Ну, а дальше, в 38-ом, была «Хрустальная ночь», известная ещё, как «Ночь разбитых витрин», массовые еврейские погромы, жёлтые шестиконечные звёзды на дверях и витринах, те же отличительные звёзды Давида на одежде – строго обязательные для стариков и детей, женщин и мужчин иудейского происхождения…И вскоре вселенная еврейства в Европе сжалась до печи крематория. Следуя инструкции рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, детей израйлевых, невзирая на возраст и пол, более трёх дней в концлагерях предпочитали не держать. А выход с территории лагеря был один – через дымоход трубы крематория.
* * *
«…Но вот, ведь, парадокс истории! Выверт судьбы… – анализируя произошедшие грандиозные метаморфозы в умах Германии накануне Второй мировой войны, поражался фон Дитц. – Воистину пути Создателя неисповедимы. «Timeo Danaos et dona ferentes…»7
Между тем, нацизм гитлеровской Германии поднял голову, отнюдь, не на пустом месте. И первым его придумал, и воплотил в жизнь не Адольф Гитлер. Справедливости ради надо сказать: корни нацизма, равно, как и фашизма, как ни странно, уходят в седую глубь веков самого царства Израилева. Нацизм Германии взрос на немецкой боли и скорби, немецкого гнева и надежды, немецкого самосознания, чести и немецкой любви к своему Отечеству – Германии, к героическому прошлому своих воинственных предков. Любви к своему выдающемуся народу – гордому, но доверчивому, дисциплинированному, чистоплотному, но брошенному в грязь, – в 20-е годы XX века, – оболганному, оборванному и оккупированному хитрым, циничным и жестоким иудейским племенем – торгашей, стяжателей и банкиров, заполнившим во времена Веймарской республики практически все коридоры власти и теневые кабинеты» управления, средства печати, редакции и банки и т.п.
И всё это на фоне дикой, невообразимой послевоенной разрухи, вызванной Первой мировой войной, в которой Германия потерпела сокрушительное поражение. Всё это на чёрном фоне январских событий 1923 года, когда в Германии начался так называемый Рурский кризис, связанный беспрецедентной оккупацией Францией и Бельгией Рурской и Рейнской областей, ещё гибельней обрушившей хозяйство и экономику страны и катастрофически усилившей инфляцию и голодомор.
На всех этих ужасных тяготах оккупации, которые воочию видел фон Дитц, еврейские монополисты и прочие дельцы – ловчилы разных мастей сколотили баснословные состояния, беспощадно выжимая из несчастной германской нации последние соки…
Вот истинные истоки гитлеровского нацизма, который расправил железные крылья в противу губительному еврейскому игу в обездоленной Германии. Он был создан гитлеровским правительством в противовес еврейскому фашизму и целенаправленному геноциду немецкого народа, – жидомасонскими обществами в Германии, наполненных сатанинским культом талмудического иудаизма, насквозь пропитанного страшным человеконенавистническим вероучением. Цель, которого с незапамятных времён была и остаётся одна – вершить судьбами мира!
Между тем масштабы разграбления германского достояния могущественными еврейскими кланами, скрытого геноцида немецкого народа, после Первой мировой войны, – были просто чудовищны.
По самым скромным данным экспертов: за время существования мягкотелой, беспомощной, откровенно лживой и эгоистичной Веймарской демократии, из Германии в Англию, Швейцарию, Австралию, США и другие безопасные, лояльные страны были вывезены богатства на многие сотни и тысячи миллионов американских долларов. При этом казна самой истерзанной республики осталась пуста, как амбар, из которого рачительный хозяин подчистую вынес зерно.
За те же последние пятнадцать лет, из-за легальных воровских, грабительских схем ухода от налогов были потеряны несколько годовых государственных бюджетов Германии. Хитроумно обанкроченные немецкие предприятия за смешные деньги массово скупались богачами-евреями и выгодно перепродавались иностранным владельцам из Франции, Италии, Бельгии, Англии, Нидерландов. Но и этого барыша жидомасонским кланам Германии оказалось мало. На очереди у них стояли недра, земля, железные дороги, электроэнергетика и прочее, прочее, прочее…Такой потрясающий воображение по своим хищническим масштабам грабёж, не мог не сказаться и на демографической ситуации в стране. Под руководством теневой еврейской власти, немцы на своей собственной земле умирали от голода, холода и болезней не хуже, чем на войне.
Отто не по-наслышке и не по книгам знал о «потерянном поколении». Чёрт возьми, всё происходило на его глазах…Увы, это были молодые люди, как и он сам, с той лишь разницей, что его социальное положение, деньги отца – позволяли ему безбедно жить и учиться в престижном университете Берлина…А они, волею обстоятельств, поголовным большинством, были выброшены на обочину из активной жизни.
Да многие из них из-за возраста не сражались в окопах Первой мировой войны, но и они не могли найти применения своим силам. Ещё хуже обстояло с молодыми фронтовиками…Озлобленные на судьбу, превращённые в «пушечное мясо», а позже лишённые места под солнцем в родной стране, ибо ловкачи – евреи уже заняли все хлебные должности и места, они сбивались в опасные хищные стаи. Что тут скажешь? В Германии тех лет на одного работавшего приходилось четыре иждивенца!
Будто по дьявольскому навету, ползло по стране планомерное обезлюживание сельскохозяйственных земель, оголялись важнейшие геополитические зоны, шло опустынивание издавна хорошо освоенных территорий. Разорившиеся до нитки немцы – сельчане массово потянулись в гололюдные – угрюмые города, где их, конечно, никто не ждал, и на мольбу о приюте, хлопали перед носом дверью и закрывали засов.
Аналитики Европы и США подсчитали, что при таком раскладе вещей, через 15-20 лет, Германию не надо будет даже завоёвывать. Немцы, потомки грозных тевтонских рыцарей, просто физически не смогут контролировать территорию Германии. И она будет разделена на протектораты между развитыми странами Запада, которые издревле граничат с нею.
И на этом катастрофическом фоне, еврейские олигархи Германии с вожделенной улыбкой на сытых, лоснящихся лицах, беззастенчиво всё туже и крепче набивали свои карманы деньгами, изо дня в день, год за годом, приумножая и без того сказочные состояния.
Видит Бог! Глядя на всё это гнусное непотребство…На этот пир во время чумы…На ум волей-неволей приходили мрачные, страшные мысли: смерть каждого немца рождённого на этой земле, приносила вполне ощутимый доход в карман сильных мира. Универсальным мерилом «родины» для которых всегда был и остаётся их незабвенный, оставшийся от отцов и дедов постулат: «Где хорошо, там и отечество». Смерть – деньги – товар…
Ничего не скажешь, не худой гешефт.
То, что всё происходившее в послевоенной Веймарской республике не случайность, не тривиальное следствие плохого правления беззубой во всех отношениях, демократической политики Берлина, а сознательный и целенаправленный с далеко идущими планами геноцид, стало вскоре очевидным для всех.
Несправедливый Версальский мир 1918 года обрёк население Германии на неслыханные тяготы. Бешеная инфляция немецкой марки и жуткая безработица загоняли страну в гроб. И особенно трудно было молодёжи. Но дело не только в том, что люди испытывали крайнюю – постоянную нужду. И даже не в том, что фронтовики, прошедшие школу жестокости на кровавых полях Первой мировой, представляли собой огромную резервную армию для дестабилизации жизни. Дело ещё и в тех истинных унижениях, которые пришлось пережить опрокинутой на лопатки Германии. Умеренные либерально настроенные политики не желали сего понять. Они наивно полагали, что в основе основ «смутного времени», наступившего в стране, лежит исключительно разрушенная экономика. Ах, если бы так и не иначе…
Между тем, немецкий народ жаждал не только «набить брюхо». Гордый, смелый, самолюбивый от природы, он жаждал, прежде всего уважения, равноправия, сатисфакции, и не только моральной….Жаждал он социальной справедливости и на международной арене. Однако в первую голову надо было, чтобы богатые и удачливые, зажравшиеся в собственной стране, перестали третировать бедных и неудачливых.
Остервеневший германский народ вменял демократам – политикам, застрявшим в правительстве, как мясное жильё в зубах, целый букет тяжких преступлений. И главным из них было обвинение в геноциде и дискриминации немецкого народа.
«Германия для немцев!» – этот хлёсткий, как удар железного кулака, лозунг всё громче и яростнее сотрясал в те годы городские площади страны. Исклёванная и униженная страна жаждала подняться с колен и расправить плечи. По всей Германии резко возросло движение патриотов, искренне болевших за судьбы нации и своего Отечества! Это было видно и не вооружённым глазом, что, кстати, неудивительно…Ибо запредельно циничный, запредельно подлый характер еврейской теневой власти того времени стал очевиден уже практически всем. На таком взрывоопасном народным гневом фоне: политики оппозиции, бизнесмены, учёные и писатели, общественные деятели, мастера культуры, мелкая буржуазия и просто обычные добропорядочные бюргеры, жизнь коих превратилась в ад, уже в открытую, со злобой в глазах, говорили на улицах и в пивных, что нынешний режим в республике, это режим еврейского фашизма, который с помощью подкупа и предательства, вероломства и лжи, просто оккупировал Германию и поработил многострадальный немецкий народ.
Собственно говоря, влиятельнейшие евреи Германии, того времени, и сами не особенно скрывали это.
* * *
Тихими, вкрадчивыми вечерами, когда в зелёных и голубых сумерках начинали нести свою молчаливую. Вахту уличные фонари, к загородным каменным особнякам – резиденциям, в определённый день и час съезжались роскошные авто и лаковые экипажи. Укрытые дубами, платанами, окруженные высокими коваными решётками, в стороне от Берлинского шоссе, откуда не долетали звуки проносящихся лимузинов, та или иная «знаковая» еврейская усадьба принимала гостей.
Предвкушая кошерное угощение, уповая на важные, нужные встречи, гости оставляли на асфальтированной автомобильной стоянке свои «мерседесы», «оппели», «бьюки», «каделаки» с водителями. Сопровождаемые ливрейными слугами в серебряных – золотых галунах шли к парадной, вдыхая по пути сладкий, прохладный воздух в котором неуловимо сквозили запахи модных духов и лосьонов, сбрасывали свои пальто, норковые и песцовые шубы на руки привратников. Ступали в просторный холл, где их принимал тот или иной владыка загородной резиденции, какой-нибудь влиятельный банкир или властный и тонкий политик, владелец топливных компаний, газет, угольных концернов, алюминиевых и сталелитейных предприятий, приближённый к сокровенным центрам власти…С шутками и дружескими приветствиями поднимались по молочной мраморной лестнице на второй этаж…
И вот в мягких сиреневых сумерках за готическими арками вспыхивали и сказочно горели высокие золотые окна.
На таких «раутах» были только свои, поверенные в делах, связанные крепче любых пут, масонской клятвой, – известнейшие люди еврейской крови, каждый из которых был, значим, весом и почитаем в определённом кругу берлинской знати. Являлся «агентом влияния», лоббистом или просто воротилой, для которого невозможного в этом подлинном мире было мало. Их ресурсы: влияние, связи, доступ к закрытым государственным документам с грифом «секретно», колоссальные финансовые средства, – были необходимы для использования их в продвижении своего священного еврейского дела, своих далеко идущих замыслов, для достижения заветной цели отцов и дедов.
…На презренном, нечестивом немецком тут не говорили, разговорный идиш тоже не был в ходу, общались, обменивались мнениями о сакральном и самом важном исключительно на благородном иврите, как и должно избранным Богом сынам израилевым.
На таких приёмах «за закрытыми дверями», решались важные стратегические и тактические дела по разделу и захвату послевоенной Германии на экономические и торговые зоны влияния между могущественными еврейскими семьями. Здесь в результате множественных плодотворных переговоров и уверений, посулов и обещаний, выбирались свои кандидатуры, которые в дальнейшем должны были проводить в жизнь идеи еврейского господства в Германии. Тут катались «белые» и «чёрные», кому «быть», а кому «не быть»…Здесь договаривались об оказании, на тех или иных выборах, нужным политическим фигурам широкой и всесторонней поддержки. Тут каждый посвящённый находил свой личный и групповой интерес.
…Гости, беседуя, обмениваясь новостями и сплетнями, расходились по залам, в которых мерцали огнём мраморные камины, горели многорожковые хрустальные люстры и за большими решетчатыми окнами синели тревожные сумерки, лежали на вековых дубах и платанах чёрные тени близкой ночи, а в узловатых длинных ветвях, удаляясь вдоль гарьевых дорожек, туманились желтоглазые фонари и темнели крепкие фигуры охранников.
…Почтенный хозяин расхаживал среди гостей, улыбаясь раскланиваясь, и почти не вмешивался в разговоры. Давал тем самым разговорам завязаться естественным путём, сплестись в тесную ткань, чтобы малознакомые гости ощутили себя частью единого сообщества, связанного орденской дружбой, интересами, общей целью, близким будущим, где каждый – активный, деятельный, преданный, – найдёт своё сытое, доходное и блистательное место, окружая нового теневого властителя.
…Собравшиеся забавлялись коктейлями, курили, едко посмеивались, прохаживались по изысканным закускам, делали замечания, касательно последних событий в Германии и в Европе, о действиях оккупационных войск, но…Каждый ощущал кожей на себе ласковый и зоркий догляд чёрных, на выкате, умных и проницательных глаз хозяина, на цепких пальцах которого колко переливалась цветастая радуга драгоценных камней в массивных золотых оправах.
Хозяин любовался гостями, делал краткие распоряжения вышколенному мажордому, а по-звериному чуткий слух, меж тем, с удовлетворением низал щекотливые разговоры о разном.
– Ох, уж эти самонадеянные ослы тевтонцы! Право, господа…Покуда они упражнялись своей немецкой философией и ревностно точили ржавые мечи…Ха-хаа! Предприимчивые державы таки разобрали по миру все колонии, как опытные игроки, козыри из колоды.
– Ваша правда, уважаемый! Но замечу, я лично иного мнения…Немцы очень воинственны….
– Но тупы, как их рождественские утки! Кои, кстати, тоже любят строем ходить под нож к мяснику.
– Аха-ха-хо-о!
– Ой, не скажите, любезный. Таки я вам отвечу по-совести. Полагаю, нам должно держать этих немцев на коротком поводке…На железной цепи, ежели угодно, господа. Да, да-да! Напрасно смеётесь. Как бы ни пришлось слёзы лить. Их народ до крайности обозлён…Как бы, не показал свой волчий оскал.
– Ай, полноте пугать! Эти грязные псы становятся только тогда агрессивными, когда у них кончается пиво и им больше нечего жрать. Пока мы будем им кидать объедки с нашего стола, они будут довольно визжать и махать хвостами. Я прав, я прав или я прав?..
– Вы, думаете, рассмешили и я рассмеюсь? Так нет, не дождётесь! Вы опережаете события, уважаемый. Не стоит выдавать желаемое за действительность. Мы выиграли сражение на территории врага. Но вся война в Германии за передел влияния ещё впереди. Как бы наша нетленная миссия не оказалась под ударом, братья…
…Хозяин следовал дальше и, если вдруг замечал, что какая-нибудь беседующая группа умолкала – скучала, если в ней кончались темы или назревало досадное разногласие, он тут же оказывался рядом, вставлял несколько острых, ободряющих фраз, давал разговору иное, дружелюбное и конструктивное направление. Так сказать, «подкручивал ослабевшие пружины общего механизма», бросая на каждого магический пучок радужных алмазных лучей, продолжал свой обход…
* * *
Между тем справедливые опасения за судьбы еврейства в Германии, всё чаще звучавшие на тайных собраниях, были совершенно реальными и вызывали серьёзные опасения. А к началу 30-х годов, когда по улицам городов Германии уже открыть маршировали с выбритыми затылками штурмовики – коричневорубашечники, – сверхопасения. Несправедливый, позорный Версальский мир действительно обрёк население Германии на жесточайшие тяготы. Оголтелая инфляция и жуткая безработица все туже затягивали петлю на шее обостряя при этом бытовой национализм и ярую юдофобию.