Эх, судьба окаянная! Чай, не убудет с нас…А, может…и я, как давно вдова? Уж краше своих ублажить, чем чего доброго выблядка их в утробе своей вынашивать!.. Вам известно, маманя, немец шутить не любит. Хто из солдаток наших перед их кобелями ног не раздвинул…всех, вместе с детьми в распыл пустили и поскидали, как ветошь, в колодцы…»
…Магомед всё время молчал, пока нож зло стучал о разделочную доску. Он держал подо лбом: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Не ответил он и на улыбку солдатки, и на её вопрос. Хмурый, сосредоточенный, он медленно жевал хлеб, гоняя по-над скулами комки желваков. Занозистая, нестерпимая обида кипела в нём за своего брата – солдата, ушедшего защищать Родину. Брала за горло глухая злоба – за бабью неверность…Хотя понятна была ему и её нервозная женская правда. Со времени ухода мужа прогрохотало немало времени. «Натерпелась, хлебнула лиха и страха во время оккупации…Второй год без мужней ласки, всё хозяйство считай на её плечах…Малолетний сын, старуха мать…что тут гадать?..» Отсутствие мужа в доме и впрямь заметно сказывалось – отзывалось в её поведении, наполняя греховным зудом нутро, как ячменной бузой кружку…Да и сам он, повидавший – познавший за это лихолетье многое…Понюхавший фронтовую жизнь с разных концов, сразу сумел понять, что к чему…Сумел «понять», но не принять.
Как такое возможно? На Кавказе изменницу, неверную жену, – ждало бы суровое наказание. Возможно смерть. Адат суров, но справедлив. В его родных горах Дагестана такое немыслимо. Впрочем, случаи подобные, конечно, бывают везде, и на Кавказе в том числе, но они уж крайне редки… Там обязательно замешана роковая любовь, приворот, колдовство…А стало быть, кровь и месть. О таких историях горцы слагают пронзительные, печальные песни – легенды, мораль которых одна: « Прежде чем жениться, десять раз подумай, а прежде, чем разводиться, подумай сто раз. Прежде же, чем изменить, загляни в бездну пропасти…и посмотри ей в глаза»…
Практически во всех горских обществах – тухумах и тейпах – адаты запрещали убийство жены за супружескую неверность, если, конечно, любовники не были застигнуты на месте. Но, как бы там ни было, приговор общества к таким отщепенцам всегда был крут и суров.
Их отвергали, изгоняли из племени…А, что может быть страшнее изгнания? Обратного хода решение джамаата уже не имело. «Слово джамаата сильней, чем шашка героя», – издревле говорят старцы на годекане и добавляют: «Кто не вместе с аулом, тот покойник и без могилы», «Тот, кто покинул аул отца, не узрит никогда хорошего дня».
То чистая, как родник, правда. И какой бы редкой красоты, не была женщина, совершившая это, она уже больше не принимала участия в общем веселье аула; сиротливо бродила вне его границ, как прокажённая, в стороне от всех. Ей больше не было места ни среди замужних женщин, ни среди сверстников и подруг, ни в человеческом жилье, ни в овечьем загоне. Днём она должна была прятаться в скалах, стыдясь показаться на людях нечесаной, косматой в своих грязных лохмотьях. И лишь в те часы, когда уставшие от трудов, побеждённые дневной истомой люди отдавались отдыху, она могла выйти из своего укрывища на лунный свет, как лесной зверь. Подобно отверженному духу, блудила такая…по склонам вдоль реки и, чуждая солнцу, омывалась в лунных холодных лучах…
Знал эти истории и Танкаев. В такие спорные минуты пред ним всегда возникал светлый образ матери – труженицы Зайнаб. Память хранила суровое время, когда из-за беспросветной нужды их отец Танка, был вынужден покинуть семью и уйти на заработки в соседнюю Грузию. …Надо было иметь железную волю, любящее сердце отца и бесстрашие воина, чтобы одному отправиться в такой рискованный путь. Тогда, после кровавой Гражданской войны, что озарила закат старого века, в горах было очень опасно…
В ту грозную пору, ещё была отчётливо слышна пулемётная, винтовочная пальба – злобные отголоски воззваний к Джихаду – идеологов антинародных партий, апостолов «зикры» – учения халифатских фанатиков. Да и, вообще, одному, без вооружённой охраны в горах было равносильно гибели. Тут и там бесчинствовали, бежавшие из своих родовых гнёзд, – ханы, баи и беки, их многочисленные сынки и приспешники, жестоко мстили принявшим революцию большевиков, горцам.
Но Танка всё равно ушёл. Не смотря ни на что – ушёл. Нужны были деньги, чтобы прокормить семью. Нужны были деньги, чтобы гордо носить папаху на голове и кинжал на поясе.
Тоже страшное было время…Голод и мор, шашки и пули без счёту косили жизни людей.
Отец лишь с надёжным человеком, от случая к случаю, мог посылать деньги семье…Несколько лет его не видели в родном ущелье, несколько зим родные не слышали его голоса.
И тем не менее, верная, любящая Зайнаб, осталась преданной ему, сумела поднять детей, сохранить достоинство их семьи, своё доброе имя и честь горянки. Потому что она была настоящей женщиной, а он настоящим мужчиной. Потому, что орлы в горах, выбирают себе пару на всю жизнь, раз и навсегда.
* * *
…Обо всём этом знал и помнил, сидевший за столом бабки Аксиньи, Магомед. Покуда ел-пил, чертовски многое хотелось ему сказать, чесался язык. Но кремнем остался он. Лишь себе с упрёком задал вопросы: «Разве, гостю пристало хулить хозяев, что приютили его, дали кров и еду? Слово серебро, молчание золото. Да и кто я такой, чтоб судить других? Безгрешный святой? – он усмехнулся в душе. – Аллах не торопится. Время рассудит. Радуйся, что танки немцев не рычат на улицах Махачкалы и Дербента. Радуйся, что сапоги фашистов не топчут улочек Гидатля и Урады. Кто знает, как бы тогда сложилась жизнь?..Ты воин, а не мула. Так воюй! Бей насмерть врага! Режь, жги! – чтобы такого, как здесь…никогда не случилось!»
Между тем, сердце майора день ото дня всё крепче сжимали тиски неизбывной тревоги, равно, как и все сердца честных, преданных Родине и воинской клятве на верность, – сынов гор. Ещё накануне июня Воронежский фронт облетела чёрная весть…
Сломав клыки под Москвой, Гитлер фанатично надеялся достигнуть успеха на юге. Планируя летнее наступление 42-го года, он намеривался, прежде всего, захватить Сталинград и Кавказ. С той целью, жаждущий реванша враг, активно сосредотачивал силы для проведения главной операции на южном участке фронта, чтобы стальным ударом сокрушить и уничтожить наши войска западнее реки Дон и в дальнейшем захватить все богатые нефтью районы Кавказа, а также его стратегически важные горные перевалы.
Конец ознакомительного фрагмента.