– Разрешите вас пригласить на танец?
Она взглянула на маму и мужа:
– Я не танцую. Извините.
Режиссёр с разочарованием на лице пошёл к другому столику. Там он пригласил девушку, и она пошла, с ним танцевать в середину зала, где уже несколько пар двигались в медленном танце. Александр воспользовался отсутствием соседа и спросил:
– Анна Михайловна, мне ещё можно у вас пожить в квартире?
– Конечно, почему спрашиваешь? У нас договор. Если вы разведётесь, то всё равно будешь у нас жить, пока не найдёшь новое жильё.
После её слов у него отлегло на душе, и он повеселел. Особенно весело стало, когда они выпили шампанское. Анна Михайловна заказала много закусок, в том числе красную и чёрную икру. Режиссёр после танца вернулся к столу и спросил: «Что отмечаете? За что пьёте?» Тёща ответила, что просто решили отвлечься от мирских проблем.
Режиссёр представился, как Борис. Он оказался очень разговорчивым и общительным, предложил соседям по столу попробовать Смирновской водки, которую он пил из графинчика. Сухоруков не отказался и выпил грамм пятьдесят, а тёща угостила Бориса шампанским. Они разговорились о нынешней не простой ситуации в стране, об очередях и о наступающей демократии.
– Горбачёв молодец, – говорил Борис, краснея от спиртного. – В нашем политбюро он самый молодой и энергичный. А вот, Ельцина зря избрали председателем Верховного Совета России. Он был первым секретарём Московского обкома партии и не дорос до этой должности. Его выдвинул Егор Лигачёв. Лигачёву принадлежит также идея борьбы с пьянством и ограничение продажи спиртного. Он очень авторитетный политик и влияет на Горбачёва.
Саша слушал собеседника и поддакивал ему. Вставить своё слово он не мог, из-за слабой своей осведомлённости. И как тут спорить с известным режиссёром. Но Даша стала заступаться за Ельцина. Она говорила, что Ельцин настоящий демократ, приводила свои доводы: «Горбачёв чувствует в Ельцине соперника и старается его значение принизить…»
Когда закуски осталось мало, а животы раздулись, Воскресенские стали собираться домой, предварительно забежав в туалет. Режиссёр ещё заказал себе водки. Анна Михайловна ему посоветовала больше не пить.
– Борис, вы и так уже сильно опьянели, – говорила она, идите домой. Вас, наверное, ждут дома жена и дети.
Но лысый мужчина не собирался уходить.
– Я признаюсь, что я алкоголик. И не стыжусь этого. Многие актёры кино болеют этой болезнью, и она не излечима.
Воскресенские вышли из ресторана. На улице темнело, небо затянули облака. Напротив ресторана толпа штурмовала очередной троллейбус.
– Наверное, сейчас будет дождь, – глядя на небо, предположила Анна Михайловна. – Поедем на метро.
Они спустились в подземку. Через минуту подошла электричка, и молодожёны уже сидели в вагоне рядом. Даша обратилась к вновь испечённому мужу: «Это ужасно, что Борис алкоголик. Я до сих пор под впечатлением…» Александр ничего ей не ответил. У него было желание обнять законную жену, поцеловать и говорить ей о своей любви. Однако у них был договор о фиктивном браке, и ему не следовало этого делать.
«В ближайшее время, когда буду сдавать в институте экзамены, познакомлюсь там с другой девушкой», – решил он.
Дома Анна Михайловна разогрела чайник и позвала молодожёнов на кухню попить чайку. Она спросила дочку: «Какое у тебя Дашенька настроение? К Саше ещё не возникло чувство?»
– Нет, мама, у меня к нему уважительное отношение и не более.
Затем тёща обратилась к зятю: «Я понимаю тебя, Саша, потерпи ещё немного, лёд растает».
После чаепития молодожёны разошлись по своим комнатам.
Глава 6
Признание Дарье в любви
Во вступительных экзаменах Сухоруков принял участие, а познакомиться с какой-либо девушкой ему не удалось. В этот университет в основном поступали юноши после службы в армии. Девушек было совсем мало. О результатах поступления ему стало известно двадцать восьмого августа, когда он получил извещение о начале первой сессии с пятого сентября.
Матери домой он письма писал не реже одного раза в неделю. Сообщил, что приедет во время учебного отпуска дня на два. В семье Воскресенских всё шло своим чередом, Дарья приступила к учёбе в МГУ уже на третьем курсе. Александр старался вести себя в этой семье тихо, к Даше не приставал. Вёл себя с ней как брат. На заводе имени Лихачёва перед новым годом, с двадцать пятого декабря, его перевели на самостоятельную работу к токарному станку.
Его наставник Паша Смирнов был заводским активистом: состоял в партийном бюро цеха, был избран в профком. Сухорукова он обязал встать на комсомольский учёт, и он уже два раза за этот период присутствовал на комсомольских собраниях цеха.
Вечером, после работы Александр приехал на квартиру Воскресенских, как к себе домой. Он уже окончательно привык к этому дому и чувствовал себя расковано.
Анна Михайловна незадолго до его прихода вернулась из похода по магазинам. Она отдыхала в большой комнате на диване и смотрела телевизор.
– Добрый вечер, – приветствовал её, как всегда Саша. – Дарья дома?
– Нет, она ещё не вернулась из университета. Иди на кухню, поужинай. Ничего мясного мне купить не удалось, я сварила рисовую кашу на молоке. Оставь ещё порцию Даше, а я уже поела.
В руке у него была сетка с продуктами.
– Анна Михайловна, мне на работе выдали паёк. В нём есть колбаса, сливочное масло и рыбные консервы. Можете использовать эти продукты.
– Ой, какой ты молодец. Положи их в холодильник, – попросила она.
Саша открыл холодильник и обомлел: он был почти пустой. Только в дверце лежали три куриных яйца, кусок комбижира, а дальше стояла початая банка с варением. Он добавил туда свой не значительный паёк, который семья из трёх человек может съесть за два раза. До этого случая он давно в холодильник без разрешения не заглядывал.
Он ел рисовую кашу и думал: «Что же это в стране происходит? Неужели нас ждёт настоящий голод?» Поздно вечером пришла домой Дарья. Она доела на кухне кашу и пришла в большую комнату, где на диване возле телевизора сидела мама с зятем. По телевизору показывали новости, как на четвёртом съезде народных депутатов СССР, депутат Умалатова обвинила Горбачёва в развале страны и призвала его подать в отставку.
– Молодец депутат, – сказала Анна Михайловна, – действительно Горбачёв только и может, что говорить с трибуны без бумажки, а дел не видно никаких. Уже все республики отделяются от России.
Даша села на диван рядом с матерью, а с другого боку сидел «муж». Она сообщила, что участвовала сегодня в митинге по поддержке Горбачёва.
– И кто организовал этот митинг?
– Наши преподаватели и активистка Новодворская.
Потом она рассказала, как с ней познакомился парень из организационного комитета по поддержке Горбачёва. Он сын секретаря Одинцовского райкома партии. Ему двадцать семь лет.
– Он проводил меня до дома. Всё говорил о положении в стране, пока я не озябла и не ушла домой.
Сухорукова это сообщение Дарьи очень расстроило. Он ждал, что её «лёд растает», как говорила тёща, но он никак не таял. Поэтому Саша решил сегодня же поговорить с ней наедине. Сама Даша ушла в свою комнату готовиться к завтрашним занятиям.
Просидев у телевизора до десяти часов вечера, Анна Михайловна ушла спать, а он тихонько подошёл к двери Дашиной комнаты, которая была не закрыта изнутри. Так же тихо он вошёл в комнату, и она от неожиданности вздрогнула.
– Ты чего входишь без стука, я даже напугалась, – сказала она. – Чего тебе надо?
– Я, Даша, очень опечален тем, что ты с кем-то знакомишься, а на меня не обращаешь внимания. Мне даже плакать хочется.
– Так и поплачь, – пошутила она. – Если тебе надо влюбиться, то найди себе другую девушку.
– Я не могу никого найти, да и не хочу. Я тебя люблю.
– А я тебя не люблю. Насильно мил не будешь, – ответила она поговоркой.
Даша сидела за письменным столом, а он стоял возле неё и предложил поцеловаться.
– Это зачем? – взглянула она на него, – мне этого не хочется.
– Неужели я такой противный? – печальным голосом произнёс он.
– Как ты не можешь понять, сестра с братом не целуются. А я к тебе отношусь, как к брату. Ну, хорошо, – встала она из-за стола, – давай просто обнимемся, и ты пойдёшь спать, а мне надо готовиться к завтрашнему зачёту.
Они стоя обнялись. Через минуту она хотела отстранить его, но Саша удерживал и начал целовать её сначала в шею, она изворачивалась: «Отпусти». И, наконец, он поймал её губы.
– Сейчас закричу, – вырвалась она и зло произнесла. – Сумасшедший.
Сухоруков нашёл в себе силы и вышел из комнаты. В его душе кипела обида и он уже, казалось, разлюбил её. «Завтра же уеду домой», – решил он. В его городе было несколько девчонок одноклассниц, которые были к нему не равнодушны. В классе он считался одним из самых симпатичных парней.
Лёжа в кровати, он думал о своей судьбе и долго не мог уснуть.
На следующий день он встал не выспавшийся и с больной головой. Тёща ещё спала или по другой причине не выходила из своей комнаты. Александр зашёл на кухню попить чаю и увидел там Дашу. Он сухо с ней поздоровался, а она миролюбиво спросила:
– Неужели обиделся? Ладно не обижайся. Я вечером тебя поцелую, так и быть.
Ничего не ответив, Сухоруков ушёл на работу. Там он узнал, что производство грузовых автомобилей сокращается по количеству из-за уменьшения на них спроса. Мастер бригады станочников объяснил: «Многие союзные республики отказались покупать наши грузовики ЗИЛ. Они стали покупать заграничные машины».
Во время работы на станке, он всё обдумывал слова Даши. Ему не верилось, что она вдруг его полюбила.
В конце смены объявили, что в актовом зале состоится лекция о международном положении и о внутренней ситуации в СССР. Была пятница и смена заканчивалась в 16 часов. Саша раздумывал: идти на лекцию или нет. И решил послушать. Дома всё равно нечего делать. Дарья последнее время приходила с учёбы не раньше восьми часов вечера.
Лекцию пришёл читать член ЦК ЦПСС Янаев Геннадий Иванович. В объявлении, висевшем на видном месте, так и было написано. (В этот момент он ещё не был избран вице президентом СССР).
В зале на двести мест, заполненном до отказа, установилась тишина. Всё же редко случалось, чтобы на завод приходил член ЦК КПСС читать лекцию. Кроме рядовых рабочих, в зале собрались и руководители завода. Несколько человек из заводоуправления сидели за столом президиума, словно на собрании. Директор завода дал слово Янаеву.
Когда он вышел к трибуне, руководители встали из-за стола президиума и захлопали. Вслед за ними весь зал рукоплескал стоя. Янаев подал знак рукой, чтобы все садились.
«Товарищи, в последние годы наша страна столкнулась с большими потрясениями, – начал он свою речь, не заглядывая в напечатанный текст. – Главная причина: это снижение цен на нефть на международном рынке. Если к 1980 году цена нефти на мировом рынке достигла пика в 35 долларов за баррель, то к 1986 году упала до 10 долларов. Это привело к тому, что запасы валюты в стране снизились, и было закуплено за рубежом продовольствия гораздо меньше. Наше сельское хозяйство значительно отстаёт от ведущих капиталистических стран США и Канады».
С места послышались возгласы: «Надо было больше вкладывать средств в сельское хозяйство, а не помогать другим странам».
«Да, ошибок было много, если оглянуться назад, – продолжал оратор. – Но внутри страны можно ещё всё исправить. А во внешней политике исправить уже ничего не возможно. Горбачёв, Шеварнадзе и некоторые члены политбюро, дали согласие на объединение Германии. Другие восточноевропейские страны тоже отстранились от СССР. Потому что мы не смогли продолжать оказывать им финансовую поддержку».
Из зала послышались возгласы: «Любят Россию только за деньги, а как перестали давать, так переметнулись в другой лагерь».
Янаев сделал паузу, посмотрел в зал и продолжал: «Вчера, Верховный Совет РСФСР, под руководством Ельцина, принял свой Закон «О собственности», легализовавший частную собственность на территории республики. Этот Закон противоречит Закону СССР. Началась борьба Законов республик с союзным центром. Частная собственность в СССР запрещена, на этом базировалась официальная коммунистическая идеология. К великому сожалению коммунистов, в России капиталистическая революция свершилась».
В зале усилился гул возбуждённых голосов. В следующий момент Янаев стушевался и стал читать лекцию по бумажке. Его голос звучал монотонно и Александр уже плохо запомнил, о чём он говорил. Многие рабочие стали из зала уходить и Сухоруков тоже ушёл.
На улице выпал снег, но опять стал подтаивать. Зима запаздывала и не начиналась, температура воздуха была ноль градусов. Домой он не спешил и решил побывать на Красной Площади. С Дашей они ходили в исторический музей, а саму площадь он плохо разглядел.
Приближаясь к Красной площади, ему стали попадаться люди в резиновых сапогах и плохо одетые. Конечно, сырая погода поощряла резиновые сапоги, но не в центре Москвы. Сам Александр был в новых зимних ботинках и в лёгком импортном полушубке, который ему достался в наследство после покойного тестя.
По телевизору он слышал о палаточном городке возле кремля, но не ожидал, что до сих пор палатки там оставались. Этот палаточный городок находился не по центру площади, а с боку и тянулся вплоть до гостиницы «Россия», где обычно жили депутаты Верховных Советов СССР и РСФСР.
Ему бросились в глаза лозунги солдатских матерей. В Советской Армии участились случаи гибели военнослужащих в мирное время, и поэтому, матери протестовали.
С тоскливым настроением от всего увиденного и услышанного в этот день, он доехал до дома.
В семь часов вечера он вошёл в дверь квартиры. Его жена Дарья была уже дома.
– Что-то ты сегодня задержался, – высказала она замечание с интонацией подозрения.
Саша рассказал о своих впечатлениях, о собрании и о посещении Красной площади. Дарья вместе с ним поужинала на кухне, а Анна Михайловна осталась сидеть на диване возле телевизора. Последнее время она старалась оставлять наедине фиктивных супругов, чтобы их брак стал действительным. С вечера она уходила в свою комнату не позднее десяти часов, а утром тоже запаздывала к завтраку.
Доев колбасу с макаронами, Саша спросил:
– Дашенька, ты мне утром кое-что обещала.
– Да, я обещала тебя поцеловать и не больше того.
– От безобидного поцелуя я отказываюсь. Мне не нужна твоя жалость. Извини…
Он сказал эту фразу без интонации обиды. Решил смириться, понял, что «насильно мил не будешь». Законный муж ушёл в большую комнату, там сел на диван рядом с тёщей и стал смотреть телевизор.
Глава 7
Перед Новым, 1991 годом, он получил зарплату сто двадцать рублей. Предложил половину этой суммы тёще за проживание, но она не взяла. Тогда он поехал на новогодние праздники домой в свой районный город и пробыл там пять дней. Тёща и фиктивная жена не возражали против его поездки.
Вернувшись назад в Московскую квартиру, он застал там незнакомого парня с длинными волосами до плеч. А Дарья поспешила их представить друг другу и назвала Александра двоюродным братом, который временно здесь живёт.
Хотя Саша уже смирился со своим положением, но этот парень ему очень не понравился. Стало обидно за Дашу, что симпатичней никого не нашла. Длинные волосы у парня были какими-то сальными, зубы жёлтыми, и сам он выглядел не опрятным. От него плохо пахло сигаретами и чем-то ещё.
Вскоре этот Дашин ухажёр ушёл, а Саша не стал её ни о чём спрашивать. За ужином была жареная колбаса с яйцами, что по нынешним временам казалось не обычным. Анна Михайловна, как бы оправдываясь, объяснила:
– За Дашей начал ухаживать этот Виталий, который привёз нам большую сумку дефицитных продуктов. Разумеется, я с ним расплатилась. Сам он работает в горторге города Одинцово. А его отец там секретарь райкома партии.