Через полчаса, пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по комнатам.
Глава VII
Жизнь продолжается
Саша Гагарин осторожно открыл дверь и удивился тишине в квартире. Сегодня в связи с праздником ему выпала трудная смена. Многие его товарищи отпросились на празднование Нового года домой, и на Александра легла дополнительная нагрузка. Тихонько заглянув в комнату родителей, он увидел, что они спят.
– Саша, это ты? – спросила сонным голосом Мария.
– Я, мама.
– У нас ночуют Комнины. Ужин на столе, если ты голодный.
– Хорошо.
Саша прошёл в ванную, принял душ и собирался уже перекусить, когда услышал, как тихонько постучали в дверь. Кто бы это мог быть? На часах была половина третьего ночи. Постучали снова, сильней. Следовало открыть, иначе все проснутся.
Александр подошёл к двери:
– Кто там?
– Это я, – прозвучал тоненький знакомый голосок.
– Ой, это ты? – воскликнул он и торопливо распахнул дверь.
На лестничной клетке стояла смущённая Аня.
– Откуда ты, Анюта?
Он взял её за руку и почти втащил в переднюю.
– Раздевайся. Только тихо, наши родители спят, – шёпотом предупредил он, помогая девушке снять шубку.
– Саша, я, пожалуй, пойду домой. Мама и папа просили меня приехать к вам сразу после Нового года, но я задержалась в институте на балу.
– Куда же ты пойдёшь в ночь?! – с чувством возразил Саша, осознавая, что ему совсем не хочется, чтобы Аннушка уходила. – Теперь уже у нас заночуешь. Вдвоём отпразднуем. Я тоже только недавно с работы пришёл.
Саша и Аня дружили чуть ли не с рождения, часто играли вместе, когда их родители приходили друг к другу в гости. Сейчас они повзрослели, редко виделись, зато в их общении проскальзывало какое-то нежно-трепетное чувство. Саша видел в Аннушке уже не прежнюю девчонку – подружку для игр, а красивую девушку. Он испытывал устойчивое влечение, которое и сам себе объяснить не мог. Нечто подобное творилось и в душе Анюты, ни к кому из своих однокурсников она не питала таких трепетных чувств, как к Александру Гагарину. Поначалу она решила, что всё дело в том, что они знакомы с детства, но потом поняла, что это нечто большее.
К заботливо приготовленному ужину Саша прибавил блюда с новогоднего стола, которые родители аккуратно составили в холодильник, соединяющийся с наружным морозным воздухом отверстием, пробитым в стене.
Расположились за кухонным столом. От коньяка Анюта сразу отказалась, но вино разрешила себе налить. Они долго разговаривали полушёпотом и не заметили, как бутылка опустела.
– Эх, потанцевать бы сейчас! – мечтательно выдохнула девушка, потягиваясь и раскидывая руки. Вино кружило голову. – Понимаю, что музыку не включишь… – Она бросила на Александра красноречивый взгляд.
– Тогда давай без музыки, – нашёлся Саша.
– Давай, – махнула рукой Анюта. – Никогда не пробовала.
– И я, – подтвердил парень, вставая. – Главное, чтобы она в душе играла. Разрешите пригласить вас, сударыня?
Они медленно переступали под невнятное Сашино мычание, и близость тел и тепло обнимающих рук наполняли их души каким-то тревожно-волнующим ожиданием. Маленькая кухня не позволяла делать широкие шаги, зато заставляла теснее прижиматься друг к другу.
– Анют, может, пойдём в мою комнату? Там просторнее.
– Пошли.
Они тихонько пробрались мимо родительской спальни и проскользнули в Сашину бывшую детскую, как её до сих пор называли. Комната была совсем небольшой, но уютной, с минимумом необходимой мебели: широкая кровать, софа напротив, шкаф, письменный стол, два стула и этажерка с книгами.
– Ой, как здесь хорошо! – воскликнула Аннушка и присела на софу. – Тащи сюда всё из кухни, будем здесь пировать!
Саша принёс вино и тарелки с едой, вновь наполнил бокалы.
– Пусть новый год принесёт нам счастье! – проговорил он. – Пусть рядом с нами будет тот человек, которого мы любим! Пусть всё в нашей жизни сложится…
– За такой тост не грех и полный бокал выпить, – расхрабрилась Анюта, но тут же добавила: – Хотя я уже и так… хороша.
– Ничего, ты у нас крепкая, – успокоил её Гагарин и тут же предложил: – А давай на брудершафт!
Аннушка взглянула на него с улыбкой и согласилась:
– Давай!
Они встали, завели одна за другую руки с бокалами и выпили. Саша взял у Анюты бокал, поставил вместе со своим на стол и приблизил своё лицо к её лицу. Теперь, когда они оказались так близко, отступать было некуда. Анюта подставила губы, и Саша осторожно коснулся их своими. Сначала робко, потом смелее он обнял девушку. Она подняла руки и закинула их ему за шею. Наконец губы их разъединились, но они продолжали стоять обнявшись. Затем, не говоря ни слова, снова поцеловались. Саша ласкал спину Анюты, аккуратно спускаясь ниже.
– Голова кружится, – отодвинулась девушка. – Здесь очень жарко!
Она сняла кофточку, оставшись в светлой блузке.
– Тебе хорошо? – тихо спросил Саша.
– Очень! – тихо ответила Анюта.
Они танцевали и целовались, целовались и танцевали, пока девушка, случайно взглянув на часы, не воскликнула:
– Сашка! Уже половина пятого! Пора спать.
Выпустив Анюту из объятий, Саша сразу объявил о том, что, видимо, решил заранее:
– Ты будешь спать здесь, в моей комнате, а я – в гостиной.
– Как же ты там устроишься? И где?
– Сдвину стулья, приставлю кресло и укроюсь пледом.
– Нет, так не пойдёт, я не согласна! Ворвалась в чужой дом, заняла чужую комнату да ещё заставляю хозяина спать на стульях в гостиной?! Ни за что! Ляжешь здесь на кровати, а я на софе. Найдётся чем укрыться?
– Ты девушка, моя гостья, я не могу позволить тебе спать на софе. Давай так: ты спишь на моей кровати, а я на софе. Договорились?
– Ладно уж, договорились! – засмеялась Аннушка. – Я сейчас пойду в ванную, а ты пока всё постели.
– Обожди, – Саша достал из шкафа полотенце и длинную байковую рубаху. – Вот, возьми, чтобы было во что переодеться.
Аннушка выскользнула за дверь и через десять минут вернулась в Сашиной рубашке, надетой на голое тело.
– Не смотри на меня, – она смущённо потянула вниз подол рубахи, стараясь прикрыть свои точёные ножки.
– Ладно, ладно, не смотрю. Выключай свет.
Долго ворочались в темноте, укладываясь. В комнату проникал свет уличного фонаря, создающий таинственный полумрак.
– Не спишь?
– Нет.
– Давай я тебе кое-что расскажу, – приподнялся на локте Саша.
– Рассказывай.
Саша начал какую-то интересную историю, потом спросил:
– Можно я сяду рядом?
– Можно.
Неслышной тенью юноша скользнул к кровати и уселся на краешек. Они уже играли с огнём, прекрасно понимая, чем это может закончиться, но не сопротивлялись. Игра постепенно захватывала, увлекала, она была древнее, естественнее и сильнее запретов, придуманных людьми.
Саша положил руку на плечо девушки, прикрытое одеялом, и продолжил рассказ тихим голосом, переходящим на шёпот. В комнате было прохладно, и в одних трусах сидеть оказалось зябко, поэтому юноша невольно поёжился, передёрнув плечами.
– Замёрз?
– Немного.
Аннушка откинула одеяло:
– Ныряй сюда.
Саша лёг, повернувшись к Анюте. Теперь их лица были рядом, а общее одеяло соединяло тела, создавая единое пространство, предназначенное только для двоих.
Юноша придвинулся к девушке и коснулся губами её губ. Этот поцелуй разительно отличался от тех, которыми они горячили друг друга в танце. Он был страстный и недвусмысленный. Сашина рука скользнула под рубашку и коснулась гладкой девичьей кожи. Аннушка слегка изогнулась и прижалась к нему грудью и бёдрами. Он гладил её спину, ноги; девушка отодвинулась, и его рука скользнула по её груди, плоскому животу, приводя Аннушку в трепет. Саша скинул трусы и прижался к ней всем телом, наполненным возбуждением и желанием.
– Иди ко мне, – только и успела прошептать Анюта, прежде чем волна восторга и радости накрыла их.
Они вздымались к вершине блаженства и опускались в глубины наслаждения. Время остановилось, не было ничего в мире, кроме них, и вся жизнь сосредоточилась друг на друге.
Первый робкий луч зимнего утра пробился сквозь прихваченное морозцем окно и высветил юношу и девушку, лежащих, обнявшись, на узкой кровати, даже во сне не желая расставаться друг с другом.
Не бывает полной физической близости без душевной, а душевная без физической – бледна и худосочна.
Часть вторая
В тисках
Глава I
Испания
В чистом, безоблачном небе показалась четвёрка бомбардировщиков Ju-87, донёсся характерный звук двигателей. Немецкие самолёты заходили для бомбометания.
«Хорошая техника у Германии! – подумал Михаил. – Истребители тоже отличные. Превосходят наши по скорости и манёвренности. Хоть у нас и высокая выучка, и мастерство, но самолёты до немецких пока не дотягивают. Гитлер пригнал сюда значительно больше тяжёлого вооружения, и не зря: Германии сняли все запреты по Версальскому договору, вот они и стараются испытать машины и поднабраться опыта. Недаром создали такое мощное подразделение, как легион “Кондор”».
– У-у-у-у! – на высокой ноте завыла бомба.
– Ложитесь, товарищ комбриг! – прокричал немецкий коммунист из интербригады, приданный Михаилу в качестве переводчика. – Сейчас накроет!
Они упали в высокую, ещё не успевшую высохнуть траву. Поблизости послышались разрывы бомб, воздушной волной сорвало фуражку, рядом траву посекли осколки. Михаил перекатился в ближайшую ложбинку, представлявшую собой поросшую зеленью яму. Здесь можно было переждать налёт.
Операция по освобождению небольшого городка Брунете была тщательно разработана группой советских и испанских военных, в которую входил и Михаил. Подразделения наступающей республиканской армии насчитывали восемьдесят тысяч солдат; защитников города в свою очередь было всего десять тысяч. Победа казалась неминуемой. Взятие Брунете решало две задачи: отвлечь силы фалангистов генерала Франко от северных районов страны, где республиканцы терпели поражение, и перерезать дорогу, по которой снабжались фалангисты, наступающие на Мадрид.
Поначалу наступление развивалось успешно: наступающие выбили националистов из городка и перерезали дорогу. Но позже на помощь фалангистам пришло подкрепление – три дивизии и легион «Кондор», бомбардировщики которого буквально сметали войска республиканцев. Битва шла уже девятнадцатый день, были уничтожены сорок процентов личного состава республиканцев и почти вся техника.
Сегодня, 19 июля, националисты Франко при поддержке немецких танков и самолётов легиона «Кондор» выбили республиканцев из Брунете. Теперь войска республики отступали, но их уже никто не преследовал. Лишь бомбили немецкие самолёты. Вывалив свой смертоносный груз, они улетели.
Михаил вылез из ямы и, отряхнувшись, огляделся. Переводчика нигде не было видно.
– Ганс! Где ты, Ганс? – закричал Михаил, но ответа не услышал.
Подойдя к тому месту, где их застала бомбёжка, Михаил увидел Ганса лежащим на спине. Его широко открытые глаза неподвижно смотрели в небо, голову залила кровь. Михаил пилоткой накрыл лицо убитого и стал звать санитаров. Мимо бежали остатки интербригады, но никто даже не подумал подойти, все спасали свои шкуры.
– Эх вы, вояки! – в сердцах крикнул Михаил. – С такой дисциплиной вас передушат как курей!
Он знал, что эти люди всё равно не поймут его. Их заставляла думать о дезертирстве малейшая трудность на фронте. Междоусобица, межпартийная грызня, доходившая до военного противостояния, отсутствие профессионализма и низкий моральный дух приводили к тому, что войска республиканцев терпели поражение за поражением. Теплилась надежда на прибытие основной части советских лётчиков и танкистов, но их численность не могла решить исход войны.
Подбежала какая-то девушка с сумкой, на которой был выведен красный крест.
– Вам помочь? – спросила она по-русски, но с акцентом.
– Помощь уже не требуется, – ответил Михаил, внимательно разглядывая красивую светловолосую незнакомку с открытым славянским лицом. – Откуда ты знаешь русский?
– Я русская. Мой отец – генерал Белой Армии.
– Ты ещё так молода, а уже воюешь за Республику!
– Мне уже восемнадцать.
– А где твои родители?
– Мама умерла, а мы с папой с прошлого года воюем в Испании. Он сейчас в 11-й дивизии. Так сложилось, что он пошёл служить к республиканцам младшим офицером.
– Генерал – младшим офицером?.. – удивился Михаил.
– Да, мы в чужой стране. К тому же все эти годы он не служил, а просто работал.
– А ты хорошо говоришь по-испански?
– Я учила испанский ещё в школе, здесь быстро освоилась. У меня способности к языкам, – улыбнулась она. – Ну, мне пора.
– Подожди! Как тебя зовут?
– Вероника. Вероника Есимонтовская. Можно просто Вика.
– О, я слышал эту фамилию… Правда, не припомню где… Вероника, я советник при Генеральном штабе, комбриг Комнин из Советского Союза. Мне нужен переводчик, и я предлагаю тебе занять эту должность.
Девушка растерянно посмотрела на стоящего перед ней уже немолодого человека.
– Я… я даже не знаю… Мне надо подумать, посоветоваться…
– Испанцев, знающих русский, очень мало. Я договорюсь с твоим начальством. И отец, думаю, будет не против. Вот мой адрес в Мадриде.
Михаил набросал несколько слов в записной книжке и отдал вырванный листок.
– Жду тебя уже завтра, предстоит много работы.
Он протянул руку, Вика пожала её и побежала догонять товарищей.
Наконец-то прибыли основная группа советских танкистов и танки БТ-5. Пока формировался первый отдельный интернациональный танковый полк со смешанными экипажами, Михаил в группе советников участвовал в разработке операции на Арагонском фронте. Он был категорически против прямой лобовой танковой атаки, на которой настаивало руководство республиканской армии, и требовал подготовку комбинированной фланговой атаки с участием пехоты.
Конец ознакомительного фрагмента.