До часа Х – моего назначения на должность – мне все нравилось, все устраивало. Главное, была такая железобетонная внутренняя уверенность, что я права. Кто из читателей бывший отличник, выходи! Узнаете себя? Да, я профессиональная отличница и групповой лидер – вот такое правильное сочетание природы, генов, воспитания и образования. Я всегда чувствовала себя правой. То есть я точно знала, как правильно. Самое любимое высказывание: «Правильно так, а вот так – неправильно». А в голове симфония: я точно знаю, я менеджер; я им сказала, они сделали в ритме «упал – отжался». Я себя устраивала на 110 %. Когда ты привык, что у тебя все получается, что задачи ты умеешь решать, вот тут привет коллегам-математикам, это прекрасное ощущение. Но прыгнуть в другое измерение оно не позволяет. И тогда ты с такого разгона влетаешь в ту другую себя, о которой не подозреваешь.
В гамме человеческих потребностей, которые не хочется выстраивать в иерархическую пирамиду, есть та, которая меня цепляет за живое. Быть востребованным, быть нужным. И если еще к этому добавляется ощущение масштаба задач, значимости собственного участия, чувство перспективы, в тебе поднимается сила. И на ее подъеме ты слегка теряешь фокусировку, а может быть, просто начинаешь видеть больше, восприятие меняется. При всей нашей образованной и выпестованной рациональности мы просто человеческие существа, которые принимают сложные решения. И подводная часть айсберга ох как велика.
Игорь говорил мне, что я ему нужна, а во мне эхом откликалось: я нужна как поддержка, переводчик с визионерского, как второй в тандеме, и компании нужна – я же всех знаю, со всеми в отношениях, чувствую общий дух и силу. В такой ситуации выходишь за рамки рациональности, прагматизма. Потому что пробуждается другое чувство – вера. Никакие, даже самые, на первый взгляд, незначительные изменения в компании не обходятся без того, чтобы в авангарде шли люди, объединенные верой. Часто эта вера страдает близорукостью по отношению к возможным последствиям, но на то она и вера, чтобы помочь переплыть море, перейти перевал, разобрать завалы, пройти зоны турбулентности и туман неизвестности. Я верила в видение Игоря тогда, как и сейчас, верю в его гений. Наверное, многие люди из ближайшего окружение Стива Джобса тоже много могут рассказать о своих сомнениях и вере, раздражении и чувстве потери личной цели.
При всей нашей образованной и выпестованной рациональности мы просто человеческие существа, которые принимают сложные решения.
Но ощущение, что ты встал плечом к плечу с лидером в попытке преобразования привычного и хорошо знакомого, дорогого стоит. Я иногда задумывалась – может, нужно было отказаться и вернуться домой к сыновьям? Но это уже гипотеза по отношению к прошлому, а значит, не имеет смысла. И теперь я думаю, что не смогла бы сидеть дома, – слишком много энергии, которая требует выхода и приложения, слишком долго я была в ядре растущей с огромной скоростью компании, была частью этого роста. Я «укушенная» – и это остается навсегда как огромный опыт и душевная связь.
Единственное, о чем я сейчас сожалею, – упущенная возможность более плавного изменения. До сих пор я считаю, что еще год-полтора – и мы вышли бы на новый уровень и смогли бы сложить большую систему, не ломая ее. То есть экологичным путем ускоренной эволюции. Но курс – причем, скорее всего, не полностью осознанно – был взят на революцию. Любовь к быстрым и масштабным результатам сыграла злую шутку. Взрыв или обтекание камней? Лидер сказал «взрыв», и был взрыв. Его осколками многих ранило. Быстрого успеха мы не добились. Но, как говорят англичане, я сунула ноги в тапочки другого человека: каково это, когда ты видишь что-то, чего не видят другие. Все бегают-ходят-трудятся, все счастливы, у всех все хорошо. Ты один ощущаешь, что пора меняться, надо меняться. Но у тебя нет сподвижников, ты вышел из зоны согласия с партнером, и тебе никто не помогает в этом деле, а у тебя есть полномочия, есть власть и опыт побед. Вот и революция. Так было выбрано. И моей счастливой управленческой жизни пришел конец. В начале 2014 года.
Чтобы человек был готов к изменениям, внутренним в том числе, ему нужно далеко пройти по пути осложнений, побыть в иллюзии, что у него все в порядке, накопить боль и болячки, скрытое недовольство собой и обстоятельствами. Не делать поправку на «позитивное мышление», а видеть все сложности и вырастить оттуда запрос на осознанные изменения. Меня нагревали долго. Распределение ответственности в нашем тандеме с Игорем было, мягко скажем, неравномерным. То есть идеи и креатив шли от него, а я была исполнителем, который тяжесть реализации решений и их последствий брал на себя. Тогда мне казалось, что я права, что я его оберегаю, создаю ему пространство для реализации инсайтов в жизнь, принятия деятельных решений. А на самом деле это я перетаскивала одеяло ответственности на себя. И, как вы понимаете, встретиться с этой истиной позже было непросто.
Вот тут пришло время вопроса: любите ли вы то, что делаете? Верите ли вы, что ваши действия принесут пользу? Насколько вам нужен тот самый результат в конце, к которому вы так лихо мчитесь, не зная сомнений? Это не коучинговые вопросы. Это вопросы, которые руководитель в пути не задает себе, потому что это тормозит, снижает скорость принятия и воплощения решений. Но есть еще один вопрос: как долго и как далеко вы зайдете в преобразованиях, если изначально ваш образ будущего строился на интуитивных предположениях?
Сейчас я не могу не рассказать подробности; я думаю, что любой человек, который участвовал в создании чего-то большого, важного, значительного, простит мне детали. Ведь дело не в бизнесе как таковом, дело всегда в людях. Меня до сих пор пробивает сложное сочетание гордости за сделанное и сожаления за то, что не довели до конца. Мы сделали много правильных и эффективных шагов в перестройке Торговой сети. Запустили оценку вовлеченности персонала, аудит бизнес-процессов, наладили общение между подразделениями и операционными компаниями, перешли на единую систему учета. Перевели головной офис в Ярославль. Максим Шенцев, став руководителем, перевез туда семью, создал там прекрасный колл-центр на всю Россию, центр обслуживания затрат.
Но сложности ждали там, где всегда все было налажено, – в отношениях с производственным подразделением. Ну не может одна часть диполя измениться самостоятельно – всегда есть сопротивление, и большое. Все эти изменения сопровождались и увольнениями, и сменой должностей и позиций, новыми вводными и вызовами, к которым многие не были готовы. Надо признаться, я тоже не была готова. Вспоминаю свое состояние тогда: я не радовалась тому, что мы делали. Если раньше всегда себе ставила галочки – «какая я молодец, сделала такой проект», – то сейчас, когда мы делали даже больше, чем в предыдущий период, радости я лично не испытывала. Потому что все время появлялся негатив сверху. Сейчас то, что мы сделали с Максимом, дает положительный эффект, экономию затрат, единый центр обслуживания работает. То есть отсроченные результаты хороши.
Но тогда груз ответственности меня придавливал, и то, что было интересно, увлекало, стало тяжестью. В принятии радикальных решений лидировал Игорь – я брала на себя исполнение. И роль исполнителя решений давала мне возможность не пропускать весь негатив через себя. Я приняла для себя позицию: он знает, что делает. Такая безоговорочная вера в правильность выбора лидера. При этом часть вещей я бы сделала по-другому, но следовала его курсу. Особенно сейчас, когда я много общаюсь в качестве коуча и консультанта с разными руководителями, мне виден очень типичный для топ-менеджера клинч: делать то, в чем внутренне сомневаешься, но верить, что принявший эти решения человек прав.
Вокруг буря, внутри раздрай. Знакомо? Внутреннее напряжение нарастало. Невозможность взлететь с проектом, невозможность избежать разрушительных моментов, обесценивание удачных и полезных шагов. Внешне у меня все прекрасно, но внутри… Здравствуй, конфликт! Когда он приходит, поднимается буря внутри. И решение в знакомых координатах не найти…
Здравствуй, конфликт! Когда он приходит, поднимается буря внутри. И решение в знакомых координатах не найти…
Глава 2
Параллельная вселенная
Тахир Базаров
Доктор психологических наук, профессор МГУ, научный руководитель Института практической психологии НИУ ВШЭ, бизнес-консультант. Преподаватель курсов «Организационный контекст», «Управление персоналом для руководителей», «Стратегический HR», «Стадии и циклы развития организации», «Ролевой репертуар лидера», «Технология ассессмент-центра». Двукратный победитель конкурса «Золотая Психея»: в номинации «Личность года в психологической практике» и в номинации «Проект года в психологическом образовании» как автор учебника «Психология управления персоналом». Автор более 100 научных работ.
Пока я вместе с коллегами строила компанию «ТехноНИКОЛЬ» и мы были захвачены всеми возможностями, которые перед нами открываются, шли другие параллельные процессы – ведь наш мир менялся, и мы были частью этих изменений. В жизни параллельные линии могут пересечься – работает гравитация желания, но до момента осознания желания ты видишь только свой мир. И не знаешь, что где-то замечательные люди делают то, что потом станет для тебя ресурсом и изменит твою жизнь.
В жизни параллельные линии могут пересечься – работает гравитация желания, но до момента осознания желания ты видишь только свой мир.
Хочу представить вам Тахира Базарова, доктора психологических наук, профессора, консультанта и бизнес-тренера, председателя экспертного совета Российского психологического общества и члена президиума РПО. В середине 90-х при его непосредственном участии был организован Институт практической психологии. Это было крайне интересное время, и вот как его вспоминает Тахир Юсупович: «Середина 90-х – потрясающий период в России, когда после жестких тоталитарных условий мы обрели свободу. На Западе у каждого лидера, начиная с директора компании и заканчивая президентом страны, есть «кухонный кабинет», в котором группа поддержки из 3–4 человек выступает то в качестве зеркал, то в качестве психотерапевтов. Это некое альтер эго, или «мое второе Я», кому очень доверяют и с кем готовы обсуждать самые глубинные вопросы, которые возникают у человека. Но Россия – очень специфическая страна: в этом смысле у нас были не «кухонные кабинеты», но «кухонная политика», где на кухнях и Довлатова читали, и политику обсуждали, и концерты устраивали, и встречались с теми, кого сейчас мы видим в телевизоре. Это было достаточно обыденно – в среде советской интеллигенции всегда ценилась глубокая философская практика размышления.
И в середине 90-х мы надеялись, что, может быть, благодаря такому бэкграунду с очень мощной, размышляющей, рефлексирующей особенностью наших людей и при наличии достаточно хорошо отрефлексированного технического потенциала – я говорю о мощной инженерной мысли – стране удастся сделать шаг вперед. В этом шаге мы видели гуманизацию того технократизма, который преобладал в советское время. Нам хотелось надеяться, что, передав секреты другого стиля управления, иного способа взаимодействия с окружением, включая подчиненных, нашим потрясающим главным инженерам, директорам, тренерам, художественным и прочим руководителям, каким-то образом все вместе мы сделаем потрясающий рывок. Эта спортивная метафорика имела силу пробивать мировоззрение даже тех, кто никогда в жизни спортом не занимался».
Гули Базарова
Кандидат психологических наук. Директор тренингово-консалтинговой компании «Центр Кадровых Технологий – ХХI век». Директор Института практической психологии НИУ ВШЭ. Автор ряда публикаций в научно-популярных журналах «Управление персоналом», «Справочник по управлению персоналом», «Российский психологический журнал». Научно-педагогический опыт – 15 лет.
«Лев Семенович Выготский был прав, отметив, что психология – вся практическая, потому что связана с реальными живыми людьми, и другой просто нет. Потому название – Институт практической психологии – было выбрано неслучайно. Начинали мы с HR-программ и в дальнейшем развивались в разных направлениях, включая коучинг», – говорит Тахир Базаров.
Линию развития событий комментирует Гули Базарова, кандидат психологических наук, бессменный директор ИПП, чьей энергии, страсти и стремлению к разнообразию охвата тем многие программы обязаны своим появлением: «В 2003 году ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов пригласил Тахира Базарова оживить деятельность Института практической психологии, изначально ориентированного на экзистенциальную психологию. Практической психологии нужны были разные направления. К тому времени у Базаровых были в МГУ программы по психологии рекламы, маркетинга, пиара и управления персоналом. Новая площадка в Вышке оказалась крайне перспективной. Были сомнения, когда писали план работы на первый год; мы рассчитывали, что слушателей у нас будет 20 человек: 10 человек на одной программе и 10 на другой. Но слушатели, узнав о том, что наша программа будет в Высшей школе экономики и что они получат в итоге диплом Вышки, пошли активнее. И случился «урожайный» год. Энтузиазм первых лет не снижается и сейчас».
Гули также признается: «Я очень люблю МГУ, но во ВШЭ по-другому: сюда приходишь – и тебе тут легко, здесь у тебя руководитель, который не контролирует, но полностью доверяет. Каждый руководитель и сотрудники структурного подразделения – бухгалтерия, юристы, учебная часть – все тебе помогают, и это самая настоящая командная работа. Для меня это было очень ярким впечатлением, глотком свежего воздуха. Мы действительно работали в команде, где все интересуются своими программами и работают на одну цель. Многие сотрудники служб управления персоналом приходили к нам на курсы, и до сих пор делают это с удовольствием – расписание всегда в доступе на сайте. В 2008 году в ИПП запустили первую программу по коучингу. То есть в 2018 году – 10-летие программы по коучингу и 15-летие ИПП! А Вышке в прошлом году было 25».
Опыт Тахира Базарова в обучении коучингу складывался из практики 90-х: «Когда в середине 90-х мне в голову пришла идея начать обучать коучингу, я был сфокусирован только на одном аспекте: надо сделать хорошее «вино». Но чтобы получилось хорошее вино, нужен хороший виноград. И тогда я проводил с поступающими собеседования, тестирования, смотрел их портфолио – то есть идея была такова, что среди студентов не должны оказаться случайные люди.
Потом я понял, что даже если будет очень хороший виноград, вино может не получиться – нужны хорошие виноделы. И тогда я стал отбирать преподавателей. Рынок в целом я знаю, рейтингам особо не верю – они у меня свои, и они носят репутационный характер. Сначала была идея каждый год на 15 % менять преподавательский состав, а перед слушателями поставить задачу – вернуть деньги, заплаченные за учебу, в течение года. Потом мы сократили этот срок до полугода. Но после того как были случаи, когда студенты вернули деньги уже в процессе обучения, я сказал – это хороший показатель, пусть и экономический, но он подтверждает идею, что мы делаем что-то важное. Поэтому вторым моментом было предложение привлекать в качестве преподавателей лучших выпускников. И таким образом наши выпускники обретали вторую профессиональную жизнь. А иногда не только профессиональную, но вообще новую жизнь. ИПП – удивительное, уникальное место: процент преподавателей из числа наших выпускников довольно высок – это является основой того, что появляются новые программы. И это особенность нашего института, он – своеобразная учебно-творческая лаборатория.