Глобализация будет содействовать не столько выравниванию форм существования и перераспределению доходов, сколько создает принципиально новую трехъярусную модель из концентрических кругов, каждый из которых пересекает национальные границы, создавая общее культурное пространство с едиными стандартами цивилизации, но разным культурным достоянием. Этот процесс происходит энергично, но рассчитан на длительную перспективу, поэтому в культурной политике можно прогнозировать лишь ближайшие этапы.
Приведенные сценарии культурной политики подтверждают сложность и неоднозначность анализа процесса глобализации. Можно предположить, что будут использоваться разные сценарии, в зависимости от темпов и уровня глобализации и культурных особенностей, связанных с историческими традициями, культурным наследием и менталитетом.
Многообразие культур – исторически сложившееся богатство человечества, и диалог является важнейшим способом освоения и взаимопонимания народов, развития подлинного интереса и духовности. Известный исследователь процессов глобализации И. Валлерстайн утверждает: «Мы должны вступить в грандиозный всемирный диалог» (цит. по: с. 237). В условиях глобализации диалог является важным методологическим ориентиром развития культурологических исследований.
Диалог как способ реализации человеческих отношений рассматривали в своих трудах философы и культурологи М.М. Бахтин, М. Бубер, В.С. Библер, Л.М. Боткин, М.С. Коган. Как справедливо отмечал М.С. Коган, «обретение понятием “диалог” статуса категории в культурологических, социальных и гуманитарных науках отражает процесс формирования на наших глазах нового исторического типа мышления, типа человеческих отношений и взаимоотношений культур, государств, политических партий; это новое состояние цивилизации и следовало бы назвать диалогическим» (цит. по: с. 237).
На основе вектора глобализации и развития диалога культур и цивилизаций приобретает актуальность сравнительная культурология как современный ориентир научных исследований. Сравнительная культурология раздвигает привычные бинарные структуры исследования древних и современных цивилизаций и предлагает гораздо более сложные «полифонические» структуры и схемы, способствуя преодолению предвзятых стереотипов и пренебрежительных оценок иных культур.
Наиболее перспективным и гуманистическим ориентиром процесса глобализации является развитие диалога на основе уважения и взаимопонимания, толерантности и преодоления ксенофобии, сокращения культурного наследия и достижений каждой культуры.
Дети – демократия и эмансипация 4
Люсия Рабелло де Кастро является профессором Института психологии Федерального университета в Рио-де-Жанейро (Бразилия). Она также – основатель и научный директор Междисциплинарного центра изучения современного детства и юношества. Реферируется публикация ее лекции, прочитанной в командировке в Калькутте (Индия) в Центре исследования общественных наук.
В научных публикациях, как правило, детство и политика относятся к двум далеко отстоящим друг от друга понятиям, напоминает автор. Когда в 1989 г. ООН предложила ратифицировать «Закон о правах ребенка», то его поддержали почти все государства мира, кроме США и Сомали (с. 169). В реферируемой работе автор стремится показать возможность соотношения вопросов политической теории и изучения детства. Обсуждаются следующие проблемы: несправедливость и издевательства в школе; создание коллективной точки зрения учеников; денатурализация иерархии «взрослый – ребенок»; сопротивление учащихся всем случаям их угнетения.
Отношения «учитель – ученик» имеют множество несправедливых ситуаций, но одной общей проблемой в бразильских школах является недоброжелательность в подходе к детям из беднейших семей. При обсуждении этого вопроса исследователи соглашаются с тем, что такие дети за спиной у учителей испытывают неодолимое желание «сжечь школу» и сообщить об этом в газеты и на радио (с. 171). При этом исследователи пишут, что дети имеют «собственное мнение о том, что происходит в школе» (с. 172), и что к их суждениям следует прислушаться.
В заключение автор цитирует статью из журнала «Дети и общество» («Children & Society», N 14, 2000), в которой сказано, что учителя в школах не могут «игнорировать демократию, а должны постоянно помнить о демократических принципах и работать в соответствии с таковыми» (с. 175).
К проблеме единого школьного учебника истории5
Неоднократно приходилось убеждаться, что нет в отечественной истории такого явления, события или личности, по поводу которых не было бы высказано по меньшей мере двух взаимоисключающих мнений. При этом в массовом сознании историческая наука считается инструментом добывания, изучения и изложения объективных исторических фактов. Однако если вникнуть в суть разногласий историков, то становится ясно, что главными предметами споров являются не столько сами факты, сколько претензии на право их монопольной – положительной или отрицательной – оценки. Телевизионные шоу типа «Суд времени», «К барьеру» и др. дают в этом смысле исключительно богатый материал для размышлений: они свидетельствуют, что единственным их практически значимым результатом всегда остается статистика голосов «за» и «против», плюс подтверждение той истины, что спорящие предпочитают верить лишь тому, во что им изначально хочется верить.
Но если разные точки зрения на исторические явления, события и личности – это разные этические оценки, то и сама проблема создания единого учебника истории должна решаться как проблема выработки единого критерия этической оценки этих фактов. Выработать единый критерий этической оценки – означает понять, какие из исторических явлений, событий и личностей следует считать положительными, а какие отрицательными.
Проблема выработки единого критерия тесно связана с управлением общественным сознанием. Обычно оно сводится к тем или иным способам искусственного формирования коллективных представлений о «добре» и «зле». В зависимости от поставленной задачи тем или иным понятиям манипуляторы придают положительный или отрицательный смысл.
Однако манипулятивный характер этой техники, будучи недостаточно скрыт, подрывает тем самым доверие к власти. Поэтому в настоящее время используется более изощренная техника управления массовым сознанием, известная под названием «универсальной морали» или «общечеловеческих ценностей». Суть ее в том, что реально существующему в истории культуры диалогу мировоззрений противопоставляется умозрительная утопия – некий абсолютный ценностный стандарт для людей всех культур и эпох.
Из этой утопии произрастает самонадеянная претензия некоторых максималистов на монопольное владение этической истиной, а также ценностная дезориентация, которая имеет следствием деградацию общественного сознания – ведь у людей, поверивших в «общечеловеческие ценности», теряется понимание смысла происходящего как столкновения разных ценностных установок. Тем самым разрушается система цементирующих эти установки запретов, т.е. сама культура, которая, по ее современному семиотическому определению, есть не что иное как система ограничений, налагаемых на биологические функции – на вседозволенность. Оба эти следствия – две стороны одного и того же явления: утраты массовым сознанием способности различать «добро» и «зло», что облегчает управление людьми.
Но у технологии «общечеловеческих ценностей» есть свое уязвимое место. Заключается оно в том, что избавиться от понятий «добра» и «зла под предлогом их относительности не просто. Ведь за этими понятиями стоит мощная культурно-историческая традиция различения «своих» и «чужих», которая является универсальной, данной нам опытным путем, основой всякой нравственности, единственной реальной почвой для ценностных установок, воплощаемых в понятиях «добра» и «зла».
Избавиться от утопии «общечеловеческих ценностей» означает обрести иммунитет к одной из самых изощренных и эффективных манипулятивных технологий и воспринимать оценки исторических явлений, процессов, событий и личностей не как свидетельства «объективной, научно доказанной истины», а как выражение идеологических установок и ценностных предпочтений тех «референтных групп», которые в момент вынесения оценок находились или находятся у власти.
Выработать единый этический критерий – означает также способность признавать права не только за своими, но и за чужими. Ведь нравственность целиком производна от своего мировоззренческого обоснования. От конкретных представлений человеческого Я о мире и его устройстве целиком зависит понимание данного места у разных Я. Суть нравственного выбора сводится к выбору наиболее адекватного реальному порядку вещей взгляда на мир.
Большое препятствие решения проблемы – недоступность для народных масс полноты знаний о мире, которая чаще всего организуется искусственно.
Нельзя сказать, что острота проблемы «неполноты знания» не осознается. Уже многими осознается, что пропаганда национальной истории как сплошного негатива так же порочна, как и освещение истории как сплошного позитива. В равной степени нейтральная позиция, содержащая неполноту информации, а потому провоцирующая лживые умозаключения, по своим последствиям не менее пагубна.
Полной истории нужно полное знание о самой себе.
История мировой культуры
История стилей изобразительных искусств 6
В монографии известного немецкого искусствоведа Э. Кон-Винера исследуются художественные стили Древнего Египта, крито-микенский, греческий, эллинистический, римский, древнехристианский, романский, готический и его формы, итальянского Возрождения, немецкого Ренессанса, барокко, регентства, рококо, Людовика XVI, ампира, искусства XIX столетия и современности. Анализу этих стилей автор посвящает 16 глав книги.
Ни один из стилей не появляется сам по себе, каждый постепенно развивается из предыдущего. Отсюда названия стилей «говоря объективно, неверны, потому что они являются классификацией явлений, между которыми в сущности нельзя провести ясной границы, но и субъективно они неверны: если вообще необходима какая-нибудь классификация, она должна рассматривать все движение в целом от конструктивного начала до орнаментального конца» (с. 213). В работе показано, что понятие красоты является субъективной оценкой нашего интеллекта. Это понятие зависит от исторического периода времени и культурного пространства. Поэтому оно не может быть принято за основу оценки стилей. Для изучения закономерностей художественных стилей необходимо исходить из условий самого произведения.
Автор монографии использует системный подход к выявлению общих закономерностей формирования, развития и преемственности художественных стилей. В результате анализа европейского искусства Э. Кон-Винер приходит к трем основным стилям: конструктивному, декоративному и орнаментальному. В отличие от вышеперечисленных традиционных стилей последние три стиля назовем системообразующими. Ряд традиционных стилей входят в один из системообразующих, другие являются переходными от одного системообразующего стиля к другому. Только при такой классификации можно связать и пластику, и живопись с движением стилей, что не удавалось при традиционном делении.
Основной принцип конструктивного стиля заключается в том, что предметов, не имеющих определенного назначения, не существует. При нем не строят парадных дворцов, которые служат только для представительства, не изготавливают посуду лишь для украшения. В архитектуре и прикладном искусстве назначение, для которого выстроен дом и сделана утварь, является основанием для его формы. В постройке каждая часть конструктивного стиля также определяется ее назначением, отделяется одна от другой, целое расчленяется удобно и ясно. Внутренняя и наружная формы постройки соответствуют друг другу. Стены и устои выражают силу упора. Главное для стены – плоскость, которая замыкается горизонтальными линиями (горизонтальные слои камней). Плоскостной орнамент подчинен той же логике в целях ясности его построения. В прикладном искусстве утварь также функциональным образом разделена на части. Украшения сосуда развиваются, исходя из плоскости, форма его орнамента остается линейной. Одежда является простым покрывалом, находящимся в полном соответствии со структурой тела. Конструктивными стилями являются дорический стиль Древней Греции, романский – Средневековья, ранний Ренессанс Италии. Им присущи все упомянутые особенности. Ниже кратко характеризуется каждый из этих стилей.
Архитектура дорического храма основывает всю мощь здания на расчленении отдельных форм, на ясном делении опоры и груза, несущих и лежащих частей. Храм Посейдона – необычайно мощная постройка с гармоничным сочетанием частей, ритмом пропорций. Восстановленный храм Афайи (прежнее название – храм Афины) имеет функциональное разрешение до мельчайших частей. Цветной орнамент является не внешним украшением, а разъясняет смысл и значение формы, на которой находится. Он служит связующим звеном между нижними и верхними частями здания, соединяя их в одно целое. Благодаря скульптурному украшению фронтон становится органическим элементом архитектуры. Корни греческого храма заложены в деревянной постройке (возможно, в микенской). Формы сосудов начинают тектонически разделять на устойчивую ножку и вместилище. Рисунок вазовой живописи основывается еще на микенском принципе, но равномерное чередование орнамента, похоронных процессий или рядов воинов указывает на переход к конструктивному стилю. Основная цель живописи при этом – подчеркнуть назначение отдельных частей сосуда. Но постепенно выразительная целесообразность дорического стиля переходит в эстетическую целесообразность стиля ионического с его изумительной утонченностью.
Романский стиль получил свое развитие прежде всего в Германии. При нем элементы Античности переходят в рисунок, а затем делаются совершенно линейными. Романский храм является развитием древнехристианской архитектурной тенденции: «Со времен дорического храма романская постройка является самым благородным организмом, который когда-либо был создан в архитектуре» (с. 81). Пример тому – храм Св. Годехарда. Все части храма строго ограничены в своей форме, ясно выражены в наружной постройке. Внутренняя постройка так же логична, как и наружная. Главным условием постройки является крепость стены. Зáмок и скала сливаются в единое целое. Несущие колонны имеют четкое расчленение, при всем богатстве сохраняют стойкость и силу, никогда не являются просто украшением. Плоский рельеф является необходимым средством выражения. Живопись и пластика не связаны с пространством, полны величия, отрешения от всего земного. Это касается как стенной живописи, так и страницы книги, миниатюры. Стена, страница книги, ее переплет, стенки сосуда, деревянный ларь требуют равномерного плоскостного рисунка, который не нарушает плоскостей, на которых он представлен. Предметы художественного ремесла формируются и расчленяются с той же целесообразностью. Все следует одному и тому же закону красоты, который придавал и дорическому стилю такую мощность, определяя возникновение каждой его формы из необходимости и ясно выраженного назначения.
Во Флоренции и других городах Италии в торговой конкуренции и постоянной борьбе за власть развивалось сильное и свободное городское общество. Ожесточенная борьба города против города, партии против партии требовала прочных построек, небольших крепостей с плоскими массивными стенами, маленькими окнами и узкими проемами дверей для защиты. Дворец раннего Ренессанса вполне структивен. Здесь отсутствуют церковные пристройки, план здания квадратный. Для общего плана и каждой отдельной формы определяющим является ясность тектоники. Все ограничивающие линии (цоколь, острые грани стен, далеко выступающий карниз) резко выражены. Горизонтальная линия, как и в романском стиле, является главенствующей. Камни кладки не отделаны. Замыкающая арка окон и дверей выложена камнями, отесанными в виде клиньев. Внутренний дворик берет начало от готики, только его элементами становятся теперь коринфские колонны, круглые арки, карнизы с античным профилем; аркады и ряды широких окон оживляются более богатыми украшениями. Не античное искусство создало Ренессанс. Развитие индивидуальности позволило использовать в своих целях античные формы. Ранний Ренессанс не богат разнообразием мебели. Ларь в виде прямоугольного ящика имеет тяжелый профиль цоколя, лепной рельеф и линейная живопись подчинены плоскости. Страница книги, теперь уже печатная, использует оформление книг романского периода. Фрески раннего Ренессанса сохраняют стенную плоскость. Но чем спокойнее становилась жизнь, тем дом менее напоминал крепость, тем больше украшений появлялось снаружи здания, тем более самостоятельными искусствами становились живопись и пластика. Постепенно наступала эпоха Высокого Возрождения.