Пролог
– Давай быстрее. А то уже началось. И не делай такое трагическое лицо, – усмехнулась мама. – Смотри, какой денек хороший.
– Я все равно не буду юристом, зачем мне эту нудятину слушать? – Ника снова закатила глаза. Они с родителями шли по тенистому переулку. Солнце мелькало в листве. Пахло свежескошенным газоном и черемухой. Каникулами. Свободой… Но день уже был безнадежно испорчен. Тяжела бывает жизнь человека в шестнадцать лет.
– Это всего лишь день открытых дверей, – заметил папа. – А у тебя еще год, чтобы подумать, принять взвешенное решение…
– Я уже все решила, – уперлась Ника. – Стану актрисой. Или режиссером.
Мама с папой переглянулись.
– Ну разумеется, – криво улыбнулась мама. – А еще рок-звездой. Все только тебя и ждут.
– Ну спасибо, что вы в меня верите! – вспыхнула Ника. – Между прочим, Костя тоже собирается в актерское училище, и его родители…
– А если он в армию соберется, ты тоже с ним пойдешь? – подняла брови мама.
– Пойми, мышонок, мы же о тебе заботимся. Костя твой с восьми лет по студиям ходит, из театра не вылезает. А ты когда хоть в последний раз пьесу видела? Юрист же – востребованная, надежная профессия, – говорил папа. – Дядя Саша юрист, вон посмотри на него.
– Но вы сами-то учителя, – заметила Ника.
– И какие у нас зарплаты? А дядя Саша…
– Деньги не главное! – Ника пнула ногой камешек. – Я, может, самовыразиться хочу!
– Так, как режиссер или актриса? – усмехнулся папа. – Кажется, пришли.
Впереди маячил университет – тяжеловесное здание с колоннами в стиле сталинского ампира. К нему стекались стайки подростков с родителями. Ника и так мало была похожа на будущего юриста – серебряные кроссовки, футболка с Доктором Кто, но перед входом она решила еще четче всем показать, что ей не место среди этих зануд. Растрепала короткие волосы, мазнула губы яркой помадой. Мама вздохнула.
– Ты нарочно, да?
Ника пожала плечами. Ей было грустно, зло и как-то тревожно. Скоро начнется самостоятельная жизнь, но взрослый мир пока выглядел неоднозначно. С одной стороны, люди изобретали, конструировали космические ракеты, ездили на головокружительно прекрасные фестивали типа Burning Man, совершали кругосветки и делали другие занимательные вещи. С другой, большинство взрослых, которые попадались Нике, жили унылой жизнью, и их работа сводилась к перебиранию документов и скучным совещаниям. Как будто были две разные породы взрослых. Ника хотела бы принадлежать к первой породе, но не знала, как это проверить и можно ли вообще определить заранее. А если нельзя, то как попадают в эту категорию? Есть ли какой-то экзамен на крутизну? И где его сдают?
В отличие от нее, мама подошла к сборам со всей ответственностью – надела свой любимый твидовый пиджак и даже волосы завила. Папе тоже пришлось надевать рубашку, чтобы не отстать. Нике это было странно – ведь открытые двери, в конце концов, предназначались ей, а не родителям. Да и в чем праздник?
Юридический факультет изнутри выглядел не лучше, чем снаружи, – старое здание с гулкими коридорами, выкрашенными бледно-желтой краской. В фойе, понятное дело, тоже возвышались колонны, а на стенах висели растяжки – «День открытых дверей – 2020», «Добро пожаловать на факультет юриспруденции!».
– Привет, Колюнь! – послышался звонкий девичий голос. – И ты тут? Какими судьбами?
Ника обернулась на обладательницу голоса и увидела высокую девушку в свитшоте с надписью Goddess.
– О, Машка! А где еще? У меня же родаки здесь учились. А ты вроде на психологию собиралась?
– Да, но юридическая корочка – это как-то более понтово. И общагу сдавать легче, чем биологию.
«И мне с такими несколько лет тусоваться? Ну зашибись», – подумала Ника. Мама тем временем потянула всех к расписанию на стене.
– Презентация факультета в актовом зале. Началась десять минут назад.
Ника нехотя потащилась за ней. Папа шел с важным и одновременно стоическим выражением лица – мол, кому это все может понравиться, но взрослым людям приходится делать то, что должно.
В актовом зале на сцене поставили что-то вроде длинной трибуны. Там сидели пятеро человек в пиджаках. Женщина с волосами, собранными в тугой пучок, вещала, подглядывая в бумажку:
– Наша цель – обеспечение фундаментальной, комплексной, качественной практико-ориентированной подготовки квалифицированных специалистов в сфере юриспруденции. Среди преподавателей заслуженные юристы РФ, немало практических работников, 30 докторов наук, 45 кандидатов наук.
Ника не выдержала и десяти минут. Убедившись, что родители поглощены выступлением, она тихонько выскользнула из актового зала. Презентация, кажется, надолго, если повезет, она успеет вернуться к концу. А если побег заметят, скажет, что пошла ближе знакомиться с вузом.
На улице сияло солнце. Где-то гудела газонокосилка. «Немного погуляю по соседним улочкам и вернусь», – решила про себя Ника. Вытоптанная тропинка вела в небольшой парк, где цвели кусты шиповника. Вдруг со стороны парка раздалось странное жужжание. Мимо Ники промелькнуло нечто похожее на шарообразного металлического… кролика? Штуковина унеслась в кусты. Ника побежала следом.
– Тут мне полагается сказать «все чудесатее», – пробормотала под нос девушка.
Ника заглянула в заросли шиповника и сирени. Робокролик действительно был там, поблескивая обтекаемым белым корпусом. Он висел в воздухе смирно, будто ждал ее. Ника обошла его и внимательно рассмотрела. На боку было написано: «Темпоромобильный беспилотный летательный аппарат, модель LK0001. Выпуск 2050».
– Ох, ни фига себе! – удивилась Ника. – Тем-по-ро-мобильный. Ты путешествуешь по времени, что ли?
Глаза кролика мигнули розовым светом.
– Задайте координаты, – прозвучал жужжащий голос.
– Хм, – задумалась Ника. – Хочу узнать, каким будет мир, когда мне будет… лет тридцать.
На дроне замигала надпись: «Внимание! Держитесь за уши. Пункт назначения: 2035».
Ника увидела, что на ушах у дрона действительно есть что-то вроде ручек. Она ухватилась обеими руками.
Мир закружился…
Медицина
Ника открыла глаза и отпустила уши кролеробота, огляделась. Она стояла посреди просторного лобби, свет падал через широкие, во всю стену, окна. За деревянной стойкой ресепшена стояла симпатичная девушка… Погодите! Ника подошла поближе. Не девушка, андроид. Слишком белая кожа и широкие лиловые глаза, четыре руки печатают сразу на двух клавиатурах.
– Педиатр направил вас к генетическому консультанту, кабинет 107, – слегка механическим голосом сказала девушка посетителям, молодой паре с коляской. – А вот и наша стажерка. Ника, проводите, пожалуйста, Людмилу и Вадима.
– Ой, я не… – замахала руками Ника, но андроид уже повернулась к монитору. Посетители выжидающе посмотрели на девушку.
– Ладно, – сказала Ника и огляделась. – Кабинет 107… Нам туда.
Они прошли по просторному коридору. Тоненькая блондинка сидела на корточках перед малышом.
– Ничего страшного не будет. Смотри! – Она поднялась и нажала на кнопку настенной панели. Перед ними возникла голограмма пищеварительного тракта. – Проглотишь конфетку с камерой, и дядя доктор здесь посмотрит, – ткнула она в кишечник.
– Извините, – обратилась к Нике встревоженная Людмила. – А зачем нам генетический консультант?
– Не лезь к девочке, Люся. Придем – узнаем, – остановил ее муж.
В кабинете генетического консультанта было на удивление уютно. Он больше напоминал гостиную, чем больничное помещение: голубые обои, светлый кожаный диван, поразительной белизны пушистый ковер на полу.
В соседнем помещении, за стеной из матового стекла, виднелась лаборатория. Люди в халатах сидели вокруг непонятного прибора: большущей колбы, подсоединенной проводами к монитору. Рядом с прибором стояли микроскопы, на экранах мерцали графики, а на стене в углу висел плакат с Бобом Марли.
Из-за широкого дубового стола поднялась миловидная женщина лет сорока.
– Людмила, Вадим, садитесь, пожалуйста. И ты, Ника, останься.
– Так чего от нас надо? – нервно спросил Вадим. – Вы генный… кто?
– Генетический консультант, – поправила врач. – У вашего ребенка тирозинемия – нарушение обмена веществ, поэтому педиатр отправил ко мне.
– Если нарушение обмена, – нахмурился Вадим, – то при чем тут гены?
– Тирозинемия – наследственное заболевание, которое приводит к патологии печени и почек. Но сейчас оно успешно лечится в детстве редактированием генома.
– Погодите, – вступила Людмила и испуганно посмотрела на малыша в коляске. – Вы что, из моего ребенка ГМО хотите сделать?
– Не переживайте, – мягко улыбнулась консультант. – Генные модификации не несут сейчас никакой опасности. Я позову специалистов, и мы вам все подробно объясним.
Она нажала на кнопку маленького наушника в ухе.
– Саша, Катя, зайдите, пожалуйста.
Постучала по клавиатуре, и на стене появилась проекция видеомонитора. На них смотрел молодой чернокожий мужчина.
– Это Абимбола, наш ИТ-генетик, – пояснила консультант. – Он и будет заниматься редактированием генома.
Дверь лаборатории открылась, и появились парень с дредами и девушка с короткими розовыми волосами.
– А вот и ребята. Давайте обсудим план операции.
– Операции?! – одновременно воскликнули родители.
– Очень маленькой, на молекулярном уровне, – улыбнулся ИТ-генетик. Он говорил на чистом русском, но голос звучал слегка механически. Использует переводчик, догадалась Ника.
– У каждого из нас двойной набор хромосом – по одному от папы и мамы, – продолжал ИТ-генетик. – Из-за мутации в одной из родительских хромосом может измениться последовательность ДНК в каком-то важном гене. И тогда человек становится носителем генетического заболевания, как в вашем случае, – он улыбнулся Людмиле с Вадимом. – У вас симптомов нет, но у вашего ребенка обе копии гена оказались неправильные и возникла генетическая болезнь. Чтобы ее вылечить, надо найти «опечатку» в ДНК и исправить ее. Для этого мы используем генетический «редактор» – CRISPR Cas9, или просто «Криспер». Одна его часть найдет больной участок ДНК, а другая его вырежет. Вырезать нужно очень точно, чтобы не вызвать мутации в других генах. Здесь нам помогут Катя и Саша.
– Катя – наш тканевый инженер, – представила женщину консультант. – Она возьмет небольшой кусочек кожи у малыша и перепрограммирует клетки эпителия в стволовые. Стволовые клетки – строительные кирпичики, из которых потом могут получиться любые клетки любой ткани в организме.
– А потом мы их вылечим «Криспером» и введем обратно, – добавила Катя. – Они запустят в организме процесс излечения.
– Но погодите, – встряла Ника. – Организм-то большой! Как вы сделаете, чтобы лекарство попало куда надо?
– А на это у нас есть я, – улыбнулся Саша. – Я таргетный нанотехнолог, занимаюсь прицельной доставкой лекарств в нужные ткани и органы. В данном случае мы используем магнит.
– Магнит? – хором переспросили родители.
– Да, мы сделаем для компонентов лекарства что-то вроде упаковки из наночастиц оксида железа. Такие частицы можно «включать» в ткани при помощи направленного магнитного поля, а «выключаются» они с участием иммунитета хозяина.
– У моего ребенка тяжелое генетическое заболевание, – вскочила с дивана Людмила. – А все, что вы хотите, – это магнитов в него засунуть?
– Не беспокойтесь, железо рассосется, – начал ИТ-генетик. – У нас есть специальный прибор…
– Да что вы можете сделать из своей Африки? – завопила Людмила.
– Не орите на него! – возмутилась Ника. – Он помочь хочет.
– Ника, принеси, пожалуйста, воды, – попросила консультант и повернулась к родителям. – Ситуация и правда непростая. Именно поэтому мы и позвали Абимболу. Он один из лучших в мире ИТ-генетиков, а учился вообще у нас в Первом меде. Абимбола будет дистанционно руководить процессом, а Катя и Саша сделают все в лаборатории.
– А вдруг с малышом что-то случится? – всхлипнула Людмила. Вадим сжал ее руку.
– Мы с биоинформатиком заранее просчитаем весь процесс на компьютере, – сказал ИТ-генетик. – Это сводит риски почти к нулю.
Родители переглянулись.
– Хорошо, что нужно подписать? – вздохнула Людмила. Консультант поднесла планшет. Людмила с Вадимом оставили на нем отпечатки пальцев.
– Слушайте! Раз все равно с генами колдуем, можно ему мышцу нарастить? – воодушевился Вадим. – Ну, чтоб спортсменом стал!
– Это возможно, – задумалась генетический консультант. – Но есть и побочные эффекты.
– И что?
– Я думаю, лучше подключим к диалогу биоэтика. Он объяснит вам нюансы.
ИТ-генетик исчез с экрана. Вместо него появился немолодой мужчина в очках.
– Добрый вечер, Люк. Наши клиенты интересуются, нельзя ли дополнительно отредактировать мальчику ген JNK?
– Да, пусть станет как Роналду! – обрадовался Вадим.
– Мне понятно ваше желание, – поправил очки биоэтик. – Но таким решением вы ограничиваете свободу воли сына. Экспрессия гена, отвечающего за усиленный рост мышц, одновременно снижает чувствительность на кончиках пальцев[2]. А вдруг ваш сын захочет быть не атлетом, а скрипачом?
– Скрипачом? Да среди нас скрипачей отродясь не было!
– И все-таки вы подумайте. Не все определяет наследственность. Вот у нас, например, – кивнул он на генетического консультанта, – мастер спорта по гребле. Метаболизм мышц обычный, просто со страстью к делу подходит.
Консультант покраснела и улыбнулась.
– Спасибо вам! – сказала Людмила, когда консультант и Ника проводили семью в лобби.
– А про футболиста еще подумаем! – пообещал Вадим.
Попрощавшись с семейством, Ника повернулась к консультанту.
– Ничего себе у вас работка! И так каждый день?
– По-разному бывает. Зато смотри – еще двадцать лет назад этот малыш бы вообще не выжил. А сейчас за пару недель все исправим.
– Но это же столько всего надо знать!
– Знания – ладно, – усмехнулась консультант. – Сложнее всего найти подход к людям. Так что пришлось учиться и медицине, и психологии. Днем – институт, вечером – курсы по коммуникации. – Она посмотрела за спину Нике. – Это не твой?
Ника обернулась – в воздухе висел кролеробот.
– Ой, точно! Спасибо, я побежала.
Она подошла к роботу, схватилась за длинные уши.
– Окей, это было весело. Но теперь давай обратно! Мама с папой не поймут.