– Рожали до тех пор, пока не родится мальчик, чтобы назвать его Львом, – Лев звонко засмеялся, но, услышав стук кулаком за стенкой, издаваемый сестрой при недовольствах, замолчал.
– Странный у Вас юмор. И что же, Вы знаете биографии всех ваших прадедов?
– Нет, только ближайших. Я отечественную-то историю знаю на базовом уровне – конечно, гордиться здесь нечем – что уж говорить о семейной. Хотя у нас и хранится много дневников жены Льва Петровича, я ни один не читал.
Александр что-то пробормотал, но Льву не удалось разобрать ни слова. Гость уставился в стену, а хозяин маленькой двухкомнатной квартирки положил в широкую чашку-супницу ещё один кубик сахара. В воздухе повисло угнетающее молчание.
– Я хочу попросить Вас посмотреть время на моих часах, – гость невероятно быстро вышел из состояния задумчивости. Он пристально смотрел на вновь подавившегося Льва, – Вам нужно быть осторожней.
– Вы не можете это сделать самостоятельно? – Лев подозрительно взглянул на просящего, будто тот был «сделавшим задание в другой тетради».
– Я Вас умоляю, Лев Львович, – было ясно, что «молящий» готов встать на колени, что вовсе не устраивало сердобольного и податливого Льва.
Александр на удивление скоро менялся в настроении: за пару секунд из горячо заинтересованного он становился задумчивым, из задумчивого – волнующимся.
– Ну, давайте, – хозяин с опасением протянул длинную руку. Александр запутался в собственном кармане мешковатых штанов, из которого посыпалась вся мелочь. Ладонь слегка подрагивала, передавая странное устройство с циферблатом и двумя кнопками.
– На левую, пожалуйста.
Лев ещё раз покосился на Александра.
2 глава.
I
В глаза ударил неестественно яркий свет, а в ушах жутко шумело.
– Лев Петрович! – тело качалось под чьим-то напором; незнакомый женский голос звучал всё громче, – Réveillez-vous! Seigneur, faites qu'il s'en sorte!
Голова страшно гудела и раскалывалась так, что кроме этой боли понять ничего было нельзя.
Льву совершенно не хотелось открывать глаза, но кто-то сильно ударил его по щеке, отчего он живо подпрыгнул.
– Himmelherrgott! – Лев отряхнул тёмно-синие кюлоты.
Он почти никогда не ругался на русском языке, чтобы не возникало вопросов ни у учителей, ни у учеников, однако находились и те, кто его понимал.
– Ваше счастье, что папенька не знает по-немецки, – прошептал тот же приятный голос.
Оглянувшись, Лев увидел вокруг толпу людей. Большая часть выглядела неопрятно: одежда их была во множестве заплаток, а волосы – грязные и неухоженные – местами поредели до плеши. Рядом замерла невысокая девушка в лёгком розовом платье с полупрозрачными рукавами, подпоясанном прямо под небольшой грудью.
«Это она со мной говорила?», – Лев пристально всматривался в большие яркие глаза, переводя взгляд то на разлохматившиеся каштановые локоны, то на пухловатые щёки, запылавшие розоватым румянцем.
– Лев Петрович! Миленькой, как я счастлив, что Вы не расшиблись! – толстый мужчина в бледно-зелёном камзоле презрительно глянул на кого-то в толпе зевак и пискляво заверещал: – Выпороть!
Двое крепких бородатых мужчин в подвязанных серых рубахах под руки вывели мальчика-подростка в такой же бедной одежде, воющего от боли и не прекращающего выкрикивать «помилуй, барин, помилуй!». Из толпы выбежала худощавая заплаканная женщина в платке в крупный цветок и бросилась в ноги толстяку. Своими бледными и тонкими губами она целовала чёрные ботинки, а поросячьи глазки их обладателя сверкали от подобного жеста.
Лев обескуражено наблюдал за происходящим. Девушка в розовом платье подбежала к здоровяку и затрясла его руку.
– Дяденька! Умоляю, отпустите Егорку! Он ведь не специально сбил Льва Петровича! Дяденька! – уговоры оказались бессмысленны – названный дяденькой гадко рассмеялся.
– Юленька, этому хаму лишь на пользу пойдёт наказание! – он ещё сильнее залился гнусным хохотом.
– Да неужели Вас приводят в восторг унижения?! – девушка беспокойно взяла за локоть рыдающую на траве женщину и сказала ей бежать за сыном.
Дядя, придерживаясь за свой толстый живот, едва скрывающийся под одеждой, старался не свалиться с коротеньких ног от смеха.
«Ну и мерзавец! – Лев с изумлённым видом оторопело сделал шаг назад, – Что за странный сон?»
– Довольно, Юлия. Знай меру в общении со старшими, – раскатистый бас вмиг привёл девушку в чувство. Она вытерла слёзы с почти фарфоровой щеки тонкими пальцами с выпирающими костяшками.
– Простите, папенька, – Юлия виновато сделала изящный книксен стоящему напротив мужчине. Они были невероятно похожи. У отца девушки были короткие тёмно-каштановые волосы, светло-голубые глаза и округлый подбородок. Заметно отличался он от дочери только более смуглой кожей и высоким (по сравнению с ней) ростом.
«Что это за первобытное общество?», – Лев испуганно втянул голову в плечи.
– А вы что смотрите, шантрапа? Живо по полям! – дыхание говорившего замедлилось, зрачки расширились, а между бровями возникли глубокие морщины. Он грозно ударил чёрной тростью об землю, крепко схватившись за инкрустированную драгоценными камнями ручку.
– Благо, что Николай не наблюдает сего, – пробурчал третий мужчина в компании, стоящий ко Льву ближе всех – с козлиной бородой и острыми чертами лица.
Толпа неряшливых людей немедленно разбежалась, и всё внимание оставшихся вновь оказалось приковано к пострадавшему.
– Лев Петрович, Вы в норме? – вопрос был равнодушно задан отцом Юлии. Он пригладил свои чёрно-седые волосы и поднял голову к небу.
– Я… – Лев растеряно хлопал ресницами, – «Я должен ответить. Соберись! Это же взрослый человек – я не имею права молчать. Боже, я, двадцативосьмилетний мужчина, не могу ничего сказать!».
Не дождавшись ответа пошатывающегося Льва, отец Юлии продолжил говорить:
– Сейчас начнётся дождь, – мужчина пристально глянул на толстяка, – Не стоит ли нам вернуться?
«Куда вернуться? Откуда? – Лев отрешённо смотрел по сторонам, задерживая нервный взгляд то на разваливающихся избушках, покрытых соломой, и на пастбищах с коровами, то на компании из трёх мужчин, разодетых в костюмы с высокими воротами, какие раньше Лев видел только в Историческом Музее, и единственной девушке среди них – молоденькой и симпатичной, мечтательно вздыхающей Юлии, – Я сплю. Когда я успел уснуть? Только что сидел за столом, пил чай, говорил с Александром… Он дал мне какие-то часы… Может, это был электрошокер? – Лев опустил нерадостный взгляд на землю, – Боже, только бы Инна была в порядке! Впустил на свою голову, – мужчина нервно стучал пальцами по ноге, – Если бы это были галлюцинации, я бы, наверное, был в своей одежде? Почему я одет, как они? Я ничего не понимаю!», – он потерянно сжал кулаки.
– Ты, Володя, как всегда прав, – с завидной весёлостью согласился пузатый, – Я ужасно голоден, – он похлопал по своему расплывшемуся животу.
Вся компания двинулась прочь, оставляя вдалеке деревянные дома с соломенными крышами. Всю дорогу отец Юлии молчал, оценивающе поглядывая на Льва, опираясь на чёрную лакированную трость рукой в белой перчатке.
«Он смотрит на меня, как Инна на потенциального жениха, – Лев, вжав голову в шею, смущённо кивнул. Владимир продолжал смотреть, – Да что такое? Я же не тюлень в зоопарке!».
– Ай! – Юлия, слегка подвернув ногу на скользком камне, вот-вот упала бы в грязь, но на вскрик девушки вовремя отреагировал Лев – он придержал её и, подав руку, помог уверенно встать.
«Действительно настоящая», – мужчина моментально отошёл. Владимир отвернулся и кивнул самому себе.
Обрюзгший дядя Юлии живо беседовал с ворчащим немолодым человеком с резкими чертами лица и козлиной бородкой, небрежно отмахивающегося в попытках остановить потоки самовлюблённых речей толстяка.
– Видели бы Вы, Павел Матвеевич, как меня обожают деревенские девки! Ноги целуют! – на этих словах мужчина весело топнул, а Павел Матвеевич закатил глаза и едва слышно буркнул о неприличии обсуждения подобных тем при дамах.
«Я даже видел, при каких обстоятельствах… варвар», – Лев с отвращением вспомнил недавнюю картину.
– Сила и власть даны, чтобы защищать слабых и беспомощных. Вы, Михаил Владимирович, безбожник и грешник, – нахмурив брови с торчащими во все стороны волосками, шепчущий мужчина смерил суровым взглядом собеседника.
– Со мной ли Вам, Павел Матвеевич, толковать о Боге и грехе? Кандидатура Николая видится мне более подходящей для оной беседы, – Михаил, обратив внимание на изменения в морщинистом лице Павла, не без лукавого удовольствия засмеялся. Толстые губы расплылись в ещё более широкой гримасе, как только глаз Павла Матвеевича конвульсивно задёргался.
«Что же это за место?», – Лев попятил озадаченный взор в песок под ногами.
II
Поля с взошедшей рожью сменил пейзаж с аккуратно постриженной зелёной травой и великолепными красными цветами. Лев обратил внимание на то, как старательно отец Юлии пытался скрыть свою очарованность увиденным, но получалось плохо: глаза слишком ярко блестели, а черты лица сделались мягче.
– Миша, какой замечательный у тебя садовник, – Владимир внимательно оглядывал растения, крепко сжав трость.
– Англичанин, – гордо заметил толстяк, наслаждаясь комплиментами. В голове Льва не укладывалось, кем должен работать человек, чтобы иметь сад с садовником-англичанином, – А что Вы думаете, Павел Матвеевич? Не хотите ли сорвать несколько маргариток для сына? Любая неглупая дама оценит, – Михаил насмешливо посмотрел на засмущавшуюся Юлию, но тут же откашлялся и сделался серьёзней, почувствовав тяжёлый взгляд Владимира, однако лукавость в его выражении лица не исчезла.
Лев, осматривая новое место, тяжело вздохнул. Несмотря на то, что великолепный сад с аккуратными кустами и белокаменными статуями обнажённых дев завораживал своей красотой и помпезностью, мужчина не оставлял попыток понять хоть что-то.
«Пока я вижу только варваров, застрявших в ролевой игре».
– Николай сам попросит, если по какой-нибудь сверхъестественной причине все наши, – Павел Матвеевич особо выделил это слово, – завянут.
– Господа, – Владимир легко, но недовольно кивнул головой назад, в сторону большого сине-серого двухэтажного сооружения с необычной лепниной на стенах. Льву здание напомнило те усадьбы, которые он встречал на экскурсиях со своим классом.
Лев обратил взгляд туда же, куда и остальные. У белой арки он увидел остановившуюся великолепную белую лошадь с переливающейся иссиня-чёрной гривой.
«Здорово, ещё кто-то придёт. А ведь я пока запомнил только Юлию и мерзкого, постоянно смеющегося без причины Михаила».
– Николай! Наконец-то! Сегодняшняя встреча Вашего сына, Павел Матвеевич, с Львом Петровичем для меня долгожданное событие, – все присутствующие, кроме Льва, заинтересовавшегося этим выводом, пропустили мимо ушей слова ухмыльнувшегося толстяка.
Юноша спрыгнул с коня и поправил, как показалось Льву издалека, ярко-синий фрак. Молодой человек шёл быстро, почти бежал к собравшимся у красного куста. Лев рассмотрел цветущее лицо без единого волоска под греческим носом и чётко очерченными губами, когда Николай подошёл ближе. Его чуть выше плеч волосы развивались на лёгком ветерке, а тёмно-карие глаза игриво сверкали.
Лев наблюдал за реакцией присутствующих: Юлия заворожено следила за каждым движением приближающегося, в то время как её отец небезразлично, даже с неким раздражением встречал Николая. Михаил же от предвкушения встречи безустанно хлопал по плечу Павла, который, в свою очередь, подёргивая верхней тонкой губой, правой рукой отряхивал длинный кафтан, а левой лихорадочно теребил бородку, осматривая фрак сына.
– Добрый день, Владимир Владимирович, Михаил Владимирович, – Николай поклонился сначала хорошо сложенному темноволосому мужчине, а затем толстяку – абсолютному антиподу первого.
«Они братья? – Лев смерил их недоумённым взглядом, – Какую шутку с ними сыграла генетика»
– Здравствуйте, отец, – он также поклонился Павлу Матвеевичу, ворчливо бормотавшему об этикете одежды. Юноша повернулся в другую сторону. Он любовался Юлией, которая с нескрываемым обожанием примечала всякий его жест, – Bonjour, mon ange, – Николай подошёл ближе к глубоко дышащей девушке, перебирающей пальцы, не обращая внимания на её отца. Лев заметил, что зрачки Владимира сузились, а ноздри раздулись, как у быка перед красной тряпкой.
«Как же я его понимаю! Как я с Инной… хотя Юлию тоже можно понять – этот Николай… достоин её внимания, – Лев наблюдал за парочкой, к которой подошёл Владимир, – Чёрт, я не пойми где, вокруг незнакомые люди, а я оцениваю какого-то Николая», – Лев застучал пальцами по ноге.
От нападок со стороны отца Юлии юношу спас мерзковатый смешок:
– Коленька, посмотри, кого я пригласил на именины, – писклявым голоском сказал Михаил, – Лев Петрович собственной персоной!
Николай выпрямил спину и слегка наклонил голову вбок. Он лениво протянул руку представленному и холодно спросил:
– Как прошёл Ваш визит в Петербург?
«Мне ещё и разговаривать нужно? Да кто они такие?! Где Инна и её бездомный попутчик? Где моя кухня? – мужчина растерянно осматривал окружающих, – Да и какой я Петрович!».
Ноги Льва подкосились. Заикаясь, он едва смог выдавить из себя:
– Мой визит…я… – по телу пробежала дрожь, – я не понимаю… я ничего не понимаю… – он то махал головой, то ошеломлённо глядел на Николая, чьи полузакрытые глаза распахнулись от подобного ответа: «Почему у меня не получается ничего сказать?!», – внутри бушевал ураган эмоций, но, по необъяснимой причине, внешне Лев выглядел почти спокойным – просто немного напуганным.
– Vous allez bien, Лев Петрович? – Лев боязливо дёрнулся, почувствовав тонкие пальцы на своём плече.
Юлия с опаской положила руку полностью.
Мужчину напрягло всеобщее «оцепенение»: у Михаила Владимировича не пропала нахальная улыбка, но он молчал, не отпуская никаких колкостей, а его брат даже не заставлял дочь убрать ладонь. Павел Матвеевич, что-то невнятно прошептав, три раза перекрестился.
Льву стало невероятно душно, появилась ужасная сухость во рту. Мужчина, хрипя, почти шёпотом робко спросил:
– Кто вы такие? Почему вы все зовёте меня Петровичем? – Льва буквально затрясло, в глазах помутнело и он покачнулся, хотя удержал равновесие; мужчина почувствовал себя зверем, загнанным в клетку. Абсолютно беспомощным и жалким.
– По покойному Петру Кирилловичу, – голос Владимира Владимировича звучал успокаивающе. Отец Юлии поднял тяжёлый взгляд к небу, – Вы сегодня сильно ушиблись. Вас нужно показать местному знахарю. Он даст Вам нужные травы. Николай, не затруднит ли тебя съездить до Максима Максимовича?
– Да, конечно, – Николай ещё раз ласково посмотрел на смущённую Юлию, бросил недовольный взор на Льва и послушно побрёл к лошади.
– Дочка, прогуляйся по саду с Львом. Мы с Михаилом и Павлом Матвеевичем будем сидеть на той, – Владимир указал на скамейку возле одной из статуй, – лавочке, – в голос отца вернулась прежняя сталь.
III
Расположившись на искусно вырезанной скамье, Владимир Владимирович наблюдал за дочерью, шагающей возле ушибленного кавалера.
– Вы так просто отпустили Юлию со Львом? Он, право, не в себе! – Павел Матвеевич ворчливо обратился к товарищу, – Не предполагал, что Вы, будучи человеком военным, прошедшим обе турецкие войны, сможете так легкомысленно…
– Именно будучи таким человеком, я никогда не позволил бы себе отпустить Юлию без гарантий её безопасности, – Владимир со строгим спокойствием перевёл взгляд на близ стоящего амбала, похожего на тех, что недавно тащили пороть мальчика из толпы, – Ефим, будь начеку.
– Как ты не уверен в будущем зяте, – Михаил Владимирович едко захохотал. Его поросячьи глазки стали не видны из-за толстых округлых щёк, занимавших пол лица. Владимир Владимирович поправил воротник и угрюмо уставился на зелёную траву, – Сорву-ка несколько веточек бузины для Николашки, – Михаил с трудом, ойкая, встал с поразительно крепкой скамьи, выдержавшей даже его, и направился к большому дереву с зелёно-жёлтыми цветами.