До рассвета оставалось еще несколько часов. Посыпал снег, причем не мягкими, плавно слетавшими с неба хлопьями, а скорее градинами, которые ветер жестоко бросал прямо в глаза Лиззи. Когда последние шахтеры и носильщицы вышли из шахты, Лиззи обратила внимание на женщину, младенца которой крестили в минувшее воскресенье. Ее звали Джен, вспомнила она. И хотя она родила чуть больше недели назад, бедняжка тоже тащила на себе «дамскую сумочку» с углем. Неужели она не могла себе позволить отдых после родов? Она опорожнила корзину в общую груду угля и передала надсмотрщику деревянную бирку. Лиззи догадалась, что по количеству таких бирок высчитывали в конце недели заработок каждого шахтера. Должно быть, Джен слишком нуждалась в деньгах, чтобы взять хотя бы несколько дней отпуска.
Лиззи продолжала наблюдать за Джен, поскольку та явно пребывала в повышенной тревоге. Подняв свечу над головой, она металась среди толпы, состоявшей из семидесяти или восьмидесяти работников шахты, всматриваясь сквозь косую завесу снегопада и выкрикивая:
– Вулли! Вулли!
Стало понятно, что она разыскивала своего ребенка. Наткнулась на мужа, и между ними произошел быстрый, но заметно преисполненный страха разговор. Затем она воскликнула:
– О нет!
Подбежала к входу в шахту и начала спускаться по ступеням.
Муж тоже подошел к шахте, но затем вернулся и принялся снова оглядывать толпу в растерянности и с испугом.
– Что случилось? – спросила у него Лиззи.
Он ответил с дрожью в голосе:
– Мы не можем найти нашего старшего сынка, и жена думает, что он все еще находится в шахте.
– Только не это!
Лиззи заглянула через край входа. Ей стало видно подобие факела, горевшего на самом дне ствола. И прямо у нее на глазах факел начал двигаться и пропал внутри туннеля.
Мак уже проделывал это трижды, но на сей раз все выглядело гораздо более устрашающе. Прежде концентрация газа была намного меньше, и облако образовывалось постепенно, а не внезапно и быстро, как сейчас. Его отцу, разумеется, тоже доводилось справляться с по-настоящему крупными скоплениями газа, и когда он принимался за мытье перед очагом субботними вечерами, на его теле отчетливо проступали отметины от прежних ожогов.
Мак дрожал в пропитанном ледяной водой одеяле. Медленно натягивая веревку и подтаскивая горящий факел все ближе к себе и к газу, он старался унять страх, предавшись размышлениям об Энни. Они вместе выросли и всегда испытывали взаимную симпатию. Энни обладала мускулистым торсом и немного диковатым, необузданным нравом. Никогда прежде она не целовала его на людях, но частенько делала это наедине с ним по секрету от всех. Они поочередно позволяли друг другу изучать самые интимные уголки своих тел, учились доставлять удовольствие, допуская почти предельную физическую близость, но неизменно останавливались, не переходя той черты, которую Энни считала запретной и утверждала, что так они, чего доброго, «родят ребеночка». Но и эту черту они однажды почти переступили…
Но нет! Никакие мысли об Энни не могли отвлечь его от главного, не избавляли от панического страха. Он попробовал переключиться на другую тему и думать как можно спокойнее о том, откуда происходила утечка газа, каким образом он скапливался в одном месте. Его траншея располагалась ниже уровня пола штрека, а потому концентрация газа здесь должна быть наименьшей, но в точности предсказать что-либо он не мог – все станет ясно, как только газ воспламенится. Мак боялся боли, знал, какие мучения причиняли ожоги. Хотя при этом он обычно не так уж сильно опасался смерти. О религии ему думать не хотелось. Его веру нельзя было назвать истовой, но он все же рассчитывал на милосердие бога. Вот только именно сейчас смерть могла прийти к нему в самое неподходящее время: он не успел сделать ничего достойного в своей жизни, нигде не побывал, мало что повидал. До сих пор он вел рабское существование. «Если переживу эту ночь, – дал он себе зарок, – то сбегу из долины уже утром. Поцелую Энни, попрощаюсь с Эстер, обведу вокруг пальца Джеймиссонов и покину эти места. Да поможет мне господь!»
Количество веревки, намотанной им на кулак, подсказало, что факел находился уже на полпути к нему. Он мог воспламенить газ в любой момент. Но существовала и самая ничтожная вероятность, что воспламенения не произойдет вообще. Отец рассказывал ему о случаях, когда газ неожиданно сам по себе исчезал, пропадая невесть куда.
Он ощутил, как веревка стала туже натягиваться на его руке, и понял, что факел слегка задерживается у стены в том месте, где туннель делает небольшой поворот. Если бы он сейчас выглянул из укрытия, то смог бы увидеть его. Газ уже обязан был воспламениться к этому моменту, уверял себя Мак.
А потом он вдруг услышал голос.
Звук поверг его в такой шок, что поначалу он посчитал его галлюцинацией, каким-то потусторонним эффектом, явлением привидения или демона.
Но сразу понял: ничего подобного происходить, конечно же, не могло. Он слышал всего лишь плач перепуганного маленького мальчика, озиравшегося по сторонам и бессмысленно спрашивавшего окружавшую его пустоту:
– Куда все подевались?
У Мака замерло сердце.
До него мгновенно дошло, что случилось в действительности. Он и сам, работая на шахте совсем еще малышом, нередко засыпал во время пятнадцатичасовой смены. Вот и этот ребенок тоже не выдержал напряжения, улегся где-то поспать и не расслышал сигнала тревоги. А когда проснулся, обнаружил шахту опустевшей и поддался паническому страху.
Маку потребовалась доля секунды, чтобы понять, как ему следует поступить.
Он откинул доску в сторону и выскочил из укрытия. Туннель был освещен ярко горевшим факелом, и Мак увидел мальчугана, выходившего из бокового штрека, завывая и потирая кулачками глаза. Это был Вулли – сын Джен, двоюродной сестры Мака.
– Дядя! – радостно воскликнул ребенок.
Мак бросился к нему, на ходу сдергивая с себя пропитанное водой одеяло. Места в траншее не хватило бы для них двоих: им придется попытаться добежать до ствола шахты до того, как рванет газ. Мак завернул мальчика в сырое одеяло и сказал:
– Образовалось скопление рудничного газа, Вулли. Нам нужно скорее выбраться отсюда!
Он сгреб малыша в охапку, прижал его к себе одной рукой и побежал.
Приблизившись к факелу, он всей душой пожелал, чтобы он не воспламенил газ, и ему было странно слышать собственный голос, издавший крики:
– Еще рано! Слишком рано!
И пробежал дальше.
Мальчик весил очень мало, но бег давался с трудом в полусогнутом положении, а пол под ногами только усугублял сложности. Местами он превратился в болото, местами его покрывал толстый слой пыли, а неровным он был повсюду, и в спешке двигавшийся человек мог неожиданно споткнуться когда угодно. Но Мак мчался вперед, порой действительно спотыкаясь, но сохраняя равновесие, в любой момент ожидая услышать за спиной грохот, который станет последним звуком в его жизни.
Когда он миновал поворот туннеля, свет от факела полностью померк. Он бежал в полной темноте и уже скоро с ходу врезался в стену, растянувшись во весь рост и выронив Вулли. Выругался и поднялся.
Мальчик заплакал. Мак по звуку нашел его во мраке и снова взял на руки. Ему пришлось двигаться теперь медленнее, ощупывая стену штрека перед собой свободной рукой и проклиная темноту. Но затем, на его счастье, впереди замерцало пламя свечи прямо у входа в туннель, Мак услышал голос Джен, выкрикивавшей:
– Вулли! Вулли!
– Он со мной, Джен! – криком же отозвался Мак, снова переходя на бег. – Начинай подниматься по ступеням!
Но она не подчинилась ему и продолжила идти в их сторону.
А ведь им оставалось преодолеть всего несколько ярдов до конца туннеля, чтобы оказаться в безопасности.
– Возвращайся! – крикнул он, но она все еще шла навстречу.
Он буквально врезался в нее, тоже обхватил рукой и повлек к выходу.
В этот момент газ взорвался.
Сначала на мгновение уши пронизало резкое и тонкое шипение, а затем все вокруг потряс невероятно громкий, уже совершенно оглушительный грохот. Что-то подобное кулаку великана ударило Мака в спину, и его ноги оторвались от пола, а он не сумел удержать в захвате ни Вулли, ни Джен. Его подбросило в воздух. Он почувствовал волну опаляющего жара и уже был уверен в своей неизбежной смерти, но внезапно с плеском головой вперед рухнул в разлив ледяной воды, скопившейся под платформой на дне ствола шахты.
Главное – он был все еще жив.
Вынырнув на поверхность, протер глаза и осмотрелся.
Деревянная платформа в нескольких местах загорелась, и потому все вокруг оказалось превосходно освещено. Мак обнаружил Джен, которая барахталась рядом и почти захлебнулась. Он одним порывистым движением вытолкнул ее из воды и помог взобраться на платформу.
Джен с трудом дышала, но сразу же спросила:
– Где же Вулли?
От ударной волны мальчик мог лишиться сознания, с тревогой подумал Мак. Он перебрался по другую сторону платформы, наткнувшись на цепь для подъема ведер, переставшую функционировать. После недолгих поисков ему удалось обнаружить некий плавающий на поверхности предмет, которым и оказался тоже оставшийся в живых Вулли. Мак вытащил его из воды, усадил рядом с матерью, после чего выбрался к ним сам.
Вулли наглотался воды, но не получил никаких повреждений.
– Слава богу, – всхлипывала Джен, – мой сынок уцелел.
Мак заглянул внутрь туннеля. В нем продолжали кое-где догорать оставшиеся мелкие скопления газа.
– Давайте скорее подниматься по лестнице, – сказал он. – Еще может случиться повторный взрыв.
Он заставил Джен и Вулли подняться и почти пинками погнал перед собой. Джен схватила Вулли, посадив себе на плечи, – его вес был почти неощутимым для женщины, привыкшей таскать полные угля корзины по этим ступеням двадцать раз за многочасовую смену.
Мак в нерешительности задержался, глядя на небольшие костерки, возникшие у подножия лестницы. Если вся лестница сгорит, шахту могут закрыть на несколько недель, пока будут сооружать новую. А потому он рискнул остаться на дне ствола еще ненадолго, чтобы брызгами воды из-под платформы погасить пламя окончательно. Лишь после этого он последовал вверх за Джен.
Оказавшись на поверхности, он почувствовал неимоверную усталость, боль во всем теле и головокружение. Его сразу же окружила толпа. Ему пожимали руки, похлопывали по спине, поздравляли с успехом. Затем шахтеры расступились, чтобы дать место Джею Джеймиссону и его спутнику, в котором Мак успел раньше узнать переодетую мужчиной Лиззи Хэллим.
– Отличная работа, Макэш, – сказал Джей. – Уверен, моя семья сумеет по достоинству оценить вашу храбрость.
Самодовольный мерзавец, обозвал его про себя Мак.
Лиззи спросила:
– Неужели не существует другого способа справиться с проблемой скопления рудничного газа?
– Увы, нет, – первым ответил ей Джей.
– Разумеется, такой способ есть, – зашелся от возмущения и поспешил возразить ему Мак.
– В самом деле? – заинтересовалась Лиззи. – Какой же?
Маку пришлось сначала полностью восстановить нормальное дыхание.
– Необходимо всего лишь пробурить с поверхности вентиляционные отверстия, через которые газ будет подниматься наружу, не скапливаясь в опасных количествах вообще. – Он снова сделал глубокий вдох. – Мы годами безрезультатно твердили об этом Джеймиссонам.
Среди стоявших вокруг шахтеров пробежала волна возгласов, подтверждавших правоту его слов.
Лиззи повернулась к Джею.
– Почему же вы не сделали этого?
– Вы не разбираетесь в бизнесе, и мне он тоже не всегда понятен, – отозвался Джей. – Знаю только общий принцип, которого придерживаются все бизнесмены. Ни один из них не станет оплачивать дорогостоящих работ, если есть дешевый путь для достижения такого же результата. Стоит вложить лишние деньги, и твои конкуренты получат над тобой преимущество в стоимости продукта. Простейший закон политической экономии.
– Можете называть это как угодно мудрено, – зло сказал Мак, – но простые шахтеры воспринимают такую экономию как отвратительную жадность хозяев.
Раздались несколько выкриков из толпы:
– Верно! Он правильно говорит!
– Бросьте, Макэш, – снисходительно посмотрел на него Джей. – Не надо портить столь впечатляющий эффект новыми попытками превысить отведенные вам полномочия. Так вы можете рано или поздно попасть в серьезную беду.
– Ни в какую беду я уже не попаду, – ответил ему Мак. – Сегодня мне исполняется двадцать один год. У меня день рождения. – Он понимал, что ему не следует продолжать, но сдержаться оказалось свыше его сил. – А я не отработал здесь положенного года и одного дня, хотя не хватило совсем немного. И не собираюсь отрабатывать.
Толпа внезапно притихла, и Мак преисполнился неведомого прежде радостного ощущения своей свободы.
– Я ухожу, мистер Джеймиссон, – сказал он. – Увольняюсь. Прощайте.
С этими словами он повернулся спиной к Джею и при всеобщем молчании пошел прочь от шахты.
Глава девятая
К тому времени, когда Джей и Лиззи вернулись в замок, восемь или десять слуг уже трудились, разжигая огонь в очагах и подметая полы при свечах. Лиззи, совершенно почерневшая от угольной пыли и едва способная двигаться, охваченная предельной усталостью, шепотом поблагодарила Джея и, пошатываясь, поднялась наверх. Джей распорядился принести к себе в спальню небольшую ванну, наполнить ее горячей водой, после чего основательно помылся, соскребая с кожи черноту куском пемзы.
За последние сорок восемь часов в его жизни произошли поистине знаменательные события. Отец выделил ему долю наследства, скорее похожую на презрительную насмешку. Мать прокляла отца. А он сам покушался на жизнь собственного брата. Но, как ни странно, не мысли обо всем этом владели им сейчас. Лежа в ванне, думал он исключительно о Лиззи. Ее вечно лукавое лицо возникало перед ним в облаке пара, ехидно улыбаясь, поблескивая проницательными глазами, дразня его, искушая, бросая вызов. Ему вспомнились ощущения, пережитые им, пока он нес ее на спине вверх по лестнице ствола шахты: ее тело было легким, мягким, податливым, а он бережно прижимал к себе сзади ее изящную маленькую фигуру, преодолевая ступень за ступенью. Интересно, думает ли она сама о нем сейчас? – гадал он. Она наверняка тоже заказала для себя ванну с горячей водой – не могла же повалиться в постель, оставаясь до такой степени грязной? Он вообразил себе, как она лежит обнаженной перед огнем в камине, намыливая руки, ноги, живот. Ему бы страстно хотелось оказаться в такой момент вместе с ней, взять мочалку из ее руки, чтобы нежными движениями смывать угольную пыль с соблазнительных изгибов грудей. Почувствовав, что подобные мысли слишком возбуждают, он поспешил покинуть ванну и насухо обтерся грубой тканью полотенца.
Ему совсем не хотелось спать. Его так и подмывало обсудить с кем-нибудь приключения этой ночи, но Лиззи, надо полагать, не проснется теперь еще очень долго. Он подумал о своей матери. Ей можно было довериться. Порой она заставляла его совершать поступки, противоречившие его натуре, но неизменно оставалась на стороне сына, что бы ни случилось.
Джей побрился, переоделся во все чистое и отправился по коридору к ее комнате. Как он и ожидал, мать уже бодрствовала, попивая горячий шоколад, усевшись перед туалетным столиком, а горничная тем временем расчесывала ее волосы. Она улыбнулась ему. Он поцеловал ее и опустился в кресло. Выглядела она привлекательной даже в столь ранний час, но на ее душе явно лежала тяжесть стали.
Отпустив горничную, она спросила:
– Почему ты еще не спишь?
– Я не ложился вообще. Посетил ночью шахту.
– Вместе с Лиззи Хэллим?
Как же она умна и проницательна, с восхищением подумал Джей. Всегда знала или догадывалась обо всем, что происходило. Но его это нисколько не смущало, потому что мама не могла обратить свою осведомленность против него.