Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории - Сенченко Игорь 6 стр.


…Ваххабиты дошли до неслыханного зверства. После того как они сожгли могилу Аббасидов [‘Аббасидов], они перерезали всех жителей, не обращая внимание ни на… детей, ни на стариков.

…Мы просим Лигу Наций положить конец этим преступлениям и принять, как можно скоро, строгие меры против столь диких поступков, от которых содрогается человечество и цивилизация.

10 сентября 1924 г.» (14).

Ибн Са’уд, которого при взятии Та’ифа ваххабитами в городе не было, выразил сожаление в связи со всем происшедшим при переходе Та’ифа в руки ваххабитов. Сделал это прилюдно. Заявил жителям Та’ифа, что берет их под свою личную защиту. И купировал, можно сказать, развернутую королем Хусейном агитационную кампанию по формированию негативного в отношении него общественного мнения в мире.

В складывавшейся ситуации, в атмосфере всеобщего страха и даже оцепинения жителей Хиджаза от надвигавшейся на них рати ваххабитов, шариф Хусейн обратился за помощью к англичанам – призвал их направить в Хиджаз войска. Но британцы заняли позицию нейтралитета. Известили только Ибн Са’уда телеграммой, чтобы он не покушался на жизни паломников из земель, подмандатных Англии, и на свободу доступа мусульман к исламским святыням. В телеграмме не было ни слова ни о короле Хусейне, ни о его правах в Хиджазе. Внимательно ознакомившись с ней, Ибн Са’уд заключил, что англичане бросили своего союзника на произвол судьбы.

В «аравийском досье» Архива внешней политики Российской Федерации имеется один интересный документ – попавшее в руки советских дипломатов донесение турецкого разведчика. Выполняя (под видом путешественника) разведмиссию в Северной Аравии во время начавшейся военной кампании Ибн Са’уда против Хиджаза, он дает следующую характеристику правителю Хашимитского Королевства и его сыновьям. «Корль Хусейн, – пишет он, – …владеет большой территорией, но бездоходной и неплодородной…Он – человек ученый, знает несколько языков… У него четверо сыновей: Файсал, ‘Абдалла, ‘Али и Зайд. 35-летний Фейсал получил образование в военном училище в Константинополе, хорошо говорит по-французски, немного по-английски и отлично по-турецки. Служил командиром дивизии, выступил против турок, недолгое время властвовал в Сирии, бежал оттуда в Лондон и вскоре был посажен англичанами на трон в Багдаде. Доверие населения обрести не смог, и держится у власти только благодаря английской поддержке. 38-летний Абдалла также получил образование в Константинополе, и, подобно отцу и брату, является человеком способным и храбрым, но корыстолюбивым» (15).

Яркие отзывы о короле Хусейне и его сыновьях оставил и Томас Эдвард Лоуренс (1888–1935), легенда английской разведки в Аравии, сыгравший видную роль в антитурецком восстании хиджазцев. «Под внешней мягкостью Хусейна, – делится своими воспоминаниями Лоуренс Аравийский, – крылась твердая рука, огромное тщеславие, какая-то отнюдь неарабская дальновидность, сила характера и упрямство». Мать-черкешенка «наделила его качествами, несвойственными ни туркам, ни арабам», каким-то «охотничьим инстинктом на опасности». Придя к власти, он «научился не просто следить за своими словами, но и искусно пользоваться ими для сокрытия своих целей, даже вполне добропорядочных». Любое из писем этого человека «пронизано двусмысленностью».

«Примером его житейской мудрости, – отмечает Лоуренс, – может служить воспитание сыновей». Проживая, по приказу султана Османской империи, в Константинополе, они получили там хорошее образование. Когда же возвратились в Хиджаз, «этакими юными эфенди, в европейской одежде и с турецкими манерами», то отец приказал им «переодеться в арабское платье». И тотчас же, дабы «освежили они позабытое за время пребывания у османов» знание родного языка, обычаев и нравов бедуинов, «отправил их в пустыню – патрулировать с корпусом кавалерии дороги, по которым передвигались паломники». Запретил им «есть деликатесы, спать на матрацах и пользоваться седлами с мягкими подушками.» Повелел «изучить все способы выездки верблюдов и тактику ведения боевых действий в пустыне». Благодаря всему этому, сыновья его «быстро закалились и научились полагаться только на себя», на свой врожденный ум и решительность (16).

Завидным набором достойных качеств отличался, по словам Лоуренса, принц Файсал. «Он мастерски избегал бестакностей, обладая какой-то особой способностью подчинять чувства собеседников своей воле». Вечерами посылал слугу за кем-нибудь из шейхов, чтобы тот поведал ему местные предания или поговорил с ним об истории племен и их генеологии. Принц Файсал, свидетельствует Лоуренс, был «страсным поклонником арабских златоустов», поэтов и сказателей, и часто побуждал своих собеседников к обсуждению с ним стихов столпов арабской поэзии, «щедро вознаграждая отличившихся». Превосходно играл в шахматы. (17). Выступив в поход, «передвигался безостановочно». Ел и пил, не слезая с лошади. Кагваджи, то есть человек, отвечавший за приготовление кофе, «подъезжал к нему с готовой посудой и с жаровней, закрепленной на медном кронштейне седла, чтобы подать чашечку горячего кофе на ходу, не нарушая темпа движения» (18).

Из всего сказанного выше видно, что возобладать над Хашимитами и потеснить их из Хиджаза мог только человек, обладавший такими же, как и они, недюжей силой воли и характером. Жизненный путь Ибн Са’уда, этого неординарного человека, был до краев наполнен тревогами и опасностями, равно как и успехами и триумфами. Начал он свое восхождение на вершину власти в 1902 году. Выступив с небольшим отрядом из Кувейта, захватил Эр-Рияд. Сделав этот город форпостом «надвижения на Неджд», сумел создать довольно крупный независимый удел с централизованной властью и хорошо обученным, дисиплинированным войском. В 1914 г. потеснил турок из Эль-Хасы. В 1916 г. обрушился на Джабаль Шаммар, вотчину Рашидитов, главного соперника рода Аль Са’уд за власть в Неджде. В том же году занял часть Асира. В 1921 г. овладел оазисом Джуф, откуда мог, когда потребуется, быстро продвинуться в Трансиорданию. Главным препятствием на пути к установлению им своей абсолютной власти в Северной Аравии оставался Хиджаз, где властвовали Хашимиты.

Шариф Хусейн, поднявший при поддержке англичан антитурецкое восстание в Хиджазе, видел объединение Аравии только под началом Хашимитов. Однако его внутренняя политика, установленные им непомерные для населения налоги, тотальный запрет на ввоз из Неджда и обложение высокими таможенными пошлинами товаров на вывоз из Хиджаза в Неджд и в земли Центральной Аравии, делали его намерения по объединению племен и земель Аравии под главенством Хашимитов едва ли возможными. Все это, а также табу на совершение хаджжа ваххабитами, не могло не привести к конфликту с Недждом. Долгое время, как отмечал в одной из своих аналитических записок М. Аксельрод, конфликту этому не давали прорваться наружу англичане, которые «всячески поддерживали Хусейна». Когда в 1918 г., например, Ибн Са’уд предпринял свой первый поход на Хиджаз и разбил армию Хусейна, то силой, что принудила его приостановить дальнейшее наступление на Хиджаз, были англичане.

Они усиленно трудились и над «разложением неджских племен». Так, во время раздора Ибн Са’уда с вождем племени ал-мутайр, шейхом Файсалом ал-Давишом, бритты предложили ему перебраться с племенем в земли, выделенные для поселения в Ираке, имея в виду использовать это племя, когда потребуется, в своих целях. И около 600 семей, действительно, ушли тогда в Ирак. Вскоре, однако, осознав истинные намерения англичан, крывшиеся за их предложением, они возвратились в Неджд (19).

Одним из самых прославленных вождей племени ал-мутайр, к сведению читателя, предания арабов Аравии называют шейха Файсала ал-Давиша из родоплеменного клана ал-Душан. Он являлся признанным авторитетом среди бедуинов Неджда и величайшим, по мнению полковника Х. Диксона, английского политического агента в Кувейте, после Ибн Са’уда, стратегом Аравии. Именно шейх Файсал, как считают многие исследователи жизни основателя Королевства Саудовская Аравия, помог ‘Абд ал-‘Азизу Аль Са’уду прийти к власти в Неджде, а потом и в Хиджазе. Командуя войском ихванов (братьев-мусульман) он захватил Мекку (20). Судьба, однако, распорядилась так, что умер шейх Файсал ал-Давиш пленником, в тюрьме Эр-Рияда, как один из зачинщиков мятежа против Ибн Са’уда.

«Было совершенно ясно, – пишет в одной из своих аналитических статей М. Аксельрод, сотрудник советской дипмисси в Джидде, – что вспыхнувшая в Аравии хиджазско-неджская война» представляла собой уже не межплеменные распри, а «острый и решительный конфликт двух сил, каждая из которых претендовала быть центром и пружиной объединения Аравии» (21).

В одном из «глухих уголков Востока», повествует он, в течение десятилетия (1916–1926) сложилась «мощная держава» Ибн Са’уда (22). До Первой мировой войны Хиджаз жил исключительно за счет «эксплуатации паломников», с одной стороны, и субсидий турецкого правительства – с другой. Полностью зависел от поставок продовольствия извне. Подвозили его в Хиджаз и из Индии, английскими судами, и из Турции – по Хиджазской железной дороге. Когда в ответ на поддержанное англичанами антитурецкого восстания в Хиджазе во главе с шарифом Мекки, признанном англичанами королем Хиджаза (9 июня 1916 г.), Турция блокировала поставки продовольствия и «перекрыла паломничество», то вся тяжесть продовольственной и финансовой ситуации в крае легла на плечи англичан. Первыми в Хиджазе восстали мединцы (5 июня 1916 г.). 10 июня в руки повстанцев перешла Мекка; 16 июня капитулировал турецкий гарнизон в Джидде. Судьба восстания в Хиджазе во многом зависела от снабжения повстанцев продовольствием, а также, что не менее важно, от возможности лидеров восстания вознаграждать бедуинов (в соответствии с традицией) материально, когда им не удавалось захватывать добычу во время набегов (газу) на турок. Если продовольствия не хватало, добычи не было, и вознаграждения не выплачивались, то формирования бедуинов, по словам российских дипломатов, распадались, и исчезали в песках Аравии, как мираж в пустыне. Только благодаря организованным англичанами «продовольственным транспортам» по доставке в Джидду продуктов из Индии и щедрым финансовым дотациям, и удавалось обеспечить продовольствием и сами военизированные отряды арабов, и их семьи, и удерживать бедуинов на театре военных действий (23). Получая деньги от англичан шариф Хусейн платил каждому бедуину-ополченцу полфунта стерлингов в месяц и еще четыре фунта – за верблюда (1 фунт стерлингов равнялся тогда 9 руб. 50 коп.). Шариф Хусейн, сообщали дипломаты, тряс своих наставников-англичан не переставая, требуя от них новых и новых финансовых дотаций. Сами английские дипломаты-очевидцы тех событий вспоминали, что «арабы смотрели на британскую казну как на неиссякаемый золотой поток, льющийся на них, как вода из душа, путем простого открытия ручки крана». Поддержка антитурецкого восстания в Хиджазе обошлась Англии в 4 млн. фунтов стерлингов золотом (24).

Политической стороной антитурецкого восстания в Хиджазе руководил сэр Артур Генри МакМагон (1862–1949), английский Верховный комиссар в Египте и Судане (1915–1916), а военной – звезда британской разведки Томас Эдвард Лоуренс (1888–1935), легендарный Лоуренс Аравийский. Контакты британцев с повстанцами в Асире во главе с родом Аль Идриси поддерживались через Аден, а с Ибн Са’удом – через политического агента в Кувейте капитана Уильяма Шекспира (1878–1915). ‘Абд ал-‘Азиз, как и шариф Хусейн, получал от англичан финансовую субсидию (в размере 5 тыс. фунтов стерлингов ежемесячно) – на поддержание в походном состоянии 4 тысяч вооруженных всадников (25).

План действий англичан, известный как «План объединения Аравии», имел целью создание на полуострове под протекторатом Англии (после изгнания из Аравии турок) конфедерации арабских княжеств во главе с одним из тогдашних «центров силы» – Недждом или Хиджазом. Политико-дипломатическое лавирование англичан в отношениях с Недждом и Хиджазом в период 1914–1918 гг. объяснялось не столько взятой ими линией на «политическую многовариантность», сколько отсутствием единства мнений по вопросу о фигуре их основного ставленника в Аравии между центральным внешнеполитическим ведомством в Лондоне и соответствующим департаментом английских колониальных властей в Индии. Если в Лондоне благоволили к шарифу Мекки Хусейну, то в английской администрации в Индии симпатизировали Ибн Са’уду. Большая привлекательность для Лондона (в выстраеваемых Англией политических комбинациях в Аравии) шарифа Мекки, признанного англичанами королем Хиджаза, нежели эмира Неджда ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда, четко проявилась в 1921 г., когда англичане решили сделать сыновей Хусейна Аль Хашими, Файсала и ‘Абд Аллаха, правителями Ирака и Трансиордании соответственно. Как только об этом стало известно ‘Абд ал-‘Азизу, он тут же начал военную кампанию (весной 1921 г.) против Хаиля, где, как он узнал, сторонники короля Хусейна готовили план воссоединения Джабаль Шаммара с Хиджазом. В 1922 г., после захвата Джабаль Шаммара и Асира, независимость которого Аль Идриси объявил 3 августа 1917 г., началась решающая схватка между Недждом (кланом Аль Са’уд) и Хиджазом (кланом Аль Хашими) за объединение племен и земель Северной Аравии под своим началом.

Объявив себя «королем арабов», а потом и халифом, «повелителем правоверных», шариф Хусейн до предела обострил отношения с эмиром Неджда. Противостояние их переросло в открытую войну.

Утром 3 октября 1924 г. 140 именитых жителей Джидды и Мекки во главе с Хаджжи ‘Абдаллой ‘Алирезой, губернатором города, собрались на встречу (маджлис) и постановили: потребовать от короля Хусейна отречься от престола. Они полагали, что с передачей им власти своему сыну исчезнут и все те проблемы, что возникли в связи с объявлением им себя халифом, что это остудит Ибн Са’уда и остановит его нашествие на Хиджаз.

О самом губернаторе Джидды, под главенством которого было принято это решение, известно, что человеком в Джидде он был уважаемым, а его семейно-родовой клан ‘Алиреза – одним из богатейших в городе. Мухаммада ‘Али Зайнала ‘Алирезу, к примеру, в народе величали «королем жемчуга». Он продавал его ведущим ювелирным домам Европы. Человеком слыл щедрым и гостеприимным. В 1901 г. построил в Джидде начальную школу, и содержал ее за свой счет, а потом открыл и еще несколько других.

В тот же день, 3 октября 1924 г., в 9 часов вечера, в своем дворце, король Хусейн под давлением мекканской и джиддинской знати и влиятельного торгового сообщества Хиджаза подписал отречение от власти и передал престол своему сыну ‘Али (1879–1935). И 16 октября, на английском пароходе «Two Mercies» покинул Джидду, прихватив с собой золотой запас королевской казны. Намеревался укрыться в Аммане, в Трансиордании, у сына ‘Абд Аллаха. «Однако британское правительство, – как пишет в своем фундаментальном исследовании деятельности советской дипломати в Саудовской Аравии между двумя мировыми войнами В. В. Наумкин, ссылаясь на английские источники, – не позволило ему сделать это из опасения, что в таком случае Ибн Са’уд мог бы напасть на Трансиорданию», находившуюся тогда под британским мандатом. «Хусейн в ожидании решения Лондона встал на своей яхте на рейде у берегов Акабы. Затем англичане переправили его на Кипр» (26).

Линия Москвы в то время сводилась к балансировке в отношениях с Хиджазом и Недждом. «Установление дипломатических отношений между СССР и Хиджазом, который играет важную роль в движении за создание объединенной Великой Аравии, – говорится в докладной записке Г. Чичерина в ЦК ВКП (б), – произошло, незадолго до удара по этому движению, нанесенного нападением. племен ваххабитов на Хиджаз во главе. с Ибн Саудом. Мы надеемся, что Хиджаз пройдет через все обрушившиеся на него опасности и испытания.» (27).

В ноте Хабибу Лутфалле (от 13.11.1924), посланнику Хашимитского Арабского Королевства в Москве (вручил верительные грамоты 4 октября 1924), Г. Чичерин отмечал: «Я внимательно слежу за развитем событий [в Хиджазе], и меня очень порадовала бы возможность восстановления в скором времени порядка в Геджазе [Хиджазе], пострадавшего от военных действий последнего времени» (28).

Коминтерн, к слову, в отличие от Наркоминдела СССР, сразу же квалифицировал действия Ибн Са’уда как национально-освободительные. Члены Исполкома Коминтерна отзывались об Ибн Са’уде, как о «лидере крупного национального движения в Аравии». Высказывались в том плане, что что победа возглавленного им движения «подстегнет мусульман на революционные выступления против британского империализма на территории вплоть до Индии»; подтолкнет широкие трудящиеся массы к «великой революции на Востоке» (29).

Назад Дальше