи каждого дня, чтобы увидеть, было ли его время потрачено так, как оно должно было быть потрачено. Если какой-то день «сходил с рельсов» – они пытались найти причину. Вместе анализировали, что мешало Кауфману тратить время на то, что мог делать только он.
– Самое ценное, что дает понять SAM, – директор должен вести отчет о распределении своего времени, – говорит Кауфман.
SAM постоянно подталкивал директора к тому, чтобы найти время для работы с учителем математики, который действительно нуждался в руководстве. Определив это в качестве приоритетной задачи, Кауфман выделил на общение с ним больше времени, чем обычно. Принципы SAM дали директору понять, что ему нужно перестать делать то, что могут делать другие. Например, дежурить в столовой. А еще Кауфман вместе с администратором решили, кто может быть «первым ответчиком», если родитель позвонил по вопросу, решение которого не требует участия директора.
– До SAM я был везде и сразу, – признается Кауфман. – Но мы не можем быть везде и сразу. И не должны.
К концу учебного 2016/17 года заключительное исследование SAM показало, что Кауфман за время работы над собой повысил профессиональную эффективность. Следуя принципам образовательной программы SAM, он посвящал 51 % своего времени учебному руководству. Можно сказать, получил дополнительные 12 дней за 100 дней, которые он потратил на осознание своего графика. Время сотрудничества директора с SAM оказало благоприятное влияние на микроклимат внутри школьного коллектива – учителя положительно отреагировали на внимание Кауфмана к ним. А доля учеников, успешно сдавших государственные экзамены по математике, выросла на 4,2 %.
Все это нелегко. Постоянно следить за временем сложнее, чем позволять ему незаметно ускользать в прошлое. Кроме того – время никогда не останавливается. Привычки вроде проведения «Учительских вторников» помогают автоматически принимать правильные решения относительно времени, но ничто не застраховано от перемен. Несколько учителей-ветеранов могут уйти на пенсию, и время директора должно будет переключиться на то, чтобы наставлять новых сотрудников. Школьный день может измениться. Школьная демография может измениться. Вот почему необходима постоянная оценка того, что происходит.
И все же этот труд может привести к удивительному умственному облегчению. Джей Рот, директор начальной школы Реддика в штате Флорида, также отслеживал и контролировал свое время через проект SAM. Он вдохновенно рассказывает:
– Это внимание ко времени полностью обновило мою жизнь. Теперь я более эффективен в школе, я значительно увеличил время, которое трачу на руководство учителями, работающими в основном с малообеспеченным населением Реддика. Теперь я редко бываю в школе после половины пятого. И ухожу с работы, зная, чего достиг за день. Я знаю, что завтра у меня есть время поработать с учителем, который заботится о дисциплине в классе. Я наконец-то могу расслабиться, когда нахожусь со своей семьей. Могу вечером пойти в спортзал. Ежедневно спрашивая себя, на что должно уходить мое время, а затем зная, на что оно потрачено, я точно могу сказать: мы действительно много чего успеваем сделать. Это подтверждает то, что мы делаем хорошие вещи.
Куда на самом деле уходит время?
У каждого из нас есть навязчивая идея. Как вы, наверное, уже догадались, моя навязчивая идея – это написать тысячи слов о времени и о том, как мы его проводим. Включая и то, как я его провожу. И вот кое-что о моем времени.
Чтобы написать вступительную историю к этой главе, я взяла интервью у Кауфмана в пятницу, 14 июля 2017 года. Мы разговаривали с 13:00 до 13:30. В тот день я проснулась в 6:45 утра, провела 45 минут, занимаясь школьными документами детей, и в конце дня посвятила 30 минут своего времени тому, чтобы убедиться: в гигантской куче моей почты не осталось счетов.
Интервью у Рота я взяла в пятницу, 21 июля, в 9:30 утра. До встречи с ним я посвятила 30 минут практике речи, которую преподавала стажерам в Вашингтоне. Тот день также включал в себя продолжительный разговор с моим редактором по поводу книги, которую вы читаете, и вечернюю прогулку с детьми, которая длилась с 18:15 до 20:30, включая время в пути до «Бениханы»[11].
Я знаю это не потому, что помню все «глупые мелочи» своей жизни, а потому, что я, подобно Кауфману и Роту, отслеживала свое время – в моем случае непрерывно, в течение нескольких лет. Сначала я просто хотела знать, куда уходит мое время, и планировала написать о цифрах, которые у меня получатся, в своем блоге. Но время шло, и эксперимент перерос в нечто гораздо большее. Я узнала, что ежедневная дисциплина, суть которой – следить за своими часами, меняет восприятие времени. Внимание! Это может привести к тому, что вы начнете по-настоящему наслаждаться жизнью. Как однажды сказала известный ландшафтный архитектор Беатрикс Фарранд о разного рода работе с землей:
– Это тяжелый труд и в то же время невероятное удовольствие.
Время, оказывается, подобно садам. Время похоже на сад, на который я ежедневно смотрю через окно своего кабинета, наблюдая, как мартовские нарциссы сменяют осенние астры. Поскольку этот сад принадлежит моей семье, то слова Беатрикс мне понятны и близки. Я часто наблюдала за тем, как мой муж пропалывает, поливает и заменяет растения, уничтоженные вредителями. Каждые выходные он подрезает розовые кусты или сажает парочку хризантем. Ему нравится этим заниматься – ну, за исключением той ситуации, когда он попал в больницу из-за несчастного случая с бензопилой, – вот почему он никогда не поручал эту работу кому-то другому.
Любой садовник просто должен смириться с тем, что садоводство не работает по принципу «сделай-и-забудь». Вы постоянно оцениваете и постоянно корректируете. Конечно, даже самые стойкие растения уязвимы. В начале 2017 года несколько теплых февральских дней помогли появиться почкам на нашей магнолии. Затем мартовская метель сорвала этот рост, и великолепные бутоны цвета сахарной ваты так и не раскрылись. Но постоянная бдительность и неизбежно случающиеся неудачи могут быть уравновешены моментами наслаждения. В самом деле, именно бдительность моего мужа приводит к тому, что летними вечерами я сижу на крыльце нашего дома, смотрю на креповые мирты и думаю: «Вау…»
С временем происходит то же самое. «Садовник» должен знать свой «участок». Он должен думать о том, каким хочет видеть свой «сад». Тогда именно ежедневное «культивирование» ведет к красоте «ландшафта» – то есть жизни. Буддийский монах и учитель медитации Бханте Хенепола Гунаратана в своей книге «Простыми словами о внимательности»[12] пишет так:
«Внимательность дает время. Время предоставляет выбор. Умело сделанный выбор ведет к свободе».
Знание того, куда уходит мое время, а также решение ухаживать за своим расписанием, как за садом, изменили мою жизнь. Точно так же, как и жизни учителей и учеников в школах Фармингтона и Реддика. Внимательность ко времени заставила меня почувствовать, что у меня его гораздо больше и что мое расписание удивительно открыто. Я верю, что это сделает и вашу жизнь легче.
Эта глава о том, как достичь подобной свободы. О том, как достичь такой искусной и цветущей внимательности, которая позволяет быть off the clock.
Мои 8784 часа
Но вернемся к моей истории. Истории про то, как я записала свои июльские интервью, и про мою поездку в «Бенихану» с детьми. Стечение обстоятельств привело к тому, что в апреле 2015 года я решила записывать, как провожу свое время, разделяя его при этом на получасовые промежутки. На протяжении многих лет сотни людей следили за своим временем в рамках моих проектов, а я следила за своим собственным временем в течение дюжины недель.
Как прирожденный скептик, я давно была очарована тем, что мои исследования говорили о существовании «слепых пятен» – некорректных представлениях людей об их времени. Между нашим представлением о том, как мы проводим время, и реальным положением вещей может быть большая разница. Сначала люди утверждают, что у них совсем нет свободного времени, а затем могут до мельчайших подробностей рассказать о том, что произошло со Вселенной, по самой последней версии теории Большого взрыва. Или – я лично поймала себя на этом – мы чувствуем, что тратим целую вечность, разгружая посудомоечную машину, а на самом деле это занимает всего пять минут.
Я не думала, что у меня будет много «слепых пятен», но мне было любопытно узнать больше о своем времени. Мне пришлось прервать ведение дневника в апреле 2014 года, когда у меня возникли подозрения, что вот-вот случится новый поворот в моей жизни. Где-то в середине мая, незадолго до семилетия моего сына Джаспера, я проснулась от неожиданного, но уже знакомого мне приступа тошноты. Тест на беременность и визит к врачу подтвердили, что у меня будет четвертый ребенок.
Алекс родился в январе 2015 года. Переход от трех детей к четырем шокирует не так сильно, как рождение первого ребенка, но с новорожденными всегда сложно. И уход за младенцем параллельно с уходом за семилетним, пятилетним и трехлетним детьми – это жесткая проверка организационных навыков. Примерно в то же время в моей карьере произошло несколько захватывающих поворотов. Мою книгу о том, как профессиональные женщины организуют свое время – «Я знаю, как ей все удается»[13], – должны были опубликовать в июне 2015 года. Календарь выступлений на следующий год стремительно заполнялся. Я говорила с аудиторией о том, как люди заставляют свою жизнь работать по часам, так что мне хотелось знать, как это получается у меня.
Итак, полностью вернувшись на работу через три месяца после рождения четвертого ребенка, я открыла новую электронную таблицу в понедельник, 20 апреля 2015 года. Я начала заполнять ячейки – с 5 утра до 4:30 утра по вертикали, с указанием дней недели сверху. До первого пробуждения не было большого промежутка. В тот день я встала в 5:30 утра, чтобы покормить Алекса – я совершала этот ритуал пять раз в день, шестым было кормление из бутылки. Затем я отвела Джаспера на автобусную остановку. В тот день я выступала на конференции с рекламной командой моего издателя. Вечером я сидела во дворе перед домом, наслаждаясь весенними цветами, пока новорожденный Алекс дремал.
На следующий день я сопровождала Сэма на экскурсию в местный музей, а сразу после нее села на поезд до Нью-Йорка – нужно было принять участие в нескольких профессиональных мероприятиях. Вернувшись домой в 22:30, я поболтала с мужем перед тем, как сцедить молоко, и легла спать в 23:30, чтобы встать в 5:45 следующего дня и начать все сначала.
Я быстро вошла в ритм слежки. Утром каждого понедельника я записывала последние события воскресенья, вносила записи в архив и открывала новый лист. Я заполняла журнал каждые несколько часов. Это было достаточно легко делать в рабочие дни, когда я сидела за компьютером. По выходным необходимость расписывать свои часы привносила в мой домашний офис больше движения, чем я рассчитывала. Пришлось учиться запоминать, что я сделала за день.
При необходимости я оставляла заметки на бумаге и тогда с документальной точностью могла восстановить все 24 часа. Меня не смущали широкие категории. В таблице отметка «Работа» может означать различные проекты, но это обобщение позволяет сократить отслеживание моего времени до трех минут или около того ежедневно. Хотя это составляет 21 минуту в неделю – чуть больше 18 часов в год, – это примерно то количество времени, которое я ежегодно трачу на чистку зубов – деятельность, в целесообразности которой я не вижу причин сомневаться.
Тем летом, осенью, зимой, весной я продолжала следить за своими часами. Мой дневник времени засвидетельствовал 11-часовую поездку в дюны Индианы и безумную погоню за дикой кошкой, которая потом последовала за нами до места, где мы остановились. Помню, как она прыгнула в кроватку с Алексом, заставив и себя, и его взлететь в воздух с пронзительными криками.
Дневник говорил, что я потратила большое количество времени на сцеживание грудного молока. Были заметки о поездках в Чикаго, Лондон и Орландо. Я записывала, как возила Джаспера на тренировку по плаванию или как Сэм возвращался домой из клуба Lego. И да, если вам интересно – моя интимная жизнь тоже попадала в дневник. Ее, конечно, пришлось описывать довольно сухо – чтобы можно было не волноваться, если дневник вдруг попадет в руки детей, которые частенько захаживают в мой офис.
Когда снова наступила середина апреля – время, запомнившееся мне тяжелой болезнью желудка, – я написала в своем блоге, что скоро поделюсь итогами. Мне казалось, что это будет малоинтересно тем, кто не читал обновления на LauraVanderkam.com. Поэтому я был потрясена, когда однажды вечером, сидя со своей семьей за ужином в пиццерии, я проверила свою электронную почту и обнаружила письмо от редактора New York Times. Меня просили написать статью о моей методике отслеживания времени. Кажется, я секунд 15 сидела неподвижно, прежде чем что-либо ответить. Эта возможность привлечь гораздо более широкую аудиторию добавила огня в процесс подведения итогов.
Следующие две недели я провела в окружении таблиц, которые обычно составляли 8760 часов, но с високосным годом получилось 8784 часа. Поскольку меня больше всего волновали цифры, то первым делом я пролистала все страницы и ввела цифры в калькулятор. Но когда я добралась до стадии анализа, то обнаружила несколько удивительных фактов.
В середине мая мое эссе разместили в рубрике Sunday Review[14] с заголовком The Busy Person’s Lies[15]. Мое пристальное внимание к своему времени выявило: я много в чем себя обманываю. Даже у меня были «слепые пятна». В конце концов, правда освобождает. Мое исследование открыло мне пространство для работы над своим временем. Теперь мне можно было спросить себя: как я хочу, чтобы моя жизнь выглядела? И как могу изменить свое повседневное существование, чтобы чувствовать, что у меня больше времени, чем казалось?
«Слепые пятна»
Моя первая ложь самой себе, которую я обнаружила, особенно меня расстроила. В своих выступлениях я люблю рассказывать про исследование, которое выявило: люди, утверждающие, что работают 75 часов в неделю, преувеличивают в среднем на 25 часов [6]. Часто вспоминаю молодого человека, который однажды рассказал мне, что его рабочая неделя состоит из 180 часов. Это впечатляет – ведь в неделе всего 168 часов.