– Как ты себе это представляешь? – спросил он.
– Я представляю, что мы залезем туда и окажемся в городе, тебя что-то не устраивает? – улыбнулся я.
– Да мы с ног по макушки перепачкаемся в римском дерьме, Спартак!
– У тебя есть другие варианты? – вспылил я.
Нарок пожал плечами, всем своим видом показывая, что не собирается разжигать со мной конфликт. Рут на пару с Митридом продолжали осматривать свод.
– А потом, мёоезиец? – прищурился Нарок. – Я не против испачкаться в римском дерьме с ног до головы, но что мы будем делать со всем этим потом? Как ты представляешь нас, мокрых и вонючих, в Риме?
Этот вопрос приходил мне в голову, и, признаться, я так и не нашел на него ответа. Главное сейчас было попасть в город, неважно, в каком виде. Если нам удастся добраться до Красса в эту ночь, все остальное не будет уже иметь значения. В конце концов, мы сможем выбраться обратно через этот же отвод. Я высказал свои мысли.
– Может, ты и прав! Если ты все уже решил для себя, чего мы стоим? – Нарок подмигнул мне. – Была не была!
Не дожидаясь приказа, ликтор ловко скинул с себя тогу, которую повязал узлом и перекинул через плечо. Он выхватил меч, воткнул его между камнями, используя лезвие как рычаг, забрался через проем в широкий тоннель Большой Клоаки. Вода чуть было не сбила Нарока с ног, но ликтор изловчился, вытащил меч, ухватился за небольшие расщелины между камнями в стене.
– Чего ждем, Спартак? Догоняйте, я никого не буду ждать! – выкрикнул он.
Его голос заглушал шум падающей воды. Бросив эти слова, Нарок скрылся в тоннеле, оставив нас троих стоять в замешательстве снаружи.
– Я всегда говорил, что вместо головы у него котел!
Митрид скинул с себя тогу, последовал примеру Нарока, перевязав ее в один большой узел, и полез вслед за товарищем в темный вход Большой Клоаки.
Немного поколебавшись, все то же самое проделал Рут, чья широкая спина исчезла под сводом Клоаки. Я огляделся, убедившись, что вокруг нет ни единой души, которая могла бы стать свидетелем нашей совершенно безбашенной вылазки, и, сняв тогу, отправился в тоннель Большой Клоаки вслед за своими ликторами. Каким бы бесшабашным ни казался Нарок, в одном он был прав: у нас не было времени что-либо обсуждать. Если мы хотели покончить с Крассом, действовать следовало немедленно.
Когда мы забрались в тоннель и прошли в бурлящем потоке воды всего несколько десятков футов, над моей головой сомкнулась кромешная тьма. Исчез единственный источник света – тот самый вход, теперь оставшийся за моей спиной. Приходилось идти наугад. Я поспешил убрать гладиус, понимая, что один неверный шаг – и я могу упасть и пораниться, а то и того хуже – наткнуться в темноте на одного из ликторов. Я несколько раз позвал Рута, который вошел в тоннель Большой Клоаки предпоследним и, по идее, должен был услышать меня, но в ответ не донеслось ничего, кроме шума воды, эхом отражавшегося от стен. Приходилось брести по пояс в воде, которая, к нашему огромному счастью, в эту ночь была практически стоячей. Стоило только гадать, что могло происходить в подземном тоннеле, когда в Риме устанавливалась непогода, не зря ведь Большая Клоака была задумана именно таких громадных размеров. Тем не менее вода значительно снижала скорость нашего передвижения, отнимала силы. Я понимал, что стоит сделать шаг в сторону от стены, отпустить камни, в расщелины между которыми я вставлял пальцы, чтобы удержаться, как водный поток медленно, но верно потащит меня обратно к Тибру. Канал был достаточно широк, я старался придерживаться одной из его стен, шел не спеша, чтобы не споткнуться и не свернуть себе шею. Во многом поэтому время здесь несколько замедлило свой ход, и мне казалось, что мы плутаем в канале уже несколько часов, хотя на самом деле мы провели там не больше получаса, но эти несколько стадиев, которые пришлось одолеть в римской Большой Клоаке, были, пожалуй, самыми сложными в моей жизни.
Наконец перед нами появился блеклый лунный свет, после темноты тоннеля показавшийся невероятно ярким, даже слепящим. Мы были на месте. Грязные от нечистот, промокшие и замерзшие. Наверное, при любых других обстоятельствах прямо сейчас я завалился бы спать и проснулся только на следующий день, проспав много часов подряд. Сейчас же нам требовалось идти вперед, раз мы оказались внутри городских стен, а до рассвета осталось не так много времени, другого выбора у нас не было.
Нарок, который первым влез в тоннель Большой Клоаки, первым же выбрался из него. Гладиатор спрятался под сводом системы дренажа и поджидал нас. Не теряя времени даром, ликтор осматривался, я видел, как осунулось его лицо.
– Весело тут, Спартак, – присвистнул он.
Нарок развязал свою тогу, к моему удивлению, оставшуюся почти сухой, кое-как напялил ее, повернулся.
– Тебе бы взглянуть?
Мне, в отличие от Нарока, не удалось сохранить одежду сухой, мокрая ткань неприятно прилипала к телу.
– Что там? – протянул Рут, вылезший из тоннеля последним.
Все вчетвером мы оказались на площади Форума. Я огляделся, чувствуя, как волосы на моих руках становятся дыбом.
– Что здесь произошло? – прошипел я, не веря своим глазам.
– Красс? – предположил Рут, осматривая Форум.
На главной республиканской площади царил настоящий погром. Неужели Марк Лициний не сумел договориться с сенатом и решил прибегнуть к силе, пройтись по Форуму огнем и мечом? Судя по тому, чтó предстало нашим глазам, сомнений в этом не могло быть никаких. Перевернутые столы со съестным, тела римлян, лежащие на холодной земле, кровь… Сожженные дотла здания. Где в таком случае был проконсул со своими легионами, устроивший бесчинства на Форуме, в самом сердце Рима? Что тут, в конце концов, произошло? Как могло случиться так, что ничего этого я не знал, наивно полагая, что Красс вместе со своим войском все это время стоит у городских стен и ведет переговоры с сенаторами? Ведь таковы были данные моей разведки! Ничего не вязалось!
– Что теперь? – осторожно поинтересовался Митрид, видя, что я не в себе от увиденного. Он указал на одно из сгоревших зданий. – Это курии, здесь заседал сенат; как ты понимаешь, если Красс был там, теперь его там уже нет.
– Не знаю, – прошептал я, теряя самообладание.
Я не знал. Что делать дальше, если твой главный враг, которого ты рассчитывал найти в куриях, вдруг провалился сквозь землю? Где я мог искать Марка Лициния? Рим, этот огромный город с населением, ничем не уступавшим настоящему российскому мегаполису, не оставлял мне ни единого шанса. Красс мог быть где угодно. За одну ночь нам было его не найти. В голове крутилось одно-единственное слово – провал. Можно было оправдываться, вспоминать время, упущенное в Беневенте… Но разве это что-то меняло сейчас? Увы, нет! Ловушка для Красса не сработала. В дураках остался я.
– Посмотри.
Митрид, лучше всех ориентировавшийся на площади, указал на подножье какой-то скалы.
– Сенаторы? – спросил Рут.
Митрид кивнул.
– Наверняка.
У подножья лежали окровавленные тела пожилых людей в белых тогах с пурпурной каймой. Не оставалось сомнений, что это были сенаторы, а Красс устроил на Форуме жестокую расправу, утопив площадь в крови. Мы бросились к выгоревшему зданию курий, от которого все еще исходил жар, но внутри на полуразрушенных трибунах не было никого. Я стиснул кулаки, вдруг почувствовав всю свою беспомощность. Стоило признать, что Крассу удалось уйти. Черная полоса, затянувшаяся от нашего провала под Беневентом, продолжалась.
Передо мной вырос гопломах.
– У нас все еще есть время до рассвета! Возьми себя в руки.
– Ничего не выйдет, мы не найдем его, – я сбросил руку Рута с моего плеча. – Мы не найдем Красса, это нереально!
– Ты предлагаешь повернуть, после всего, что осталось позади? – возмутился гладиатор.
– Мне нужно время, Рут!
Я взмахнул руками. У меня не было даже карты города, чтобы я мог понять, где продолжить поиски, куда мог уйти Красс. Слоняться по длинным городским улицам во тьме, воняя канализационными стоками, выглядело полным безумием. Я попытался сосредоточиться. Для начала следовало понять, что здесь произошло! Я еще раз, куда пристальнее осмотрел Форум и вдруг вздрогнул. Из темноты навстречу нам вышел человек, ничем не отличающийся от моего ликтора Рута. Такого же богатырского телосложения, высокий, закутавшийся в красный плащ. Завидев, что я обратил на него внимание, незнакомец приветственно, непринужденно вскинул руку. Мне показалось, что он улыбнулся. Пока он шел, я тут же окинул взглядом соседние здания. Нет, кроме него на площади Форума не было никого.
Судя по тому, что мои ликторы обнажили свои мечи, они также увидели незнакомца, который при виде оружия в их руках остановился и поднял руки. Свой меч обнажил и я. Признаться, пришельцу удалось подобраться к нам незамеченным, застав врасплох не только меня, но и моих ликторов.
– Если бы я хотел, Спартак, то, наверное, пришел бы сюда с войсками, – сказал он.
Наконец удалось увидеть его лицо. Мужественное лицо, на котором застыла усмешка.
– Я пришел поговорить. А если ты посмотришь внимательнее, при мне нет оружия. Поэтому предлагаю опустить ваши клинки и начать разговор.
Незнакомец не соврал, он действительно пришел без оружия. Рут осмотрел его, после чего кивнул мне. Я попросил ликторов опустить мечи, но в то же время не убирать их. Я не знал, кто стоит передо мной, какие цели он преследует. Можно было говорить что угодно, но по факту римлянин, будь он с оружием или без, представлял для меня угрозу. По-хорошему стоило немедленно расправиться с ним, но что-то останавливало меня. А именно, тот факт, что незнакомец назвал мое имя. Задевала нелепая усмешка, не сходившая с его лица. Да и надо было отдать должное римлянину – дорогого стоило выйти к группе рабов безоружным. Он серьезно рисковал, а значит, мне стоило его выслушать.
Видя, что я осматриваюсь, незнакомец, молчавший, пока его обыскивал Рут, вновь заговорил:
– Если ты думаешь, что со мной кто-то пришел, то это не так. А если хочешь найти место, в котором нас никто не увидит, то я в этом заинтересован не меньше вашего, – он улыбнулся; в отличие от моих ликторов, его зубы – в его-то годы – были полностью сохранны, улыбка блистала. – Вряд ли кто-то поймет, если увидит, что я встречаюсь с рабами на площади римского Форума.
– Поговорим здесь, и если мне что-то не понравится, ты труп, – категорично заверил я.
– Твое право, – незнакомец невозмутимо пожал плечами. – Впрочем, я не думал, что с тобой придется просто!
– Кто ты такой? – спросил Рут.
– Меня зовут Луций Сергий Катилина, если мое имя вам о чем-то говорит.
Катилина… Я попытался припомнить имя, которым только что представился римлянин, но понял, что слышу его впервые.
– Спартак, – продолжил Катилина. – Знаешь, я тебя представлял иначе…
– Как ты узнал? – перебил его я.
– Что именно?
Римлянин изобразил настороженность, делая вид, что не понимает, о чем я говорю.
– Сейчас снесу его никчемную башку, – прорычал Рут.
Я положил руку на плечо гопломаха, успокаивая его. Расправиться с Катилиной мы успеем, сейчас же следовало выудить из него как можно больше полезной информации. Что если этот самый Луций Сергий знал, чтó тут произошло, и более того, мог подсказать, куда подевался Красс?
– Как ты узнал, что мы будем здесь? – терпеливо повторил я.
Глаза римлянина сузились, он внимательно посмотрел на меня.
– Ты сработал грязно, Спартак, поэтому о твоем прибытии в город мне стало известно задолго до того, как ты появился у городских стен, – мягко, вкрадчиво сообщил он.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился я.
– Из Беневента в Рим были посланы вести о твоем туда прибытии, – подмигнул Катилина. – Далее тебя было легко просчитать; уж извини, но это так.
– Как…
– Вот так! Начальник местной стражи, как только ему стало известно, что в его городе находится сам Спартак, послал вести об этом в сенат и лично Марку Лицинию Крассу!
– Что с того? Из Беневента мы могли повернуть куда угодно, да и каков шанс, что наш отряд вообще выбрался бы оттуда живьем? – спросил Нарок.
– В том-то и дело, что не могли, – улыбка Катилины стала еще шире. – Сейчас не стоит делать друг из друга дураков. Спартак вместе со своими ликторами мог покинуть свой лагерь только в одном случае. В каком? Я не буду называть очевидные вещи вслух.
Я вынужден был согласиться с Катилиной, столь уверенно заявлявшим, что у нас не было другого пути, кроме как к стенам Рима, у которых с легионами расположился Красс. Пришлось сдержаться, чтобы не врезать себе ладонью по лбу. Как так? Выходит, Красс знал о моем прибытии задолго до того, как мы подобрались к Риму! Получалось дрянно. Я вздрогнул, обернулся к скале, у подножья которой лежали тела сенаторов. Что если новость о моем приближении ускорила переговоры между сенатом и проконсулом? Ничего нельзя было исключать. Красс знал меня, поэтому боялся. Он понимал, что никакие легионы не уберегут его от лезвия гладиуса, которое я прижму к его шее, чтобы поставить точку в нашем противостоянии.
Катилина поймал мой взгляд.
– Марк ничего не знал, Спартак, – спокойно заверил он.
Повисло молчание. Создавалось впечатление, будто Катилина давал мне возможность переварить сказанное. Признаться честно, за это я был ему благодарен. Мне требовалось время, чтобы пропустить через себя поток обрушившейся информации.
– Как думаешь, бунтарь, знай Красс, что ты будешь в городе, ты все бы еще стоял здесь?.. – Катилина запнулся и обвел взглядом Форум. – Рим – большая крепость, большой дом, как бы ты ни хотел, как бы ни желал, но тебе не пробраться внутрь, если хозяин не откроет тебе дверей. Когда все ворота города наглухо заперты, когда число караульных увеличено втрое, как можно войти в Рим?
Катилина только что макнул меня лицом в грязь, указав на мою оплошность. Я не учел, что провал в Беневенте приведет к тому, что о нас станет известно в Риме, а проникновение в город через систему канализационных стоков окажется столь предсказуемым и очевидным. Но раз так, отчего мы все еще стояли здесь, почему нас никто не схватил? В конце-то концов, почему ничего не знал Красс? Ведь нет сомнений, что Марк Лициний понятия не имел о нависшей над ним угрозе. Видя, что я полностью ушел в свои размышления, Луций Сергий продолжил:
– Думаю, после сказанного ты, Спартак, со своими людьми можете доверять мне?
– Предположим, – выдавил я. – Но каков твой интерес? Почему ты не сказал о нас Крассу?
– Обо всем по порядку, я все расскажу, главное для меня было понять, что мы разговариваем на одном языке, – заверил Катилина. – А Красс… его нет в городе!
Мои ликторы, заслышав эти слова, встрепенулись.
– Как нет? – вскричал Рут.
– Где он? – спросил Нарок.
– Как так? – процедил Митрид.
Я ничего не сказал. Слова Катилины пришлись ударом под дых. Его голос будто эхом многократно отозвался в моей голове. Захотелось убедить себя, что этот человек лжет, что он неправ, и Красс все еще находится в городе, но в глубине души я понимал, что Сергий не соврал. Красса действительно не было в Риме, как не было здесь и его многочисленных легионов. Будь иначе, площадь Форума пестрела бы щеголявшими солдатами. Но ничего этого не было. В следующий миг мне в голову пришла еще более обезоруживающая, страшная для меня мысль.
Тирн!
Что будет с молодым галлом, когда он откроет сверток, который я оставил ему? Моя кожа покрылась мурашками. Если Красса с легионами не было в городе, где тогда они были? Случись так, что Марк Лициний встретится с Тирном, – и римлянин разгромит молодого галла, а все потому, что один из элементов в моей мозаике не совпал… Глаза от этой мысли заволокло серой пеленой.
Катилина вскинул руку, прося внимания.
– В городе больше нет ни Красса, ни его легионов, да и, как вы заметили теперь, прежнего Рима тоже нет. За время, проведенное вами в пути, многое изменилось, – заявил он.
– Тебе лучше рассказать об этом немедленно! – прошипел гопломах.
– Чтобы я мог рассказывать, не перебивайте, слушайте, – охотно согласился Катилина. – Предлагаю прогуляться в мой дом, где вы сможете отдохнуть, выпить и наконец переодеться! Красса нам все равно не догнать, а для вас, друзья, у меня есть крайне любопытное предложение!
Я колебался лишь мгновение, прежде чем принять приглашение римлянина. Похоже, в нашей с Крассом игре появился новый человек, с которым приходилось считаться. Стоило выслушать его, а заодно понять, что вообще происходит. Перед глазами стояло содержание того самого свитка, врученного Тирну перед нашим расставанием. В нем был мой приказ Тирну выводить наш легион повстанцев к Риму форсированным броском. Я полагал, что, как только с Крассом будет покончено, сенат от греха подальше распустит его легионы, а мы в это время ударим по Риму единым кулаком. Ничего не вышло. Красса в Риме не было, он отвел от города войска, теперь мне оставалось только гадать, пересекутся ли пути римлянина и молодого галла… Паршивое ощущение, когда ты оказываешься вне игры и не можешь ни на что повлиять.