На палубе под руководством Моргана команда правого борта все еще возилась, вытягивая упорные канаты: застрявший мидель–стаксель бился по ветру, словно птица с переломанным крылом. Наверху над ним трудилась и марсовая команда, но ветер сводил их усилия на нет.
– Не выйдет из этого ни дьявола, говорю тебе! – проревел Морган, стоило Макферсону подобраться к ним и что-то негромко спросить. Обернувшись к матросам, он рявкнул: – Рубите!
Те, похоже, давно ожидая этого приказа, с готовностью потянулись к прикрепленным к поясам топорам, но один из них, совсем молодой, с развевающимися по ветру длинными темными кудрями, растолкав товарищей, бросился к рулевому.
– Мистер Морган! Нельзя рубить, там же живые люди, – взмолился он, и Эрнеста с изумлением узнала в нем Генри Фокса – хотя после более чем часовой работы в шторм под проливным дождем он был сам на себя не похож. – Неужели нельзя как-нибудь…
– Нет, нельзя! Промедлим – потеряем мачту! – отпихнув его в сторону, отрезал рулевой и скомандовал: – Рубите, я сказал!
– Можно просто перерезать штаг! Парень дело говорит, – вмешалась Эрнеста. Морган с ненавистью воззрился на нее, сплевывая соль:
– И кто туда полезет? Потому что я никого…
– Я полезу, – поспешно выдохнул Генри. Морено стиснула челюсти:
– Ты немедленно идешь в трюм! Ребята, – обратилась она к все еще не торопившимся исполнять приказ Моргана матросам, – ребята, кто со мной?
Дружный одобрительный, хотя и негромкий – грозного рулевого опасались – гул был ей ответом. Морган с нескрываемой злобой оскалился:
– Ага, конечно, будто сами вы не знаете…
Закончить фразу он не успел – корабль снова качнуло настолько сильно, что на мгновение показалось, что он сейчас опрокинется.
– Лево руля! Влево заложи, Джек! – откашливая попавшую в рот и легкие воду и держась за фальшборт, прокричала Эрнеста. На обшивке остались заметные царапины, а у самой девушки из–под ногтей вместе с набившимся туда илистым налетом выступила кровь, но она, упрямо хватаясь обеими руками за свисавшие то тут, то там канатные стежки, полусогнувшись, ползком побрела на мостик, где, намертво вцепившись в штурвал, почти врос в палубные доски капитан Рэдфорд. И Морган, взглянув ей вслед и увидев затем лица своих людей – решительные, злые, полные готовности нарушить его приказ – сдался, рякнул, кулаком что есть силы врезав по многострадальному фальшборту:
– Лезем резать штаг! Эй, вы, – задирая голову, проорал он крошечным фигуркам марсовиков, – освободите чертов стаксель–штаг!
А Эрнеста, тем временем уже добравшись до мостика, хрипло спросила:
– Все–таки ложимся в дрейф?
– Стихает шторм! Сама погляди, – отозвался Рэдфорд, ожесточенно ворочая штурвалом – корабль никак не желал выравниваться до конца, упрямо кренясь на левый борт: должно быть, трюмная команда не успевала полностью откачивать оттуда воду. Эрнеста сощурилась, всматриваясь в горизонт в указанном направлении: море бушевало по–прежнему, а грозовые тучи, казалось, были насажены прямо на верхушки мачт, но на границе неба и воды виднелась чуть заметная тонкая полоска более светлого цвета.
– Часов шесть еще, не меньше, – пробормотала она, едва сдерживая забрезжившую при виде этой полоски надежду.
– И все восемь, – сипло отозвался Джек, – только это мы уж как-нибудь выдержим. Больше, чем есть, волн уже не будет. И отнесет не слишком далеко…
На мгновение они переглянулись – мокрые, уставшие и продрогшие, оба они отлично знали, что означают эти слова. За всеми уже совершенными и еще предстоящими усилиями, за долгими часами безысходности и полной зависимости от воли переменчивого моря наконец встало то, что заслонило все – надежда на спасение. Для них самих, для корабля и если не всех, то большинства членов команды: пока что удалось обойтись без погибших, и если так пойдет и дальше…
Словно в отместку за эти самонадеянные рассуждения новая волна, больше и сильнее предыдущих, с размаху врезалась в борт корабля. Послышались крики матросов; корпус «Попутного ветра» угрожающе заскрипел, откуда-то сверху послышался звон лопнувших канатов, и сразу же за ним – глухие удары топоров, перерубающих снасти. Рэдфорд и Эрнеста практически одновременно ухватились за штурвал, в который раз выкручивая в нужную сторону неподатливое колесо.
– Джек, хватит! Хватит, иначе занесет… – наконец выговорила Эрнеста, но капитан, будто не расслышав ее, продолжил заворачивать судно. – Джек! – крикнула она снова и только после этого заметила пристальный взгляд Рэдфорда, направленный куда-то за ее спину. – Джек, что такое?
– Человек за бортом! – послышалось с марсов; и одновременно с этим очередная волна, взметнувшись вверх, на своем гребне вынесла показавшуюся почти карикатурно крошечной по сравнению с ней человеческую фигурку. Эрнеста не успела еще разглядеть, кто это был – да и не представлялось это возможным на таком расстоянии и в грозовом сумраке – но, увидев перекошенное лицо боцмана Макферсона, сгорбившегося над фальшбортом, поняла почти все.
Одновременно с ней догадался и Рэдфорд – он внезапно отпустил штурвал и двумя скупыми, короткими движениями сорвал с себя тяжелый камзол и пояс, к которому были пристегнуты пистолеты и рог с порохом.
– Держи штурвал! – на ходу крикнул он не успевшей даже возразить ему Эрнесте, в три широких шага оказался у фальшборта и, перебравшись через него, бросился в бурлящую внизу воду.
– Капитан! – только и успел ахнуть Макферсон; и у многих одновременно с ним мелькнула мысль, что «Попутный ветер» остался без твердой руки своего хозяина. Но спустя несколько секунд темноволосая голова Джека вынырнула уже в десятке ярдов от корабля, задержалась на мгновение на гребне волны и снова погрузилась в воду. Генри нигде не было видно, хотя Эрнеста до боли всматривалась в темную пенистую массу за бортом.
– И что же нам теперь делать? – с отчаянием громко спросил один из матросов, и после этой невольно вырвавшейся фразы, полной неподдельного отчаяния, к Эрнесте вернулась ее прежняя решимость.
– Готовьте концы! Как только увидите их обоих, сразу бросайте! – распорядилась она, снова с силой проворачивая штурвал влево: очередная волна грозила швырнуть судно килем прямо на находившихся за бортом, а у них самих совершенно точно не хватило бы сил справиться с ударом подобной силы. – Мистер Макферсон, где они?
– Не видно ни дьявола! – прокричал в ответ старый боцман, вопреки любым соображениям собственной безопасности перегибаясь через фальшборт. Внезапно он обернулся и закричал матросам, выбиравшим канат: – Вон они, вот!.. Бросайте живее!!! – Он сам бросился привязывать к концу абордажный крюк и, не доверяя здоровяку Дэнни, примерившись, швырнул получившуюся конструкцию как можно дальше за борт.
– Второй, второй готовьте! Вдруг не получится… – начала было Эрнеста, но тут Рыжий Айк, влезший на самый блинд–рей, проорал торжествующе:
– Поймал! Ай да капитан наш!..
– Тяните живо! – перебил его рулевой Морган, сам первым ухватившись за мотавшийся из стороны в сторону канат. Прошло не меньше минуты, прежде чем над планширом появилась скорчившаяся фигура Рэдфорда, кое-как перебравшегося на борт и втащившего за собой обмякшее тело Генри. Макферсон в сопровождении двух матросов тотчас бросился к ним; но Джек, сначала распластавшийся без сил на палубе и зашедшийся в приступе громкого кашля, почти сразу же, еще не отдышавшись, прохрипел:
– Парня… парня посмотри!
– Не дышит, – потерянно отозвался боцман спустя несколько мгновений, перевернув юношу на спину.
– Джек… – начала было Эрнеста, но никто не услышал ее. Рэдфорд, сумев–таки подняться на ноги, как был, весь мокрый, пошатываясь, добрел до Генри и рухнул рядом с ним.
– Не дышит, говоришь? Сейчас задышит, – со странным спокойствием – словно не бушевал вокруг шторм и не ждала команда его приказаний – заявил он, сдирая с бесчувственного тела рубашку и подкладывая ему ее под плечи, чтобы запрокинуть голову.
– Капитан… – почти с угрозой начал Морган, но Эрнеста, не отходя от штурвала, перебила его:
– Оставьте! Сами справимся, – решительно прибавила она и крикнула громче: – Эй, на марсах, слушай мою команду! Убираем оставшиеся паруса – и все в трюм! Мы ляжем в дрейф и дождемся выхода из шторма.
– Разве капитан… – не глядя на нее, процедил рулевой, но девушка лишь хищно оскалилась и тряхнула насквозь промокшими волосами:
– Выполняй!
– Время! – все еще хриплым от попавшей в легкие соленой воды голосом потребовал Рэдфорд. Эрнеста, держа правую руку на штурвале, левой отстегнула от пояса тяжелый медный хронометр и вдавила в протянутую мокрую ладонь Макферсона:
– Джек, у тебя где-то четыре с половиной минуты!..
– Справлюсь, – сквозь зубы проговорил тот и сразу же в первый раз с силой надавил на грудь юноши. – Раз, два, три, четыре!..
– Капитан, может, лучше Халуэлла позвать? – с неподдельным участием наблюдая за его усилиями, предложил Макферсон. Корабль болтнуло влево, но Рэдфорд, страшно оскалившись, тотчас вернул руки на прежнее место, явно не собираясь останавливаться:
– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… Долго слишком! Да и к чему нам Халуэлл, да? – зорко вглядываясь в лицо юноши, прохрипел он. – Он больным нужен, а ты, малыш, ты ведь у нас здоров, правда? Двадцать девять, тридцать… – Наклонившись над ним, он сделал два глубоких, энергичных выдоха, снова на мгновение закашлявшись, но тотчас начал снова: – Раз, два, три! Зачем нам Халуэлл? Мы и без него справимся! Сейчас задышишь, встанешь, и все в порядке будет…
– Полторы минуты, капитан! – с все возрастающим ужасом следя за неумолимой стрелкой хронометра, простонал старый боцман. Рэдфорд никак не отреагировал на его слова, лишь его движения становились все сильнее и резче:
– Сейчас, сейчас… Сейчас задышит, говорю! Двадцать два, двадцать три… Будешь, будешь дышать! Будешь жить, я тебе говорю!!!
– Две минуты!
– Мистер Морган, грота–стаксель убирайте, его же сейчас сорвет! Ребята, шевелитесь, времени совсем в обрез!.. – прокричала Эрнеста с мостика, одновременно проворачивая штурвал на два румба вправо: новая волна обрушилась вплотную к левому борту, окатив и без того залитую водой палубу тучей брызг и пены.
– Три минуты, капитан! – с отчаянием воззвал Макферсон, и сама Эрнеста, на мгновение отведя взгляд от бушуюшего моря, болезненно выдохнула:
– Джек, ты не сможешь так долго!.. Ты нужен команде…
– Да, да, я сейчас… Он сейчас очнется, вот увидишь, – затравленно опуская голову все ниже, но не оставляя своих попыток, повторял тот снова и снова.
– Джек, это все!.. Ты сделал, что мог! Джек, он уже труп! – забывшись, крикнула она, с неприятной ясностью осознавая, что Рэдфорд все равно ее не послушает. Однако в тот же самый момент среди суетившихся вокруг матросов началось какое-то новое движение – должно быть, часть закончивших свою работу в трюме решила помочь такелажникам – и среди них Эрнеста с удивлением разглядела Эдварда Дойли. Протолкавшись ближе к капитану, какое-то время он молча наблюдал за его безуспешными действиями, а затем поднял голову, взглянул на девушку и спросил странно решительным и собранным тоном, какого она никогда у него не слышала:
– Сколько времени уже прошло?
– Где-то три с половиной минуты, – от неожиданности просто ответила она.
– Три минуты пятьдесят секунд! – севшим голосом поправил ее Макферсон.
– Дайте мне попробовать, – решительно попросил Дойли, становясь на колени рядом с Рэдфордом и сбрасывая его руки с груди юноши. Джек немедленно вцепился ему в плечо:
– Эй, ты что!..
– Надо надавливать чаще и сильнее, – не оборачиваясь, объяснил Эдвард. Закусив губу, он внимательно рассматривал запрокинутое неподвижное лицо спасаемого. – И руки ставить выше, иначе это… двадцать пять, двадцать шесть… совершенно бессмысленно. Нет, так не пойдет, – заключил он вдруг, останавливаясь, и с сосредоточенным видом повторил: – Время!
– Четыре двадцать! – доложил Макферсон. Дойли кивнул, помолчал, затем резко, отрывисто приказал:
– Отойдите. Руки уберите, ну! И молитесь, чтобы это сработало, – левой рукой отмечая нужное расстояние, правую он согнул в локте и занес над обнаженной грудью перед собой. Джек, стиснув зубы, проговорил:
– А если это не поможет?
– Тогда ему не поможет уже ничто, – безжалостно заключил Эдвард и мгновенно с силой опустил сжатый кулак в область сердца Генри. Несколько секунд они с Рэдфордом молча смотрели друг на друга – даже шторм, казалось, стих, и на палубе воцарилась мертвая тишина.
– Есть пульс!.. – ликующим тоном сообщил наконец Макферсон, и каменное лицо капитана чуть заметно дрогнуло. Эдвард, не сдержавшись, усмехнулся:
– Уже успели записать его в покойники?
– А… почему он не дышит? – даже не огрызнувшись, что было бы ожидаемо, выдохнул хрипло Джек.
– Сейчас задышит. Помогите лучше, – приподнявшись, Эдвард вовремя успел обхватить юношу за плечи и переложить на бок прежде, чем тот в первый раз с присвистом втянул в себя воздух, и тотчас зловонная жижа напополам с морской водой начала извергаться из его рта на палубу.
– Мистер Макферсон, отведите парня в мою каюту, – устало распорядился Джек. Сил у него осталось настолько мало, что он, вопреки своему обыкновению, даже оперся на плечо Эрнесты, поднимаясь на ноги – та, передав штурвал Моргану, тоже подошла к ним:
– Я присмотрю за ним, Джек. Идемте! – Она осторожно перехватила Генри за ходивший ходуном локоть – юноша, поддерживаемые боцманом с другой стороны, все еще шатался и, медленно моргая, озирался по сторонам, явно не понимая, что с ним произошло. Проходя мимо Эдварда, Эрнеста едва заметно усмехнулась, и в ее непроницаемых обычно глазах мелькнуло уважение.
– Почему… Почему я?.. Я могу работать! Я отлично себя чувствую! – слабо возмущался Генри начисто севшим голосом, когда они с Макферсоном укладывали его на постель в каюте Джека. Старый боцман отлучился за горячим ромом, а Морено, ничуть не смущаясь, принялась помогать дрожащему от холода юноше снимать мокрые вещи.
– Недостаточно наглотался сегодня забортной воды? Еще захотелось? – беззлобно подшучивала она над ним, сама ежась от холода и с завистью поглядывая на сухие чистые простыни. – С почином тебя, парень! Считай, что второй раз сегодня родился.
– Как это? – уже замотавшись в одеяло по самые брови, полюбопытствовал Генри.
– Редко кто выживает после подобного, да еще в первый свой рейс, – наставительно ответила девушка, собирая все вещи и скручивая их в один узел. – Все это я повешу сушиться, завтра утром наденешь, а пока возьми вещи Джека.
– Разве так можно?..
– А почему бы и нет? Пираты – это тебе не торговцы и не «красномундирники», у нас не принято сидеть на своем добре, когда товарищу есть и носить нечего. Да и не думаю, что Джек на тебя обидится. – Подавая ему штаны и рубашку, внезапно она остро взглянула на него: – Испугался, да? Ответь честно, я никому не скажу.
– Я совсем ничего не понял, – искренне поделился Генри, укладываясь на подушку: у него уже явно слипались глаза, а голос звучал расслабленно, как во сне. – Лез наверх, а потом волна… Я даже крикнуть не успел. Потом услышал, как мистер Эш закричал… Вот и все.
– Скажи спасибо Джеку и мистеру Дойли. Это они тебя откачали, – Эрнеста приняла из рук вернувшегося Макферсона кружку с ромом и помогла Генри приподняться: – Вот, выпей, потом я тебя остатками разотру – и ляжешь спать до утра.
– Я тогда пойду помогать капитану, мисс Эрнеста, – уже с порога предложил Макферсон. Девушка кивнула:
– Да, да, идите, я скоро подойду.
***
Шторм стихал, и измученная, продрогшая команда уже безо всякого соблюдения субординации толпилась в кубрике, растираясь ромом и принесенной с камбуза горячей водой. Котлов было всего четыре, к каждому – порядочная очередь, и Эдвард, в глубине души постыдно завидуя тем, кто имел хотя бы смену чистой одежды – сам он, подобно многим остальным матросам, вынужден был остаться в том, в чем был во время шторма – с тоской осознавал, что вымыться ему предстоит нескоро.