Накинув на плечи плед, мальчик снова растянулся на полу у камина и закрыл глаза. Стало намного теплее.
– Его зовут Булавка, – услышал он голос Ирбиса.
Лаврик неохотно открыл глаза. В тёплом пледе его начал одолевать сон.
– У него мягкое сердце из бархата, – продолжал Ирбис, – но мадам Трюффор дала ему твёрдое имя. Чтобы он мог за себя постоять.
Он говорил тихо, и его голос почти сливался с шумом дождя.
– А кто это, мадам Трюффор? – сонно спросил Лаврик. Больше всего на свете он хотел спать, но и промолчать было бы невежливо.
Ирбис не ответил.
«Ну вот, – обиженно подумал мальчик, – сам начал разговор, а теперь в молчанку играет. Делает вид, что спит». Он хотел было отвернуться к камину, как вдруг скрипнул стул. Лаврик чуть–чуть приподнял веки, чтобы посмотреть сквозь узенькую щёлочку – он часто делал так в детстве, притворяясь, что спит. Встав из–за стола, Эльми подошла к креслу. Завернувшись во второй плед, она забралась в него с ногами и закрыла глаза. Булавка залез ей на колени. Она крепко прижала его к себе и замерла. «Как настоящая девочка», – вновь подумалось Лаврику.
– Говорят, мадам Трюффор выбрала для Эльми бумажное сердце, – неожиданно сказал Ирбис. На этот раз Лаврик удержался от вопроса. Он уже понял, что Ирбис расскажет только то, что сам пожелает. О крышу успели удариться 53 капли, прежде чем снежный леопард продолжил.
– Все удивлялись – кукла с бумажным сердцем, а так чудесно поёт! – мечтательно сказал он и тут же помрачнел. – То есть пела, – закончил он и еле слышно вздохнул.
Лаврик чувствовал, что за этим вздохом кроется что–то очень тяжёлое. Потяжелее булыжника.
– А что случилось? – хотел было спросить он, но не успел. Ирбис резко вскочил на лапы и издал полный отчаяния рык, заставивший сердце Лаврика бешено забиться. Мальчик посмотрел на Эльми, но девочка даже не шевельнулась. Зверь закрыл голову лапами и рухнул на пол.
– Это я во всём виноват, – услышал Лаврик его стон.
Глава 5. Ирбис рассказывает историю
В комнате стало очень тихо. Казалось, сам воздух захлебнулся в печали.
Лаврик не знал, что сказать. Он понятия не имел, как утешают снежных леопардов.
Ирбис поднял на него свои огромные печальные глаза.
– Зачем я всё это тебе говорю? – молвил он. – Ты всё равно не поймёшь.
Это было правдой – Лаврик ничего не понимал. Но он чувствовал – Ирбису нужно помочь. Хоть чем–то.
– Расскажите мне, что случилось, – предложил Лаврик. – И вам станет легче.
Ирбис недоверчиво глянул на мальчика.
– Попробуйте, – подбодрил Лаврик. – Хуже от этого точно не будет.
Ирбис шумно выдохнул и, положив голову на передние лапы, нехотя заговорил. На мальчика он не глядел.
– Эльми появилась в театре мадам Трюффор неожиданно. И пела она совсем как настоящая девочка. У неё был такой чистый голосок.
Лаврик посмотрел на Эльми и тут же отвёл взгляд, испугавшись, что Ирбис заметит.
– И было ещё кое–что, – продолжал тем временем зверь. – Эльми умела плакать. Она плакала, когда пела.
Лаврик удивился. Рита пела на каждом школьном празднике, но он никогда не видел, чтобы она пролила хоть слезинку.
– Отчего же она плакала? – решился спросить он.
Ирбис нахмурился.
– Никто этого не знал, – отрезал он.
Лаврик прикусил язык. «Лучше молчать», – решил он про себя. – «А то он передумает рассказывать». Ему очень хотелось узнать историю Эльми.
– А потом она сбежала, и мадам Трюффор отправила меня вдогонку.
Ирбис поморщился.
– И что случилось? – встревожился Лаврик.
– Я случайно задел её когтями.
Он яростно процарапал деревянную доску пола.
– Дело в том, что меня создавали для защиты. И мадам Трюффор сделала для меня особые когти – она пропитала их сонным отваром. Любое касание погружает в глубокий сон.
– Но вы же сказали, что Эльми – кукла! – перебил его мальчик. – Как сонный отвар мог усыпить её?
Ирбис не ответил. Он слишком глубоко ушёл в воспоминания.
– Когда мои когти коснулись руки Эльми, она пошатнулась и упала на землю. Она была такой беззащитной, что я не решился вернуться обратно, ведь мадам Трюффор могла наказать её за непослушание. Я увёз её подальше от театра.
– А этот домик, откуда он? – спросил Лаврик, оглядывая комнату. – Он так похож на музыкальную шкатулку, только большую.
Ирбис поглядел на него испытующим взглядом. «Он всё ещё мне не доверяет», – мелькнуло в голове у Лаврика.
– Наверное, ты уже понял, что мадам Трюффор умеет делать то, что другим не под силу? – понизив голос, спросил снежный барс.
Лаврик кивнул. При этом у него неприятно заныло в животе.
– Этот дом и правда шкатулка, – продолжал Ирбис. – Когда Эльми сбежала, за ней увязался Булавка. Он даже пытался защитить её, когда я их настиг.
Булавка возмущённо заскулил.
– Да знаю я, – рыкнул Ирбис. – Я уже сто раз извинялся.
Лаврик недоумённо посмотрел на него.
– Я отбросил его, как пушинку, – признался зверь. – Но не будем об этом. Когда я с Эльми на спине забрёл в глубокую чащу, то понял, что нам нужно где–то укрыться. И тут я вспомнил о шкатулке. Мадам Трюффор сделала её для забавы.
– Так что это за шкатулка? – спросил Лаврик, уже чуть ли не лопаясь от любопытства.
– Она может увеличиваться и уменьшаться во сколько угодно раз. Я объяснил Булавке, где лежит шкатулка, и он выкрал её из мастерской мадам Трюффор. С тех пор мы и живём здесь втроём.
– А Эльми очнулась?
Ирбис вздохнул.
– Да, но теперь она спит наяву. Она ничего не замечает. Иногда берёт фонарь и бродит по лесу. Всё время складывает фигурки, но у неё получаются только бесформенные комки бумаги.
Сердце Лаврика отчаянно сжалось.
– А разве нельзя разбудить её? Наверняка у мадам Трюффор есть средство!
Ирбис насмешливо глянул на мальчика.
– Если бы всё было так просто! Чтобы это выяснить, нужно пойти к самой мадам Трюффор.
– Так идите.
Снежный барс гневно сверкнул глазами.
– Глупый мальчишка! Что ты в этом понимаешь! – оскалился он.
Лаврик даже обиделся.
– Ну и ладно… Я просто хотел помочь.
– Не нужна мне твоя помощь, – прорычал Ирбис, отворачиваясь к стене.
Лаврик решил, что разумнее будет промолчать. Действительно, чего он суётся со своими советами. Тоже мне, эксперт. Он снова завернулся в плед и лёг.
– Тоска… – услышал он тихое рычание. – Грызёт тихонько моё сердце. Не выдержу я так долго. Часы придут в негодность. Боюсь, что тогда Эльми останется совсем одна.
Мальчик резко сел, отбросив плед.
– Тогда идите за противоядием, – решительно произнёс он.
Ирбис покачал головой.
– Ты не знаешь мадам Трюффор. Она не простит предательства.
– Вы что, трусите?
– Я просто знаю, что это бесполезно. Будет только хуже.
– Но посмотрите на неё! – Лаврик кивнул на Эльми. Её фигурка в кресле казалась такой хрупкой. – Разве вы можете оставить всё, как есть?!
Глаза Ирбиса вдруг вспыхнули и снова погасли.
– Спи. Забудь обо всём, что я рассказал тебе. Это проявление слабости.
И он вновь повернулся к мальчику спиной, ясно показывая, что разговор окончен.
Лаврику ничего не оставалось, как лечь и закрыть глаза. Шум дождя начал убаюкивать. Вдруг к нему тихонько присоединился другой звук – что–то вроде тихого мурлыканья. Лаврик изумлённо открыл глаза – Эльми напевала что–то себе под нос. Её глаза по–прежнему были закрыты, а губы улыбались, словно ей снился приятный сон.
– Она поёт! – взволнованно прошептал Лаврик.
Ирбис не шевельнулся. Лаврик подождал какое–то время, но тщетно. Снежный барс не желал отвечать. Мальчик повернулся к камину и положил ладонь под щёку, как делал в детстве. Мелодия Эльми была похожа на колыбельную, которую пела мама – нет, не ему, сестре, свои он помнить не мог, был слишком маленьким.
– А я бы пошёл… – пробормотал мальчик, засыпая.
Совсем близко раздалось чьё–то шумное дыхание.
– Куда бы ты пошёл? – прорычал Ирбис ему в самое ухо.
– К мадам Трюффор, – испуганно пролепетал Лаврик.
– Не ври, зачем тебе это, – не поверил зверь.
Мальчик сел и серьёзно посмотрел в голубое пламя глаз.
– Правда. Ради Эльми.
– А когда? – взволнованно подался вперёд Ирбис.
– Да хоть сейчас! – воскликнул Лаврик и понял, что перестарался. Спать хотелось нещадно.
Ирбис лихорадочно заметался по комнате, так буйно мотая хвостом туда–сюда, что Лаврику стало страшно – вдруг оторвётся.
– Но ты же не знаешь дороги! В лесу так легко заплутать! Театр мадам Трюффор очень далеко отсюда! – безостановочно говорил зверь на ходу. – Но это ничего, Булавка проводит тебя, правда же, Булавка?
Пёсик заворчал во сне.
– Я не оставлю её! – возвысил голос Ирбис. Шерсть его встала дыбом.
Булавка нехотя открыл глаза и покорно тявкнул.
– Ты возьмёшь зонт Эльми, – продолжал снежный барс. – Не хватало ещё, чтобы ты промок во второй раз.
Лаврик вздохнул и поднялся с пола. Ирбис наконец остановился и окинул мальчика придирчивым взглядом.
– Ты совсем мокрый, – покачал головой он, чуть подумал и бросился к неприметному шкафчику в углу комнаты. Ударом лапы он заставил дверцу открыться. Из шкафчика выпал целый ворох вещей, Ирбис зубами выхватил что–то из кучи и бросил у ног мальчика.
– Наденешь это, – прорычал он.
Лаврик поднял одежду. Это были старомодный сюртук на больших серебряных пуговицах и брюки. Лаврик скептически осмотрел костюм со всех сторон, но спорить не стал – выходить на улицу в мокрой одежде не хотелось. Когда мальчик переоделся, Ирбис принёс откуда–то пару кожаных туфель, украшенных серебристыми пряжками. Лаврик покорно обул их.
«Главное, чтобы никто из одноклассников меня не увидел, – подумалось ему. – Хотя сомневаюсь, что кому–то из них вздумается гулять по лесу среди ночи». Он наклонился к своей куртке и достал из кармана блокнот и карандаш. С тех пор, как мальчик увлёкся рисованием, он никуда не выходил без них. Блокнот чуть–чуть намок; он был раскрыт на страничке с голубеньким цветком. Незаметно от Ирбиса Лаврик вырвал листок и положил на стол Эльми. Он и сам не знал, зачем это сделал.
Булавка уже осторожно выбрался из объятий Эльми и с готовностью сел рядом с мальчиком.
– Возьмёшь его на руки, чтоб не промок. Он хоть и не бумажный, но вода ему на пользу не пойдёт, – предупредил снежный барс.
Раздав последние указания, Ирбис с тревогой посмотрел на Лаврика.
– Ты точно не передумаешь? У тебя ещё есть возможность отказаться.
Лаврик лишь покачал головой.
– Только я очки сломал. Без них вижу плохо, – признался он.
Ирбис задумался.
– Погоди.
Он вновь метнулся к шкафчику и принялся рыться в груде вещей.
– Вот, держи.
В зубах снежного барса мелькнул бархатный мешочек. Лаврик опасливо протянул руку, и мешочек упал в его раскрытую ладонь. Внутри оказались круглые старомодные очки на цепочке. Он надел их. Мир стал чуточку чётче.
– Так гораздо лучше, – кивнул Лаврик. – Спасибо.
– Готов? – прорычал Ирбис. Он уже успел подцепить когтями дверь и распахнуть её настежь. Слушая мелодию, мальчик вдруг осознал, что дороги назад нет. Он глубоко вдохнул и решительно кивнул. Бросив прощальный взгляд на склонённую к плечу темноволосую головку Эльми, он наклонился к Булавке. Тот запрыгнул ему на руки. Лаврик попытался погладить его, но пёсик бросил на него такой строгий взгляд, что мальчик тотчас убрал руку.
– Булавка приведёт тебя прямо к театру мадам Трюффор, – напомнил Ирбис и добавил: – Не забудь зонт. Дождь будет идти всю ночь.
Мальчик снова кивнул. Раскрыв красный зонт, он крепко прижал к себе плюшевого пса и шагнул за порог.
– Удачи, – услышал он тихое рычание за спиной, и дверь захлопнулась.
«Интересно, во что я ввязался?», – подумал Лаврик, спускаясь с крыльца.
Глава 6. Театр мадам Трюффор
Дождь лениво барабанил по усталым листьям. Небо походило на огромную зияющую пропасть. Булавка деловито втянул носом воздух и неожиданно вырвался из рук мальчика.
– Стой! – спохватился Лаврик. – Мне нельзя тебя отпускать! Ты промокнешь!
Но пёс его не слышал. Отыскав неприметную глазу тропинку, он устремился в самую глубь чащи. Лаврик поспешил за ним. Каждый его шаг ознаменовался громким хлюпом – кожаные туфли с пряжками моментально набрали воды. «Надо было дедовы резиновые сапоги надевать», – сокрушённо подумал Лаврик.
Лес становился всё беспросветнее, деревья смыкались плотнее, словно хотели взяться за руки. Тропка петляла так сильно, что иногда Лаврик лишь чудом не налетал лбом на корявый ствол очередного лесного долгожителя. Очки тоже были тому виной – в них немного кружилась голова.
Тропинка снова вильнула, и Лаврик к своему великому отчаянью заметил, что потерял из виду белое пушистое пятнышко.
Он растерянно остановился, оглядывая густые заросли. Нахальная ветка ударила его по лицу, и он наконец поднял глаза от земли. Прямо перед ним раскинулся исполинский дуб. Таких огромных деревьев Лаврик ещё не встречал. На вид ему было лет сто, не меньше, а величиной он был с целый дом.
– Quercus robur, дуб черешчатый, – ошеломлённо выдохнул мальчик. Но не только размер гиганта заставил его изумиться.
Дуб светился изнутри. Словно кто–то забрался в ствол и зажёг целую тысячу разноцветных фонариков.
У корней копошился белый комочек. Лаврик облегчённо вздохнул и подбежал к Булавке. Пёсик тем временем увлечённо обнюхивал трещинки и бугорки на коре и время от времени негромко поскуливал. Учуяв Лаврика, он поднял мордочку и энергично тявкнул.
– Это и есть театр мадам Трюффор? – догадался Лаврик, складывая красный зонт. Под раскидистой кроной дуба он уже не был нужен.
Пёс кивнул и принялся с лаем рыть землю у самых корней. Не придумав ничего лучше, Лаврик сунул мокрый зонтик под мышку и с трудом вытащил Булавку из травы, с неудовольствием отметив, что тот явно стал тяжелее. «И грязнее», – подытожил мальчик, рассматривая свежее пятно на сюртуке. К тому же, голубой вязаный ошейник Булавки куда–то исчез. «Всё–таки снял, – уныло подумал Лаврик и вздохнул:
– Достанется же мне от Ирбиса!
Тем временем Булавка попытался вновь вырваться из рук, но на этот раз мальчик держал его крепко. Пёсик укоризненно залаял. Не обращая на это ни малейшего внимания, Лаврик снова окинул взглядом громаду дуба.
– Как же я попаду внутрь? – озадаченно спросил он.
Пёсик порывисто залаял, лапой показывая куда–то в ствол дерева.
Мальчику пришлось изрядно прищуриться, чтобы разглядеть среди веток деревянную дверь, замаскированную под кору. Заметив тусклую медную табличку, он подошёл вплотную, чтобы прочесть витиеватую надпись. «Театр кукол мадам Трюффор», – гласили буквы. Рядом с табличкой висел атласный шнурок.
– Дёрнуть? – неуверенно спросил мальчик. Булавка утвердительно тявкнул.
Лаврик потянулся к шнурку. Он успел осознать, что сейчас в его жизнь ворвутся приключения, а потом услышал приглушённый звон колокольчика. В этот самый миг Булавка вырвался из рук и исчез в кустах. Что–то красное мелькнуло и исчезло вместе с ним.
– Стой! – спохватился Лаврик, но времени преследовать пёсика не было. Послышался скрип, и дверь в дереве отворилась.
На пороге высился пожилой джентльмен с красным клоунским носом. На нём был высокий цилиндр и чёрный смокинг. Длинные седые усы торчали в разные стороны, словно старичок только что тщательно их накрахмалил. Глаза сияли, как две начищенные монеты.
– Добро пожаловать в театр кукол мадам Трюффор! – важно провозгласил капельдинер и почтенно поклонился, освобождая проход. Лаврик заметил, что вместо ног у него пружины. Мальчик смущённо кивнул в ответ и хотел было войти, но старичок преградил ему путь.
– Ваш билет, молодой человек, – вежливо, но настойчиво попросил он.