– Ты идиот или где? – Очередной камень, едва не впечатавшийся ему в лобешню, оказался весомее моих слов, и Васкес наконец-то шмальнул. Ага, в воздух! Впрочем, грохот выстрела все же слегка встревожил хулиганов – хотя, как мне показалось, скорее озадачил, чем напугал. Но тут взвизгнула Юлька, увидев кровь на ноге у Сереги, и эти реконструкторы-отморозки заметили наконец сексапильную брюнетку – кстати, так и не соизволившую толком одеться. Оба, проорав чего-то, ломанулись к ней, явно не воспринимая всерьез преграду из нас, троих мужиков, а когда мы обиделись на такое пренебрежение и заступили им дорогу, один из них выхватил из чехла кривой тесак, похожий на оружие их третьего товарища со щитом. И даже теперь тормознутый испанский мент, уже наведя пушку атакующему в лобешню, все еще пытался урезонить его окриком. Ну не дебил ли? Ведь срубит же его сейчас этот обкуренный – и звиздец тогда нам всем! Мы-то ведь безоружны! Я уже распластался в прыжке за присмотренной ранее корягой – не бог весть что против стального клинка, но на безрыбье ведь и сам раком станешь, – когда Хренио наконец перебздел и выключил тупильник. Пистолет снова грохнул, и пуля вошла точно в переносицу психу с тесаком, уложив того наповал. Второй, ошарашенный, промедлил пару мгновений, за которые я успел завладеть корягой. К счастью, у этого вместо массивного тесака оказался просто длинный нож, для которого моя дубина оказалась слишком крепкой, что и спасло мне жизнь, пока Васкес боролся со своим профессиональным законопослушанием. Но когда его резиновый «демократизатор» под ударом ножа укоротился вдвое, а противник, отскочив к убитому подельнику, подхватил уже ненужный мертвому тесак, дурной мент уложил наконец третьим выстрелом и его.
Их третий подельник тем временем, парировав щитом удар туристической лопаты, схлопотал от ее обладателя ногой по причинному месту, что и позволило нашему естественному союзнику продержаться до нашего подхода. Все-таки отморозок владел своим тесаком мастерски и даже в скорченном от острой боли состоянии оставался весьма опасным. Подбегая, мы убедились в этом, когда последний хулиган, вопя что-то на своей непонятной тарабарщине, резким выпадом едва не срубил противника, споткнувшегося и выронившего от неожиданности свою лопату. Мы катастрофически не успевали, и Васкес уже поднимал пистолет, намереваясь с толком потратить четвертый патрон, когда из обращенной к нам спины этого урода вдруг брызнула кровь и показалось острие гарпуна – блондинка за спиной своего парня, оказывается, успела зарядить не замеченное нами подводное ружье…
Теперь, когда можно было расслабиться, мы узнали наших товарищей по несчастью. Ими оказались Володя Смирнов и его подруга Наташка Галкина, тоже отдыхавшие в нашем отеле. Мы не общались с ними очень уж тесно, поскольку русский за бугор обычно выезжает отдохнуть от горячо любимой родины, а значит – и от дражайших соотечественников. Но сейчас ситуевина такова, что лучше держаться вместе.
– Это есть браконьерство, – машинально констатировал наш горе-полицейский, указывая на подводное ружье.
– Ага, оно самое, сеньор офицер! – покладисто согласился Володя. – Арестовывать меня за это будете? Я ни разу не против!
– Я, кстати, тоже, – прохрипел доковылявший до нас Серега. – Уж лучше в вашей кутузке погостить, чем тут с этими сдвинутыми на истории психами! – мы все дружно расхохотались.
А ведь смех-то хреновый, если разобраться непредвзято. Ведь в дополнение к этим непонятным обстоятельствам глобального, скажем так, плана у нас явно намечаются пусть и более пустяковые, но оттого ничуть не более приятные проблемы. Причем у всех. Это ведь не Россия, где менты, хоть и сволочи во многих случаях еще те, но все же свои сволочи, тоже все понимающие, и если ты не совсем уж уркаган и лично у них лично на тебя нет никакого зуба, то можно иногда разойтись с ними и полюбовно – ты им монету гонишь, сколько можешь, а у них закрываются глаза на некоторые твои шалости, если ты не слишком уж круто накуролесил. Но тут не Россия, тут Испания, хоть и разгильдяйская по сравнению с той же Германией или Англией, но все же Европа, и менты здесь – ага, не наши, а европейские. В основном честные, порядочные, но дотошные законники, ничего понимать не склонные, если ты хоть в чем-то не в ладах с буквой ихнего закона. И Хренио этот, хоть и молодец, и спас нас только что по большому счету, подготовка-то ведь у него и выучка тоже европейские, нашим ментам не чета, но наши менты после такой заварухи уж точно бы сейчас на все мелочи насрали и глаза на них закрыли, а вот как этот Хренио себя поведет – хрен его знает. Очень запросто может статься, что вот сейчас отсмеемся, отзубоскалим, и вспомнит он о букве закона, перед которым мы все виноваты.
На Сереге, например, рукоприкладство висит по отношению к тем фрицам, да еще и оскорбление, и хрен его даже знает, что хуже по последствиям. У этих европейцев, кстати говоря, принцип поглощения меньшей вины большей не работает, так что это два отдельных преступления, карающихся тоже по отдельности. На Володе с Наташкой, если даже и не усматривать в заваленном из подводного ружья хулигане превышения пределов необходимой обороны, один хрен висит браконьерство, да и само подводное ружье на пляже, специально для подводной охоты не отведенном – тоже отдельное прегрешение. Ну, чтоб посадили – это вряд ли, конечно, но арест до выяснения и нехилый штраф – это к бабке не ходи. Юльке аморалка светит за купание голышом вне специального нудистского пляжа, и никого не гребет, что никто посторонний ее в таком виде не наблюдал и ничьи нравственные устои таким манером не попраны – факт есть факт, и тут тоже дело пахнет арестом и штрафом, хоть и поменьше. Ну, и на мне хулиганка в виде драки с Серегой, и хотя заявлять друг на друга мы с ним, конечно, не станем, следы-то в виде фингалов налицо, и не факт, что довод «мы уже и сами меж собой разобрались» имеет хоть какое-то значение для испанских законов. И даже если и не штрафанут, то уж ареста до выяснения едва ли удастся избежать. Впрочем, один хрен имеются еще и трупы, из-за которых нас всех один хрен заметут как свидетелей, и никого, опять же, не гребет, что инцидент с ними мы все согласны считать исчерпанным. Млять, влипли!
– Думаете, это эти, толкиенутые? – спросила Наташка.
– Реконструкторы, – поправил ее Серега, но уверенным его тон не выглядел.
– Сдается мне, что хрен там, – заявил я, показывая трофейный тесак, прихваченный у убитого пращника по пути. Его лезвие имело остро отточенную режущую кромку, что было строжайше запрещено правилами всех без исключения исторических клубов.
– Маньяки какие-то! – сдавленно проговорила Юлька.
– Причем фанатичные – взгляните на их ноги, – я указал на босые мозолистые ступни, явно привычные обходиться без обуви.
– И видок у них какой-то бомжеватый, – добавила Наташка, указывая на замызганные туники и грязные засаленные космы.
– А еще я первый раз вижу реконструкторов, у которых есть деньги на весьма натуральную экипировку – дорогое, кстати, удовольствие, – но нет на стоматолога, – Володя указал на щербатый рот последнего из убитых отморозков.
– И что из всего этого следует? – подозрительно поинтересовался Серега.
– Мыылять! – дружно вырвалось у нас хором после того, как мы переглянулись и поняли, что думаем об одном и том же.
– Каррамба! – поддержал нас испанец. – Мы только появляться там, – он указал на гребень гряды, – они кричать, я немножко понимать.
– Разве они говорили по-испански? – усомнилась Юлька.
– Нет, язык не испанос. Я есть не кастилец, я есть баск. Их слова похожий на язык баск, я немножко понимать.
– Так нас чего, в Страну басков закинуло? – не понял Серега.
– Нет, – мрачно ответил Васкес. – Они показывать на сеньорита Наташа и кричать про деньги и Малака. Малака – это сейчас Малага, старый название.
– Финикийское, – уточнила Юлька. – А баски считаются прямыми потомками испанских иберов.
– Мыылять! – снова дружно вырвалось у нас у всех. – Вот это попали!
– В общем, они хотели продать тебя этим долбаным финикийцам за хорошие деньги, – разжевал Володя Наташке.
– А мне показалось, что они меня по кругу пустить хотят!
– Сперва по кругу, а потом продать, – уточнил Володя.
– А почему?
– Ну, они ж тут все черные, а ты блондинка, штучный товар.
– Так себе бы оставили, раз штучный товар!
– Себе не получится – увидит вождь, позарится, придется подарить, – разжевал я. – Вождю ж разве откажешь? А какую он награду даст – хрен его знает. Может и ничего не дать или дать жалкие гроши. А финикийцы заплатят настоящую цену, у них ведь административного ресурса нет.
– Вы только-только попали, а уже рассуждаете, как настоящие рабовладельцы! – обиженно надула губки Наташка.
– Такова се ля ви! – пояснил Серега, и мы опять дружно расхохотались.
– Кажется, сеньор Васкес, наш арест отменяется? – схохмил я.
Тот – вот умора, млять – достал свою служебную рацию, попытался связаться с начальством, а когда из этой затеи ни хрена не вышло, повторил попытку с собственного смартфона – естественно, с аналогичным результатом. Когда он выругался, я под смешки наших протянул ему свой, то же самое сделали и Володя с Серегой, и тогда только мент, окончательно осознав обстановку, рассмеялся и махнул рукой…
Смех немного разрядил обстановку, подняв настроение, но если серьезно, то попали-то ведь мы капитально. Явная древность, рабовладельческие времена, да еще и достаточно архаичные – иберы местные еще не романизированы, раз на собственной тарабарщине шпрехают. Стало быть, римского имперского порядка нет еще и в помине, и творится тут полный беспредел – если, конечно, за тобой не стоит могущественный род, который сурово спросит с твоего обидчика. Короче – Кавказ в чистом виде. О том, чтобы скрытно пробраться в более благополучные места, оставшись не замеченными аборигенами, не стоит и мечтать. Это нас, современных городских жителей, несложно вокруг пальца обвести, а туземцы тутошние все поголовно охотники и следопыты, и не нам с ними в этом тягаться. Так что легализовываться нам так или иначе придется, просто желательно несколько оттянуть этот неизбежный момент, дабы успеть к нему хоть как-то более-менее подготовиться. Ну и, само собой, не отбросить за это время копыта от голода и жажды.
Обсудив расклад, мы пришли к выводу, что отсюда, где мы наследили, надо один хрен рвать когти, а раз так – нам нужно найти место, не просто укромное, а еще и с пресной водой. Голод и несколько дней на крайняк перетерпеть можно, а вот без питьевой воды мы и за один день ослабеем так, что бери нас голыми руками. Осознав это, мы собрали все свои манатки и трофеи и направились вглубь суши в поисках родника или ручейка – большие водоемы вроде рек и озер нам пока категорически противопоказаны по причине их населенности или частой посещаемости местными братьями по разуму. Все настолько прониклись задачей поскорее слинять, что я едва убедил народ сперва разыскать стреляные гильзы нашего мента Хренио. Мир-то вокруг нас архаичный, и любой кусочек металла в нем – ценность, что при нашем катастрофическом отсутствии местной валюты весьма немаловажно.
Ручеек мы обнаружили, углубившись в лес, и до истока шли по его дну, дабы замести следы. Сперва хотели расположиться прямо у родника, но в зарослях на нас тут же накинулись полчища комаров, и в конце концов мы вернулись на пройденную ранее небольшую полянку несколько ниже по течению, где проклятых кровососов было гораздо меньше. Утолив жажду и передохнув, устроили смотр нашим наличным ресурсам.
Прежде всего, конечно, проверили оружие. Основу нашей огневой мощи составил, конечно, табельный пистолет нашего испанского мента – «STAR 28 PK» под патрон 9 Парабеллум, 15-зарядный. Две полных обоймы за вычетом трех израсходованных патронов оставляли нам двадцать семь добротных мощных выстрелов. Кому-то может показаться, что этого мало? Ну разумеется, будь моя воля, я бы предпочел АК-74, с которым служил срочную – естественно, с полным подсумком, то бишь с четырьмя 30-зарядными рожками. Судя по характерному тоскливому вздоху Володи, его предпочтения едва ли отличались от моих, да и Серега, пускай и не служивший, но школьный курс НВП таки отбывший, явно тоже мечтал о калаше. Эх, мечты, мечты… Если смотреть с этого боку, то повезло нам как утопленникам. Но с другой стороны, попади мы при аналогичных обстоятельствах где-нибудь на просторах горячо любимой родины, что бы мы тогда имели? Ментовского «макарку» с двумя 8-зарядными обоймами! Отбрасываем три патрона для честного сравнения и сосем лапу с тринадцатью выстрелами, и не мощными парабеллумовскими, а жалкими макаровскими. Ментовский патрон, кстати, послабже армейского, и я не от одного человека слыхал о случаях, когда на дистанции в 50 метров макаровская пуля не пробивала даже ватного зимнего бушлата. По сравнению с этим мы живем просто шикарно!
Вторым нашим метательным оружием оказалось подводное ружье Володи – пневматическое, мощное и достаточно компактное, – эдакий «кулацкий» обрез. Гарпунов у него имелось пять, и их действие по незащищенной тушке на воздухе мы уже имели случай понаблюдать. Вставил гарпун тупым концом в дуло, резко вдавил до защелкивания – и оружие заряжено. Радиус действия, конечно, маловат, но дареному коню в зубы не смотрят.
Судя по страдальческому виду Сереги, нога которого все еще болела, две трофейных пращи представлялись ему тоже весьма грозным оружием – ага, в руках аборигенов. Никто из нас обращаться с пращой не умел, и, по правде говоря, я бы предпочел мощную рогатку вроде той, что делал себе в счастливом детстве. Увы, как и следовало ожидать, резинового медицинского жгута ни у кого не оказалось, так что раскатанную губу мне пришлось закатывать обратно.
Негусто у нас оказалось и с холодным оружием. Две трофейных кривых фалькаты выглядели устрашающе. Почти в руку длиной, массивные, башку отмахнуть – нехрен делать.
Та, которой завладел я, по справедливости должна была бы достаться нашему испанцу, честно и благородно пристрелившему ее прежнего владельца. Но при наличии пистолета таскать еще и этот архаичный ятаган нашему досточтимому сеньору Хренио показалось несколько излишним, и он великодушно уступил мне свою законную добычу. Вторую фалькату Володя, служивший срочную в армейском спецназе и научившийся там в совершенстве владеть малой пехотной лопаткой, так же великодушно уступил безоружному Сереге. Вместе со щитом, кстати, дабы было чем укрываться от шальных каменюк местных пращников. Юмор Володин наш страдалец не оценил, но фалькате явно обрадовался. Выглядела она пошикарнее и поновее моей – ее покойный владелец был предводителем уконтрапупленной нами троицы аборигенов. Юлька тут же процитировала нам на память Диодора Сицилийского, который иберийские мечи считал непревзойденными по качеству стали. Серега аж глазки закатил от восторга и был жестоко сконфужен, когда Володя указал ему вмятину на лезвии там, где хваленый клинок встретился со стальным черенком володиной лопаты. Отметина на самом черенке, что характерно, оказалась едва заметной. В утешение я рассказал о своем давнем разговоре со знакомым торговцем ножами. Его родственник был кузнецом и подрабатывал изготовлением штучных клинков на заказ. Работа эта серьезная, и мужик обзавелся прибором для замера твердости по Роквеллу. И вот как-то раз принесли ему и попросили замерить твердость клинка старинной булатной сабли. Замерили, оказалось 38 единиц – это при том, что автомобильная рессора закаливается до 50 единиц, а клинки хороших современных ножей уж всяко не меньше. В общем, дерьмо этот хваленый булат по современным меркам. И если таким было тогдашнее элитное оружие, то можно себе представить, каким был тогдашний ширпотреб.
В качестве поощрительного приза за знание исторической литературы Юльке был единогласно присужден шикарно выглядевший кинжал главного убитого бандита.
Кстати, при ближайшем рассмотрении он оказался бронзовым, что несколько удивило народец, а саму Юльку привело в восторг. Помозговав над этим парадоксом – на дворе ведь давно уже железный век, – я припомнил вычитанный где-то факт, что и римские легионеры охотно пользовались трофейными бронзовыми кинжалами и топорами. Выходит, не так уж и плоха бронза по сравнению с местным железом? Хотя – чему тут удивляться? Египет тоже, кажется, несколько веков продолжал пользоваться бронзовым оружием, когда Ассирия перешла уже на железное. Длинный нож второго пращника, вполне железный, достался Наташке. Мелкие ножики в чехлах, прикрепленных к ножнам фалькат, так там и остались, поскольку на них никто особо не позарился. Васкес, когда я предложил ему честно их поделить, аж скривился от презрения, после чего с гордостью продемонстрировал извлеченную из кармана великолепную складную наваху. Узковата, на мой взгляд, но сталь, надо думать, уж всяко не античного качества.