– Не расстраивайся, Карл. Давай накажем его за то, что он попытался раздеться в присутствии высокопоставленных особ?
– Тебе смешно? А мне нет! Скажи, откуда у такого сосунка взялись эти монеты?
– Сейчас узнаем – настроение принцу мгновенно испортило слово «сосунок». Уж не считает, в таком случае, генерал и его сосунком?
Но появление в зале молодого еврея не позволило искре обиды превратиться в пламя.
По тому, как Ротшильд открыл дверь, граф определил в нем уверенного человека. Он не приоткрыл дверь, чтобы протиснуться в щелочку. Он открыл ее ровно настолько, чтобы прямо пройти сквозь проем. У уверенных в себе людей так получается само собой. Им даже не нужно упражняться.
Майер подошел к столу, держа в руках нечто, напоминающее пояс. Из кармашков, скрытых в поясе, он вынул одну за другой восемь монет и выложил их на стол. Завершив процедуру, он сделал шаг назад, предоставляя полюбоваться сокровищем.
Граф Ганау подошел к столу, генерал изобразил безразличие и остался на месте.
– Это действительно флорин Эдуарда Третьего, – задумчиво проговорил принц.
Остальные монеты он даже рассматривать не стал: они все вместе не стоят этой одной. Насколько он знал, последний раз такая монета выходила в свет лет десять назад. Тогда она была продана за двадцать пять тысяч талеров. Если этот Ротшильд предложит купить ее за пять тысяч, даже торговаться нет смысла.
– Сколько вы хотите за свою коллекцию, господин Ротшильд?
Майер даже вздрогнул от неожиданности. Именно эту фразу слово в слово он неоднократно представлял произнесенной устами принца. Именно на нее у него было заготовлено несколько ответов. Но сейчас он с ужасом понял, что все заготовки вылетели из головы.
– Я не… если бы я мог служить вашему высочеству, то для меня большая честь не брать с вас платы…
– Ты хочешь отдать мне свою коллекцию даром? – вырвалось у графа.
Мысли Майера закрутились в бешеной пляске. Если он сейчас начнет ставить условия, то все испортит. Граф ждет ясного ответа. И он его получит.
– Да, ваше высочество. Взамен я только прошу соизволения вывесить на своем доме табличку: «Поставщик двора его высочества принца Гессена, графа Ганау».
– На это вы получаете мое высочайшее соизволение, – торжественно провозгласил принц, – не смею вас больше задерживать.
Граф не мог дождаться, когда Ротшильд покинет зал. Как только двери за неудачливым нумизматом закрылись, Вильгельм захохотал.
– Это самый удачный день в моей жизни, Карл, – сквозь смех и слезы говорил граф. – Ну, кто сказал, что евреи хитрые и алчные? Они же бескорыстные, Карл. Коллекцию, которая стоит тридцать тысяч талеров, он отдал за возможность повесить на своем доме какую-то табличку.
И граф вновь заливисто засмеялся.
– Не понимаю, я твоего веселья, Вилли, – позволив вволю насмеяться другу, заговорил генерал, – разве ты не видишь, что он появился неспроста. Откуда у него эта коллекция? Ты так и не спросил.
– Какая теперь разница, Карл? Коллекция у меня! И без всяких обязательств перед ее прежним обладателем. Ты можешь себе представить более страшное наказание для еврея, чем осознание, что его провели? Я – нет. Думаю, ты отмщен.
Майер расслышал хохот принца, покидая приемную. Он никого не винил. Только себя. Ну, как же так! Он с таким трудом добился аудиенции, вывел принца на нужный вопрос, а когда осталось произнести заготовленный ответ, оконфузился.
Что ж, переживай, не переживай, а дело не ждет. Майер заказал табличку с надписью: «Поставщик двора его высочества принца Гессена, графа Ганау, Майер Ротшильд». Когда табличку изготовили, он повесил ее на стене дома и …открыл меняльную лавку. Табличка сыграла свою роль. Путешественники, меняющие свои монеты на местные, относились к ней с большим доверием. Дело молодого Ротшильда начало приносить небольшой доход. Но не об этом мечтал Майер.
Для многих людей мечта – это только приятные грезы. Но не для Ротшильда. Он привык действовать. Из своих многочисленных племянников он создал настоящую шпионскую сеть. Они целыми днями крутились в гетто между придворными евреями, а вечером пересказывали своему дяде все, что услышали. Иногда, среди всякой шелухи, попадались и ценные сведения. Их Майер записывал и тщательно анализировал. Материалы накапливались, и вскоре Ротшильд оказался в курсе дел графа Ганау больше, чем он сам. Теперь воплощение мечты – стать «придворным фактором» – лишь дело времени.
Глава 2. Остров свободы
Прохладным октябрьским днем 1763 года с борта торгового парусника на пристань корсиканского города Аяччо, сошел недавний студент, а теперь дипломированный юрист Карло Буонапарте. Высокий русоволосый красавец сразу попал под обстрел десятков пар глаз юных корсиканок. Да что там юных, и средних лет матроны, украдкой от стоящих рядом мужей, бросали взгляд на земное воплощение Аполлона.
Карло знал, какое впечатление он производит на женщин. Он гордился своими победами над юными и не очень юными прелестницами Пизы. По правде говоря, за три года учебы лишь три особы пленились его красотой настолько, что пожертвовали своей честью. Но сейчас он ощущал себя прожженным ловеласом. Изобразив на лице снисходительную улыбку, он, не обращая внимания на женскую «артиллерию», прошествовал по направлению к дому своих родителей.
– Карло! – мать первой узнала в возмужавшем красавце своего «мальчика», – ты вернулся!
– Добрый день, мама, а где отец?
– Дома, где ему еще быть? Джузеппе! – громко крикнула она, привлекая внимание мужа.
– Чего, опять «Джузеппе»? – ворча и подслеповато морща глаза, вышел из дому отец, – а, Карло вернулся. Дай-ка я на тебя посмотрю. Красавец. Ну, просто франт. Надеюсь, ты и знаниям уделял немного времени?
– Хватит тебе, Джузеппе! – накинулась на него жена, – дай отдохнуть мальчику с дороги, а потом приставай со своими вопросами.
Карло с умилением смотрел на своих родителей и думал, как же он рад вернуться домой.
Обычные хлопоты, посвященные его возвращению в родные пенаты, длились до позднего вечера. Только на следующий день Карлу удалось пообщаться с отцом наедине.
– Когда собираешься приступить к работе? – первым заговорил отец.
– Знаешь, папа, сейчас не время заниматься юридической практикой.
– Как это не время? Что это за время, когда не нужен поверенный?
– Я не это хотел сказать. Я хотел сказать, что сейчас выгодно заняться политикой.
– Что за политика, Карло! – не сдержав эмоций, повысил голос отец, – ты хочешь бегать по лесам с ружьем, как этот Паоли?
– Какой Паоли, папа?
– Да есть тут один деятель. Все добивается независимости Корсики. А от чего независимость, зачем независимость?
– А ты знаешь, папа, какое слово сейчас чаще всего повторяют в Европе?
– Ну, и какое?
– Свобода!
На самом деле, Карло не знал и не мог знать, «какое слово сейчас чаще всего повторяют в Европе». Во-первых, никто не вел такой статистики. Во-вторых, Карло нигде не был в Европе, кроме Пизы. В-третьих, он никогда не говорил о политике со знакомыми пизанцами.
Фразу, которой Карло решил поразить отца, он позаимствовал у своего парижского однокашника. Тот слыл в студенческой среде бунтовщиком и борцом за свободу. Подкреплял такое мнение о себе он тем, что давал почитать всем подряд, запрещенный во Франции «Общественный договор» Жан Жака Руссо. Давал тайно, под большим секретом. Его нисколько не смущало, что в итальянской Пизе запрета на эту книгу не было.
– Ох, сын, не доведет до добра эта свобода.
– Напротив, папа! Свобода означает жить по законам, а не по прихоти королей. Если законы напишут сами люди или их представители, то и исполнять такие законы будет не в тягость.
– Где это ты видел, чтобы люди сами законы писали?
– Я же сказал: «или их представители». А кто будет их представителями? Правильно, мы, юристы. Ты представляешь, папа, какие перспективы нас ожидают?
– Насколько я знаю историю, все эти перспективы оканчиваются плахой.
– Ладно, папа. Не хочу с тобой спорить. Скажи лучше, как найти этого Паоло?
– Паоли. Да он не сидит на одном месте. Но чаще всего бывает в Корте.
– Мне нужно туда съездить. Не знаешь, где можно раздобыть карету?
– Карету? Я начинаю сомневаться, что ты корсиканец.
– Прости, папа, я и вправду отвык от островных обычаев.
На следующий день Карло гарцевал на коротконогом кауром жеребце по дороге в Корте. При въезде в город его остановили двое вооруженных ружьями корсиканцев.
– Куда собрался, стронцо? – взяв коня под уздцы, не совсем вежливо осведомился старший из них.
– По какому праву вы меня оскорбляете? – возмутился Карло.
– Тебя оскорбили? Надо же! Ну, так сойди с коня и смой кровью это оскорбление.
– Некогда мне с вами разговаривать. Я ищу Паоло.
– Паоло? Ну, это совсем другое дело. Тогда давай, слезай с коня и иди прямо по этой дороге. Дойдешь до большой площади – там спросишь.
– А зачем с коня слезать?
– Как зачем? У нас в городе верхом ездить запрещено!
– Но… как я получу коня обратно?
– Не волнуйся, – засмеялся старший, – будешь выходить из города, заберешь своего коня.
«Странные порядки, – думал Карло, слезая со своего каурого. – Все-таки законы должны быть разумными, а не такими, как кому в голову взбредет. Надо обязательно сказать об этом Паоло».
Пока Карло шел по узким улочкам в сторону площади, ему встретились несколько всадников. Это уже не лезло ни в какие рамки. Сами придумывают дурацкие законы, и сами же их нарушают.
На площади было пусто. Зато в тени домов сидели, стояли и лежали вооруженные люди, в основном, мужчины, но на глаза Карло попались и несколько женщин. Выйдя на середину площади, Карло собрался громко выкрикнуть свой вопрос. Он уже набрал полную грудь воздуха, но потом передумал: уж слишком дерзко это будет выглядеть. Карло выдохнул, подошел к небольшой группе стоящих мужчин и спросил, не помогут ли ему достопочтимые горожане найти некоего Паоло.
Достопочтимые горожане странно восприняли его вопрос. Двое из них схватили Карло под руки, а третий, наставив на него ружье, зловеще произнес:
– Вперед!
Карло притащили в какой-то дом. За столом сидел темноволосый, с проблесками седины, коренастый мужчина лет сорока. На столе перед ним лежал чистый лист бумаги и перо. Недовольный взгляд, брошенный на вошедших горожан, говорил, что его оторвали от важных дел.
– Вот, генерал, шпиона поймали! – радостно сообщил конвоир с ружьем.
– Да никакой я не шпион! – испуганно воскликнул пленник.
– С чего вы решили, что он шпион? – задал вопрос тот, кого назвали «генерал».
– Вы посмотрите, какой он длинный. Чисто француз! И он спрашивал какого-то Паоло.
– Отпустите его.
– Но, генерал…
– Отпустите и идите. Шпион бы спросил Паоли.
Горожане, недовольные тем, что сорвалось вознаграждение за поимку шпиона, с ворчанием удалились. Когда за ними закрылась дверь, генерал пристально взглянул на освобожденного пленника и спросил:
– Кто вы и зачем меня искали?
– Я Карло Буонапарте. Недавно окончил юридический факультет университета в Пизе. А вас искал потому, что хотел оказаться полезным в борьбе за свободу.
– Вот как! И чем вы собирались помочь в нашей борьбе?
– Понимаете, свобода – это законы. А кто напишет правильные законы? Только юристы.
– Выходит, без тебя нам не обойтись?
– Конечно, нет, генерал! Ну, посудите сами, что это за закон, который запрещает езду верхом в городе?
– Действительно, дурацкий закон. А где ты о таком слышал?
– Как где, генерал? У вас!
Генерал откинулся на спинку стула и с интересом посмотрел на Карло, как будто только что его увидел.
– У тебя что, коня забрали?
– Я сам отдал. Я не нарушаю законов.
– Откуда ты такой взялся?
– Я из Аяччо.
Паоли поднялся со своего места и, прихрамывая, прошел мимо своего собеседника к двери. Открыв дверь, он крикнул: «Чезаре!». На оклик к нему подскочил широкоплечий горожанин с двумя пистолетами за поясом.
– Чезаре, кто у нас в карауле на дороге из Аяччо?
– Там Джузеппе и Паулино.
– Скажи им, пусть приведут сюда коня. И если они еще хоть раз так пошутят, я им руки оборву.
– А что за конь, генерал?
– Они знают.
Возвращаясь на свое место, Паоли с улыбкой на лице заговорил:
– Значит, ты собираешься бороться за свободу, Карло Буонапарте из Аяччо?
– Да, генерал. Я уже сказал и не изменю своего решения.
– Похвально. Тогда вот что. У нас есть Конституция, но она состоит из разрозненных частей, какие-то статьи криво сформулированы. Возьмешься привести все в порядок и составить цельный текст?
– О лучшем я и мечтать не мог!
Так вчерашний студент получил свою первую работу. К удивлению генерала, Карло взялся за работу с необычайным рвением. Он зарылся в бумагах и почти не покидал канцелярию. Его, буквально, силой приходилось заставлять пообедать. На целый месяц Карло отрекся от всех земных радостей и погрузился в мир правовых форм и юридических закорючек.
Зато, когда он поставил последнюю точку, то мог с гордостью представить Паскалю Паоли результат своего труда. Генерал лично посвятил полдня прочтению текста. Мало сказать, что он был приятно удивлен. Паоли показался поразительным контраст между четким и ясным изложением статей и тем характером автора, которое тот явил при первой встрече. Видимо он тогда ошибся в молодом человеке. Что ж, ошибки никогда не поздно исправить.
– Превосходно, Карло! Вот все, что я могу сказать, – заявил генерал улыбающемуся юристу. – Ты заслужил право стать моим помощником.
– Благодарю вас, генерал, от всего сердца. Я вас не подведу. Какое у меня будет следующее задание?
– Пока никакого, – генерал и сам не знал, чем загрузить своего помощника, – я даю тебе отпуск на месяц. Съезди домой, отдохни. Вернешься – получишь новое задание.
– Благодарю, генерал.
Как только Карло услышал про отпуск, он тут же представил свое триумфальное возвращение домой. Еще недавно он покинул дом бедным бывшим студентом, а возвращается главным помощником самого Паскаля Паоли. А кто такой Паоли? Генерал! Тогда, кто его помощник? Как минимум, капитан. Да, он стал капитаном!
По дороге Карло, как мог, подгонял своего каурого, но тот или не понимал команд «капитана» или вообще не умел быстро бегать. Да что там быстро, просто бегать. Конь шел всю дорогу размеренным шагом, не обращая внимания на попытки седока его пришпорить.
Солнце уже перевалило за полдень, когда самопровозглашенный капитан прибыл домой. Он, не мешкая, принялся рассказывать родным о своих успехах. Как это водится у молодых людей, он совсем немного их приукрасил, но и этого оказалось достаточно, чтобы по городу поползли слухи. Говорили, что теперь Аяччо находится в надежных руках, что молодой Буонапарте, правая рука самого Паскаля Паоли, никому не даст жителей в обиду, что генерал лично присвоил «нашему Карло» чин капитана.
С семьей Буонапарте захотели породниться все знатные семьи славного города Аяччо. Еще месяц назад родители Карло согласились бы свататься к любой из этих фамилий, но не сейчас. Сейчас их сын – лакомый кусочек – и он достоин только самой выгодной партии.
По всему выходило, что самая выгодная невеста Аяччо – юная Летиция Рамолино. Во-первых, она красавица. Во-вторых, ее рано умерший отец завещал своей единственной дочери имение с оливковой рощей, виноградником и кучей денег в придачу. Сколько точно денег не известно, но говорят больше ста тысяч франков. Это невообразимая сумма. Пока всем этим богатством управляет матушка Летиции, синьора Анжела, но после свадьбы все достанется Карло. Ведь Летиции только через несколько дней исполнится четырнадцать лет.
Сватовство, которое затеяли родители, не нравилось Карло. Какая женитьба, когда его ждут великие дела? Он за месяц стал первым помощником генерала республики. Через год он уже мог бы стать премьер-министром.